Гимн Афродите

      - Вам не нравятся мои новые программы? - Евгения Медведева сидела за кофейным столиком в гостиной квартиры Этери Тутберидзе и с придиркой смотрела в телефоне запись своего проката.       После окончания второго дня контрольных прокатов и Женя, и ее новый старый тренер подписали все необходимые трансферные документы, а также составили план тренировок, наметив ближайшую уже через два дня. После чего наставник предложила своей новой ученице прогуляться, но дождь подкорректировал их планы.       - Может ко мне? - благодушно предложила Этери, выруливая машину в направлении своего дома.       До перехода к Орсеру, Евгения Медведева была завсегдатаем в доме тренера и вхожей в семейство Тутберидзе. Но в этот раз, она смущенно понурила голову, залилась краской и хотела было вежливо отказать, но в последний момент передумала и согласно кивнула. Оказавшись спустя время в квартире Этери, Медведева по началу стеснялась и не могла до конца расслабиться. Но после чашки кофе и приятной беспечной беседы обо всем и ни о чем, как будто не было этих двух лет холодной войны и взаимного игнорирования, она расслабленно расположилась на подушках.       - Я не сказала, что мне не понравились твои программы, - Этери слегка толкнула плечом Женьку и, допив свой кофе, поставила пустую кружку на стол. - Я сказала, что твои программы свежи, интересны, но не мои.       Она поймала на себе настороженный взгляд девушки и поспешила объясниться: "Нет, Женя. Мы не будем менять эти программы в этом сезоне. Обещаю. Они хороши. Правда! И тебе очень подходят".       - Но, - Евгения пододвинулась ближе и дотронулась до руки тренера, вынуждая посмотреть на нее.       - Но. У меня есть идея на счет тебя, - тренер перевернула ладошку и сплела свои пальцы с Жениными, нежно поглаживая ее кольцо.       Девушка сжала ее руку, побуждая продолжать.       - Медея. Хочу поставить Медею (1), - Тутберидзе подняла голову. В глазах заиграл огонек. - Если честно, давно эта идея в голове крутилась, но я никого в этой роли не видела, до определенного момента и тебя не представляла в ее шкуре. Но на Олимпийский сезон можно будет примерить.       - Медея? Серьезно? - Медведева недоверчиво улыбнулась. - Вы хотите еще один проклятый сюжет на меня примерить?       Этери недовольно фыркнула и откинула голову, поправляя копну волос.       - Я серьезно! - Женя обидчиво поджала губы. - У Марии Каллас и карьера, и жизнь по кривой пошла после этой оперы, а после съемок в фильме вообще исчезла со сцены.       - У Марии Каллас вся жизнь была сплошной борьбой. Так что не показатель, - тренер снова взяла за руку Женю в ободряющем жесте. - А если оно и так, то давай разрушим еще одно проклятье?       С секунду обдумав сказанное и представив себя в роли неоднозначного персонажа Еврипидовской трагедии, Евгения одарила своего тренера согласной лучезарной улыбкой. Они проговорили весь вечер, нескрываемо наслаждаясь компанией друг друга. Тоска выражалась в каждом жадном касании, поиске прямого взгляда и поглощении любого сказанного слова. Они не заметили, как быстро вечер превратился в ночь. Их теплую беседу нарушил звонок мамы Жени, которую спортсменка успокоила и пообещала быть дома ранним утром. Уходить не хотелось, а Этери не хотелось ее отпускать. Однако, памятуя о строгом графике сна и бодрствования спортсмена, Тутберидзе отправила Медведеву спать. Спортсменка изволила остаться в гостевой, хотя тренер и предлагал постелить ей в пустующей комнате дочери. Пожелав ей спокойной ночи и поцеловав в лоб на сон грядущий, Этери скрылась в своей спальне.       Рука в руке, вдох - выдох. Молчаливый теплый и проницательный взгляд ее тренера дарует уверенность и дает последнее наставление, а дальше яркая и сверкающая поверхность льда и приближающийся гудок поезда. Трепетная тишина отражается тонким сердечным ритмом, синхронизированным с музыкой, которая то подгоняет, то замедляет ее движения. Но ее почти не слышно, да и нет в этом необходимости, ей достаточно ритма сердца и знания судьбы своей роли. Четыре с половиной минуты этой трагической, но не менее прекрасной жизни превратились в миг. Музыка остановилась, но, почему-то еле слышный гудок поезда и стук колес не прекращаются, наоборот, эти звуки становятся громче, ближе... И вот, она не на льду, она на пустом перроне, вокруг непроглядная тьма, которую пытаются освятить два маленьких быстро приближающихся огонька. Они все ближе, ближе и ближе. Но страха нет, нет ужаса, который ранее сковывал и даже не давал возможности закричать. Она легко делает шаг вперед к самому краю перрона. Последний гудок, и состав проносится дальше, начиная замедляться. И вот, уже виднеется последний вагон, она прыгает, хватается за перила, но ноги соскальзывают со ступеньки. Однако страх не успевает поглотить ее, - спасительная рука сильной хваткой втягивает ее на уступ. Девушка благодарно смотрит на своего спасителя, узнавая в нем свою кудрявую константу с теплыми карими глазами. Еще один гудок, и девушка проснулась.       Женя беззвучно усмехнулась ускользающему сновидению, попутно вспоминая события последнего дня и, где она находится. Оглянувшись по сторонам, она аккуратно поднялась с кровати и подошла к зашторенным окнам. Евгения немного отодвинула в сторону шторы и пропустила в комнату слабый свет уличного прожектора, который пробежался по спальне, выхватывая из уютной темноты не только окружающие предметы, но и еще один силуэт мирно спящей женщины. Женя проследила за дорожкой света и, остановив свой взгляд на разбросанных по подушкам кудрях, счастливо улыбнулась.