***
Тогда было сложное, тяжёлое время для них обоих. Лу Тен погиб в бою, исчезла Урса и при странных обстоятельствах скончался Азулон. Убитый горем Айро и потерянный Зуко при каждой возможности старались держаться друг друга. Маленький принц потерял маму — единственную, что любила его; он потерял свою опору, оплот надёжности и любви. Родной отец, сестра и тем более остальной мир совсем не собирались раскрывать ему свои объятия. Но не дядя Айро. Он окружил мальчика заботой, теплотой, любовью, как если бы тот был его собственным сыном и неудивительно, что Зуко ответил взаимностью. Он всякий раз с радостным криком бежал навстречу Айро, едва завидев того издали и прыгал в его объятия, утыкаясь лицом в плечо или шею. Однажды это и случилось — самый первый, робкий поцелуй, словно лёгкое касание крыла бабочки. Мужчина тогда совсем не придал этому значения, но чем больше Зуко взрослел, тем чаще стало повторяться подобное и язык не поворачивался назвать это простой случайностью. И все же Айро ничего не предпринимал; он был убежден, что его племянник очень чувствительный, однажды мальчик это перерастёт и всё придёт в норму. Это просто такой период и надо немного подождать. Потом случилось ужасное. Искалеченный Зуко, потеряв право на трон, был изгнан из родины с наказом не возвращаться назад без Аватара. Если учесть, что того не видели сто с лишним лет, наказание вполне можно было считать бессрочным, без права на искупление. Но Зуко не мог допустить даже мысли, что отец просто нашёл повод избавиться от него, словно от ненужной обузы. И готов был провести в поисках хоть всю жизнь, если потребуется. Айро мог бесконечно проклинать своего младшего брата, да только содеянного уже никак не исправить! Большинство считало, что принц потерял честь, отказавшись драться в Агни-кай, но по мнению мужчины, со стороны Озая бросать вызов на поединок, предназначенный для мастеров огненной магии, тринадцатилетнему мальчику — верх бесчестия. После такого отставной генерал не видел себе места в столице и отправился в изгнание вместе с Зуко. Да и идеология, навязанная уже третьим поколением правящих лордов Огня, вконец опротивела ему, а в племяннике Айро видел большой потенциал. Когда-нибудь Зуко изменит эту страну, а дядя поможет ему, чем только сможет — так он считал, покидая родные земли. Первые два непростые года были испытанием для них. Глубоко травмированный Зуко был одержим своей миссией и всё остальное вызывало в нем отторжение и гнев, как бы Айро не старался увести его с этого пагубного курса. Зуко шарахался от прикосновений так, словно те обжигали его. Он казался забитым, одичавшим зверем, который хочет выть от безграничной боли и тоски, но ни за что этого не сделает. Это значило бы принять случившееся, а тогда Зуко этого не мог. Он смог сделать это позже, обрезав волосы и отрекаясь этим от своего происхождения. Зуко начал свой нелегкий путь к самому себе. Принц плохо спал, плохо ел и плохо сходился с людьми, пряча боль за агрессией, потому что так было проще всего. Он агрессировал даже на собственного дядю, который терпеливо сносил все его грубости. Ибо всё в мире переменчиво, Айро понимал это. И их долгие скитания закончились здесь, в Ба Синг Се. Надежда, что теперь всё будет хорошо, крепла в мужчине как никогда; Зуко пробудился, словно после долгой, холодной зимы и вновь стал походить на того, кем был до того ужасного происшествия.***
Очнувшись от воспоминаний, замерший Айро теперь чувствовал растерянность и замешательство; сейчас в его объятиях был уже не мальчик десяти лет, а юноша, переросший дядю почти на голову, находящийся, по идее, в самом расцвете переходного возраста! «Это гормоны!» — попытался успокоить сам себя мужчина, надеясь, что Зуко испугается и дальше одного поцелуя дело не зайдет. Но Айро недооценил молодость. Принц тоже замер, ожидая дядиной реакции; не встретив явного протеста, он почувствовал себя странно, как будто всё в груди и животе медленно начало накаляться, и этот неудержимый жар требовал срочного выхода. Зуко сдавленно выдохнул и снова поцеловал дядю, уже сильнее чем в первый раз. Его руки крепко сжали на спине одежду Айро, сминая её в кулаках. Мужчина почувствовал, что юноша горит словно в лихорадке и с тревогой отстранил его. — Зуко, у тебя снова жар?! Айро потрогал его лоб — он оказался не горячее обычного. Зуко, неровно дыша, мягко взял руку со своего лба и прижал пальцы к горячим губам. — Этот жар иного рода, дядя, — тихо ответил принц и, пока тот не опомнился, поцеловал дядю в щеку, возле самых губ. Айро закрыл глаза. Надежда на то, что племянник перерастёт свою детскую влюблённость, не оправдала себя. Хоть Зуко здорово вырос и окреп, у бывшего генерала всё же хватит сил и он смог бы при желании остановить происходящее. Но тогда он потеряет доверие Зуко и сильно ранит его чувства, а этого мужчина хотел меньше всего на свете! Он совершенно не знал, что ему делать, ведь раньше тот не думал о племяннике в подобном ключе. Айро понимал, что должен был прояснить всё ещё тогда, когда это только начиналось. Но раз он тогда не стал, как же он сможет сделать это сейчас? К тому же, он уже не был уверен, что это остановило бы юношу и заставило того отказаться от своих чувств. — Зуко… прошу, посмотри на меня. Тот резко мотнул головой и Айро пришлось самому осторожно приподнять за подбородок лицо племянника. Зуко прикусил губу, краснея от смущения и встречаясь с дядей глазами. Айро так любил эти глаза… янтарные, такие яркие и сияющие сейчас от переполнявших юношу чувств. — Мальчик мой… признаться, я подзабыл каково это — быть юным, думаю, что мне это простительно. Я понимаю, тебе сейчас очень хочется… кхм… любви и ласки, но прошу, услышь меня! Возможно, ты всего лишь хочешь так считать, будто испытываешь влечение ко мне? Что, если это влечение — лишь заблуждение, иллюзия? Айро просто не мог не сказать этого, даже если понимал в душе, что влечение племянника на самом деле окажется подлинным. Что «работа над ошибками» которую он сейчас пытается провести, сильно запоздала и может ничего не дать. А Зуко, донельзя уязвленный неверием в его чувства, при этих словах рассерженно схватил дядю за руку и прижал к своему паху: — А это — тоже иллюзия, дядя?! Стояк мне мерещится уже два с лишним года?! Тогда, выходит, я вконец поехал головой!!! Под ладонью отчётливо чувствовалась твёрдая выпуклость, весьма красноречиво подчеркивающая возмущение юноши. Он со страхом ожидал, что дядя тут же отдёрнет руку, показав этим своё отвращение, но мужчина смотрел и не торопился отпускать его. Зуко простонал сквозь зубы — чувствовать дядины пальцы даже сквозь ткань было очень возбуждающе! Особенно если учесть, что тот вообще никогда так его не касался. — Согласен, не иллюзия. Прежде чем убрать руку, Айро бережно погладил чужую промежность, вырвав у Зуко рваный вздох. Это откликалось в мужчине нежностью; ничего постыдного в любви своего племянника бывший генерал не видел, но сейчас нужно остановиться. Он просто обязан убедить Зуко хорошо всё обдумать в спокойном состоянии, а не сейчас, когда он крайне возбуждён и не способен мыслить здраво. Иначе получится так, что Айро воспользовался заблуждением Зуко, на что у него нет никакого права. — Страсть — коварная штука, Зуко. Когда она затмевает разум, ты не можешь думать ни о чём другом, пока не получишь объект своего желания. Но давай на минуту предположим, что испытываемая тобой страсть — лишь игра гормонов, которую ты ощутил в полной мере лишь сейчас, после длительного скитания и недавней болезни. Положим, ты получишь желаемое. А дальше? Дальше, когда ты успокоишься, то поймёшь, что совершил непоправимую ошибку. Всё может закончиться весьма печально для нас с тобой. — Что ты хочешь этим сказать? — Я пытаюсь уберечь тебя. И прошу, хорошо подумай над моими словами. — Ты что, не веришь мне?! Я могу прямо сейчас дока… — Нет. Сначала ты сделаешь то, о чём я попросил. Зуко резко встал и вышел из комнаты, бросив напоследок яростный взгляд через плечо, так и кричавший, что тот всё равно своего добьется. А Айро устал так, будто закончил тяжёлую битву, но это было необходимо. По другому он никак не мог — Зуко был ему слишком дорог, чтобы вот так, по недоразумению потерять его.