***
Нил проснулся, резко вскакивая на кровати, в его ушах все еще эхом отдавались мамины всхлипы и стоны. Он прижал кулак ко рту, закусив собственную панику, зажмурился и сосчитал до десяти, попытался прислушаться, несмотря на свое громкое испуганное дыхание, не спит ли Эндрю. Говорить он не мог. Ничего не помогало, Джостен все еще ощущал жар горящей машины, что облизывал его пальцы, все еще слышал те булькающие звуки, издаваемые матерью, когда она давилась последними вздохами. Еще один тихий вздох вырвался из его рта, Нил сильнее сжал зубы, вгрызаясь в костяшки и пытаясь сосредоточиться на той боли, которую создавал он сам, а не той, что терзала его внутренности. Глаза не могли сфокусироваться в темноте, и, сколько бы он не моргал, по-прежнему все оставалось размытым. Нил Джостен не должен был плакать. Нил Джостен должен быть сильнее Натаниэля. — Раковина, — голос Эндрю прозвучал низко и раздраженно. Нил снова зажмурился, вдохнул и выдохнул, неглубоко, недостаточно, чтобы воздух добрался до легких. Эндрю тяжело вздохнул наверху, а затем вся кровать заскрипела, когда он сполз по лестнице. Нил не хотел смотреть. — Я серьезно, — сказал Эндрю, становясь рядом. — Встань с постели, подойди к раковине и засунь лицо под холодную воду. — Уходи, — простонал Нил. — Тебе лучше бы верить мне, когда я говорю «Если бы я, блять, мог», — через минуту Эндрю скинул с него одеяло и дернул Нила за руку так сильно, что того отбросило на самый край. — Вставай. Подойди к раковине. Ты тупой? Простые указания, Нил. — Уйди, — Нил сделал еще один вдох и попытался снова. — Пожалуйста, уйди. — Абсолютно точно уверен, что уже говорил тебе. Ненавижу это слово, — он пригнулся, схватил Нила и рванул его на пол. Для его организма действия Эндрю оказались совершенно неожиданными. Потеря одеяла, холод линолеума, прикосновение чужой руки, которая прочно удерживала его в реальности, едва ли не повергли его в шок. Джостен перевернулся на спину, когда снова смог дышать, и смотрел, как фигура Эндрю движется в темноте вверх по лестнице и забирается на верхнюю полку. Нил еще долго оставался на полу. Сердце бешено колотилось в груди, пока он сам с собой боролся за воздух. Бензин все еще чувствовался в носу, но обрывки кошмара начали исчезать, глаза теперь могли сфокусироваться на неизменном красном свете таблички «Выход». Рано или поздно нужно было подниматься. Он заставил себя это сделать и нетвердой походкой подошел к раковине. Апатия, после приступа паники получившая свои права, медленно расползалась вместе с кровью по сосудам, заполняла ткани и органы. Он слишком устал, чтобы задумываться о том, что думает обо всем этом Эндрю. Нил не стал совать голову под холодную струю, а просто наклонился и пил из-под крана. Затем вернулся в постель и отказался снова закрывать глаза.***
Его завтрак состоял из густой каши и небольшой чашки с выцветшими, полусухими дольками апельсина и почти увядшей клубникой. Нил, не сказав ни слова, взял свой поднос и направился к пустому столу, за которым они всегда сидели. Эндрю не потребовалось много времени, чтобы присоединиться к нему. — Почему? — тихо спросил Нил, размазывая овсянку белой пластиковой ложкой по тарелке. Миниярд поднял голову и долго смотрел ему в глаза. — Не только тебе снятся кошмары, — сказал он наконец. Эндрю протянул руку к подносу Нила, наколол на вилку одну из ягод и положил ту к себе, по всей видимости, не собираясь ее есть, он начал методично растирать ее по пластиковой поверхности до состояния еще больше омерзительного, чем она была в начале. — Ты мог бы съесть это, — вздохнул Нил, глядя на останки павшей в бою клубничины. — Ты же не собирался, — собирался вообще-то, но тратить силы на очередной спор с Эндрю было бессмысленно. Нил продолжал раскатывать свою порцию каши по тарелке. Аппетитнее та выглядеть не стала, и ему стоило больших усилий, чтобы заставить себя проглотить хотя бы ложку. — Вода вряд ли бы помогла, — сказал он, когда липкий комок с трудом провалился по пищеводу вниз. — Ладно, — пожал плечами Эндрю. — Почему ты разговариваешь со мной? — Скучно. — Почему ты заставил доктора Добсон подписать для меня разрешение для команды? Брови Миниярда приподнялись, но он не ответил, только потянулся еще раз и попытался украсть очередную ягоду. На этот раз Нил оказался быстрее, схватил чашку и отвел ее вне досягаемости Эндрю. — По той же причине, — сказал он. — Мы снова играем в вопросы? — Это называется беседой, — парировал Нил. — Так значит ты тихоня. — А ты, значит, буйный. Эндрю стиснул зубы настолько сильно, что от Нила не укрылась напряженная линия его челюсти, как не укрылось и то, как чужие пальцы сжали маленькую пластиковую ложку. В конце концов, он издал резкий, почти веселый смешок. — У меня много сторон. Многогранный. Острый, маленький бриллиант с кучей краев. Похож на кое-кого, кого мы оба знаем, — Нила, Кролика, мистера Экси, соседа по комнате, Мальчика-Без-Настоящего-Имени. — Ты закончил? — выгнул бровь Нил. — Ты хотел поговорить. Я разговариваю. Я такой разговорчивый. Джостен проглотил остатки овсянки. В висках изнурительно стучала головная боль, но он еще долго не захочет снова заснуть. — Миниярд! Нил поднял глаза и увидел, что один из охранников подошел и положил руку на плечо Эндрю. Тот не вздрогнул, но по краю его радужки мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее жестокое убийство, — всего на секунду, прежде чем он сморгнул его прочь и эмоции вновь канули в неизвестное. — Групповая терапия. Пошли, — Эндрю встал из-за стола и отсалютовал Нилу. — Увидимся, Тампер! — весело крикнул он, когда его повели к выходу. Нахмурившись, Нил опустил взгляд на свой поднос, где еще лежали недоеденными апельсин и клубника. Он без энтузиазма решил попробовать ягоды. Те, ожидаемо, оказались отвратительными. Джостен поборол желание выплюнуть недожеванные остатки и отставил чашку с фруктами подальше, а позже выкинул ее в мусорное ведро. Он попытался отбросить разрастающееся раздражение тем фактом, что Эндрю все-таки был прав.***
Поле для экси было единственным местом, которое могло утомить Нила настолько, что он переставал думать. Сегодня тренер начал с пробежки, и Джостена это вполне устроило. Он оторвался от остальных почти сразу же, и уже через пару минут обгонял их на один круг. Мышцы привычно горели, разъедая постоянный клубок страха и беспокойства. К тому времени, как их снова позвали на площадку, Нил тяжело дышал и вспотел прилично, но все равно чувствовал себя лучше, чем за весь день. Когда все расселись на трибуне, Белтран вытащил доску и маркер и принялся рассказывать им о тактике игры, как будто они на самом деле были спортсменами, а не кучкой детей без какого-либо будущего. Затем тренер разделил их на команды и отправил на поле. К сожалению, в команде насчитывалось достаточное количество игроков для двухсторонней игры, поэтому Нил остался на скамейке запасных ожидать своей очереди на пару с Элиасом — одним из ребят, у которого он успел узнать имя на прошлой неделе, и парой парней, чьих имен он пока не знал. — Макс, — бросил один из них, даже не взглянув на Нила. Макс был на голову выше его, а по его шее витиевато ползла необычная татуировка змеи. Нил принял это за приглашение к знакомству, поэтому втянул носом воздух и постарался не закатить глаза: — Нил. — Да, я знаю. Ты делишь комнату с психом. — Черт, — выругался другой парень, — серьезно? Это отстой, мужик. Взгляд Нила метнулся к Эндрю, что в данный момент стоял в пустых воротах, к которым никто и близко не подходил, и бил клюшкой по стойке настолько громко, что Джостен отчетливо слышал приглушенный лязг даже на расстоянии. — Нормально, — пробормотал Нил. Он поднял свою клюшку и вперился в нее взглядом, тщательно изучая каждую ниточку натянутой сетки, пытаясь казаться достаточно занятым, чтобы не пришлось отвечать. — Неа, — послышался голос Макса. — Я слышал, что он отправил своего первого соседа в больницу. Пацан не появлялся несколько месяцев, а Миниярду накинули лишний год. — Я слышал, что в прошлом году он устроил в кафетерии разнос и провел месяц в одиночке, — Элиас тоже решил поучаствовать в обсуждении. — Поговаривали, что он убил своего предыдущего соседа. — Заткнись, Адриан, — огрызнулся Макс, отвесив подзатыльник сказавшему это парню. Тот вскрикнул. — Если бы он действительно его убил, то не ошивался бы тут. За такое дерьмо судят, как взрослых. Нил не вмешивался, позволяя им спорить, и не спускал глаз с площадки, где нападающий команды Эндрю в какой раз пропустил выгодный пас. — Говорят, он разбил тебе лицо, — вернулся Адриан к Нилу. — А? — Это, — Адриан указал на нос Нила. — Сломал нос в первую неделю, а? Нужно иметь стальные яйца, чтобы жить с ним. — Псих, — покачал головой Макс. — Гребаный псих. — Все не так плохо, — вставил Нил. Его колено мерно покачивалось вверх вниз, руки отчего-то взмокли, а ладони чесались от желания оказаться на поле. Он не хотел говорить об Эндрю, он просто хотел ударить по мячу как можно сильнее и точнее, а затем делать это снова и снова, и снова, пока не свалится с ног от усталости. На площадке Эндрю с самым скучающим на свете видом сел в рамку ворот и швырнул клюшку в сторону с такой силой, что она ударилась о край борта. — Единственная причина, по которой он все еще остается в этой команде, — то, что на крючке у него висит эта сука-терапевт, — усмехнулся Макс. — Тебе же лучше, — пробурчал Нил прежде, чем смог остановиться. Все трое парней повернулись к нему. — Потому что эта команда — полный отстой, — пояснил Нил. — И он — единственный, кто достоин быть на поле. Свисток очень громко прозвучал за стеклом, четверых удалили, и Нил уже успел спуститься вниз к тому времени, как остальные успели ответить. Твой язык убьет тебя, голос мамы резонировал в голове, как будто бы она стояла за его спиной. Как только снова прозвучал призыв к началу игры, стало очевидно, что Макс, Элиас и Адриан не собирались играть сегодня в экси, а пытались размазать Нила по плексигласу столько раз, сколько могли, хоть все они и были на одной стороне. Джостену все же удалось двенадцать раз попасть в ворота в этой жестокой двадцатиминутной схватке, и несмотря на то, что с площадки он выходил, прижимая ушибленные ребра, он не смог не ухмыльнуться. — Что ты на этот раз сказал, что разозлил этих детишек? — прошептал Эндрю ему на ухо, когда они снова расселись на трибуне. — Ничего необычного, — Нил не оглянулся на него. Макс и Адриан показались на трибуне. Макс намеренно задел Нила плечом так, что тот попятился назад. — Очень похоже на то, что ты хочешь умереть, — сказал Эндрю. — Постоянные ссоры с добропорядочными молодыми людьми. — Просто защищал твою честь. — О, Нил. Нил наконец оглянулся и увидел Эндрю, наблюдающего за ним из-под прикрытых век и дико улыбавшегося. — Если бы мне нужен был рыцарь, я бы нашел кого повыше, — Джостен стиснул зубы и перевел взгляд на тренера. — Вы выглядите жалко, — сказал Белтран, ударив маркером по доске. — Здесь! — он обвел фигурку. — И здесь! Мы ничего не добьемся, если у меня не будет нормальных защитников, которые займутся удерживанием обороны, а не убийством нападающих их собственной команды! Большинство давно устало от его речей и уделяли им примерно столько же внимания, сколько и своему воспитанию. Нил вслушивался пару минут, а потом уставился на теннисные кроссовки, которые ему выдали по прибытии. Подошвы почти полностью износились, и Нилу стало интересно, каковы шансы получить еще одну пару. Скорее всего, никакие. Он взял клюшку в руки, провел подушечками пальцев по изогнутому дереву, когда двери ангара распахнулись и в зал ввалился народ, не меньше дюжины, обмотанный шнурами, с кучей камер и микрофонами в руках. Нил замер. — А! — объявил Белтран. — Вы здесь! Он воодушевленно убрал свой маркер и рванул вперед, чтобы поприветствовать прибывших, в то время, как мальчики из команды устраивали настоящий хаос. — Что это, блять, — просипел Нил себе под нос. Позади него раздался лязг металла, и Эндрю упал рядом с ним на скамейку: — Не любишь сюрпризы, Питер? Джостен бросил на него настороженный взгляд. — Кролик. Кролик Питер. Да ладно, мама тебе сказки на ночь не читала? — Нилу захотелось его ударить. Ухмыляясь, Эндрю запрокинул руки за голову и устроил ту на сцепленных ладонях, обнажая горло, как будто знал, что Нил не представляет угрозы. — Расслабься. Это просто местный новостной канал. Каждый год они решают, что им нужна вдохновляющая душещипательная история, и каждый год они думают, что тюремная спортивная команда как раз для этого подходит. Они просто возьмут интервью у пары ребят. Сделают несколько снимков, а затем накормят богатеньких зрителей великолепной картинкой, как их доллары пошли на помощь травмированной молодежи. Взгляд Нила скользнул по женщине, которая оживленно разговаривала с Белтраном, их разговор записывался на стоящую на штативе камеру. Он с трудом смог проглотить ком ужаса, застрявший в горле. — Мне нужно убраться отсюда, — выдавил он. — Ох, никакого интервью с золотым мальчиком экси? — Эндрю… я, — Нил продолжал сглатывать ставшую вязкой слюну, но это не помогало, он попытался дышать глубже, но и это не помогало. Если они заметят его в новостях, если они выложат его фотографию… Люди его отца… Его отец. Нил пальцами зарылся в волосы, цепляясь в тонкие пряди, дернул посильнее в попытках сдержать панику. Сделав глубокий вдох, он наконец-то повернулся к Эндрю, который сидел, на удивление, молча, глядя на Джостена. — Не любитель фотокамер, я правильно понимаю? — спросил он. Нилу хватило сил, чтобы отрицательно помотать головой. Он попытался придать своему лицу некое подобие спокойствия. — Я не люблю публичные выступления, — слова прозвучали неуверенно и нервно, и Нил мысленно ругал себя за эту слабую попытку вернуться к нормальной жизни. — Понял, — невозмутимо сказал Миниярд. Большинство мальчишек изъявили желание провести время в эфире, они поднимали руки и дико кричали. Белтран вернулся к трибунам, и ему удалось заставить их замолчать в рекордно короткий срок. А затем тренер назвал четыре имени. Имя Нила шло последним. Съемочная группа двигалась к ним, женщина с микрофоном ярко улыбалась выкрашенным ярко-красной помадой ртом. Трое из названных уже были на полпути к ним, как… — Кажется, Нила сейчас стошнит, — крикнул Эндрю. Джостен замер, а потом принял самый болезненный вид, который только мог. Белтран бросил на них короткий взгляд, закатил глаза и вместо Нила вызвал Макса. — Ты мне должен, — усмехнулся Эндрю, соскользнул со скамейки и небрежно подошел к доске, принявшись вырисовывать члены на маленьких фигурках. Благо, Белтран, больше на нее не смотрел. Джостен поднял свой шлем и надел его на голову. Звук его дыхания был глухим, слишком частым, слишком неправильным. Но никто больше не мог его увидеть.***
Когда они вернулись в камеру, Нила вырвало. Он омыл лицо холодной водой. Он ходил по комнате и считал шаги до тех пор, пока не наступило время обеда. Эндрю ничего не говорил, но все это время не спускал с него глаз.