winter holiday

С неба летят хлопья снега, мягко опускаясь на землю, в окна под самой крышей изредка стучится неугомонный ветер, он кружится в танце со снежинками, играя с ними, бегает от одной к другой, пытается ни одну не обделить своим вниманием. Наверное, если бы ветер был человеком, его считали бы холодным и равнодушным, а на деле он оказался бы самым чутким и ранимым. В камине гостиной гриффиндора тихо потрескивали дрова, искры разлетались и стремились вырваться, должно быть, они тоже желали поиграть с порывистым ветром, однако для них это было невозможно. В гостиной всегда было шумно, даже ранним утром, особенно в дни, когда староста пытался собрать всех первокурсников и отчитать их за шалости, а старшие посмеивались и уже придумывали, чему научат малышей в следующий раз. Но сегодня было на удивление тихо, а у камина сидел лишь один человек. С первого взгляда ничего необычного: старшекурсник в одежде с символикой Гриффиндора удобно устроился в мягком кресле и наблюдал за тем как дрова сами собой подкидывались в огонь. Жар от камина опалял его щеки, тенью проходился по улыбающимся губам и приоткрытым, всё ещё сонным глазам. Но на самом деле человек был в гостиной скорее гостем, и увидь его кто здесь - беды не миновать. От гриффиндорца его отличали пронзительные, обычно холодные, зеленые глаза, порой смотрящие с таким превосходством и надменностью, что мурашки пробегают по коже, а ещё запах - от него пахло яблоками, с нотками мяты, что несвойственно студентам с факультета львов. В самом сердце чужой территории находился извечный соперник - слизеринец. — Ты давно проснулся? — по лестнице спускался высокий парень с очаровательными после сна растрепанными волосами. От него волнами исходило какое-то природное тепло, такое, что согревало лучше любого огня. Слизеринец обернулся на любимый голос, чуть охрипший ото сна и поднялся с кресла. — Не так давно, спустился около десяти минут назад, — оказавшись в объятьях Чанеля, парень наконец отвечает, — ты почему так рано встал? Бекхен уютно устраивается щекой на чужой обнаженной груди и вдыхает запах своего возлюбленного, аромат шоколада с еле заметной примесью корицы патокой разливается по его легким и привносит твердое ощущение спокойствия и защищенности. — Я почувствовал, что тебя нет рядом, поэтому и проснулся, — Чанель оставляет поцелуй за ушком разомлевшего старшего, — мне захотелось обнять своего мальчика, который снова украл мою одежду. — Бекхен тихо смеётся, поднимает голову и целует в линию челюсти, а Чанель, улыбнувшись, продолжает. — И почему тебе она идет больше, чем мне? — Она на мне, словно на ребёнке, чувствую себя в ней первокурсником, только-только переступившим порог школы. Кстати об этом, никто не прибудет раньше? — Не думаю, но всего через два дня уже возвращаются все, — в голосе слышится разочарование, — зимние каникулы подходят к концу. — У нас ещё куча времени, — Бекхен дарит младшему нежную улыбку, от которой сжимается сердце. Его глаза блестят азартом и Чанель теряется, не понимая, что старший задумал на этот раз.

2 недели назад

. — Чтобы через десять минут все были в большом зале, иначе, — староста грозно взмахивает палочкой, — на каждом испробую Инфлэтус, будете у меня под потолком летать! — Кто это у нас здесь такой злюка, — с перил съезжает неугомонный семикурсник Чондэ, под всеобщее улюлюканье уже собравшихся. Каждый знает, разговор самого шумного члена компании старших гриффиндорцев со старостой – это то ещё шоу. — Ким Чондэ. Я же говорил тебе не подавать младшим пример своими выходками. — Ким Чунмён, — семикурсник подходит к старосте и закидывает тому руку на плечо, мягко привлекая к себе. Он обводит гостиную рукой и ослепительно улыбается каждому в комнате, — завтра мы уже разъедемся кто куда, начнутся каникулы, не порть веселье хотя бы сегодня, а? — Чёрт с тобой, но если что-то случится, вся ответственность на тебе, я вообще не причем! — староста, махнув рукой, отстраняется. — Но в большой зал без опозданий. Чанёль приходит одним из последних, пробегается глазами по столам, находит Бекхена и лишь на секунду устанавливает контакт, замечает дрогнувший в улыбке уголок губ и еле сдерживается от ответной улыбки, а после уверенным шагом уходит к своему столу и садится рядом с Сехуном, который даже не замечает его присутствия, наблюдая как за столом Когтеврана какой-то незнакомый альфа пытается завязать диалог с его истинным. Лухан лишь закатывает большие глаза и указывает пальцем нарвавшемуся парню на внешне спокойного Сехуна, злость которого можно прочитать только по глазам. Альфы встречаются взглядами и если сначала когтевранец с вызовом посмотрел на «соперника», то теперь тушуется, понимая к чьему омеге решил подсесть. Он виновато кривит губы и отводит взгляд, тут же теряя интерес к Лу и переключается на разговор о квиддиче с однокурсниками, будто ничего и не было. В школе давно знают, что компания капитана команды гриффиндора – это непробиваемая стена, построенная на многолетней дружбе. Пак Чанель – тот самый капитан, его лучший друг, с которым он вместе ещё до Хогвартса – О Сехун и Ким Чондэ – взбалмошный альфа, который вечно находит приключения на свою пятую точку, однако умеющий быть действительно серьёзным и собранным, а ещё становящийся спокойнее рядом со своим омегой – заучкой Минсоком, как ласково называет его сам Ким. Сехун наконец отмирает, смягчившись и наконец поворачивает голову к другу. – Разговаривал с ним? Что всё-таки решили? – Мы остаёмся в Хогвартсе. – Чанёль оглянулся на стол слизеринцев, он подмечает, как пристально смотрит на него Бекхён, пока того слабо не толкает Кёнсу, во избежание лишнего внимания. Кёнсу осуждающе смотрит на капитана, мол с ума сошёл, а Чанёль лишь коротко пожимает плечами и отворачивается. – Ну, как знаешь. – Сехун хлопает друга по плечу и они приступают к еде. После ужина директор привлекает к себе внимание и объявляет о начале зимних каникул, на что зал взрывается одобрительными возгласами. После небольшого шаблонного инструктажа и повторного повторения правил важным тоном, директор кивает головой и отпускает студентов. Завтра все они отправятся по своим домам. Все, кроме двоих.