***
Северус давился омерзительным дежавю, заставляя себя не бежать сломя голову по многолюдной лондонской улочке, где на четвёртом этаже древнего краснокирпичного дома они с Лили снимали крошечную квартирку. Глядящие на запад огромные окна вбирали все жалкие крупицы солнца, что пасмурный город пускал в себя с неохотой брюзгливого старика. Даже спустя год Северус все ещё не пресытился тем огнём, коим вспыхивали волосы Лили в позолоченных закатных лучах. Эта жгучая красота затмевала собой тяготы быта, взваленного на юные плечи слишком рано, заставляла забывать о досадных разногласиях и неизменно складывалась в тихое «люблю», расслышав которое она улыбалась так искренне и нежно, словно видела перед собой самого прекрасного в целом мире человека. Однажды он смог уберечь ее. Наплёл Блэку убедительной ерунды, и тот сам довёл дело до конца, обратив всю кровожадность и гнев друзей на Скитер. Ей-то боль и унижение едва ли навредили всерьез. Стоило лишить жизни пронырливую дуру ещё в ту ночь, и мир бы не увидел злополучную статью. Скитер заслужила каждую секунду своих мучений, но Лили была слишком хрупкой, слишком трогательной, слишком чудесной, чтобы выстоять перед лицом страшной магии. И теперь одно только красноречие едва ли спасло бы ее от приказа Темного Лорда. Уничтожить, - так Он сказал своим рьяным слугам. Сколько пройдёт часов, прежде чем Лестрейндж, Мальсибер или Кэрроу доберутся до ее пустого дома в Коукворте? Выяснят в Министерстве Магии нынешнее место жительства? Его имени в договоре аренды нет, да и откуда ему там взяться? Из них двоих магловским паспортом посчастливилось обзавестись лишь ей во имя спокойствия мистера Эванса. Задыхаясь, он взбежал по лестнице на самый верх и отомкнул замок дрожащей рукой. Нетерпеливым движением снял защитные чары, возводимые ею с привычной тщательностью. Страшась увидеть на полу остывающее тело, ворвался в гостиную, споткнувшись по пути о нелепую подставку для зонтов и едва не растянувшись посреди захламлённого коридора. - Я тоже соскучилась, - поднявшись с дивана, она выключила телевизор, бормотавший голосом диктора вечерних новостей, и шагнула ему навстречу. Ироничная улыбка сошла с ее губ, когда Северус выдернул из кладовки старый чемодан, грубо встряхнув тот от пыли. - У меня новость, - неловко выдохнул он, едва ли понимая, как начать разговор. Знаешь, вообще-то я Пожиратель Смерти и почти уверен, что самолично оставил шрам на твоей спине в Бадли-Бэббертоне, а теперь собирайся и беги, потому что мой Лорд хочет тебя убить. - У меня тоже, - осторожно ответила она, силясь поймать его мечущийся по комнате взгляд. - У тебя плохая или хорошая? Потому что свою я пока никак классифицировать не могу, и надеялась, что… - Помолчи, - взмолился Северус чуть громче и злее, чем хотел, и она прикусила губы, отступив к стене. - Лили, мне жаль, мне ужасно жаль, что ты узнаешь об этом так, но времени на обстоятельные объяснения нет, поэтому, пожалуйста, собери все самое необходимое… - Хорошо, - она погладила ладонью воздух в успокаивающем жесте и послушно выхватила из его рук чемодан. В военное время места долгим препирательствам не было, и если он требовал паковать вещи, значит в вескости на то причин сомневаться не приходилось. Проследовав в тесную спальню, Лили распахнула створки шкафа, но, не удержавшись, все же обернулась на мгновение через плечо, - так что случилось? - Он дал приказ убить тебя. Темный Лорд хочет твоей смерти. Из-за той проклятой статьи. Мерлин, Лили, я же просил тебя не лезть в это дерьмо… - Северус с остервенением швырнул на дно чемодана ее рабочую мантию, аккуратно свисавшую до того со спинки одинокого стула. - Только меня? - круто развернувшись на пятках, она поймала его исполненный паники взгляд. - Тебя и Фенвика. Только вы двое… маглорожденные, - пробормотал он себе под нос, выгребая из потайного ящика накопленные за год деньги, чтобы без раздумий высыпать все до кната в ворох ее вещей. - Откуда ты знаешь, что Волдеморт отдал какой-то приказ? - требовательно спросила она, не двигаясь с места, и уточнила почти жалобно, - Блэк предупредил? - Собирайся же, - простонал он, оттолкнув ее от шкафа и срывая с вешалок бесконечные платья. Красивые, струящиеся по стройным ногам, пахнущие взрослыми духами. - Северус! - голос Лили зазвенел в его ушах, впервые обращая самый сладкий звук собственного имени в раздражающую какофонию. - Как ты узнал? - Я один из них, - прошипел он в ответ. - Я - Пожиратель Смерти, довольна? Хотя бы раз в жизни засунь своё любопытство поглубже и делай, что… - Не может быть, - она недоверчиво встряхнула головой и тут же поморщилась, словно простое движение причиняло необъяснимый дискомфорт. - У тебя нет метки. - Есть, - Северус остановился лишь на секунду, чтобы дёрнуть вверх бесчисленные слои рукавов. Сморщившись от того, сколь беспомощным и жалким сделалось прежде скептичное выражение лица Лили, он толкнул плечом скрипучую дверь в ванную комнату, где на стеклянной полке жались друг к другу бледно-розовые тюбики и пузырьки. Скидывая в ее безразмерную косметичку все без разбора, Северус нехотя объяснил, - есть одно зелье. Оно маскирует разные магические отметины вроде защитных рун или фурункулов от порчи. Магия Темного Лорда в сотни раз сложнее. Ушло три месяца, чтобы доработать рецепт, и эффект все ещё слишком кратковременный, но его уже покупают, и покупают за немалые деньги… Неважно. После смерти Тобиаса я не хотел с тобой близости не потому что переживал из-за так и не наладившихся с ним отношений, а из-за страха перед твоей реакцией на…это. - Это подло, - тихо сказала Лили. Ей отчаянно не хотелось верить в происходящее. Еще вчера ночью его руки были чисты. Сам он любил ее, грязнокровку, до сумасшествия, а в своей одержимости разбогатеть будто даже не интересовался политической обстановкой в стране, пропуская мимо ушей все, зачитываемые ею новости. Но разве кто-то станет врать о таком? Назовёт себя Пожирателем Смерти ради красного словца? Разве она не видела только что своими глазами уродливый череп со змеей? - Ты должен был предоставить мне выбор. Должен был сказать правду. - Неужели? И что, ты бы осталась со мной? Враги днём, любовники ночью? - Северус с усилием захлопнул чемодан и щелкнул тугими застежками. - Я хотел защитить тебя, разве не понятно? Только сейчас не время и не место это обсуждать. Мы должны найти для тебя укрытие. Может, моя бабушка согласится приютить… - Не мы, а я, - мягко оборвала Лили, подхватив с кровати чемодан и тут же выронив его, чтобы наложить уменьшающие вес чары. - Пожалуйста, сейчас не до сцен, - он неуклюже попытался обхватить ее за плечи в слепой надежде, что обычная нежность все расставит по местам или хотя бы успокоит обоих, но тут же отступил, встретив предупреждающий взгляд. Глаза цвета шторма. Только самые тёплые моря бывают такими зелёными: что стекло от неоправданно дорогой бутылки шампанского. - Ты должен был сказать мне, - твёрдо повторила она и, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышла в коридор. Северус рванулся следом, но, врезавшись в незримый барьер (и когда только успела?) отлетел назад, больно ударившись об угол кровати. К его ногам скатился с мятого покрывала тяжёлый мешок с монетами. Не помня себя от страха и обиды, Лили добрела до безлюдного тупика. Прежде ей никогда не приходилось иметь дело с чем-то столь кошмарным и безвыходным: таким, как Волдеморт, открывший сезон охоты не на абстрактное множество маглорожденных, а на неё лично. И уж тем более прежде Лили Эванс не приходилось иметь дело ни с чем, сложнее залетевшей в спальню пчелы, в одиночку. Первым и самым сильным ее порывом было отправиться к Джеймсу. Разрыдаться в его сильных, обещающихся защиту руках и предоставить Мародёрам почётное право улаживать проблему, спасать Бенджи и строить убежище. Только вот она давно не чувствовала себя вправе взваливать на него свои беды. Особенно теперь, когда хогвартский Питер Пен незаметно повзрослел и обзавёлся женой, совершенно не похожей ни на одну из гриффиндорских девчонок. Особенно теперь, когда ее собственное положение сделалось слишком деликатным и затруднительным. Лили была сама по себе, и это доселе незнакомое чувство пугало и кружило голову одинокой свободой. Никаких волевых решений Джеймса. Никакой чрезмерной опеки Северуса. Только она, впервые рассчитывающая на собственные силы. Мимоходом поблагодарив высшие силы за то, что можно хотя бы неделю не волноваться о родителях, отправившихся в круиз ещё в канун Рождества, Лили, скрестив на удачу пальцы, трансгрессировала к дому Фенвиков в пригороде Лондона. Никакого фигурного дыма над терракотовой крышей, а значит успела. Прислонившись взмокшей под зимней мантией спиной к заснеженному забору, она прикрыла глаза и судорожно сглотнула, но, так и не сумев сдержать тошноту, резко склонилась над землей, уводя от бескровного лица огненные в лучах закатного солнца волосы.***
- А канализация у них есть? - Марлин не улыбалась, но задорные искорки в ее глазах не оставляли сомнений в очередном подвохе. - Просто игнорируй, - Себастьян Фоули невозмутимо коснулся локтя супруги, заметно нервничавшей и без каверзных вопросов единственной внучки. - Разумеется, есть, - все же ответила Мирабелла Фоули, беспокойно оправляя пышный меховой отворот зимней мантии. Бриллиантовый овал ее обручального кольца поймал отблеск фонаря и вспыхнул на мгновение инфернальным огнём. - Странно, - Марлин обвела притворно задумчивым взглядом убранство кареты. Повозка, увлекаемая вперёд фестралами, могла бы напомнить хогвартские экипажи, только ее кузов - иссиня чёрный, богато украшенный позолотой и резьбой, увенчанный фамильным гербом на дверце - был начисто лишён школярского аскетизма. Да и крылатые кони оставались для Марлин невидимыми лишь в ученические годы, а теперь она уже не могла не замечать, как шелковая грива плещется смоляным флагом за округлым оконцем. - Что в этом странного, дорогая? - Мирабелла едва слышно вздохнула, приготовившись к новой порции юношеского сарказма. - Странно признавать одни удобства, но отрицать другие во имя … не знаю, статуса? Почему на сборища, подобные зимнему балу Ноттов, принято часами добираться в экипажах, пренебрегая быстрой и простой трансгрессией? - Почему ты так презираешь мир, к которому принадлежишь? - печально парировала Мирабелла, отчаянно желая беззаботно любоваться внучкой - совсем юной, талантливой, невероятно хорошенькой, но упрямой до назойливой мигрени, уже впившейся в надбровные дуги мучительной пульсацией. - Как мне всегда казалось, мир начал первым, а я лишь поддержала игру, - безжалостно откликнулась Марлин. Бабушку и дедушку она любила всем сердцем, но, чем старше становилась, тем острее и жёстче реагировала на остаточные попытки втиснуть ее в высшее волшебное общество, порицавшее магловскую кровь суровее самых страшных человеческих пороков. - Быть может, это наша ошибка, - Мирабелла искоса взглянула на Себастьяна в поисках поддержки, но тот прикрыл глаза и явно не желал потакать заносчивым настроениям внучки или повторявшимся из раза в раз сожалениям супруги. - Не стоило нам дарить твоей маме столько свободы. Надо было забрать тебя к себе ещё в младенчестве, дать полноценное светское образование, поработать над репутацией, сформировать достойный круг друзей… А что же теперь? Дебютировать в обществе почти в двадцать, да ещё и вне сезона - это поздно и неловко. - Я не дебютирую, я исполняю вашу прихоть, - раздраженно поправила Марлин. - Ты заявила, что никогда не простишь себя, если не попробуешь ещё хотя бы раз «устроить мою жизнь», и я поддалась на этот грубый шантаж, даже зная, что должна как следует выспаться перед завтрашним дежурством и предвкушая исполненные доброты и дружелюбия взгляды… - Хватит, - Себастьян досадливо поморщился и, мельком взглянув на показавшийся за окном силуэт неприступного замка, заявил не терпящим возражений тоном. - Раз уж Натали не хватило времени или мозгов уследить за твоим досугом, а я не могу увезти тебя из Англии силой, придётся обходиться полумерами. Найдём тебе приличного жениха с родословной, станешь частью новой семьи, заведёшь правильные знакомства, остепенишься, и все и думать забудут о твоей причастности к этому союзу смертников Альбуса… - Мы не смертники! - И что в тебе течёт кровь Мэтта, - закончил Себастьян, проигнорировав возмущение внучки. Кем бы она себя ни считала - героиней, борцом за справедливость, внештатным мракоборцем - он с высоты прожитых лет видел лишь «пушечное мясо», ходячую мишень, пешку. Допустить столь глупой гибели Марлин в чужой грязной игре мистер Фоули, конечно же, не мог, ведь любил ее так сильно, как можно любить лишь продолжение себя в другом человеке. Потому и принялся с утроенной силой реанимировать ее общественный облик, едва домовиха поднесла за завтраком в канун Рождества злосчастный номер «Ежедневного Пророка». - Мэтт все ещё мой отец, как ты помнишь. Любимый, прошу заметить, - Марлин иронично изогнула бровь. - Увы, - Себастьян невозмутимо кивнул, - но кричать об этом на каждом углу совершенно не обязательно. Преодолев длинный серпантин, карета остановилась на подъездной дорожке позади другого экипажа. Замок Ноттов громоздился на узкой, но высокой горе, высовываясь острым шпилем среди бесконечных снежных хребтов Шотландии. Густая морозная ночь обступала уместившийся на крошечном плато сад, отгоняемая прочь от каменных стен ярчайшим светом множества фонарей. По ступеням крыльца поднималась пятерка прибывших до Фоули волшебников. - Обещай, что не станешь никому меня навязывать и не заставишь терпеть общество заведомо неприятных личностей, - скороговоркой пробормотала Марлин, едва карета продвинулась вперёд, распахнув двери у подножия крутой лестницы. Естественное беспокойство она испытывала с того самого момента, когда нехотя пошла навстречу взбудораженным статьей дедушке и бабушке, желая оградить и без того шокированную новостью маму от четвёртой за едва начавшийся год ссоры с ними. Теперь же, в шаге от входа, Марлин и вовсе ощущала себя неповоротливой и тяжёлой от нахлынувшей паники. Даже на заседаниях клуба Слизней ей не было так паршиво, ведь рядом сидела Лили. Теперь Лили вынуждена скрываться, а Марлин будто на эшафот поднимается. - Не навязывать, а представлять, - назидательно поправил Себастьян, бережно придерживая на скользких ступенях и супругу, и внучку. - Не терпеть, а узнавать поближе. - Пожалуйста, - едва слышно прошептала она. - Своей просьбой ты ставишь под сомнение мое чувство такта, - мягко заметил он, переступая порог. Здесь, в ненавязчивом тепле старого замка бал правило золото. Очевидно, хозяева питали к благородному металлу особую страсть, не скупясь на драгоценные элементы декора, будь то разлапистый канделябр или рамы для зеркал. Даже гости, не то следуя старой традиции, не то желая соответствовать богатому фону, ткани для нарядов выбирали соответствующие. Марлин украдкой взглянула на своё отражение, мысленно поблагодарив себя за покорность в выборе платья. Отвергла бы бабушкину помощь, и разгуливала сейчас по холлу белой вороной в лиловом одеянии, а так - словно и впрямь принадлежит этому золотому миру. Жаль, ни одно, даже столь изысканное и севшее по фигуре платье с ролью доспехов никогда бы не справилось. Нет, Марлин практически не ощущала на себе те самые неприязненные взгляды, которых так опасалась, и слышала за спиной крайне мало шепотков в лучших традициях акустики хогвартских коридоров. Британская аристократия жила своей жизнью - нарочитой и яркой, а она, успевшая навоображать себе всяких ужасов, всего навсего сделалась невидимкой, блуждая меж расцеловывавших друг друга в румяные щеки дам и флиртующих пар. Среди них - красивых и равных - особенно сильно Марлин страшилась увидеть его. Блэка. Сириуса. Страшилась и вместе с тем мечтала до дрожи в укрытых нежным дымчатым фатином коленках. Та влюбленность в наглого чудесного невероятного мальчишку, что когда-то поселилась в ней, теперь обернулась целым спектром темных чувств и эмоций - гнев, обида, унижение, боль, стыд, смятение. А поверх маленький упрямый сорняк неизбывной тоски. Ослабевшей, неявной, но неискоренимой тоски по нему. Заверив дедушку и бабушку, что не наделает глупостей, оставшись в одиночестве на пару минут, Марлин отошла к окну. Смотреть, как поднимается над землей злая метель, съедая белёсым вихрем кованые ворота, экипажи и едва различимые вдалеке скалистые рельефы, было приятнее и проще, чем наблюдать за торжеством чужой роскоши и величия. - Не могла бы ты снизойти до короткой беседы с ней? - Люциус едва заметно кивнул на Марлин, продолжая кружить Нарциссу в грациозном и строгом танце. Он уже четверть часа наблюдал, как девочка мается в одиночестве, крайне посредственно удерживая на лице маску безразличия. Негативный опыт общения, точнее его отсутствия, с той средой, куда Сириусу надлежало ее затащить, едва ли способствовал скорому и удачному исполнению приказа Темного Лорда. Люциус мог бы не вмешиваться, и такая модель поведения вполне соответствовала его рабочему кредо, но видел в хватком парнишке колоссальный потенциал и потому желал поддерживать достаточно тёплые отношения, чтобы в будущем пожинать плоды своего покровительства, а не кусать локти. - Нет, - Нарцисса недоуменно склонила голову набок. Конечно, она знала, что внучка Себастьяна Фоули приходится супругу троюродной сестрой, ведь вступать в брак с человеком, не вычитав от корки до корки всю его родословную - форменная глупость. Но странные родственники встречались на всяком семейном древе, включая ее собственное. Взять хотя бы Дорею Блэк и ее сумасбродного сына, общаться с которыми без острой на то необходимости Нарцисса уж точно не собиралась, и потому странное желание Люциуса облагодетельствовать печально прославившуюся девчонку понять не могла. - Марлин МакКиннон - ходячий скандал, и мне бы не хотелось подхватить от неё болезнь мелькания в желтой прессе. Да и скажи на милость, что подумают твои фронтовые друзья, начни я любезничать с воинственно настроенной полукровкой? - Один короткий обмен фразами, о большем я не прошу, - склонившись к ее уху, он продолжал вести, ни на секунду не сбившись с ритма. Увлекая ее вперёд и назад в хороводе других танцующих пар. - Ты - законодатель мод, любовь моя. На фасоны мантий, увлечения, сорта чая. Даже на людей. Проявишь снисходительность, и остальные перестанут ее бойкотировать. Ты меня очень обяжешь, если не откажешь в этой маленькой просьбе, а фронтовые друзья проникнутся к тебе ещё большим уважением за содействие в важной миссии… Только тс-с-с. И потом, она ведь отчасти Малфой, но стоит сейчас в одиночестве, будто прокаженная. Это как-то неправильно. - Для Энди таких поблажек никто не делал, - сухо напомнила Нарцисса, демонстративно не желая смотреть, как Марлин МакКиннон силится держать спину прямо или цедит игристое вино, не поднимая печальных глаз. - Связать свою жизнь с маглорожденным Энди решила сама. Эта девочка - жертва самодурства матери, - прошептал Люциус, с удивлением отметив, что почти верит в озвученный супруге аргумент. Он презирал грязь и едва ли считал маглорожденных или полукровок жертвами чьих-то ошибок, но в МакКиннон текла его кровь. Лишь на четверть, но так ли это мало в мире вырождающихся семей? - Для тебя это так важно? - Нарцисса едва заметно поморщилась. Так, что даже тончайшая морщина не тронула открытый лоб. И, когда Люциус уверенно кивнул, твёрдо произнесла, - мы назовём его Драко. - Родная, теперь ты Малфой и больше не обязана использовать атлас звездного неба, как сборник имён для младенцев, - привычно возразил он, собиравшийся наречь первенца Армандом в честь основателя своего рода. Сильная биография предка-тёзки дарует малышу поистине великую судьбу, разве нет? - Драко, - повторила Нарцисса, сощурив обманчиво невинные глаза. - Или Марлин МакКиннон так и будет стоять в одиночестве, пока ее карета не обратится в тыкву. - Вымогательница, - в мимолетной улыбке Люциуса мелькнула причудливая смесь гордости и обреченности. - Будь по твоему. - С тобой приятно иметь дело, - присев перед ним в изящном реверансе, она прикрыла смеющиеся губы ладонью и, позволив проводить себя до свободной от танцев площадки, окинула Марлин придирчивым взглядом. Волосы - желтее, чем у Люциуса, но все ещё в спектре редких и почти благородных оттенков блонда. Осанка - напряженная, но пристойная, как и у всякой плебейки, инстинктивно пытающейся походить на непривычное величавое окружение. Платье - без сомнений сотворенное рукой самого Твилфитта Старшего. Едва не купленное в преддверии бала самой Нарциссой, но отвергнутое в пользу более свободной модели. - Добрый вечер, Марлин, - не утруждая себя планированием диалога, Нарцисса царственно улыбнулась, остановившись подле опешившей на долю секунды девушки. Формально им не требовалось быть представленными друг другу благодаря одному из «приятельских» вечеров Горация Слизнорта. - Добрый вечер, миссис Малфой, - совладав с удивлением, та вымолвила ответное приветствие. Девушки и молодые женщины, не слишком увлечённые в тот момент вальсом или шутками кавалера, с любопытством глазели на свою негласную королеву, гадая, казнит та или помилует странную новенькую. - Погода сегодня не благоволит дальним поездкам. Надеюсь, путешествие из Лондона не слишком тебя утомило, - Нарцисса выразительно посмотрела в окно через плечо собеседницы. Снежная буря, смешавшись с чернотой зимней ночи, походила на белый шум - точечную шуршащую картинку в ящике тетушки Кассиопеи, питавшей постыдную слабость к магловским диковинкам. - За интересным разговором время пролетело незаметно, - Марлин украдкой взглянула в фуршетный угол залы, где вот уже четверть часа дедушке не удавалось отделаться от дружеских баек древнего волшебника, смутно напоминавшего в профиль одного целителя из учебника по вирусологии. - Увы проводить время с родными удаётся не так часто, как того бы хотелось, и потому я использую для общения любую возможность. - Ну, разумеется. Должно быть, твои будни сейчас крайне насыщены планами и событиями, - сухо усмехнулась Нарцисса, тотчас укрыв шпильку в адрес провокационной статьи деликатной похвалой, - могу лишь представить, как много времени занимает обучение столь сложной и нервной профессии. - Смею думать, ничуть не меньше, чем руководство благотворительной организацией, - Марлин чуть приподняла фужер, будто произнося в честь леди Малфой торжественный тост, и пригубила шипучий напиток. - Фрейя, Софи, подойдите, - не повернув красивой головы, негромко попросила Нарцисса, но молодые женщины у соседнего окна, ловившие каждое слово беспредметной беседы, тотчас подступили ближе с одинаковыми дежурными улыбками на круглых лицах. Светлобровые и крепко сбитые, они будто сошли с портретов валькирий. Только в глазах читалась не воинственность, а вполне миролюбивое любопытство. - Я сочла уместным представить вам дальнюю родственницу Люциуса, Марлин МакКиннон. Студентку Академии Целительства и единственную внучку господина Себастьяна Фоули. Марлин, Фрейе и Софи Гамп посчастливилось стажироваться у твоего дедушки, а в прошлом году эти замечательные леди открыли частную женскую консультацию в Уэльсе, к слову, весьма востребованную. Уверена, у вас найдётся немало интересных тем для беседы. Рассудив, что свою часть сделки с Люциусом выполнила, Нарцисса одарила целительниц вежливой полуулыбкой и собиралась выпить клюквенной воды в зимнем саду Ноттов, поражающем богатством флоры даже самого искушённого цветовода. Однако, бегло сосчитав количество придирчивых взглядов, устремившихся теперь к Марлин МакКиннон - порозовевшей от смущения и по-прежнему удивленной - она все же бросила через хрупкое плечо прощальный спасательный круг, громко проговорив: - Прежде мне не представилась возможность лично поблагодарить тебя за спасение кузена. Я знаю, сколь противоречивы мнения о том инциденте, но семейный целитель полагает, что ты оказала ему своевременную и качественную помощь. Приятно знать, что на нашем веку ещё поживет поколение первоклассных целителей. Наслаждаясь фурором своего импровизированного выступления, Нарцисса оставила Марлин карабкаться по социальной лестнице самостоятельно и направилась прочь. Минуя Крауча, беседовавшего о чем-то с Клариссой Макмиллан, она благосклонно улыбнулась. Смерив оценивающим взглядом его, возмужавшего и так отчаянно походившего теперь на почтенных джентльменов из клуба дебатов Люциуса, Нарцисса, не удержавшись, качнула головой, сморщив на мгновение точеный нос и заявляя всем своим видом, что для лучшего друга кузена сыщется партия и поинтереснее. Не то чтобы ей не нравилась Кларисса, даже не подозревавшая о столь нелестной оценке, только что выказанной прямо за ее спиной. Она - дочь миллионера, почти монополизировавшего рынок британских котлов в шестидесятых - была весьма мила и воспитанна, легко поддерживала диалог на любую из укладывающихся в рамки этикета тем и даже имела за хрупкими плечами крайне занятные биографические вехи. Вроде путешествия в Австралию или призовых мест на соревнованиях по верховой езде. Последнее Нарциссу и смущало, ведь раздвигать ноги на публике, пусть даже во имя спорта, занятие для истинной леди крайне недостойное. - Прошу меня извинить, - Барти вежливо улыбнулся собеседнице, с которой успел потанцевать уже дважды за едва начавшийся вечер, и, осторожным щелчком пальцев смахнув с плеча жука, направился к широкой лестнице. Преодолев разбег пологих ступеней, восходящих на второй этаж изящным полукругом, он без особых усилий отыскал монументальную уборную, едва ли предназначенную для гостевых посещений, и вошёл внутрь, тщательно заперев за собой дверь. - Над чем трудишься сегодня? - насмешливо спросил Барти, прежде чем обернуться. - Не над чем-то конкретным, - Рита, появившаяся прямо посреди комнаты, беззаботно взмахнула рукой. В тяжелом парчовом платье - достаточно свободном, чтобы не показаться вульгарным, но все ещё нарочито подчеркивающем округлости фигуры - она вполне могла сойти за одну из юных мисс, получивших на бал официальное приглашение. Кокетливо оправив золотые складки на бёдрах, она лукаво улыбнулась, - мне нужен информационный повод, а где водятся самые сочные сплетни, если не на выставке благородных девиц? - Где же твой Бозо? - Барти нарочито невозмутимо прошёл мимо и, остановившись у зеркала, поправил бабочку-галстук. Докучливый фотограф, вечно крутившийся возле неё в школьные годы, а после пробившийся в штат «Ежедневного Пророка», его изрядно нервировал, и потому упоминание глупого имени прозвучало с той ярко выраженной издёвкой, что уже не позволяла принять вопрос за простое любопытство. - Ровена премудрая, да ты ревнуешь, - самодовольно протянула Рита и, приблизившись к нему со спины, осторожно тронула за рукав смокинга. - Не мой Бозо допивает где-то седьмую пинту сливочного пива, или видит десятый сон, или шпионит за соблазнительной соседкой… Честно говоря, понятия не имею, чем он занят, и не слишком-то хочу это знать. - Чего же ты тогда хочешь? - уязвлённый ее верной догадкой, Барти требовательно приподнял бровь, наблюдая в отражении, как Рита взбивает у корней и без того объемную копну. Осознав двусмысленность своего вопроса, он поморщился и неуклюже прибавил, - в смысле, что ты хотела от меня, когда прервала своим бесцеремонным жужжанием интересную беседу? - Поздороваться, конечно же, - с притворным недоумением дёрнув плечом, Рита прибавила, драматично распахнув глаза, - помнишь, на ЗОТИ нам рассказывали про суккубов? Существ из центральной Европы, которые после соития выпивают жизненную силу из партнера. Так вот, столь заинтересовавшая тебя мисс Макмиллан смотрела так, словно именно это и собиралась с тобой проделать сегодня ночью. Как настоящий друг я не могла не вмешаться. - И это я, по-твоему, ревную? - Барти усмехнулся. Повернувшись к ней, он прислонился поясницей к мраморному пьедесталу, вместившему в себя золотой умывальник. Настоящий друг, - ее вкрадчивый голос эхом отозвался в его голове. Сам Барти уже давно перестал понимать, куда и зачем умудрился своими же руками завести их не желающую ослабевать токсичную привязанность. По-прежнему не подпуская Риту слишком близко, он до сих пор не поставил точку, педантично поддерживая товарно-денежные отношения, в которых платил за неё ренту, получая взамен полезную информацию. - В отличии от тебя, мне не стыдно это признать, - она легко пожала плечами. Ажурная позолоченная ручка повернулась, но предусмотрительно запертая изнутри дверь не поддалась. Удаляющихся шагов из коридора не послышалось, и Рита, округлив губы в беглом воздушном поцелуе, стремительно уменьшившись в размерах, обернулась крылатым насекомым и затерялась в потолочной лепнине.***
Филбертус уже четверть часа сокрушался о падении нравов и гибели золотых стандартов. Закрытые частные мероприятия вроде ежегодного бала Ноттов были одной из старейших традиций британской аристократии. Носителям несовершенной крови вход запрещался, а элитный статус определяли не только объемом хранилища в Гринготтсе, но и кругом общения. Глядя на полукровную внучку Фоули, спутавшуюся с кучкой жалких предателей истинного волшебства, Филбертус багровел от злости и клял на чем свет неразборчивых хозяев замка. Лениво поддакивая ему, Сириус свято верил, что, выискивая в толпе ее лицо, руководствуется лишь разумным стремлением выполнить приказ Темного Лорда. Что увидеть ее вновь - вне поля боя и газетных сводок - ему совершенно не интересно и не важно. Но, едва МакКиннон показалась на лестнице - повзрослевшая, утонченная, роскошная, беседовавшая с идиотом-загонщиком «Уинбурнских Ос» (Людо Бэгменом, - вспомнил Сириус) - его захлестнул лютый гнев, едва ли совместимый с холодным расчетом и намеченным планом действий. Невпопад хлопнув Филбертуса по плечу, он двинулся вперёд, торопливо кивая бесчисленному потоку знакомых и приятелей, курсировавших из залы в залу за праздными разговорами. Бэгмен склонился к уху Марлин, наверняка, занудно пересказывая историю сломанного носа охотника из «Гордости Портри». Сириус смотрел на неё, но не мог поймать взгляд, прикованный к мускулистому блондину (не иначе как злоупотреблявшему нелегальными аналогами мышцероста). Бэгмен медленно разжал сцепленные за спиной руки, тронув Марлин за голый локоть. Юркнув в узкий альков, служивший некогда камином, а ныне занятый бюстом хмурого волшебника, Сириус притаился в тени гобеленовых штор и направил на него палочку, едва слышно шепнув: - Империо. Загонщик глупо улыбнулся и, сопроводив озвученное намерение посетить сортир нелепой жестикуляцией, деревянной походкой зашагал вниз по лестнице. Удерживая под полами смокинга палочку, испускающую желтый дымок, Сириус направился следом, пока оба не оказались в пустом и тихом зимнем саду. Освободив волю волшебника, он наспех убедился при помощи чар, что ни одна пара не пожелала уединиться в зарослях цветущих кустарников, и наколдовал привычное облачение Пожирателя Смерти. Дарованная маской вседозволенность пьянила, стирала границы закона, толкала его решать вопросы привычно и просто. Волдеморт был прав. Темная магия и сила служили единственными исправными ключами к свободе и власти. Только так, всецело будучи волшебником в бою, быту и социуме, удавалось достичь любой цели, а голос совести шептал все тише и тише, погребённый под толщей успеха. - Ещё раз заговоришь с ней, и можешь считать, что подписал себе смертный приговор, - Сириус ступил на мощеную камнем дорожку, позволяя недоуменно озиравшемуся Бэгмену увидеть себя. - С кем? - голос того нервно дрогнул. Бравый загонщик даже не попытался вытащить палочку, защитить себя или возмутиться беспардонности угрозы. - С Марлин МакКиннон, - искаженное чарами раздражение прокатилось по застекленному крылу свирепым рыком. - Это потому что она работает на Дамблдора, да? - испуганно зачастил Бэгмен, предупреждающе вскинув крепкие руки. - Потому что полукровка? Так у меня никаких серьёзных намерений и не было. Я бы свою фамилию не опорочил союзом с такой женщиной. Я тоже за чистую кровь! Честное слово! Не ответив на пламенные заверения, Сириус брезгливо отшвырнул его от себя примитивным заклятием и, задумавшись на короткое мгновение, все же наградил короткой вспышкой боли. Не то за единственное прикосновение к обнаженной коже Марлин, не то в качестве профилактики будущих попыток приблизиться к ней. - Держись от неё подальше, - повторил Сириус, едва ли удовлетворившись гнусной отговоркой про отсутствие серьёзных намерений. - Хорошо-хорошо, - задыхаясь, пропыхтел Бэгмен. Он обхватил дрожащими руками тонкий ствол японской вишни, закудрявившейся обилием бело-розовых цветов. Не проронив больше ни слова, Сириус погрузил его в короткий сон и, сбросив маску, вернулся в музыкальный эпицентр бала, где позволил друзьям втянуть себя в старомодную салонную игру, разумеется, завершившуюся его победой. Покинув засыпающий замок в час ведьм с родителями, братом и Барти, он пересёк границу Шотландии в экипаже, а после, сославшись на выдуманную тошноту, вышел из кареты посреди заснеженной пустоши - холодной, раскинувшейся до чёрного горизонта и тоскливой, - откуда трансгрессировал в Лондон. Прямо к ее дому. Сама Марлин, вероятно, также не захотела преодолевать в карете весь обратный путь, потому что свет в ее комнате уже горел. Слабый и мягкий, едва ли льющийся на свежие простыни с потолочных светильников. Манящий внутрь, в тепло, к ней. Привычно забравшись на нужный этаж, Сириус осторожно толкнул оконную раму, но та не поддалась, запертая изнутри. Ожидать иного в разгар зимы не приходилось, и он, накрепко вцепившись одной рукой в балюстраду, сдвинул шпингалет при помощи заклинания и проник в спальню. Ему понадобилось сосчитать до тридцати, чтобы осознать: никакая магия не воспринимает происходящее, как непрошеное вторжение. Не парализуют тело невидимые барьеры, не оглашают дом истошным сигналом охранные чары, не слышатся шаги растревоженных поздним визитом хозяев дома. А значит для Марлин он все ещё желанный гость. Не смотря на жестокие дуэли, которых за год случилось не так уж и мало. Сириус прислушался. В ванной комнате шумела вода, а платье, мерцающее золотым тиснением, покоилось на вешалке, зацепленной крючком за дверцу шкафа. Ожидая ее появления, он неторопливо огляделся. С момента их последней встречи здесь ничего не поменялось. Все тот же прованский шик: цветочные вензеля на обоях, белая мебель, сентиментальные девичьи безделушки. Только учебники множатся на полках, сползая кривыми стопками на деревянный пол. От его внимания не укрылся уголок знакомого блокнота, торчащий из под кружевной подушки чужеродным чёрным пятном. Потоки воды стихли. Едва приняв максимально непринуждённую позу, Сириус тут же сделал несколько шагов к кровати, облокотившись на кованую спинку, но раздраженно поморщился и по-хозяйски уселся на старомодный стул, спихнув с того на пол пустую совиную клетку. За секунду до щелчка задвижки на двери он вновь поднялся на ноги, замерев в центре спальни. Марлин вышла из ванной комнаты в белоснежном халате под стать тем, что предлагали постояльцам дорогие отели средиземноморских курортов. Склонив голову вниз, она сосредоточенно втирала в мокрые волосы сладко-пахнущую субстанцию, когда уперлась взглядом в мужские ботинки, оставившие на ее светлом меховом коврике грязные отпечатки. Вздрогнув, она медленно подняла глаза, но с места не сдвинулась. Лишь покосилась с досадой на собственную палочку, глупо брошенную на дальней прикроватной тумбочке. Сириус знал, что после давней серьёзной ссоры, ставшей финальным аккордом их отношений, нежность и обходительность показались бы Марлин подозрительными. Заставили искать подвох и сомневаться в искренности его порывов. Впрочем, так разыгрывать спектакль было даже проще, ведь сам он все ещё не простил ей слова о неготовности мириться с меткой. Не простил болезненных проклятий и упрямства. Не простил за ту простоту, с которой Марлин вторглась в его мир через столько месяцев, беззаботно играя невесомыми складками платья и улыбаясь Людо Бэгмену. Трусу и ничтожеству. Потому грубое приветствие сорвалось с губ легко и естественно. Именно так, с неприкрытой издевкой начал бы разговор Сириус Орион Блэк, вздумавший заглянуть к ней после минувшего бала просто так. Безо всяких поручений от темных волшебников: - Как успехи, солнышко? Уже нашла себе родовитого недотёпу, который закроет глаза на грязь в крови? Разорвав в несколько шагов расстояние между ним и собой, она размахнулась и ударила Сириуса по щеке. Звонко и эффектно. Обжигающе. Прежде выпалила бы каверзное заклинание или врезала кулаком под дых, так что впору искрам из глаз посыпаться, опалив многострадальный ковёр. Но в этой новой Марлин словно притупились подростковая грубость и неловкость, сменившись женственностью - соблазнительной и почти пугающей. - Заявиться сюда без приглашения, чтобы оскорблять меня - отвратительный способ сказать, что ты соскучился, - холодно проронила она. - Заявиться на бал Ноттов, чтобы флиртовать с кудрявым кретином - нелепый способ напомнить о себе, - парировал он. Скользнув взглядом по знакомой подвеске, издевательски блеснувшей точно из ямочки меж ключиц, Сириус уставился на шрам. Алый, свежий, убегающий ломаной линией за сомкнутые на груди полы халата. - Что это? - Кто-то из твоих друзей оставил. Красиво, правда? - язвительно спросила Марлин, с отвращением тронув набухший рубец. - Позёрша, - рывком подавшись вперёд, Сириус оказался вплотную к ней и, нависая, прошипел. - Почему ты вечно рвёшься туда, где опасно? - Надеюсь отправить к чистокровным праотцам побольше живодеров, вроде тебя, - запальчиво отчеканила она, приподнимаясь на носочки, чтобы быть с ним вровень. Не ниже. - Так давай! - Сириус заливисто расхохотался, раскинув руки в стороны. - Никто тебе сейчас не мешает! Где твоя палочка, МакКиннон? Видимо, ты так сильно хотела моей смерти, что даже ваши хваленые чары не сработали, расценив кровожадность как желание увидеть меня. Марлин разомкнула губы в пустой попытке что-то сказать, но лишь шумно выдохнула, зардевшись от стыда. Не шевелясь, она стояла в дюйме от него - продрогшая после водных процедур, несчастная и смущённая его брошенным вслух наблюдением. Нетерпеливо качнувшись вперёд, Сириус грубо заключил в ладони ее пылающее лицо и поцеловал. Дёрнув крепкий узелок на поясе, он рывком стянул с плеч Марлин тёплый халат. Она обреченно закрыла глаза, но не отшатнулась, отвечая ему прикосновениями со всей не растраченной за долгие месяцы злостью и тоской. По нему. Сириусу Ориону Блэку. Пожирателю Смерти, возможно, убившему Гидеона. Или сестренку Эммелины. Или сотни невинных людей. В движениях Сириуса не было привычной когда-то нежности и того такта, с которым он занимался с ней любовью прежде. В нарочитой бесцеремонности он будто воплотил весь свой гнев за каждое попавшее в цель заклинание. За каждый безрассудный бой. Лихорадочными поцелуями словно надеялся стереть из ее памяти каждую минуту причинённой боли. Каждый оставленный на бархатной коже шрам. Каждый миг, в котором не смог защитить от беды. Бессовестно смахнув с трельяжа коллекцию духов, он уложил ее животом на столешницу, желая разбить к чертям круги слепого зеркала. В его отражении взгляд, коему надлежало хранить в себе лишь холод и пустоту (может быть, толику удовольствия, не более), казался слишком живым, слишком пронзительным, слишком восторженным. Сириус и Марлин накрывали друг друга как волны. С головой, внахлест, соприкосновениями жарких ладоней. А отхлынув, точно испугавшись вернувшейся близости, шипели остроты, царапались злыми взорами и затихали, собираясь с духом, чтобы вновь обрушиться один на другую и наоборот. - Зачем ты пришёл? - хрипло прошептала Марлин, когда оба привалились влажными спинами к изножью кровати, усевшись прямо на холодном полу. Запрокинув голову, Сириус чуть обернулся, пристально разглядывая ее профиль, очерченный в свете ночника тёмным золотом. Поёжившись от надменного молчания, она дёрнула на себя свисающий с кровати уголок шерстяного пледа и неуклюже завернулась в него, прижав к подбородку колючую бахрому. - Значит, сделаем вид, что этого не было? - ее голос предательски дрогнул, и Сириус, осторожно придвинувшись ближе, накрыл рукой худые плечи Марлин, спросив с тихой усмешкой: - А ты сможешь? Выразительно промолчав, она склонила к нему голову. Буран стих, и теперь за окном неспешно кружились в морозном танце редкие сверкающие в свете фонарей снежинки. - Однажды война закончится, - прошептал Сириус, прижавшись губами к ее лбу. Обнимая ее теснее и крепче, он барахтался в пограничных водах превосходно работавшего плана и сводящей с ума импровизации. Той, где тщательно отрепетированные слова звучали не так уж смешно. - И мы сможем попробовать ещё раз. Быть вместе. - Когда закончится война, меня сошлют в трудовой лагерь и вырядят в грязное полотенце. Вроде того, что носит твой домовой эльф. Или ты лишишься рассудка в подвалах Азкабана, - мрачно предрекла Марлин, ощущая под виском, как успокаивается его сердце. Замедляется, уже не рвётся из груди так отчаянно. - Или мы оба отправимся на корм червякам. - Когда ты стала такой пессимисткой? - чуть отстранившись, Сириус заглянул ей в глаза. - Где-то между тем днём, когда Аластор Грюм лишился глаза в шаге от меня, и твоим проклятием, убившим вызвавшего мракоборцев парнишку-охранника, - прикусив ноющие от агрессивных поцелуев губы, она нерешительно потянулась к его руке. Той, где расползлась по коже чёрная змея, буравя слепыми глазами своего носителя. Тронув с отвращением кайму рисунка, Марлин прошептала, - бедный мой, что же ты наделал. - Бедный? - приподняв бровь, Сириус холодно усмехнулся, почти с гордостью рассматривая собственную метку. - Я - часть самого влиятельного закрытого клуба в истории волшебного мира. Я могу делать все, что пожелаю, и никто не посмеет упрекнуть меня или наказать. - Так уж и всё? - Марлин скептично хмыкнула. - Ты ведь принадлежишь ему, Сириус. Как вещь или существо. - А ты нет? - парировал он. - Ты не принадлежишь Дамблдору? - Я вольна уйти, когда захочу, - спокойно возразила она. - Так уходи, - лениво улыбнувшись, Сириус поднялся на ноги и, подав руку, потянул ее следом, тотчас игриво закружив подле себя умелым движением. - Хогвартские львята вполне способны вырасти в светских львиц, мисс Гриффиндор. Сегодня ты была так хороша, что я просто не смог сдержаться, понимаешь? Тебе невероятно идёт быть Фоули, так почему бы не попробовать защитить свое будущее гениальными интригами и платьями от именитых кутюрье, а не гарцеванием на острие атаки? - Такой ты хочешь меня видеть? - задумчиво спросила Марлин, плавно остановившись. Ей, девушке из поколения, нашпигованного от пяток до макушки сказками о Золушках и Белоснежках, поверить в чудотворную силу роскошного платья было не так и сложно. Но что-то в феерическом появлении Сириуса спустя год обмена запятыми в блокнотах не укладывалось в понятную картину мира, и Марлин чуть приметно хмурилась, вглядываясь в его красивое повзрослевшее лицо. - Ты устала, - констатировал он, едва уловив такой знакомый отблеск сомнения в ее глазах, и, не спрашивая разрешения, первым забрался в постель, приглашающе откинув рядом с собой уголок заманчиво пухлого одеяла. Сумрачным воскресным утром - наступившим слишком скоро, отвратительно ранним и предсказуемо морозным - Сириуса разбудила унылая трель будильника. Марлин бережно сняла с себя его руку и нехотя спустила босые пятки на щекотный ворс прикроватного коврика. Приоткрыв один глаз, Сириус рассматривал ее силуэт, призрачный в полумраке спальни, невольно залюбовавшись той естественной сонной грацией, что мгновенно исчезнет, стоит девушке заметить, что за ней наблюдают. Стараясь двигаться бесшумно, Марлин, не включая свет, добрела до ванной комнаты, где скрылась на добрую четверть часа. Вернувшись, почти нежно тронула свисавшее с дверцы платье и, нырнув в пахнущие лавандой глубины шкафа, вышла, уже облачившись в строгий брючный костюм. Остановившись у опустевшего трельяжа, она рассеянно улыбнулась отражению и потянулась к распущенным по плечам волосам, собирая те в аккуратную ракушку на затылке. - Марлин, - позвал Сириус хриплым спросонья голосом. - Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Хочешь, чтобы я больше не приходил? Наша игра не закончена, так что считай это следующим вопросом. - Нет, - тихо откликнулась она и, круто обернувшись к нему на носочках, выпалила смущенной скороговоркой, - я боюсь, что ты снова исчезнешь, больше личной встречи с твоим одержимым пытками хозяином или новой вспышки драконьей оспы. - Значит, увидимся в следующий вторник? - приподнявшись на локтях, он расплылся в самодовольной улыбке, едва Марлин осторожно кивнула. Сириус не собирался спешить и набрасываться на неё с предложениями о провокационном сотрудничестве, не дав сперва привязаться к себе вновь. - Ничего ведь не изменилось, - прошептала она, закрепив заколку-невидимку у основания строгой прически. - Мы справимся, - заверил Сириус с мягким смешком. - На этот раз мы справимся. Представь, что мы просто играем за разные команды на чемпионате по квиддичу. Будем врагами только на поле. Все складывалось ровно так, как он и рассчитывал. Даже лучше и быстрее. Оттого и поднимается в груди ликующая радость, - успел подумать Сириус, засыпая в ее постели крепким и безмятежным сном.