Хроники Эрриона

— Мне так жаль, — Тайва сочувственно погладила Айну по плечу. — Мне очень, очень жаль, милая. И как это вообще получилось? — Я сама виновата, — она вздохнула. — Хотела поскорее начать учиться дальше. Перейти от Утренних Слов хоть к каким-то делам. Вот и решила немного схитрить. И как только леди Мариам догадалась? Хотя, наверное, она насквозь меня видит. Тайва покачала головой. —Утренние Слова, — она задумчиво растерла в пальцах лист какого-то растения. — В каждой душе они пробуждают особые, ни на что не похожие чувства. Впрочем, ты понимаешь это, только когда они придут. Их не описать словами, не выразить, не повторить — первый миг единения с Утренними Словами никогда не забывается. Остальные моменты растут из него, как цветок из семени. — Ты читала их? Эти Слова? — Айна опешила. — Да, и продолжаю делать это каждое утро. Пусть я не смогла стать такой, как хотела леди Мариам: не пригодна к бою, не перемещаюсь быстрее собственной тени — но я многого добилась в целительстве. Утренние Слова пробуждают во мне ту силу, которая помогает делать снадобья еще лучше и действеннее. Я не могу объяснить это так же складно, как леди Мариам. В общем, мне это нужно. — Хорошо, — Айна кивнула. — Так выходит, леди Мариам просто поняла, что я вру, потому что помнит слова Сатты? — Да, наверное. Сатта не особо дольше твоего здесь, а значит не так давно испытала единение и поведала о нем леди Мариам. Айна раздосадовано хлопнула себя по лбу и опустила взгляд. — Что уж теперь-то, — Тайва пожала плечами. — А и то! — Айна вскинула голову и уставилась ей прямо в глаза. — Я буду и дальше читать Утренние Слова. Леди Мариам действительно сказала, что в чтении больше нет нужды, но это ведь не запрет. Я продолжу читать их. Каждое утро. — Но что ты будешь делать, когда ощутишь единение? — Не знаю. Неважно. Я хочу продолжать. — Не мне тебя судить, — Тайва улыбнулась. — Для меня важно, чтобы ты приходила после завтрака и помогала мне растирать травы в порошок, а после обеда — раскладывала все, что принесут с полей другие девочки. Что делать в остальное время — тебе решать. Айна торопливо закивала. — Вот и славно. Держи ступку и начинай растирать травы в порошок. Займись Бурым Одоленем. В мазь идут только листы, так что тебе придется надеть рукавицы: края у листов острые, что твои иглы. Айна надела плотные рукавицы, неуклюже взяла в руки ступку, высыпала в нее немного сухих бурых листов с зазубренными краями, с трудом ухватила пестик и стала растирать порошок. По домику поплыл пряный, чуть маслянистый запах, от которого Айна чуть успокоилась. А может, дело было вовсе не в порошке, а в Тайве. От нее веяло умиротворением. Пусть она и не поддержала Айну в ее решении — да и не за что тут было хвалить — но она не осуждала, не отталкивала, не разозлилась, как леди Мариам, а осторожно объяснила, что и почему она сделала не так. Айна часто заморгала, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Она отчаянно не хотела злиться на леди Мариам, не имела на это никакого права — в конце концов, ее гнев был оправдан. Если на кого и стоило злиться, так это на саму себя. Первая горка порошка получилась совсем маленькой. — Так и должно быть? — неуверенно спросила Айна и подвинула ступку к Тайве, показывая плоды своих трудов. — Отличный, тонкий порошок, Айна, — та кивнула. — Пересыпь его в эту склянку и продолжай в том же духе. Бурый Одолень — самый нужный порошок в Твердыне. Без него не сварить мазь от ссадин. Айна высыпала порошок в склянку, снова наполнила ступку листами и продолжила растирать их в порошок. В какой-то миг это стало успокаивать ее: слушать стук пестика об ступку и похрустывание сухих листов, смотреть, как они рассыпаются в пыль, вдыхать пряный аромат. Когда в домик вошли три девушки с большими холщовыми сумками наперевес, Айне уже начинало хотеться есть. — Что, уже обед? — Да, — Тайва рассмеялась. — Эйда, Ларга, надеюсь, вы набрали Бурого Одоленя? Айна почти весь перетерла. — Набрали, — Эйда, высокая девушка с темными волосами и тонким длинным носом, улыбнулась и приоткрыла сумку, показывая смятые листы. — Две сумки, — Ларга, низкая, розовощекая русая девушка, тоже раскрыла свою. — И даже отделили листья от стеблей. — Очень хорошо, — Тайва кивнула. — Значит, у Раланны тоже все получилось? — Не так хорошо, как у девочек, — Раланна чуть понурила голову, от чего ее тугие каштановые кудри покачнулись, и надула без того пухлые губы. — Цветов всегда меньше, чем листьев, Раланна, — успокаивающе произнесла Тайва и заглянула в сумку. — Очень хорошо. Ступайте обедать. Девочки поставили сумки у стены и вышли. — Ты тоже, Айна. Завтра закончишь с Бурым Одоленем. После обеда тебе нужно будет разложить новый сбор сушиться. А я займусь цветами. — Я могу помочь? — Нет, пока что не стоит. Из цветов Бурого Одоленя я получаю масло для Сонной Микстуры, а с ним нужно быть очень, очень осторожной. — Разве в Твердыне нужна Сонная Микстура? Я думала, здесь все падают спать без задних ног, едва доходят до кроватей. — Не все, — Тайва покачала головой. — Но это не наше с тобой дело. — Не мое так точно, — Айна пересыпала последнюю горку порошка в склянку, закрыла ее, сняла рукавицы и положила их на столик. — Иди обедать. Я все тут уберу. Айна кивнула и вышла. Когда она вошла в обеденный зал, Сатта уже сидела за столом. Завидев Айну, она презрительно сморщила нос. Она знала! Конечно же, она знала, чем все обернется, но не отговорила Айну от глупости. Сидеть с ней за одним столом перехотелось, но других мест не было: Эйда сидела с Ларгой, Раланна — с другой, незнакомой пока девочкой. Еще несколько столов были заняты другими парами. Конечно, леди Мариам говорила, что никто не сможет принудить Айну дружить с Саттой и есть с ней за одним столом. Вот только свободных в обеденном зале не было. Делать было нечего — только идти за свой стол, к своей соседке по келье и узнать, в чем причина презрительной гримаски. — От тебя воняет, — фыркнула Сатта, стоило Айне усесться за стол. — Воняет мусорными травами и прочим дерьмом, в котором вы, убогие, возитесь. — Что? — Айна опешила. — Еще и беспросветно тупая, — Сатта рассмеялась. — Даже жаль, что мой отец выбросил кучу денег на что-то столь убогое. — При чем тут твой отец? — Да хотя бы при том, что он каждый год выкидывает кучи денег на содержание дурацких приютов и нашей Твердыни. И ты не оправдала ни грамма вложенного в тебя золота. Ты настолько бездарна, что не можешь даже испытать собственных чувств и пользуешься чужими. Тебе самое место в поле, среди конского навоза и палок — раз уж леди Мариам вообще решила, что ты вправе остаться в Твердыне. От злости зашумело в ушах, и Айна, не отдавая себе отчета в том, что делает, метнулась вперед, схватила Сатту за волосы, намотала их на кулак и дернула вниз, заставляя ее прижаться лицом к столу. — Ты нарочно ничего мне не объяснила, чтобы я опозорилась перед леди Мариам, чтобы она наказала меня и перестала обучать. — Айна! Окрик леди Мариам будто из-под воды ее выдернули, заставил вынырнуть и оглядеться. Взгляды всех, кто был в обеденном зале, оказались прикованы к Айне и Сатте. Кейл смотрел с явным удивлением, Сирт — с гневом, сэр Бамур выглядел растерянным, сэр Тейн — восхищенным, и только лорд Ингвар не повел даже бровью. — Айна, — повторила леди Мариам. — Прошу прощения, миледи, — Айна отпустила волосы Сатты, выпрямила и заложила руки за спину. — Сатта… — Поговорим в моих покоях. С вами обеими. — Миледи, я ни при чем! Эта умалишенная бросилась на меня! — Я прекрасно все видела и слышала. И слышала, Сатта. Для вас обеих обед окончен. За мной. Под десятками взглядов Сатта и Айна поплелись за леди Мариам к выходу из обеденного зала. До самых покоев леди Мариам они шли, стараясь не смотреть друг на друга лишний раз. Айна боялась, что если хоть на миг увидит эту наглую, самодовольную рожу, то не сдержится и продолжит драку. Почему Сатта не поворачивала головы, нельзя было догадаться: то ли не хотела снова спровоцировать Айну, то ли действительно не могла на нее смотреть от омерзения. — Сначала я выслушаю вас по очереди, — произнесла леди Мариам. — Сатта, подожди здесь. Она распахнула дверь и замерла, ожидая, пока Айна перешагнет порог. — Надеюсь, ты сможешь объяснить произошедшее, — холодно бросила леди Мариам, закрыв за ними двери. — Да, миледи. Сатта оскорбила всех травниц. Простите, это прозвучит очень грубо, но она сказала, что мы… Убогие. Возимся с дерьмом и мусорными травами. Еще что-то про ее отца, что он жертвует деньги на убожество вроде меня. — Я слышала. Я не прошу пересказать ваш разговор, а хочу услышать объяснение твоего поступка. Айна закашлялась. — Да, быть может я не оправдала ваших ожиданий, я слишком поторопилась, чересчур сильно хотела продвинуться дальше. Но девочки не заслуживают такого обращения. Если она хоть пальчик поцарапает, первым же делом бросится за мазью, которой не было бы без травниц. Леди Мариам слушала ее, поджав губы и скрестив руки перед грудью. — Что ж, я тебя услышала, — произнесла она, когда Айна закончила. — Теперь подожди снаружи. Я должна выслушать Сатту. — Да… «Да что ее слушать!» — чуть не воскликнула Айна, но решила не злить леди Мариам еще сильнее. — Да, миледи, — прошелестела она и вышла в коридор. — Сатта! — властно окликнула леди Мариам из покоев. Сатта, согнувшись в три погибели, прошмыгнула мимо Айны и захлопнула за собой дверь. — Если из-за тебя ей будет худо, — донеслось из-за выступа стены злобное шипение. — Если леди Мариам ее накажет, если она проронит из-за дерьма вроде тебя хоть одну слезинку… — То ты перестанешь шептать из-за угла? — фыркнула Айна. Через миг из-за выступа выскочил багровый от гнева Сирт. — Мусор приютский, — коротко рыкнул он и бросился на Айну. Сирт даже замахнулся, но ударил лишь камень стены — Айна довольно юрко увернулась. «Вы достаточно стройная, чтобы измотать врага», — вспомнились слова сэра Тейна. Драться она пока и впрямь не научилась, а вот уворачиваться могла. Впрочем, долго уворачиваться не пришлось. Сирт ударил стену еще два или три раза, а потом по коридору прокатился оглушительный голос сэра Тейна. — Сирт! Что тут происходит? — Я… — он вмиг побледнел и съежился. — Юная леди, он нападал на вас? В глазах Сирта читался неподдельный ужас. — Прикрой меня, — одними губами прошептал он. — Прикрыть? Того, кто назвал меня приютским мусором? — громко спросила Айна, и ее звонкий голос эхом прокатился по коридору. — Мелкая сучка, — прошипел Сирт и тут же взвизгнул от боли — сэр Тейн с силой схватил его предплечье. — Мы поговорим на тренировочном поле, — прорычал он. — О том, как вести себя в обществе. Как вести себя с дамами. Я тебя научу, сопляк… — Сэр Тейн, что за шум? Двери покоев леди Мариам со стуком распахнулись. — Ничего особенного, миледи. Прошу прощения за шум. Сирт уже уходит. Точнее, мы оба уходим. — Хорошо, — леди Мариам кивнула. — Айна, входи. Сатта хочет извиниться. — Простите, миледи, но нет. Вы заставите ее извиняться, а ее сердечный дружок изобьет меня за это? Благодарю, но нет. Уж лучше я останусь приютским мусором и пойду копаться в траве и дерьме, чтобы этому герою было, чем лечиться. Айна развернулась на пятках и бегом бросилась прочь.

***

— Бедная моя девочка, — вздохнула Тайва и погладила Айну по плечу. Та, в свою очередь, шумно выдохнула и впилась зубами в булку — благо, в домике Тайвы нашлась хоть такая еда. Какое-то время они молчали: Айна жевала булку и запивала кислым соком каких-то ягод, Тайва сидела рядом и гладила ее по спине. — Надеюсь, леди Мариам меня не накажет. Вторая выходка за день, — выдавила, наконец, Айна. — Да что со мной такое? — Не думаю, что леди Мариам, станет тебя наказывать. Она строгая, но мудрая. Если бы я была на ее месте, я бы не стала тебя ругать. Конечно, мне не совсем ясно, почему Сатта затаила на тебя зло. — Зато мне ясно, — Айна проглотила последний кусок, запила соком и утерла губы. — Ее отец тратит кучу денег на благотворительность, у меня родителей нет вообще, а леди Мариам одинаково к нам относится. Наверное, Сатта хотела бы, чтобы ее превозносили за дела отца. Но знаешь, Тайва, что я поняла? — Что? — Этот мир так не работает. Мой отец героически погиб, защищая страну. Но никто не стал превозносить меня за его дела. Наоборот, отправили в приют, где старуха обещала продать меня в дом утех, а конюх от раза к разу пытался совратить. Я ничего не жду от этого мира: ни подарков, ни подношений. Он послал мне леди Мариам, и я благодарна уже за это. Пусть я и не научусь создавать лис из воздуха, пусть я буду просто растирать травы в ступке — это лучше, чем дом утех. Она выдохнула и повернулась к Тайве, которая выглядела потрясенной до глубины души. — Так что давай я разложу листья сушиться. — Да. Точно. А мне надо закончить с цветками. Пока ты была в обеденном зале, я отжала чуть меньше половины, нужно управиться, пока они не начали подсыхать. — Тогда не отвлекаю, — Айна подхватила сумки с листьями Бурого Одоленя и пошла к выходу. Оказавшись на улице, она обогнула домик Тайвы. За ним на деревянных шестах была растянута мелкая сетка для сушки трав. На нее-то Айна и стала выкладывать листья: аккуратно, по одному, стараясь, чтобы соседние не лежали друг на друге. Она будто оправдывалась этим излишним тщанием за все ошибки дня. Листья же, будто в отместку, все равно быстро заканчивались. Свежими они были раза в три больше сушеных, зато куда мягче. Айна уже почти закончила со второй сумкой, когда из домика донесся шум и гам. — Кладите сюда, вот так, — из открытого окна послышался голос Тайвы. — Что с ним случилось? Особенно неудачная тренировка? — Сэр Тейн, — произнес голос незнакомого мальчишки. — Сказал, что его нужно воспитывать, — поддакнул второй, тоже незнакомый. — Я разберусь с этим. Ступайте, — бросила Тайва, и в домике зазвенели банки и склянки. Сгорая от любопытства, Айна кое-как рассыпала остатки Бурого Одоленя по сетке, торопливо скомкала сумки и бросилась в домик. На койке лежал и еле дышал Сирт, на котором живого места не было: лицо посинело от следов ударов и теперь стремительно распухало, нижняя его половина была залита кровью, а волосы стали буро-рыжими под толстым слоем смеси крови и глины. Кожа свисала с рук крупными клочьями, будто ее пытались содрать наживую. Айна с трудом сдержала рвотный позыв. — Айна, приготовь повязки, — скомандовала Тайва. — Бинты на полке. Та подскочила к столику, за которым с утра растирала порошок, потянулась к полке, что висела над ним, и взяла оттуда моток чистых полос ткани. — Отлично. Возьми миску, залей водой наполовину, зачерпни из банки ложку мази от ссадин, добавь в воду и мешай, пока не растворится. Сирт застонал, Айна невольно повернулась на звук — и тихо пискнула. Тайва срезала свисающие клочья кожи длинным тонким ножом. — Займись мазью и бинтами, — раздраженно повторила Тайва. Айна повернулась к миске и стала готовить воду с мазью. Похоже, Тайва нарочно дала такое задание, чтобы она поменьше смотрела на кровь и кожу. Айна стала старательно елозить ложкой в миске, стараясь размешать густую мазь, которая только на комки рассыпалась, но никак не растворялась. Но Айна не сдавалась, упрямо разбивая комок за комком, пока на поверхности воды не начала появляться тонкая блестящая маслянистая пленка. Это придало уверенности. Задание оказалось не бессмысленным. — Вроде растворяется, — вздохнула Айна. — Вот и хорошо, — пробормотала Тайва. — Когда полностью растворится, замочи бинты в миске и дай ее мне. — Хорошо. Сирт уже не просто стонал, он выл на одной ноте, пока Тайва промывала его ссадины. У Айны от этих звуков начинали дрожать руки. Если сэр Тейн действительно сделал такое с Сиртом в качестве наказания за ту драку у дверей покоев леди Мариам, то чего стоило ожидать самой Айне? Нужно ли было бояться сэра Тейна или же наоборот, благодарить за то, что вступился? И что будет делать Сатта, когда узнает, за что ее сердечного друга так отходили? Погруженная в эти мысли, Айна уже и не замечала, как плохо растворяется мазь. Опомнилась она только когда Сирт в последний раз особенно отчаянно взвыл и замолк. Только тогда Айна увидела, что размешивает последний маленький комочек мази. Наконец, и с ним было покончено. Она опустила бинты в воду, подала Тайве и отошла назад, к столику. — Ты разложила листы сушиться? — Да. — Накрой их второй сеткой и можешь идти. Я побуду с Сиртом. — Если нужна помощь, я могу остаться, — робко предложила Айна. — После всего, что он сделал? — Тайва взглянула на нее с удивлением. — Да, наверное. Не убивать же его теперь. Тайва улыбнулась. — Мудро, милая. Но, думаю, Сатта уже бежит сюда. Уверена, друзья Сирта все ей рассказали. Так что помощница у меня будет. А ты можешь пойти прогуляться. У тебя и так был не самый легкий день. — Да, наверное, — Айна кивнула, распахнула дверь и нос к носу столкнулась с Саттой. — Он здесь? Он жив? — Да, — Айна посторонилась, пропуская ее в домик. — Сатта, мне жаль. Клянусь, я не просила сэра Тейна об этом, он… — Он бешеный, этот сэр Тейн! — взвизгнула Сатта. — Но тебя бы он не послушал. Тайва, что нужно делать? — Бери бинт, вот так. И накладывай на открытые раны. Не отжимая. Айна неловко переступила с ноги на ногу, не понимая, нужна ее помощь или все же нет, затем боком выскользнула на улицу и притворила за собой дверь. Солнце еще стояло довольно высоко, и Айна решила пойти в поле. Она медленно брела, приминая ногами высокую траву. Тайва была права, день и впрямь выдался не из простых: и сама глупостей наделала, и остальные будто бы взбесились. Айна уселась на траву, взглянула на горизонт, откуда обычно поднималось солнце. Но теперь оно было за спиной, и Айне оставалось только смотреть на на собственную тень: тонкую, с трепещущими на ветру волосами. Даже от тени веяло отчаянием и усталостью. Айна глубоко вдохнула, сцепила пальцы в замок и прикрыла глаза. Она чувствовала, что оказалась на своем месте и не испытывала никакого желания двигаться даже на полшага в сторону. Она, наверное, просидела бы так вечность и не видела бы ни Сатту, ни Сирта, ни даже Тайву и леди Мариам, не сделала бы ничего такого, из-за чего сэру Тейну пришлось бы снова кого-то воспитывать. От одной этой мысли по спине пробежали мурашки. Айна вздрогнула, открыла глаза — и взвизгнула от неожиданности. Рядом, скрестив ноги и прикрыв глаза, сидел сэр Тейн. Услышав ее писк, он приоткрыл один глаз и покачал головой. — Вы слишком сильно ушли в себя, юная леди. Потеряли бдительность. Я подошел к вам вплотную и остался незамеченным. Если бы на моем месте оказался враг, вы были бы уже мертвы. Айну крупно передернуло. — Прошу прощения, — пролепетала она. Сэр Тейн рассмеялся. — Это я должен просить прощения, юная леди. Это было грубо с моей стороны — вот так подкрадываться, нарушая ваше уединение. К тому же, вы могли упражняться. — Не могла, сэр. Думаю, вам уже известно, что леди Мариам отказалась быть моей наставницей, и теперь я помогаю Тайве в целительском домике. — Да, юная леди, я это знаю. Как и то, что вы достаточно настойчива и своенравна, чтобы продолжать упражняться самостоятельно. Айна потупила взгляд. — Сейчас я не упражнялась. — И все же я приношу глубочайшие извинения за то, что напугал вас, юная леди. — Меня зовут Айна. — Разумеется, леди Айна, — сэр Тейн улыбнулся, и на миг его светло-голубые глаза даже перестали быть похожими на две льдинки. Айна окончательно смутилась и почувствовала, как щеки заливает жар. — Сэр Тейн, вам не кажется, что вы слишком сурово наказали Сирта? — Леди Айна, — он вздохнул и покачал головой. — Я уже говорил об этом с леди Мариам. И с лордом Ингваром — он, к сожалению, присутствовал при воспитательном процессе. Сирт — мой воспитанник, и я вправе решать, как его наказывать. Неужели вам жаль его, леди Айна? Он собирался избить вас. — А я собиралась измотать его, уворачиваясь от ударов. Кстати, по вашему совету. — Вы мне льстите, леди Айна, — он снова улыбнулся. — Что ж, скоро ужин, да и солнце клонится к закату. И впрямь, тени становились тоньше и длиннее, а поле казалось позолоченным в лучах закатного солнца. Айна поднялась на ноги — сэр Тейн отчего-то смерил ее недовольным взглядом — и они побрели к казармам. В обеденном зале царила привычная обстановка. Вряд ли наказание Сирта осталось незамеченным — это все-таки произошло на тренировочном поле, но все словно умело делали вид, что им безразлично. Может, именно из-за того, что характер сэра Тейна был им хорошо известен, такие события не были для них чем-то из ряда вон выходящим. Вот только Айна все равно никого не хотела видеть. С ужином она расправилась чересчур поспешно, не желая столкнуться с Саттой, которой пока не было. От одной только мысли о том, что снова придется видеть ее после всего сказанного и произошедшего за день, начинало мутить, а ведь им предстояло спать в одной келье, жить дальше под одной крышей и есть за одним столом. Шаги Сатты Айна не услышала — скорее, почувствовала спиной. Она торопливо сунула в карман платья пару кусков хлеба, отставила тарелку, вскочила на ноги и зашагала прочь из обеденного зала. Нет, оставаться на ночь в келье было нельзя. Айна рисковала сгореть от злобы и стыда одновременно. В поле и то было спокойнее. Озаренная этой мыслью, она бегом бросилась в келью, где сгребла в охапку одеяло, покрывало и выскочила с ними на улицу. Пока все ужинали, был шанс ускользнуть незамеченной — так будет меньше разговоров, меньше странных взглядов. Свое место на поле Айна нашла даже в темноте — точнее в тусклом свете восходящей луны. Она расстелила покрывало, уселась на него, закуталась в одеяло, как в кокон, и стала рассматривать мигающие на небосводе звезды. — Айна? — раздался позади голос Тайвы. — Ты что это делаешь? — Ночую, — буркнула она. — Почему не в келье? — Не хочу спать с Саттой под одной крышей. Понимаю, что все равно придется, но сегодня не хочу и не могу. Я одновременно злюсь на нее и стыжусь из-за того, что произошло с Сиртом. — Бедная моя девочка. Если хочешь, можешь переночевать в целительском домике. Айна замотала головой. — Я не хочу тебя стеснять из-за своих капризов. — Брось, — Тайва рассмеялась. — Я не позволю тебе ночевать в поле. В конце концов, сейчас я кто-то вроде твоей наставницы, а потому считай это указанием. Айна шмыгнула носом и кивнула. — Вот и славно. Складывай покрывало с одеялом и ступай к целительскому домику, а я скоро приду. Она повернулась и побрела дальше в поле. Айна недоуменно посмотрела вслед и стала аккуратно сворачивать одеяло. Она делала все нарочито медленно, чтобы не идти через всю Твердыню с одеялом и покрывалом и не вызывать лишнего интереса — и так уже стала героиней дня, хоть никто и не подал виду. В конце концов, вещи оказались собраны, и поводов медлить не осталось, а Тайва так и сидела далеко в поле. Пришлось тащиться к целительскому домику. — Айна! Айна! Она вздрогнула и тут же выдохнула. Через все тренировочное поле к ней бежал Кейл. — А, привет. — Ты куда собралась? Зачем тебе одеяло? — Да так, — она замялась. — Не хочу ночевать с Саттой в келье. Думала, посплю в поле, но пришла Тайва и сказала, что можно пока пойти в целительский домик. — Ты точно сама так решила? — Ну, вообще-то Тайва меня почти заставила. — Да нет же, я про то, чтобы ночевать в поле. И вообще, давай сюда вещи, я помогу. Не дожидаясь ответа, Кейл выхватил у нее одеяло с покрывалом и бодрым шагом двинулся к целительскому домику. — Точно сама, — Айна побрела рядом. — Я не знаю, злюсь я на Сатту или же мне стыдно из-за Сирта. — Стыдиться тебе точно нечего. На этот раз сэр Тейн рассердился справедливо. Он бывает чересчур вспыльчивым, но сейчас он прав. Сирт идиот. Кидаться на девушку с кулаками — это низко. К тому же, вы с Саттой и леди Мариам прекрасно бы разобрались со своими делами и без него, зачем влезать. — И что, вся Твердыня теперь это обсуждает? — Тут и обсуждать нечего. И вообще, через пару дней все забудется. Завтра у нас тренировка с лордом Ингваром. Если Болд или Крайн опять попадут кому-то в ногу вместо мишени, о вас с Саттой никто уже и не вспомнит. Айна хихикнула. — Кейл, здравствуй. Как твоя рука? — раздался за их спинами голос Тайвы. — Все в порядке, спасибо. Мазь просто волшебная! Тайва мягко улыбнулась. — Вы еще поболтаете? — спросила она, когда они остановились у целительского домика. — Кейл, тебе не пора спать? Завтра у вас тренировка с лордом Ингваром, будет не очень хорошо, если в ногу вместо мишени попадешь ты. Кейл расхохотался. — Это точно, — он вернул Айне вещи и перекатился с пятки на носок. — Ладно, я пойду. Доброй ночи, Айна. Доброй ночи, Тайва. Он побрел к казармам, а Айна с Тайвой пошли в домик. Сирт спал, и от одного взгляда на него Айна снова ощутила укол вины. — А что ты делала в поле? — она повернулась к Тайве, чтобы отвлечься от страданий Сирта и своих чувств из-за этого. — Если не секрет, конечно. — Читала Ночные Слова, а потом собирала Луноцвет. Он распускается всего на один час и только в ночи полной луны. Тайва достала из сумки несколько длинных стеблей, на которых покачивались серебристые цветки, похожие на чаши со свисающими на тонких, почти прозрачных нитях мерцающими тычинками. — Красивый, — восхищенно выдохнула Айна. — А эти Ночные Слова… — Нужны, когда ты становишься на путь целителя. Айна кивнула. Это было ужасно интересно, но для начала стоило совладать с Утренними Словами. — Ступай в мою комнату, раскладывай вещи и ложись спать. — А ты? Давай я лягу на полу. — Нет нужды. Я буду работать с Луноцветом. Днем это бессмысленно, его можно перерабатывать только ночью. — Я могу чем-то помочь? Тайва покачала головой. — Иди отсыпайся. Айна кивнула и двинулась в комнату Тайвы. Не успела она задернуть занавеску, как в дверь целительского домика стукнули. Раздался скрип двери, а затем послышался приглушенный голос леди Мариам. — Она готова? От привычного холодного спокойствия ничего не осталось. Голос леди Мариам звучал взволнованно, что уже было довольно странно. — Это уже третий пузырек за месяц, миледи. Намного больше обычного. — Я знаю, Тайва. Но пока мне не на что больше рассчитывать. Только на тебя. — Да, миледи, — прошелестела Тайва. — Тогда я продолжу готовить. Все необходимое у меня есть. — Спасибо, дорогая, — в голосе леди Мариам послышалось тепло. Дверь снова скрипнула, и в домике воцарилась тишина. Айна разложила одеяло на полу — хоть Тайва и сказала, что можно занять кровать — улеглась, накрылась покрывалом и свернулась в калачик. Тон голоса леди Мариам пугал. Уже то, что ее, спокойную и хладнокровную, что-то могло настолько взволновать, вызывало тревогу. Уснула Айна с большим трудом.