xi. forgiveness is a lesson he cursed you to learn (Uneven Odds by Sleeping at Last)
-ооо-
12 июня 1976 года Гермиона смотрела на балдахин своей кровати и ждала полуночи. Она провела день в оцепенении, машинально заканчивая эссе по травологии, зная, что она написала его неправильно. Гермиона неукоснительно оставалась рядом с Северусом на случай, если он проявит какие-либо признаки нарушения своего обещания и соберётся отправиться в Визжащую хижину ночью, но Сев весь день вёл себя нормально. Он по-прежнему с тоской смотрел на огненно-рыжий затылок Лили, а та теперь предпочитала сидеть за гриффиндорским столом с Марлин МакКиннон и Мэри МакДональд. Лили всё ещё тепло приветствовала Гермиону, обнимала её и говорила с ней, когда они пересекались, но она тоже избегала её, потому что когтевранка старалась не спускать глаз с Северуса. Хотя Гермиона ужасно скучала по гриффиндорке, она считала, что Северус нуждался в ней больше, чем Лили. К счастью, день подошёл к концу. Северус спокойно ел с ней за столом Когтеврана. Поскольку Лили их не сопровождала, разговоры между ними были краткими и только в случае крайней необходимости. В конце концов, это Лили была болтушкой, у которой никогда не заканчивались слова. Северус всё ещё терялся в море отчаяния, желая поговорить с ней. Гермиона была занята, пытаясь придумать какое-либо решение, если Северус действительно решит пойти за Мародёрами. Достаточно сказать, что у этих двоих было столько всего на уме, что они на самом деле не замечали тишины между ними. Затем Гермиона медленно села, увидев, что её наручные часы пробили полночь. Она не потрудилась снять свою дневную школьную форму, поэтому была слишком уставшей, чтобы переодеться в пижаму. К тому же она знала, что ночью её все равно не будет в комнате. Гермиона схватила один из своих толстых синих шерстяных свитеров и надела его через голову. Затем она направила палочку на свои чёрные туфли, чтобы заглушить шаги. Медленно отдёргивая занавески на кровати, Гермиона украдкой оглядела свою спальню. Алекс, Мишель и Дороти крепко спали, и Гермиона встала с кровати. Она бросила быстрый весёлый взгляд на высокие книги на прикроватной тумбочке Дороти — девушка определенно была книжным червем похлеще Гермионы. Затем она тихонько пробежала через разбросанную на полу одежду, любезно предоставленную Алекс, и ей пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не засмеяться, когда Мишель издала громкий очаровательный храп. Как только Гермиона выбралась из их спальни, не разбудив никого из своих соседок по комнате, она издала неслышный вздох. Затем девушка заглянула в их просторную общую гостиную и почувствовала облегчение от того, что в это время ночи в ней никого не было. Обычно общая гостиная Когтеврана всё ещё была переполнена учениками в столь поздний час, так как большинство из них работали над сочинением или прилежно читали материал для своих будущих уроков. Но с приближением летних каникул почти все когтевранцы начали расслабляться. Гермиона изящно спустилась по лестнице и на мгновение залюбовалась пустой гостиной. В то время как гостиная Гриффиндора была наполнена уютом и теплом, общая комната Когтеврана отличалась воздушностью и простором. Девушка, надо признать, не могла оторвать взгляда, когда впервые вошла в свою новую гостиную, восхищаясь богатым тёмно-синим ковром, украшенным звёздами, который чудесным образом отражался в стеклянном куполообразном потолке. Поскольку это был факультет, который больше всего ценил учебу, по периметру круглой общей комнаты было расставлено множество индивидуальных столов. Они были расположены в идеальных местах, поэтому можно было любоваться красотой Хогвартса, глядя через огромные арочные окна. Посередине располагались диваны королевского синего цвета и несколько элегантных кресел. Здесь было место для отдыха усталых студентов. Сейчас огонь в камине только потрескивал, так как никого не было, чтобы снова его зажечь. После ещё одной проверки Гермиона убедилась, что никто не стал свидетелем её нарушения правил. Вращая палочкой над головой, она мягко пробормотала заклинание и мгновенно слилась с окружающей средой. Она надеялась, что её Дезиллюминационные чары сохранятся, пока она не выйдет из замка. Похоже, удача действительно была с ней в тот день, потому что она бродила по пустым коридорам, никого не встречая. Когда Гермиона открыла в дубовую дверь, порыв тёплого ветра коснулся её покрасневших щёк. Полная луна наверху была огромной и зловещей, и Гермиона горячо молилась всем, кто мог её услышать, чтобы Северус не был настолько глуп, чтобы пойти в Визжащую хижину. "Можно и с этим покончить", — сказала себе Гермиона, целенаправленно помчавшись через огромное пространство Хогвартса, пока не заметила вдалеке Гремучую иву. Страх начал расти в глубине её живота, когда она увидела, что дерево неподвижно. Гермиона смогла разглядеть силуэт, который обеими руками прижался к гигантскому узлу на коре дерева. Гермиона умоляла, чтобы её ноги шли быстрее, и выругалась себе под нос, увидев бледное лицо Северуса. — Я, чёрт возьми, хорошо знала, что ты поведёшь себя как идиот! — резко прошептала она, осторожно глядя на обездвиженную Гремучую иву на случай, если она снова начнет двигаться. — Гермиона? — крикнул Северус, дико оглядываясь, чтобы найти её. Понимая, что она всё ещё находится под Дезиллюминационными чарами, Гермиона ещё раз взмахнула палочкой, чтобы снять заклинание. Когда она стала видимой, глаза слизеринца мгновенно остановились на ней. — Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь? — сердито прорычал он. — Возвращайся внутрь, Петтигрю. Это… У меня плохое предчувствие, что это будет опасно. — Тогда что, чёрт возьми, ты здесь делаешь? — огрызнулась она. Он нахмурился, увидев грозное выражение её лица. — Ты обещал, что не придёшь сюда сегодня вечером, Сев. Он сердито отвернулся от её сверкающих глаз. — Мне было любопытно, хорошо? — протянул он в ответ. — Было подозрительно, почему Блэк сказал мне сделать именно это. — Его суженные чёрные глаза снова остановились на ней. — Признайся, Гермиона. Тебе тоже было любопытно. Гермионе хотелось кричать о чёртовом убийстве, которое могло произойти из-за внезапного поворота событий. — Давай просто вернёмся, Сев, пожалуйста, — умоляла она. — Блэк — придурок. Он просто дурачится, дурит тебя. — Нет, — твёрдо сказал он. — Здесь есть что-то... Его слова стихли, когда где-то вдали по всему пустому полю раздался громкий вой. Глаза Северуса расширились, и он мгновенно нырнул в туннель. Гермиона рванулась вперёд и последовала за ним, уже вытаскивая свою волшебную палочку, чтобы защитить их. — Сев, пожалуйста, — попыталась она ещё раз, кровь теперь громко стучала в её ушах, когда они приблизились к первому этажу Визжащей хижины. Воспоминания о её приключениях на третьем году обучения нахлынули на неё, как огромная приливная волна, погружая её всё глубже и глубже в мучительные мысли об оборотнях, опасности и... и... чёрт возьми, они должны вернуться. Гермиона крепко схватила его за руку и попыталась оттащить, но идиот был упрям и продолжал бежать. Наконец они оказались на первом этаже Визжащей хижины. Он был относительно чище, чем в прошлый раз, когда она была здесь. Было очевидно, что кто-то был здесь недавно, потому что на пыльном полу валялись недоеденные тарелки пирогов с патокой и кружки ещё тёплого кофе. Гермиона также смогла заметить приличную мебель, которой раньше не было, даже несколько пушистых подушек и чистых одеял, случайно брошенных на изношенный, но мягкий темно-бордовый диван. — Где мы, чёрт возьми? — резко прошептал Северус. — В Визжащей хижине, — невозмутимо ответила Гермиона. Его глаза расширились, когда он посмотрел на девушку. — Что? — ахнул он. Раздражающий уши вой, который был громче — ближе — чем последний, который они слышали, разнёсся по всей хижине, эхом отразившись от шаткого дерева дома с привидениями. Гермиона мгновенно вцепилась в руку Северуса, её ногти болезненно впились в его кожу. Но слизеринец не возражал, он был слишком занят медленным отступлением, когда сверху послышались грохочущие шаги. — Я сказала тебе, что нам следовало вернуться, — наполовину прошептала, наполовину вскрикнула Гермиона. — Ты идиот. Идиот. Ты должен был меня послушать! Угрожающее рычание эхом отозвалось в хижине, и Гермиона и Северус отступили ещё на несколько шагов, затаив дыхание, глядя на лестницу. Гермиона подавила крик, когда огромная крыса внезапно сбежала с лестницы. Она сразу же узнала своего брата в анимагической форме, когда крыса начала дико визжать. Северус посмотрел на крысу с нескрываемым отвращением. Затем огромная чёрная собака спрыгнула с лестницы и громко залаяла на пару. Пёс попытался ущипнуть Сева за ногу, по-видимому, призывая их уйти, но слизеринец раздражённо зарычал на него и попытался наложить заклинание. — Не надо, — резко прошептала Гермиона, крепко сжимая его руку с палочкой. — Чёртова дворняжка пытается откусить мне ногу, — пожаловался он. — Нам следует уйти, Северус, — рявкнула она и ещё раз схватила его за руку, чтобы оттащить. Наконец он уступил и позволил Гермионе оттащить его. Девушка увидела короткую белую вспышку позади них, но уже деловито тянула его к дыре туннеля, из которой они вышли. Однако они не сделали даже нескольких шагов, как вдруг сзади раздался сильный глухой удар. Наступила гробовая тишина. Прекратилась даже беготня крысы и неистовый лай собаки. Хотя они всё ещё стояли спиной, Гермиона чувствовала пронзительный взгляд, от которого волосы на её шее встали дыбом. Затем сзади послышались шаги, затем ещё и ещё, пока Гермиона не почувствовала тёплое дыхание, касающееся её обнаженной кожи. — Это... Перепуганный вопрос Сева оборвался, когда ещё один пронзительный вой прогремел по всей хижине. — БЕЖИМ! — взвизгнула Гермиона и ринулась через туннель, не оглядываясь, горячо молясь, чтобы на этот раз Северус её послушал. Она пролетела через тёмный туннель так быстро, как только могла. Адреналин тёк по её венам, и, несмотря на швы на боку, она продолжала бежать. Гермиона уже могла видеть выход из туннеля, но Гремучая ива проснулась. Её неумолимые ветви начали кружиться. — ИММОБИЛЮС! — взвизгнула она. Заклинание попало в одну из ветвей, и, к счастью, она снова замерла. Гермиона на удачу бросила взгляд через плечо и почувствовала облегчение, увидев бледное лицо Северуса. Но Гермиона совершила ошибку, посмотрев через плечо слизеринца. Знакомые золотистые глаза Римуса смотрели на неё, его зрачки расширились, и он продолжал преследовать двух людей. — Чёрт, Гермиона, не отвлекайся! — заорал Северус. Девушка наконец выбралась из туннеля и поспешно схватила Сева за руку. — Быстрее, быстрее, — умоляла она, её зрение уже затуманивалось, а по лицу текли слёзы ужаса. Она могла различить многочисленные шаги сзади и решила, что Мародёры тоже последовали за ними. Затем Гермиона приняла мгновенное решение и повела погоню в сторону Запретного леса. По крайней мере, там они будут вдали от других учеников, которые могут стать жертвами оборотня. Северус громко ругался за её спиной и пытался бросить заклинания через плечо. — Нет, — твёрдо сказала она. — Ты не можешь. Ты не можешь ударить его, Сев. Шерсть оборотня непроницаема для любой магии, поэтому лучший выход каждый раз, когда вы сталкиваетесь с голодным оборотнем, — это бежать. Гермионе удалось затащить Северуса за огромное дерево, и они спрятались, затаив дыхание. Римус тихонько рычал себе под нос, а его золотистые глаза оглядывались, ища своих жертв. — Я знал это, — продолжал бормотать себе под нос Северус. — Заткнись! — тихо взвизгнула Гермиона, прикрыв его рот ладонью. Она внимательно прислушивалась к любым характерным признакам присутствия разъярённого оборотня. Ещё один вой прорвался сквозь ночь, и Гермиона бессознательно вздрогнула, прижимаясь к Северусу в некой попытке успокоиться. Слизеринец автоматически крепко схватил её за руку, но Гермиона была слишком напряжена, чтобы заметить боль. Даже весь лес хранил гробовую тишину, пока они ждали, затаив дыхание. Обычное щебетание ночных птиц и шелест листьев отсутствовали, и Гермиона плотно закрыла глаза, желая, чтобы был хоть какой-то шум, который мог бы замаскировать её громко бьющееся сердце. Северус внезапно напрягся, и Гермиона подавила рыдания. Она почувствовала его дыхание ещё до того, как открыла глаза. Тёплый воздух обдувал её открытую шею, и она плотно прижалась к слизеринцу. — Чёрт, — застонал Северус. — Чёрт. Чёрт. Чёрт. Римус внезапно оскалился и попытался ударить их, но Гермиона тут же оттолкнула Северуса и упала на землю. Северус повалился на бок и попытался поспешно встать, но его мантия застряла в колючем кусте. Оборотень пристально смотрел на Гермиону, пока она медленно отступала. — Римус, Римус, — взмолилась она, подняв правую руку, чтобы показать, что она не собирается причинять ему вреда. — Это я. Пожалуйста, это Гермиона. Но его глаза были дикими и неумолимыми, когда он бросился к ней. Гермиона закричала и поспешно убежала, услышав, как Северус оглушительно позвал её по имени. Девушка мчалась через лес, перепрыгивая через упавшие бревна и терновник. Она бросила несколько метких заклинаний, чтобы отвлечь Римуса и выиграть время, но оборотень продолжал преследование. Гермионе казалось, что она снова спасается бегством в лесу Дин, а похитители, включая Фенрира Сивого, идут за ней по пятам. Она постоянно убеждала себя продолжать двигаться, продолжать двигаться, чёрт возьми, потому что, если она остановится — если она хотя бы на секунду отдохнёт, ей придёт конец. Гермиона внезапно упала вперёд, неожиданно споткнувшись о поваленный ствол дерева. Она приземлилась на землю и немедленно попыталась встать. Но её правая лодыжка отозвалась болью, и под полной луной девушка могла видеть, что она неуклюже согнулась и начала быстро опухать. Слёзы текли из её глаз, когда она подняла палочку. Римус подходил ближе, его зубы уже были готовы вонзиться в её шею. Гермиона яростно бросала одно заклинание за другим, отвлекая оборотня, но Римуса это не беспокоило. Страх сжал её сердце, когда она снова вскочила на ноги, не обращая внимания на ослепляющую боль, от которой девушка чуть не потеряла сознание. Римус был теперь почти в метре от неё, и Гермиона отчаянно попятилась. Он поднял острый коготь и попытался сбить её с ног, но затем появился большой белый олень и бросился на оборотня. Римус громко заскулил, когда они с Джеймсом упали на землю. — ГЕРМИОНА! Когда она увидела Северуса, у неё вырвался вздох облегчения. Его мантия была изорвана, из волос цвета воронова крыла торчали веточки. Тем не менее, он выглядел хорошо, несмотря на неподдельный страх в его глазах. Сириус в своей анимагической форме резко бросился к Гермионе и начал беспрерывно лаять у её ног. Он забегал вокруг них, постоянно оглядываясь на Гермиону и Северуса. — Он хочет, чтобы мы последовали за ним, — настойчиво сказала Гермиона, наклоняясь к Северусу, чтобы схватить его за руку. Она с беспокойством посмотрела туда, где Джеймс всё ещё пытался прижать Римуса, но знала, что с ним всё будет в порядке. Оборотни никогда особо не беспокоили животных. — Гермиона, ну же! — сказал Сев, потянув её за руку, чтобы привлечь внимание. Девушка кивнула и сделала шаг вперёд. Ослепляющая боль снова пронзила её ногу, и она чуть не упала. — Ты ранена, — закричал слизеринец. — Я в порядке, — огрызнулась она. — Пойдём. Давай, чёрт возьми! Она прикусила язык, чтобы сдержать крик боли, когда подталкивала Северуса вперёд. Сириус уже бежал прочь, время от времени оглядываясь через плечо, просто чтобы убедиться, что они внимательно следуют за ним. Хныканье Римуса становилось всё тише и тише, и к тому времени, когда они вышли из Запретного леса, Северус чуть не рухнул на землю от усталости и облегчения. — Ещё рано, — сказала Гермиона, поднимая его обратно на ноги. Она показала подбородком на Сириуса, который теперь нетерпеливо бегал по кругу. Девушка понимающе кивнула и, прихрамывая, пошла к нему. Северус следовал за ней. Они снова оказались перед Гремучей ивой, ветви которой опасно плясали вокруг. Гермиона заметила небольшое движение на земле и увидела большую крысу, несущуюся к огромному узлу на коре дерева. В мгновение ока Гремучая ива перестала двигаться. Сириус проскользнул в небольшой туннель, и Гермиона быстро последовала за ним. Её рука крепко держала Северуса, когда она вела его через узкий темный туннель. Наконец они снова вышли на первый этаж Визжащей хижины. Сириус поднялся по лестнице, и Гермиона попыталась последовать за ним, но Северус удержал её на месте. — Нам следует вернуться назад в Хогвартс! — воскликнул он. Гермиона энергично покачала головой и потащила его наверх. — Мы не можем, — возразила она. — Это слишком опасно. Если Рим… если оборотню удастся сбежать из леса, он может увидеть нас и последовать за нами в школу. Слишком много детей внутри, Сев. Мы не можем этого допустить. — Будет опасно, если он вернётся сюда, — прорычал он. — Ты, чёрт возьми, ранена, Гермиона. Мы не можем бороться с ним в одиночку. Но Гермиона продолжала стоять на своём, даже когда из её глаз потекли слёзы. — Нет, мы не можем, — сказала она, увлекая его за собой. — Мы не можем, Сев. Ярость вспыхнула в его тёмных чёрных глазах, но, к счастью, он больше не останавливал Гермиону, когда она потащила его наверх. Удивлённый вздох вырвался изо рта Северуса, когда вместо огромной чёрной собаки, за которой они следовали, их поприветствовал Сириус Блэк. Его лицо было бледным, как полная луна, и в его серебристых глазах светился явный ужас. У него перехватило дыхание, когда он увидел Гермиону, и он открыл рот, пытаясь произнести слова, которые никак не складывались. — Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь, Блэк? — залаял слизеринец и поднял палочку, но Гермиона быстро схватила его за руку, чтобы успокоить. — Всё в порядке, Сев, — мягко прошептала она, — они здесь, чтобы… защитить нас. С губ Сириуса сорвался глухой смех, его серые глаза дико блеснули в тусклом свете Визжащей хижины. Его взгляд не отрывался от Гермионы, но она мрачно проигнорировала его и рухнула на мягкий, горчично-жёлтый стул, спрятанный в левом углу комнаты. Северус резко рухнул на пол рядом с ней, но не отвёл взгляд от Сириуса, а его палочка всё ещё была крепко сжата в руке. Гермиона медленно оглядела комнату и заметила огромную бордовую кровать с эмблемой Поттера, занимающую большую часть комнаты. Вокруг было разбросано несколько книг, пара пустых коробок от шоколадных лягушек и Берти Боттс, а также полупустые бутылки со сливочным пивом. Эта комната выглядела определённо посещаемой и более уютной по сравнению с заполненной пылью и заплесневелой Визжащей хижиной, в которую они попали на третьем курсе. — Ты ранена. Когтевранка неуверенно моргнула и сосредоточила взгляд на Сириусе. На этот раз он неподвижно сидел на краю кровати. Половина его лица уже была скрыта в тени, но его серые глаза всё ещё ярко блестели. Гермиона не знала, какое у него выражение лица, но, судя по его жёсткой позе, уже могла предположить. — Проницательное наблюдение, Блэк, — прорычал Северус. Если бы это было возможно, осанка Сириуса стала ещё более жёсткой. Гермиона нежно положила руку на плечо Сева, чтобы успокоить его. — Я в порядке, — прошептала она. — Не думаю, что сломала лодыжку. На самом деле это больше похоже на растяжение связок. Немного льда уменьшит отек. Сириус глубоко вздохнул и встал с кровати. Гермиона смотрела, как он медленно подошёл к одному из шкафов и вытащил закрытую бутылку сливочного пива. — Гласиус, — прошептал он, и ледяная струя из кончика палочки полностью заморозила напиток. — Вот, — сказал он, предлагая ей замороженную бутылку. — Спасибо, — сказала Гермиона, сразу же приложив ледяную бутылку к своей опухшей лодыжке. Она вздрогнула от боли и холода, прежде чем одарить Сириуса лёгкой улыбкой. Вместо своей обычной дерзкой улыбки в ответ Сириус просто кивнул и снова сел на край кровати. Гермиона не знала, как долго они пробыли в хижине. Северус уже задремал на полу, прислонившись головой к бедру Гермионы. Сириус не сдвинулся с места и на этот раз решительно отказывался встретиться с блуждающим взглядом Гермионы. Она уже моргала, пытаясь заснуть, когда в безмолвной хижине внезапно раздался цокот скачущих по лестнице копыт. Сириус мгновенно вскочил на ноги и распахнул дверь. Затем в комнате появился великолепный белый олень. Римус, теперь уже в своей человеческой форме, был перекинут через спину оленя, и хотя он выглядел измученным, к счастью, он был жив и невредим. Сириус быстро освободил Джеймса от тела Римуса и осторожно уложил измученного оборотня на кровать. — ТЫ! — громко прорычал Северус, бросаясь на Римуса. Сириус и олень мгновенно преградили ему путь, а Гермиона наклонилась вперёд, чтобы удержать его на месте. Когда она слегка надавила на лодыжку, из её рта вырвалось мягкое шипение, и это немного отвлекло Северуса — он повернулся к Гермионе, чтобы проверить, в порядке ли она. Однако глаза Сева расширились, когда Джеймс снова превратился в человека. Вскоре за ним последовал и Питер, и они оба выглядели так, словно прошли через войну. Питер трясся со слезами на глазах, глядя на сестру. Джеймс выглядел немного лучше, но всё ещё был измучен, а его светло-карие глаза горели за стеклами очков. — Ты чёрто... — Лицо Северуса постепенно побагровело, когда он обвиняюще указал пальцем в их сторону. — Анимаги? Незаконные анимаги? Я не могу поверить в это! А ты! — резко бросил он Римусу, который съёжился на бордовой кровати. — Оборотень? В Хогвартсе? Он устремил свой безумный взгляд на Гермиону. — Мы должны вернуться и рассказать Дамблдору, — сердито воскликнул он. — Мы должны сказать им, что в этой чёртовой школе есть чёртов оборотень и нелегальные анимаги… — Сев, — умоляла она. — Это необязательно. — Мы должны стереть им память, — серьёзно пробормотал Сириус, уже поднимая палочку. — Ты что, чёрт возьми, шутишь? — прогремел Северус, снова взмахнув палочкой. — НЕТ! — вскрикнула среди нарастающего напряжения Гермиона. Она проковыляла к ним и встала, раскинув руки. — Нет, никто не забудет того, что произошло сегодня. — Она пронзила Мародёров своими синими глазами. — Никто. Джеймс потёр переносицу и нахмурился. Питер тяжело вздохнул, когда из его глаз покатились слёзы. Сириус по-прежнему с решимостью высоко держал свою волшебную палочку, а Северус… Северус выглядел так, будто был готов кого-то убить. — Ты должен держать это в секрете, Сев, — взмолилась Гермиона. Когда его глаза расширились от её предложения, она продолжила. — Пожалуйста. Ты не можешь никому об этом рассказывать. — Как ты можешь даже... — Северус... — ТЫ ПОЧТИ УМЕРЛА! — взорвался слизеринец. Его взрыв усилил напряжение в десять раз, и Гермиона наблюдала, как другие побледнели от слов Северуса. Масштаб событий прошлой ночи тяжело лег на их плечи. Даже Гермиона поняла, насколько она действительно оказалась в опасности прошлой ночью и воспоминание о ней на земле, беспомощно находящейся во власти неумолимого оборотня… — Гермиона, ты чуть не умерла. Или… или почти превратилась в одного из них. Я видел, как — он был так близко — если бы его не сбили с ног — это ... Северус сдулся и позволил своей маске гнева сломаться, неподдельный ужас — за неё — просачивался сквозь щели. Слеза скатилась из глаза Гермионы, когда она потянулась, схватила его за руку и крепко сжала. — Ну, этого не случилось, – просто сказала она. Северус прерывисто вздохнул и, честно говоря, выглядел так, будто тоже собирался заплакать. — Я в порядке, Сев. Я... я не мертва. Гермиона придвинулась ближе и заключила его в объятия. Северус тяжело прижался к ней, весь гнев покинул его организм, когда он крепко обнял её, прижимая ближе, чтобы утешить себя тем, что она всё же жива. — Пожалуйста, — умоляла она его у уха, — пожалуйста, никому об этом не говори. Ни о том, что Римус был оборотнем. Ни о том, что другие стали незаконными анимагами. — Его руки сжались вокруг неё в знак протеста. — Это не твой секрет, Северус. Несмотря на нежность в голосе, тон её не оставлял никаких сомнений, и даже Северус не мог с ней спорить. Он вздохнул и в последний раз сжал её, прежде чем отодвинуться. — Ладно, — грубо сказал он. Краем глаза Гермиона увидела, как гриффиндорцы слегка опустились от облегчения. — Я до сих пор не понимаю, почему ты хочешь сохранить это в секрете, но ладно. — Спасибо, Сев, — сказала она с доброй улыбкой. — А теперь иди обратно в Хогвартс. — Позволь мне сопроводить тебя обратно в общую гостиную, — сказал он, но Гермиона тут же покачала головой. — Я всё ещё хочу кое-что сделать, — настаивала она. — Но, Гермиона... — Пожалуйста, Сев, — умоляла она. — Поверь мне, я в безопасности. Мой брат здесь. Пожалуйста, пожалуйста, просто уходи. Он выглядел очень недовольным её предложением, но, наконец, коротко кивнул. В последний раз взглянув на Мародёров, Северус резко повернулся на каблуках и спустился по лестнице. Гермиона внимательно прислушивалась, пока не убедилась, что он ушёл, а затем снова решительно посмотрела на гриффиндорцев. Питер сразу же заключил её в сокрушительные объятия и начал громко рыдать у неё на плече. Его трясло в её объятиях, и Гермиона позволила себе пролить ещё несколько слёз, уткнувшись лицом в его густые волосы песочного цвета. — Я, я в порядке, Пити, — пробормотала она, успокаивающе поглаживая брата по спине. — Всё хорошо. Гермиона выглянула из-за его широкого плеча и взглянула на остальных троих. Римус выглядел бледным и хилым, на его теле были свежие следы укусов и царапин, и он упорно отказывался встречаться взглядом с Гермионой. — Я не собираюсь рассказывать, — повторила она твёрдым голосом, осторожно оттащив от себя брата. Питер сильно вдохнул и отступил в сторону, но его рука всё ещё была крепко сжимала её руку, по-видимому, он боялся, что что-то плохое случится с ней ещё раз. — Но… у меня есть условие. Сириус вздрогнул и крепче сжал волшебную палочку. — Какое условие? — эхом отозвался Джеймс, его голос звучал странно напряжённо. — Научите меня, как стать анимагом, — потребовала Гермиона. Их глаза одновременно расширились. Даже Римус удивлённо посмотрел на неё. — Зачем? — спросил Джеймс, недоуменно нахмурив брови. Гермиона честно не знала, почему она захотела им стать. Это была пустая трата времени, это она твёрдо сказала себе в прошлой жизни. И хотя это было чертовски удобно для побега и сокрытия самого себя, процесс становления анимагом был слишком трудоёмким. В конце концов, у неё были другие важные дела. Но после того, как Гермиона стала свидетелем того, как три анимага смогли противостоять чёртовому оборотню, который всё ещё не обнаружил всю прелесть зелья из аконита, Гермиона почувствовала, что это очень удобный навык. Ей больше нечего было делать, и она ненавидела чувствовать себя такой безнадежной в Запретном лесу. — Вы должны научить меня, — решила она. — Или я расскажу. — Нет, ты не расскажешь, — невозмутимо сказал Джеймс, его светло-карие глаза пронзили её душу. Конечно, она бы не рассказала, но всё же продолжала смотреть решительно. Затем Джеймс тихо вздохнул и молча взглянул на Сириуса. — Я имею в виду, если она действительно хочет… — сказал наследник Блэков, слегка пожимая плечами. — Это будет опасно, Гермиона, — прохрипел её брат. Девушка взглянула на него и нахмурилась. — Если зелье не было приготовлено должным образом или не была выбрана правильная среда, ты можешь застрять в виде полупревращённого анимага. Бывают даже случаи, когда анимаг не может снова превратиться в человека. Гермиона хотела отметить, что это было не самое опасное зелье, которое она когда-либо принимала в своей жизни, но остановила себя. — Я знаю это, — вместо этого ответила она. — В конце концов, я изучала это на третьем курсе. Но я всё ещё хочу, Питер. Я буду скрупулезно подходить к приготовлению зелий. Вы из всех людей знаете, насколько я упряма и внимательна к деталям. Я не ошибаюсь. Питер наморщил нос, явно недовольный, но, наконец, вздохнул. Девушка оглянулась на других анимагов и знала, что они молча согласились с её условием. Затем её взгляд упал на Римуса, который всё ещё ничего не сказал с тех пор, как они вернулись. — Тебе следует отвести его в лазарет, — выпалила она. — Он не очень хорошо выглядит. — Он всегда не очень хорошо выглядит после полнолуния, — пробормотал Джеймс себе под нос. Римус всё ещё отказывался смотреть на неё. Гермиона осторожно отстранилась от Питера и, хромая, направилась к безмолвному оборотню. Джеймс вопросительно посмотрел на неё и не решался отойти в сторону, но один короткий взгляд Гермионы заставил его отодвинуться. Ведьма наконец добралась до Римуса. Его плечи напряглись от её близости, и сердце Гермионы содрогнулось, зная, что в его золотистых глазах было столько ненужного раскаяния. — Это не твоя вина, — прошептала она, неуверенно потянувшись вперёд, ожидая его реакции. Но когда Римус продолжил отводить взгляд, Гермиона осторожно положила пальцы на его растрёпанные волосы. — Это не твоя вина, Римус. Так что не вини себя. — Снегг был прав, — резко ответил он, мгновенно развернувшись. — Ты почти… если бы не… — Он сделал паузу и тяжело сглотнул. — Я чуть не причинил тебе боль, Гермиона. Сдерживаемые слёзы сияли в его глазах, но Гермиона не стала вытирать свои собственные. — Я не виню тебя, — мягко заявила она. — Ты не хотел этого. Ничего этого. Ты не можешь контролировать себя. Когда она заговорила, слезе все-таки удалось выскользнуть из его глаза. — Я монстр, вот кто я, — прошипел он. Гермиона серьёзно покачала головой, её кудри заскользили по щеке. — Нет, — яростно воскликнула она. — То, что в тебе есть недуг, не делает тебя менее человечным. — Он сделал движение в знак протеста, но Гермиона положила руку ему на плечо. — Я надеюсь, что ты веришь в это больше, чем кто-либо другой. Римус снова быстро отвернулся от неё, на этот раз, чтобы скрыть слёзы. Затем она повернулась и строго посмотрела на Джеймса и Сириуса. — Надеюсь, это послужит вам уроком, — язвительно сказала она. Джеймс выглядел пристыженным и не мог смотреть ей в глаза. Сириус же крепко стиснул челюсти и решительно посмотрел на неё. — Ваше глупое эго чуть не стоило не только одной жизни, но и двух. Гермиона не отвела взгляд. Щёки Сириуса вспыхнули, и он немедленно отвернулся от неё. — Я возвращаюсь в свою комнату, — объявила она с усталым вздохом. — Это была изнурительная ночь. — Позволь мне вместо этого отвести тебя в лазарет, — настаивал Питер. Гермиона ласково улыбнулась брату, её глаза уже были красными и опухшими от слишком большого количества слёз. — Мадам Помфри может задать слишком много вопросов, — сказала она. — Кроме того, это только растяжение связок. У меня в чемодане есть лекарство, которое может помочь уменьшить воспаление. Питер сухо кивнул и направился к ней. — Тогда позволь мне проводить тебя обратно в твою комнату, — предложил он. Девушка не возражала, и сильно прислонилась к брату. У неё болела лодыжка, и она чувствовала себя такой усталой. Она боялась, что не сможет добраться до комнаты, пока все не проснутся, чтобы начать свой день. Прежде чем они смогли спуститься по лестнице, их остановил Сириус, позвав Гермиону по имени. Девушка медленно повернулась и вопросительно посмотрела на него. Его глаза снова стали стальными, серьёзными, и такими, такими виноватыми. — Гермиона, я… — он замолчал и нахмурился, глядя на деревянные доски. Сириусу Блэку нелегко было извиниться, но Гермиона оценила, что он, тем не менее, попытался. — Я знаю, — прошептала она в ответ, медленно вытаскивая палочку. — Мне тоже жаль. Двумя мощными взмахами палочки она послала два быстрых заклятья в сторону Джеймса и Сириуса. Оба волшебника были слишком удивлены, чтобы увернуться от её заклинания, и жёлтый свет ударил им прямо в носы. Они завизжали, когда из их ноздрей выскочили козявки и превратились в летучих мышей, беспрестанно хлопающих зелёными крыльями по испуганным лицам. — Пойдём, — прошептала она своему уставшему брату, игнорируя его мольбы прекратить нападение.-ооо-
14 июня 1976 года К счастью, у пятикурсников сегодня не было уроков, поэтому они могли сосредоточиться на подготовке к оставшимся экзаменам СОВ. Питер подумал, что это тоже благословение, потому что после всего, что произошло два дня назад, он был уверен, что вообще не сможет сосредоточиться на учёбе. Гриффиндорец-пятикурсник вздохнул и глубже уселся в мягкое кресло, в которых его друзья часто сидели в гостиной Гриффиндора. Он давно обнаружил, что дружба с Сириусом Блэком и Джеймсом Поттером даёт великолепные преимущества. Одним из них было право на лучшие кушетки в уютной общей гостиной у пылающего камина. Хотя сейчас Питер был один, другие гриффиндорцы не осмелились занять соседние кресла рядом с тем, на котором он сейчас сидел. Как бы он ни старался, Питер не мог забыть события, произошедшие в прошлое полнолуние. Образ Гермионы, чуть не растерзанной Римусом в форме оборотня, преследовал его во сне. Вчера он посетил Гермиону, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Опухоль её лодыжке уменьшилась, и она неоднократно заверяла его, что с ней всё в порядке. Питер всё ещё не мог поверить, как легко она пришла в норму; она занималась, когда он разыскал её, ради бога! Если бы это был он, он бы полностью отвлёкся на несколько дней. "Как сейчас", — усмехнулся он про себя, смущённый тем, что валялся вместо того, чтобы учиться. В отличие от Гермионы. Иногда он действительно задавался вопросом, были ли они братом и сестрой. Гермиона отличалась от него, и была намного лучше, чем он мог когда-либо мечтать. Единственное утешение и доказательство того, что они в самом деле были братом и сестрой, можно было увидеть в их глазах. В противном случае он бы подумал, что она из совершенно другой вселенной. Но он действительно не мог перестать волноваться. После того, что он сделал со своим отцом, он поклялся, что будет защищать свою мать и сестру до последнего вздоха. В конце концов, он согласился пойти в Хогвартс, потому что Дамблдор пообещал, что здесь он сможет выучить больше заклинаний, которые защитят их обеих. Но до сих пор Питер делал очень плохую работу и ненавидел себя за это. Он чувствовал, что каким-то образом подвёл Гермиону, и он знал, что, если она когда-нибудь поймет, о чём он думает прямо сейчас, она громко назовёт его идиотом, даже если он обвинит себя в том, что с ней случилось. — Привет. Питер смутно моргнул, снова сфокусировавшись, и был удивлён, увидев, что теперь напротив него сидит Римус. Его лучший друг-оборотень сегодня выглядел немного лучше, но он всё ещё был болезненно бледным, а под глазами виделись тёмные полумесяцы. — Привет, — поздоровался он в ответ, медленно поправляясь. — Всё в порядке, Лунатик? Уголок его губ дёрнулся. — Ага, — прошептал он. Затем взгляд Римуса упал на его сцепленные руки, царапины от его трансформации всё ещё были свежими и заживающими. Питер неловко потёр затылок, ожидая, пока Римус нарушит тишину. С момента полнолуния Мародёры ходили друг вокруг друга на цыпочках. Тишина среди них была невыносимой — даже удушающей — и Питер просто хотел, чтобы они все вернулись в норму. Сириус и Джеймс особенно отличались, они будто повзрослели сразу на несколько лет и молча размышляли обо всем, что сделали в прошлом. Это очень смущало Питера, потому что его друзья всегда были шумными и счастливыми. Не такие... не как эти странные мрачные двойники. — Послушай, Питер, я просто хочу… — голос Римуса был странно задыхающимся, а его золотистые глаза светились непролитыми слезами. Взгляд Питера смягчился при виде того, что он пытался сделать. — Я сожалею о том, что случилось с Гермионой. Питер тихо вздохнул, зная, что оборотень всё ещё винит себя во всём произошедшем. Он действительно, искренне хотел обвинить его, потому что это он чуть не растерзал Гермиону, но как он мог, когда знал, кем был настоящий Римус? Возможно, он ошибся с вопросом о признаках оборотня, который был в его экзамене СОВ, но он точно знал, что оборотень не может контролировать свои действия. — Римус, правда, это не твоя вина, — настаивал он. Когда Римус начал протестовать, Питер ещё раз вздохнул и вытащил из кармана плитку шоколада. — Ты слышал, что сказала Гермиона — ты не контролируешь себя. Только идиот будет продолжать обвинять тебя. — Затем он предложил шоколад, но Римус просто смотрел на него. — Ну же, возьми, — сказал он. — Вчера я ходил к Гермионе, и она настояла, чтобы я отдал это тебе. Сказала, что шоколад очень помогает после полнолуния. Слезинка неосознанно скатилась из глаза Римуса, когда он сжал плитку шоколада в руках. Он держал его так, будто он был священным, и Питеру хотелось рассмеяться, потому что это был просто чёртов шоколад. — Это не твоя вина, — повторил Питер. — Он прав. Это не твоя вина. А моя. Оба взгляда обратились к Сириусу, который мрачно смотрел на парней. Его руки были засунуты глубоко в карманы, а во взгляде сквозила неуверенность. Затем он медленно прошел вперёд, напряжённо сел на другой конец дивана и мрачно посмотрел на богатый, покрытый ковром пол. — Мне очень жаль, Питер, правда, — сказал он хрипло. Сириус скривился, все знали, что ему всегда было трудно извиняться. — Твоя сестра была права; это мое глупое эго втянуло нас в этот беспорядок. — Если мы говорим о глупых эго, то это моё втянуло нас в эту неразбериху. Внезапно появился Джеймс и схватился за спинку дивана. Питер ничего не мог с собой поделать — он действительно рассмеялся. Остальные трое посмотрели на него, как будто он сошёл с ума. — Вы все просто бродили, ожидая подходящего момента, чтобы вмешаться? — обвинил он их. На лицах Джеймса и Сириуса появились застенчивые улыбки. Питер почувствовал большое облегчение, когда напряжение, которое невольно нарастало между ними, начало рассеиваться. — Пити... — Всё в порядке, — решительно сказал он. — Гермиона в порядке. Чёрт возьми, даже Снегг в порядке. Итак, мы все в порядке. Я не могу сказать, что не было причинено никакого вреда, потому что это неправда, но я просто очень рад, что мы всё ещё, чёрт возьми, живы. Улыбки на их лицах были огромными, и Питер был рад, что они вернулись к нормальному состоянию. Четверо Мародёров смотрели на потрескивающий огонь, задумавшись, и Питер внезапно захотел сказать то, что должны были услышать его друзья. Гермиона однажды сказала ему, что он должен противостоять своим друзьям, особенно если они делают что-то нелепое, но Питер тогда отмахнулся от этого. Он уже был удовлетворен тем, что следовал за ними, выполняя их приказы, потому что что ещё ему оставалось делать? У него не было ни харизмы Сириуса, ни навыков Джеймса, ни интеллекта Римуса. Он был просто Питером Петтигрю, так что ему действительно не стоило жаловаться, если что-то его не устраивало. Но… но после всего, что произошло, Питер знал, что ему, наконец, следует положить этому конец. Раньше он опасался, что Гермиона может оказаться втянута в соперничество его лучших друзей и слизеринца, а теперь, когда это действительно произошло, Питер не мог стоять в стороне и ничего не говорить. Таким образом, подавив трепет, он выпрямился на своём сиденье и пробормотал: — Вам не кажется, что на этот раз мы переборщили? — Его щёки загорелись, когда на него мгновенно уставились три пары глаз. — Я, я имею в виду, не поймите меня неправильно, я всё ещё ненавижу Нюниуса Снегга. Просто он лучший друг Гермионы, и я не думаю, что она когда-нибудь послушает меня, если я ещё раз скажу ей, чтобы она держалась от него подальше. — Он нервно взглянул на своих безмолвных друзей и снова сглотнул. — Гермиона пострадала из-за нас. Мы также не можем винить Снегга, потому что он не сделал ничего плохого. Снегг чуть не умер, защищая мою сестру, пока я был бездельником, стоя в стороне и ничего не делая. И я не хочу, чтобы это случилось снова. — Он плотно закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я не хочу доходить до того момента, когда мне придется выбирать между сестрой и друзьями, потому что… потому что я уже знаю свой выбор. Я знаю, каким он будет. Его требование встретило молчание, и Питер медленно открыл глаза, пытаясь оценить реакцию друзей. Его удивило то, как все они уставились на него, как будто никогда раньше не видели. Он почувствовал, как жар поднимается от его шеи к щекам, прежде чем Джеймс расплылся в небольшой робкой улыбке. — Ты прав, Пити, — согласился он с лёгким кивком. — Я думаю, что на этот раз мы действительно переборщили. — Мы должны перестать делать нелепые вещи, — вздохнул Римус, устало проводя рукой по волосам. Он бросил едкий взгляд на чистокровных. — Вы должны перестать делать глупости. Ради Мерлина, нам пятнадцать. Мы больше не группа детей. Сириус скривился и бросил в Римуса декоративную подушку. — Технически мы все ещё дети, Лунатик, — отметил он. — По волшебным стандартам ты считаешься взрослым, когда достигнешь… — Остальные его слова были приглушены, когда Римус бросил подушку прямо в него, ударив его по лицу. — Я серьёзно, — проворчал Римус с твёрдостью во взгляде. — Я действительно должен ударить тебя, Сириус, потому что это твоя чёртова вина. Из-за тебя Гермиона и Снегг были в Визжащей хижине. Но я думаю, ты всё равно был травмирован Летучемышиным сглазом Гермионы. Улыбка наследника Блэков дрогнула. — Летучемышиного сглаза было недостаточно, — тихо ответил он с искренним раскаянием на лице. — Нет, не было, — сказал Римус. Сириус демонстративно убрал волосы с лица. — Тогда пошли, Римус, — храбро сказал он. — Покажи мне свой лучший удар. Только… только не в нос. Он всё ещё немного чувствителен из-за заклинания Гермионы. Римус фыркнул. — Я не собираюсь бить тебя, мерзавец, — ответил он. — Я не вижу в этом смысла. Затем он тяжело вздохнул и потёр переносицу. — Но Хвост действительно прав. Мы переборщили. Я знаю, что нам было весело. Я имею в виду, Мерлин, у нас чёртова репутация в этой школе. Я знаю, что частично виноват и я, потому что не вмешался достаточно быстро, хотя я знал, что мы поступаем неправильно. Но… но я действительно не хочу, чтобы эта дружба была разрушена нашим глупым эго и детским соперничеством. — Он крепко сжал губы и посмотрел на них грустно. — Эта дружба — всё, что у меня есть. Питер почувствовал, как его глаза наполнились слезами, но он попытался сдержать их, зная, что другие будут постоянно дразнить его за то, что он такой плаксивый. Но его синие глаза расширились, он заметил блеск в глазах других. — О, мой лунный пирожок! — сетовал Сириус, обнимая Римуса за плечи. Оборотень нахмурился и оттолкнул его, но Сириус только крепче сжал его. Джеймс, не желая упускать веселье, тоже обнял Римуса. Двое чистокровных устроили небольшое соревнование, выясняя, кто сможет крепче обнять Римуса, а упомянутый волшебник рычал и отталкивал их обоих. Однако Питер заметил, как подёргиваются губы Римуса. На лице Питера появилась лёгкая улыбка. Пока другие его друзья игриво препирались, он откинулся назад и удовлетворённо наблюдал за ними. По крайней мере, у них всё снова вернулось в норму.-ооо-
29 июня 1976 года Пир по случаю окончания учебного года начался без особых проблем. Теперь, когда приближалось лето, большинство учеников оживились, и даже Гермионе не терпелось вернуться домой. Её собственные экзамены СОВ будут в следующем учебном году, и она знала, что ей нужно расслабиться и отдохнуть в течение следующих двух месяцев. А ещё она скучала по матери и пообещала себе, что будет проводить больше времени с Аней, когда вернётся домой. — Что ты собираешься делать летом, Сев? — спросила она, взглянув на своего безмолвного лучшего друга. Слизеринец небрежно пожал плечами и продолжал смотреть на свой тыквенный суп. Гермиона вздохнула и посмотрела на своего второго лучшего друга, сидящего за гриффиндорским столом. Лили всё ещё не разговаривала с Северусом, а слизеринец стал только капризнее с течением времени. Гермиона знала, что их связь укрепилась после инцидента с оборотнем, но всё же без Лили всё было не так. Ей тоже не хватало огненно-рыжей девушки, и ей хотелось, чтобы они все уладили и снова проводили время вместе. Её мысли потревожила внезапно возникшая за столом Гриффиндора суматоха. Глаза Гермионы расширились, когда она увидела Джеймса, который уверенно взбирался на обеденный стол, не обращая внимания. Он пробирался среди множества вкусных обедов, пока не оказался прямо перед Лили. Джеймс направил палочку к горлу и мягко пробормотал "Сонорус". — Лили Эванс, — прогремел его голос, эхом разносясь по внезапно замолкнувшему Большому залу. — Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы показать тебе, как много ты для меня значишь. Лили постепенно приобретала ярко-красный оттенок, но её сверкающие взгляды оставались незамеченными гриффиндорцем. Затем Джеймс заклинанием призвал свою гитару, которая почти мгновенно оказалась в его руках. Гермиона не могла не фыркнуть, услышав безошибочное вступление к "Я хочу держать тебя за руку". Джеймс пел во весь голос, и хотя это было ужасно, его игра на гитаре была безупречной. Глаза Лили расширились, она явно была удивлена его недавно приобретенными навыками и выбором песни. Джеймс даже делал нелепые танцевальные движения, чтобы украсить своё шоу, и людям это нравилось. Когда он закончил песню, все в Большом зале разразились бурными аплодисментами. Даже Дамблдор выглядел очень позабавленным, и тоже хлопал в ладоши. Лили, лицо которой теперь стало ярко-красным, как помидор, немедленно встала со скамейки и пошла прочь. — Эванс, эй! — закричал Джеймс, его голос по-прежнему волшебным образом был усилен. — Лилз! Ну же, а где мой поцелуй? — Мистер Поттер! — воскликнула возмущённая профессор МакГонагалл. — Немедленно спускайтесь оттуда! Буйно смеющийся Сириус стащил разочарованного Джеймса со стола. Декан их факультета наконец добралась до них и сделала должный выговор Джеймсу. Он уже покраснел от смущения, но на его лице всё же появилась застенчивая ухмылка. Даже после того, как профессор МакГонагалл ушла прочь, друзья Джеймса всё ещё посмеивались над ним по этому поводу. Джеймс нахмурился и толкнул их в плечо, бормоча что-то себе под нос. И пока другие гриффиндорцы продолжали возбуждённо обсуждать его зрелищное шоу, взгляд светло-карих глаз Джеймса остановился на столе Когтеврана. Похоже, он кого-то искал. Дыхание Гермионы стало прерывистым, она ненавидела себя за надежду на то, что искал он именно её. Она не понимала, почему её сердце громко стучало в груди, зная, что, очевидно, он искал именно её. У него никогда не было друзей из Когтеврана, кроме неё, верно? Когда его глаза нашли её, у неё перехватило дыхание, и это сильно сбило с толку. Джеймс расплылся в огромной улыбке и, несмотря на свои пылающие щёки, гордо указал на свою гитару, беззвучно показывая, что играл он на ней идеально. Несмотря на смятение, Гермиона нерешительно улыбнулась в ответ. Она не была полностью уверена, но покраснение на его щеках усилилось, и прежде, чем она смогла должным образом понять, что, чёрт возьми, только что произошло, внимание Джеймса снова привлекли Сириус и Питер. — Что с тобой? — внезапно спросил Сев. Он хмуро посмотрел на её щёки, которые, как она знала, тоже несомненно были красными. — Ничего, — сказала она, немного быстрее, чем нужно, слишком надеясь, что это, конечно, определённо было ничем.-ооо-
30 июня 1976 года — Я прокляну вас обоих, если вы выйдете из этого купе. Изумрудные глаза Лили сверкали яростью, и хотя она немного пошатнулась, Гермиона расправила плечи и приподняла подбородок. Северус выглядел скорее измученным, чем сумасшедшим, и просто забился в дальний угол купе, безжалостно глядя на пейзаж за окном. — Герми... — Но слова Лили стихли, когда Гермиона немедленно закрыла перед собой дверь купе. Она мягко пробормотала запирающее заклинание на случай, если Лили не послушает, и взорвёт дверь. На всякий случай она также использовала ещё несколько сложных заклинаний. Затем Гермиона непоколебимо встала на страже перед дверью купе и надеялась, что Северус перестанет быть таким идиотом и просто извинится. Теперь, когда они возвращались на лето в Кингс-Кросс, Гермиона знала, что это её последний шанс исправить их разрушенную дружбу. Она подозревала, что Северусу будет очень трудно извиниться, если он сделает это после лета. Так что да, если они собирались наладить свою дружбу, это должно было случиться сейчас, и Гермиона была бы проклята, если бы этого вообще не произошло. — Петтигрю! Она невольно вздрогнула, узнав голос Джеймса Поттера, и мысленно шлёпнула себя, чтобы успокоиться. После вчерашнего чёртового фиаско Гермиона дезориентировалась каждый раз, когда он был поблизости. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь стресс от предыдущей атаки оборотня и ссоры между её лучшими друзьями, но даже её внутренний голос сомневался в этих оправданиях. Вот почему она пообещала себе не думать об этом слишком много. У неё было все лето, чтобы провести время с матерью, заняться чтением, не связанным с академической деятельностью, и даже найти новое хобби. — Ты видела Лили? — спросил Джеймс, стоя перед ней. Не говоря ни слова, она склонила голову к двери купе. Глаза Джеймса нетерпеливо загорелись, и он попытался схватиться за дверь, но Гермиона остановила его. – Не надо, — огрызнулась она. Он с удивлением посмотрел на неё и наклонился ближе, чтобы посмотреть в маленькое окошко. Нос Гермионы мгновенно наполнился головокружительными запахами — свежескошенной травы, лета и пирога с патокой — и ей пришлось задержать дыхание, пока Джеймс не отстранился и не отступил на несколько шагов. Выражение его лица было грозным. — Я не могу поверить... Гермиона прервала его со вздохом. — Просто оставь их в покое, Поттер, — сказала она, нахмурившись. — Гермиона, — продолжил он, — он назвал её так… этим дурацким словом. — Я знаю, и он сожалеет об этом, — небрежно сказала она. — Это между Лили и Севом. Ты не сможешь остановить Лили, если она решит его простить. — На её месте я бы никогда его не простил. Она слегка усмехнулась, не обращая внимания на то, как он посмотрел на неё сверху вниз. — Ну, хорошо, что Лили не ты, не так ли? — отметила она. — Я не думаю, что Хогвартс мог бы принять то, что по замку разгуливало бы сразу двое студентов с эго размером с солнце. Его глаза слегка расширились от её шутки. По-прежнему хмурясь, он добавил: — Я бы никогда не называл Лили таким презренным именем. Или кого-нибудь, если на то пошло. — Я знаю, — сказала она, слегка кивнув. — Ты слишком гриффиндорец для этого. — Гермиона на мгновение оглянулась и поморщилась. — Это было глупо и обидно, и я бы действительно, по-настоящему поняла Лили, если бы она не простила его. Но... знаешь, подростки говорят и делают самые глупые вещи. Например, унижают и издеваются на глазах у всей школы. Гермиона ухмыльнулась, когда получила ожидаемую реакцию. Щёки Джеймса мгновенно вспыхнули, и его светло-карие глаза не могли встретиться с её. — Твое поведение в тот день тоже было не совсем безупречным, Поттер, — она намеренно сделала ему выговор. — Лили не шутила, когда сказала, что в тот день ты был таким же плохим, как Сев. Он скривился, явно недовольный её сравнением. — Я тоже должен извиниться, верно? — кисло пробормотал он. — Да, — кивнула она, — и не только перед Лили. Светло-карие глаза встретили синие. — Мне очень жаль, — сказал он ей в мгновение ока. Гермиона фыркнула. — Не передо мной, болван, — настаивала она. — Перед Северусом. — О. — Его губы снова скривились от презрения. — Ну... я не... может быть, это не... Она вздохнула, полностью понимая его колебания. — Может быть, не сказать это прямо сейчас, если тебе это не нравится, — отметила она. — Но ты знаешь, просто перестань донимать его в следующем учебном году, особенно если Северус занимается своими делами и игнорирует тебя. — Эй, после того дня мы перестали изо всех сил мучить его, не так ли? — Когда Гермиона просто нахмурилась, Джеймс вздохнул и провел рукой по волосам. — Я попробую, — пробормотал он, и его лицо исказилось. — Недостаточно хорошо, Поттер, — сердито посмотрела она. — Ты должен это сделать. Джеймс нервно зашаркал ногами и провёл рукой по волосам. — Мы говорили об этом, — медленно продолжил он. — Мы были просто придурками, а ты почти… — На его лице было написано искреннее раскаяние. — Снегг тоже. И как бы меня не бесил этот вкрадчивый, раздражающий убл… — Он замолчал, когда Гермиона приподняла бровь. — Я пытаюсь сказать, что на этот раз мы переборщили. Мне не нравится Снегг, и это факт, но я не хочу его смерти, особенно по моей вине. Это… — Он пытался подобрать слова, и Гермиона терпеливо ждала, зная, что это событие потрясло не только её и Сева, но и Мародёров. — Я знаю, что извинений недостаточно, потому что то, что мы сделали, было неприемлемо. Я знаю, что даже твоего ужасающего Летучемышиного было недостаточно, чтобы наказать нас. То, что мы сделали, было не просто шуткой. — Он пристально посмотрел на неё. — Так что да, будем. Мы перестанем приставать к Снеггу, даже если мне не нравится его лицо. Несмотря на то, как она была сбита с толку из-за его искренних слов, Гермиона криво улыбнулась. — Оскорблений его тоже должно стать по минимуму, — отметила она. Джеймс поморщился. — Ладно, — проворчал он. Парень ещё раз взглянул на Гермиону, глубоко задумавшись. Девушка не знала, о чём он думает, но она чертовски уверена, что его взгляд заставляет её чувствовать себя немного неуютно. — Ты в порядке? — мягко спросил он. — После полнолуния… Её глаза расширились от его беспокойства. — Я никогда не чувствовала себя лучше, Поттер, — сказала она. Он наклонил голову и внимательно посмотрел на неё. — Правда? — осторожно спросил он. — Честно, — ответила она, затаив дыхание. Джеймс расплылся в этой глупой, глупой кривой усмешке и снова провёл рукой по волосам. — Хорошо, — сказал он. Затем порылся в кармане мантии и вытащил лист. — А ещё я хотел дать тебе это. Гермиона выхватила лист из его руки и осмотрела его в тусклом свете поезда. — О, — выдохнула она, узнав его. — Лист мандрагоры? — Ну, ты сказала, что тебе нужна наша помощь, чтобы стать… ты-знаешь-кем, — сказал он с ухмылкой. — Итак, для начала положи его в рот на целый месяц. Помни, ты не можешь вынуть его, проглотить или выплюнуть. В противном случае тебе придется начинать заново. — Я знаю это, — ответила Гермиона, нахмурившись. — Петтигрю, — раздражённо заявил Джеймс, — ты не понимаешь. Это будет чертовски сложно. Мы повторяли этот шаг — первый шаг, заметь — бесчисленное количество раз, потому что один из нас случайно проглатывал его или выплёвывал во сне. Девушка закатила глаза. Затем она перевернула лист и указала на нижнюю сторону. — Будет легче, если эта сторона окажется под языком. У неё на самом деле есть крошечные шипы, которые могут зацепиться за язык. Это не так уж сложно, если бы вы сначала немного всё изучили. Его глаза почти вылезли из орбит. — Блин, — выдохнул парень, — нам следовало попросить твоей помощи, когда мы впервые задумались о том, чтобы стать ты-знаешь-кем. Может, нам не потребовались бы годы, чтобы усовершенствовать это. Гермиона пожала плечами и сунула лист в карман. — Однако это всё ещё требует времени, — вздохнула она. — Мне всё ещё нужно дождаться следующего полнолуния, чтобы положить лист в рот. — Это будет одиннадцатого июля, — напомнил Джеймс. — Отлично, — ответила она. — А пока я попробую найти подходящую росу для зелья. Джеймс поморщился. — Мерлин, я не могу поверить, что нам действительно в конце концов удалось это, — заметил он. — Это может быть не так уж сложно, так как сейчас лето, — продолжила она. — Может быть, я даже стану им до начала следующего учебного года! — Я не удивлюсь, если ты действительно это сделаешь, — ответил он, тихо посмеиваясь себе под нос. — В любом случае, мне нужно вернуться. Хорошего лета, Петтигрю, да? — И тебе, Поттер, — ответила девушка с ослепительной улыбкой. Джеймс улыбнулся ей ещё раз, прежде чем повернуться на каблуках. Она наблюдала, как он небрежно вытащил золотой снитч из кармана и начал подбрасывать его в воздух, ловко ловя его ещё до того, как тот отлетал от него. — Показушник, — пробормотала Гермиона, улыбаясь ему в спину, пока он не исчез в купе. Затем её взгляд медленно вернулся к окну маленького купе, где она заглянула внутрь. Улыбка девушки стала шире, когда она увидела эту сцену. Северус стоял на коленях рядом с Лили, крепко сжимая её руку. Она не могла слышать, что он говорил, но судя по выражению его лица, он определенно читал целый ряд извинений. Но что утешило Гермиону, так это поведение Лили. Её рука запуталась в его волосах, а на лице появилась нежная улыбка. Гермиона испустила глубокий вздох облегчения и обернулась, зная, что будет лучше, если она сейчас оставит двух своих лучших друзей наедине.