***
— Зуко, что-то случилось? Ты сам не свой! Несмотря на обещание, Зуко старался не думать о том разговоре с главой старейшин, а лучше вообще о нём забыть. Но спустя несколько месяцев, приехав к дяде и едва увидев его, в голове сразу всплыли слова Кайши. Хозяин Огня мысленно выругался — от радостного настроения не осталось и следа, его снова обуревали мрачные, тревожные мысли, что не укрылось от проницательного Айро. Зуко смотрел в его встревоженные глаза и не представлял себе, как вообще сможет сказать об этом… то, что предлагал старейшина, с его точки зрения было недопустимым! Тяжело вздохнув, он собрался с духом и рассказал дяде обо всём. Тот внимательно выслушал, после чего сказал: — Я думаю, что к словам главного мудреца нужно прислушаться. В них есть здравый смысл. — Это против всех моих убеждений, моих принципов! Если я пойду на это, то предам нашу любовь! — Мой мальчик… Айро вздохнул и нежно взял лицо племянника в ладони. «Мальчику» уже шёл аж четвёртый десяток, но для него — старика было вполне уместно так ласково обращаться к нему. — Твоя женитьба не отменит моих чувств к тебе, я не стану любить тебя меньше! И разве твои чувства иссякнут, если ты пойдешь на такой компромисс? А уж если у тебя будут дети, этим ты только осчастливишь меня! Зуко крепко сжал пальцами ладони на своих щеках. — Мне дурно от одной лишь мысли, что придется использовать ни в чём не повинную девушку… — Потому что в твоём сердце нет места коварству и хитрости! Это даёт мне ещё один из множества поводов гордиться тобой! Айро крепко обнял его и Зуко внутри себя почти сдался, готовясь принять решение — ради их безопасности и спокойной жизни он был готов на всё.***
— Есть замечательная претендентка, мой господин. Дочь чиновника Зиана. Вам стоит только приказать и мы начнём приготовления. Зуко почувствовал отвращение. Совет мудрецов уже подсуетился, подыскивая девушку ему в супруги! А если бы он отказался? В ответ на это замечание Кайши смиренно ответил: — Я не сомневался, что вы примите верное решение, мой господин. Простите мою излишнюю хлопотливость. Хозяин Огня всё ещё не был полностью уверен, что доверяет главе старейшин. Он сильно потёр переносицу, пытаясь собраться с мыслями и наконец спросил: — Могу ли я поговорить с ней, прежде чем дам добро на собственную свадьбу? — Разумеется, повелитель! — мудрец с почтением поклонился. — Прикажете послать за девушкой? — Приведите. Спустя некоторое время Хозяин Огня не спеша вошёл в гостевую комнату, где его ожидала предполагаемая невеста. Едва увидев вошедшего, та побледнела и потеряла сознание. Зуко закатил глаза — начало было «обнадёживающим». Вздохнув, он вышел за дверь, вызвал слуг и те принялись приводить её обратно в чувство. Нелепость происходящего сильно действовала на нервы, Зуко совершенно не представлял, как себя вести с ней, как реагировать на всё это — подобные ситуации случались давно, ещё когда он был подростком, во время тех нелепых свиданий в Ба Синг Се! Вскоре слуги вышли из комнаты, поклонились и удалились. Войдя обратно, мужчина подошёл к девушке, чтобы поближе разглядеть её; та стояла, покраснев и устремив взгляд в пол, но кажется, не собиралась снова падать в обморок. Впрочем, её можно было понять — оказаться во дворце одной, без близких, предстать перед правителем огненной нации, который вполне мог внушать ужас столь чувствительным особам. Ростом девушка была ему лишь по грудь, а из-за того, как она втянула голову в плечи, казалась ещё меньше и совсем хрупкой. Черты лица её были тонкими и немного острыми, но в целом миловидными. — Тебе хоть есть восемнадцать? — Девятнадцать, господин. — Как тебя зовут? — Линг, господин. Её голос звучал тихо и робко, словно она боялась создавать лишний шум, и Зуко понял, почему Кайши рекомендовал именно её. Из всех возможных вариантов она была идеальной кандидатурой для него — настоящий серый мышонок, такая не будет мешаться, как говорится, под ногами, не взбунтуется, никогда не пойдет против его воли, не станет плести интриг, даже голоса лишний раз не подаст. Прекрасно подойдёт для своего предназначения, как ужасно бы это не звучало. Зуко отошёл к окну, чтобы избавить себя от тяжёлой необходимости смотреть ей в лицо, ибо не мог не чувствовать себя сейчас её палачом. — Ты понимаешь, для чего ты здесь? Осознаешь, с какой целью станешь супругой Хозяина Огня? — Да, господин. Старейшины мне объяснили. — И так просто согласилась на это? Тебя даже не задевает, что мы знакомы ровно столько, сколько находимся тут вдвоём? — Вы удостоите меня огромной чести. Я не могу отказаться. «Нисколько в этом не сомневаюсь! Она даже и пытаться бы не стала!» — с горечью подумал Зуко. — Может, ты была вынуждена оставить жениха из-за меня? — со слабой надеждой поинтересовался мужчина. — Что вы, господин, как можно… — пуще прежнего раскраснелась Линг. Действительно, как можно, она совершенно не похожа на роковую соблазнительницу и сердцеедку с кучей любовных приключений за душой! К тому же, если бы девушка была именно такой и, Agni не приведи, ей вздумалось вешаться ему на шею при любой возможности, он бы не задумываясь выставил её вон. — Дав своё согласие на брак, ты останешься навсегда в этом дворце. Уже не сможешь встретить того, кого искренне полюбишь и кто полюбит тебя всем сердцем. Но одно твоё слово и ты будешь свободна. Зуко прибегнул к последнему доводу, надеясь хоть какой-нибудь её задеть, посеять сомнение в душе, дать возможность передумать в конце концов. Впервые за это время, после его слов девушка чуть подняла голову и посмотрела ему в глаза. В них читалось удивление и благодарность, что удивило мужчину. — Если сейчас откажусь и уйду, то бесконечно огорчу и разочарую свою семью. Я даю согласие на брак. Решите же мою судьбу. Зуко кивнул, резко направился к двери, но на пороге остановился. — Я прикажу начать подготовку к церемонии. Завтра нас обручат. — Завтра, господин? Так быстро? — А к чему тянуть время? Останешься здесь, сообщи слугам, если что-то нужно привезти из дома. — Мне нельзя попрощаться с семьёй? — Прощаться? Ты действительно хочешь прощаться с теми, что не задумываясь отдали тебя, словно вещь? Человеку, которого совсем не знаешь, который старше тебя почти на двадцать лет?! Мужчина стремительно покинул покои, чувствуя себя отвратительно. Теперь она наверняка совсем испугается и будет плакать… он вовсе не хотел быть жестоким, но и вся эта ситуация, и поведение девушки, и собственный страх передумать в последний момент подвели его к этому. — Главу старейшин Кайши ко мне! — рявкнул он страже у входа в тронный зал. Как только тот предстал перед ним, Хозяин Огня отрывисто указал: — Проведёте церемонию завтра. Нет, торжества не будет! — резко ответил он на немой вопрос в глазах старейшины. — Достаточно членов семей обеих сторон и нескольких представителей из числа знати и чиновников, пусть засвидетельствуют, что нет никакого подлога! Если необходимо соблюсти какие-то обычаи, делайте, но завтра вы нас обручите! Свободны! «Это не торжество. А похороны…» — с горечью прошептал Зуко, едва Кайши спешно удалился.***
На закате Хозяин Огня наблюдал с балкона за маленькой процессией, приближающейся ко дворцу; за его спиной раздались тихие шаги и, повернув голову, Зуко увидел Урсу. — Мама, — кивнул ей мужчина. — Что это? Чуть поодаль, возле двери замер в ожидании слуга, державший в руках поднос с большой закрытой чашей, украшенный цветами и свечами. — Это для обряда огненной хны, — объяснила женщина, — по традиции, мать жениха должна преподнести её невесте. Урса подошла ближе, встала рядом и бережно коснулась его руки. — Сынок…ты не расскажешь мне, что происходит? Она многое имела в виду под этим. Почему её внезапно вызвали во дворец и просто поставили перед фактом, что Хозяин Огня, её сын, пожелал немедленно жениться? Почему, в таком случае, она не видела эту девушку раньше? Даже если не учитывать эти обстоятельства, почему это нужно делать так поспешно? Ведь и друзья Зуко, и дядя Айро наверняка не хотели бы пропустить такой торжественный момент! Зуко лишь на мгновение закрыл глаза и сжал губы в тонкую линию, затем сразу же совладал с собой. — Прости, мама… я не могу этого объяснить. Прошу тебя, не спрашивай ни о чём. Когда мама удалилась, Зуко ещё какое-то время наблюдал за заходящим солнцем и потом направился в свои покои. Ему было необходимо успокоиться, а для этого не найти ничего лучше, чем старая добрая медитация. Мужчина очистил разум, следя за дыханием; ему казалось, что он слышит пение, отдалённо звучавшее где-то во дворце. Значит, обряд уже начался… Через какое-то время охрана с разрешения Зуко впустила в его покои главного старейшину; тот осторожно подошёл и негромко поинтересовался, собирается ли повелитель принять участие в ритуале. Хозяин Огня сдержанно кивнул ему и по сигналу Кайши в комнату вошёл слуга, с похожим или даже с тем же самым подносом, на котором стояла чаша. По его просьбе Зуко протянул левую руку открытой ладонью вверх и мудрец аккуратно нанёс на неё немного горячей массы. Хна немного обжигала кожу, но огрубевшая от времени, мозолистая от регулярных тренировок кожа была почти не восприимчива к подобным обстоятельствам. Говорят, чем больше слёз прольёт невеста накануне свадьбы, тем счастливее будет её замужество. Мужчина смотрел на ладонь и думал, что будь он на месте своей невесты и ожидал бы завтрашней свадьбы с Айро, он не пролил бы ни одной слезинки. Зуко закрыл глаза и крепко сжал пальцы в кулак. Впервые наследник правящей семьи женился будучи уже давно коронованным, и столичный дворец огненной нации не видел настолько тихой и скорой церемонии, чем та, что должна сегодня состояться. Хозяин Огня с каменным лицом стоял напротив главы старейшин, что сочетал его браком с бледной от волнения Линг, стоявшей по левую руку от жениха. Длинные рукава одеяний скрывали их руки; по традиции жених и невеста, прошедшие через обряд огненной хны, не должны показывать никому даже кончиков пальцев. Чтобы ни злые духи, ни недобрые помыслы людей не запятнали их отмеченные ладони, которые соединятся на свадебной церемонии. В тот момент, когда Кайши закончил речь, Зуко, не глядя на невесту, вытянул левую руку, чтобы девушка положила на неё свою правую и этим завершить церемонию. После он удалился, ссылаясь на важные дела правления, оставив свою новоиспеченную супругу. Те немногие приглашённые, что находились здесь и наблюдали за происходящим, принялись поздравлять её с невероятным везением и желать счастья и успехов. Прекрасно всё понимая и даже втайне немного сочувствуя ей. В конце концов, брак по расчету никогда не был редкостью, особенно в кругу знатных семей.***
Первое время Зуко решил пристально наблюдать за своей супругой, ибо хорошо знал, как обманчиво может быть первое впечатление. Но, выслушав несколько раз довольно скучные и однообразные отчёты слуг и стражников, немного успокоился. Линг лишний раз не выходила из собственных покоев и не пыталась вступать в общение с кем-либо — ни в устное, ни в письменное. Мужчина и забыл совсем о правиле, принятом задолго до его рождения, по которому супруга Хозяина Огня обрывала все прошлые связи после вступления в брак, в том числе с собственной семьёй. И поскольку Зуко этого правила не отменил, старейшины, видимо, заблаговременно предупредили девушку, во избежание каких-либо неприятностей. В её присутствии всё его нутро неуютно сжималось, он чувствовал себя виноватым и никак не мог избавиться от этого ощущения. Потому старался свести их встречи к минимуму, ограничиваясь совместными трапезами и посещением её покоев. Когда Линг удалось забеременеть, теперь он, казалось, мог вдохнуть полной грудью. С чистой, как считал сам Зуко, совестью и чувством исполненного долга, он мог поехать к дяде, с которым не виделся довольно давно. Тем более, что между ним и его супругой было оговорено, что время от времени он будет уезжать из столицы по личным делам; та лишь смиренно кивала — как она могла ему возразить? Но по возвращению обратно в столицу, Зуко, идя по террасе вдоль дворца, заметил неподалеку в саду Линг. То, с каким одиночеством и тоской она глядела куда-то вдаль, отозвалось болью в сердце мужчины. Он вдруг представил себе, как когда-то возможно и его мама, такая же одинокая и оторванная от семьи, гуляла здесь. Вспомнил, как при встрече дядя Айро грустно смотрел на него и просил быть добрее и терпимее к «бедной девочке». И Зуко, тяжело вздохнув, направился к ней, чтобы составить ей компанию; он решил последовать просьбе дяди и уделять Линг внимание, чтобы та не чувствовала себя здесь брошенной и ненужной. Они стали часто гулять и беседовать. — Мой господин, расскажите, какая она? — Кто? — Женщина, к которой вы иногда уезжаете. Она, должно быть, прекрасна, словно богиня! Линг смотрела на него с печальной улыбкой. Разумеется, от неё не могло укрыться то, каким хмурым её супруг покидал столицу и каким окрылённым возвращался назад. Зуко в очередной раз убедился, что в таких вещах женщины очень проницательны и их сердца очень сложно обмануть. Решив, что она, как его супруга, достойна знать истину, он сказал: — Это не женщина. Мужчина не хотел, чтобы та ошибочно считала, что он пренебрегает ею и развлекается на стороне с любовницей. Он даже предполагал, что если бы предпочитал женщин, то мог быть счастливым в браке с ней. — Но если ты кому-либо расскажешь, я буду беспощаден, запомни, — его лицо моментально ожесточились и потемнело. Линг осторожно коснулась его предплечья и несильно сжала. — Вы можете довериться мне. Так, день за днём узнавая друг друга лучше, они смогли подружиться. Хозяин Огня ощущал поддержку ещё одного доверенного человека помимо дяди и близких друзей, что было очень неплохо. В некоторых вопросах Линг показывала большую компетентность и Зуко часто советовался с ней. Он разрешил ей покидать дворец и в сопровождении охраны гулять по городу или навещать родных; та с удовольствием пользовалась полученной привилегией, до самых поздних сроков беременности. — Господин! Благородная супруга родила! — Принц? — Принцесса, господин! Зуко радостно улыбнулся и повелел известить главного мудреца храма Огня, чтобы тот явился во дворец и прочел молитву о благополучии новорожденной. — А моя супруга? Как она? Зуко в считанные минуты ворвался в комнату супруги, едва только узнал, что её жизнь находится в опасности. — Что значит — вы её теряете?! — Повелитель… роды были долгими и тяжёлыми, ребёнок переношен и родился крупным… госпожа Линг потеряла много сил… Испуганные объяснения целителей его мало занимали, всё его внимание было приковано к бледному лицу девушки. Та чуть приоткрыла глаза, заметила Зуко и слабо позвала его; мужчина тут же оказался рядом и схватил её за руку. — Господин… я дарю вам свободу… будьте счастливы с тем, кого любите. Берегите себя. — Не смей… молю, не умирай, не бросай ребёнка, ты нужна ей! Неужели наша дочь не стоит того, чтобы жить?! Зуко осёкся, вглядевшись в её глаза; он увидел, как её взгляд, сиявший мгновением ранее, замер и сияние навсегда его покинуло. Несколько секунд мужчина смотрел на свою супругу, после чего поцеловал руку в своих ладонях и бережно коснулся её век, чтобы закрыть их. — Отправьте весть её семье, — позже велел он одному из министров, когда тот пришёл в тронный зал. — Проследите, чтобы с этого дня эти люди ни в чём не испытывали нужды. Вскоре тот удалился исполнять поручение и Зуко с силой потёр переносицу. На него сегодня так много всего свалилось и ещё столько предстояло сделать… и он только сейчас вспомнил, что так и не увидел своего ребёнка. Мужчина до боли прикусил губу и сжал пальцы в кулак.***
Когда раздался негромкий стук в двери его покоев, Зуко даже не повернул голову, поэтому не увидел, как та тихо открылась и в комнату вошёл Айро. — Здравствуй, Зуко, — негромко поздоровался его дядя, — мне сказали, что я найду тебя здесь. — Дядя? Когда ты приехал? — Буквально только что, да вот на похороны, к сожалению, не успел. — Как ты узнал? — Леди Урса написала. Но меня вот что куда больше интересует — ты вообще собирался сообщить мне об этом? — Не хотел тревожить тебя. Айро тяжело вздохнул — как всегда не обдумав до конца, Зуко лишь удвоил беспокойство своего дяди. Он подошёл к племяннику и бережно положил ладони на его плечи. И был встревожен тем, что мышцы Зуко были каменно напряжены, словно держали на себе нечто очень тяжёлое. — Расскажи, что за тяжесть на твоей душе? Что так гнетёт тебя? Зуко чувствовал тепло его рук, как медленно они начали поглаживать и слегка сжимать плечи, пытаясь расслабить их. — Я стал причиной её смерти, — глухо ответил он. — Перед смертью она сказала, что освобождает меня… но я думаю, что на самом деле ей настолько не хотелось жить в «золотой клетке», что она решила освободить в первую очередь себя, а заодно и меня. Мне никогда не искупить этой вины… — Не думаю, что это так, Зуко. Если любовь к своему дитя не остановила её от этого шага, то причина может быть в любви куда более сильной. — Что ты имеешь в виду? — В мире есть вещи, над которыми мы не властны, в том числе над нашими чувствами. И над решениями других людей. Думаю, она любила тебя. Когда любишь кого-то, готов пойти на жертвы и искренне желая тебе счастья, ради твоей свободы, она пожертвовала жизнью. Это был её выбор, мой мальчик, и ты не мог заставить её передумать. Зуко был очень рад, что дядя стоит за спиной и не видит его перекошенного от боли лица. Как же ему хотелось верить словам Айро… что здесь и правда нет его вины… — Моя дочь осталась без матери… я думаю об этом и мне так горько… всё снова повторяется… — Такое случается, к сожалению. Но у неё есть ты, Зуко. Я уверен, ты будешь прекрасным, любящим отцом. — Я до сих пор не видел своего ребёнка! Я просто не могу смотреть на её чистое, невинное лицо, касаться её руками, оскверненными смертью её ни в чём не повинной матери! — взвыл Зуко, схватившись за голову. Айро крепко обнял племянника, стараясь не дать ему утонуть в пучине отчаяния и боли. — Отпусти это. Прости её за выбор, причинивший тебе боль. И прости самого себя. Мужчина бережно коснулся головы любимого и прижал её к своей щеке. — Я видел малышку. И скажу тебе, что никогда и нигде не видел столь чудесной, красивой девочки, как моя внучатая племянница! От его слов Зуко, наконец, прорвало; теперь весь накопленный стресс, усталость и горе покидали его вместе с тихим рыданием, и Айро был рад, что ещё может хоть чем-то помочь Зуко.***
Озай настороженно смотрел, как появившийся в дверях его камеры Зуко проходит внутрь, неся в руках чайник и две чашки. Без слов тот сел напротив, налил чай и подвинул одну из чашек к решётке. Бывший Хозяин Огня взял её, принюхался и с подозрением поинтересовался: — Что происходит, Зуко? Тебя так долго не было, как вдруг ты заявляешься сюда и наливаешь чай, который стоит дороже моей теперешней жизни! Зуко в ответ поднял свою чашку, отсалютовал ею и сказал: — Ты стал дедушкой. Подумал, что ты хотел бы знать об этом. Озай внимательно смотрел, как сын первым делает глоток. — Тогда понятно. Удивительно, как тебе только удалось. Ты ведь чёртов мужеложец, — он сказал и лишь затем сделал глоток в ответ. — Тебе и об этом нашептали, — усмехнулся Зуко. — Но дело в том, что теперь я — безутешный вдовец с ребенком и в эти слухи никто не станет верить. — Как удобно! — скривился Озай. — Вот уж не поверил бы, что одно единственное из моих качеств, что досталось тебе, послужит столь отвратительным махинациям! Стыд, да и только! — Наслаждайся чаем, отец. Зуко поднялся на ноги и собрался поскорее уйти, чтобы только не слышать этих ядовитых речей, как внезапно отец его окликнул: — Погоди, Зуко! Хочу тебе сказать кое-что. Дождавшись, когда сын вернётся, тот продолжил: — Есть что-то, о чём не знает даже Айро. Когда в битве при Ба Синг Се его сына окружили солдаты из страны Земли, ему предложили сдаться в плен и сохранить свою жизнь. Как ты, наверное, уже понял, Лу Тен тогда предпочёл умереть в бою, чем опозорить имя своего отца и правящего тогда Хозяина Огня Азулона. — Откуда тебе это известно? — А кто, по-твоему, дал солдатам Земли наводку на принца страны Огня? Зуко в шоке и ужасе отшатнулся от решётки, а Озай успокаивающе поднял ладонь. — В мои планы не входила смерть Лу Тена. Я лишь хотел вызвать гнев своего отца тем, что его внук позорно попал в плен, тогда возможно и мой брат потерял бы своё право на трон. Не суть, всё равно получилось по-другому. Но поступок моего племянника впечатлил меня. Мне с тех пор хотелось знать — а сможет ли мой собственный сын поставить честь выше своей жизни? Наша с тобой несостоявшаяся дуэль в Агни-кай показала обратное. — Ты так ничего и не понял… даже спустя столько лет, — с болью сказал Зуко. — я поставил выше чести любовь, а не жизнь. — Теперь ты сам стал отцом, — Озай продолжал говорить, не обратив внимания на слова сына. — Помни о моих словах. Хоть мне и тошно думать, что династию продолжит потомство такого слабака, как ты. Вот теперь Зуко окончательно покинул камеру отца, чтобы не сорваться на грубости. Ибо сегодня допустимый предел яда и безумия в его словах достиг своего предела.