x. i don't want your wicked love (Wicked Love by Sara Bareilles)
-ооо-
30 ноября 1975 года За гриффиндорским столом поднялась огромная суматоха, и заинтригованная Гермиона оторвалась от учебника по нумерологии, чтобы взглянуть на источник этого шума. Огромная сова, больше всех тех, что когда-либо видела Гермиона, летела в направлении Мародёров, а затем бросила огромный свёрток перед Джеймсом. Несколько мисок с овсянкой полетели в разные стороны, заливая некоторых из бедных гриффиндорцев, но наследник Поттеров проигнорировал их раздражённые вопли. Джеймс широко ухмылялся, глядя на свой пакет, и взволнованно рвал коричневую обёртку. — Это не похоже на метлу, — сказала Лили, и в её зелёных глазах появилась смесь раздражения и любопытства. — Кого волнуют плаксивые напыщенные мерзавцы вроде него? — проворчал Северус себе под нос, демонстративно игнорируя Джеймса Поттера и его веселую шайку шутников. Лили и Гермиона переглянулись. Последние несколько дней Сев был в очень плохом настроении. Лили думала, что он просто нервничал из-за СОВ; профессор Слизнорт однажды сказал, что ожидает не меньше, чем "П" за его СОВ по зельеварению. Но Гермиона видела, как настроение Северуса ухудшалось каждый раз, когда Джеймс заявлял о своей любви к Лили. Хотя он, несомненно, был слизеринцем до глубины души, зелёный цвет определённо не шёл Северусу Снеггу. Как только Джеймс смог разорвать упаковочную бумагу, глаза Гермионы расширились, ведь она узнала футляр для гитары. Сириус и Питер уже восхищались его новым инструментом, пытаясь сыграть на нём. Затем парень со светло-карими глазами посмотрел на стол Когтеврана. Лили уже хмурилась, наблюдая, как его глаза искали кого-то, и, к величайшему удивлению Гермионы, глаза Джеймса остановились на ней. Его улыбка стала ещё шире, когда он взволнованно указал на свою новую гитару, и Гермиона невольно улыбнулась и закатила глаза. Это только усилило его улыбку, а когда он ненадолго остановил взгляд на Лили, то румянец на его щеках был безошибочным. "Думаю, мне стоит начать заново учиться игре на гитаре", — подумала она про себя, прекрасно зная, что Джеймс начнет приставать к ней, чтобы она научила его играть.-ооо-
1 декабря 1975 года — Добрый день, Петтигрю. Глаза Гермионы расширились, когда она узнала голос Регулуса Блэка, и сразу же оторвалась от своего эссе по трансфигурации. Младший Блэк был как всегда безупречен, а его чёрные кудри — стильно уложены. На нём был красивый комплект черной мантии, и, несмотря на выходные, он выглядел так, словно собирался пойти на благотворительный бал или что-то подобное. Однако его серые глаза были похожи на расплавленную ртуть, тёплые и определённо опасные. На его лице появилась лёгкая ухмылка, он, несомненно, был позабавлен удивлением на её лице. Когтевранка сообразила, что всё это время она пристально на него смотрела, и тут же покачала головой. — Привет, — нерешительно поздоровалась она, нахмурившись, когда его ухмылка превратилась в полноценную улыбку. Регулус без приглашения сел на стул напротив Гермионы, положив свою дорогую кожаную сумку на стол. Гермиона в замешательстве наблюдала, как он начал вытаскивать свои вещи. — Что ты делаешь? — тупо спросила она, недоуменно нахмурив брови. — Учусь, очевидно, — отметил он с озадаченной улыбкой. — Я помню, как одна когтевранка сказала мне в первый день семестра, что я должен скоро начать учиться. Гермиона нахмурилась ещё больше, повернув голову и отметив, что было много свободных столов. Была суббота, а большинство студентов, вероятно, всё ещё спали или бездельничали на территории Хогвартса. — Я слышал, что Гермиона Петтигрю была блестящим партнёром в учёбе, — объяснил он, заметив замешательство на её лице. — Признаться, мне стало любопытно, так что я здесь. — О, — сказала она, неловко почёсывая подбородок кончиком пера. Регулус тихо засмеялся и указал ей на подбородок. — У тебя сейчас на подбородке размазаны чернила, Петтигрю, — заявил он. — Да, конечно, — сказала Гермиона с покрасневшими щеками и сразу стёрла чернила. Его глаза весело загорелись, а затем остановились на пергаменте перед ней. — Что ты пишешь? — небрежно спросил он. Он выглядел совершенно непринужденно, а вот Гермиона чувствовала себя совершенно иначе. Предупреждение Сева в Хогвартс-экспрессе всё ещё громко звучало в её голове, и она задавалась вопросом, не увлекался ли уже Регулус Тёмными искусствами. Или, что ещё хуже, он уже был знаком с Тёмным Лордом. Что, если бы он уже видел эту склизкую змею? Пожимал ему руку? Обедал с ним? Все эти мысли вызывали у Гермионы тошноту. Было бы плохой идеей общаться с кем-то, кто так тесно связан с Волан-де-Мортом и его паутиной печали и разрушения. — Эссе по трансфигурации, — коротко ответила она, понимая, что не ответила на его вопрос. — Эссе "Перекрестные заклинания"? — удивлённо спросил слизеринец. После того, как Гермиона медленно кивнула в подтверждение, он ухмыльнулся. — Срок сдачи истекает через две недели, ты же знаешь. — Эм... да, — сказала она, неуверенная в его заявлении. — Мне больше нечего было делать, поэтому я решила, что должна начать его сейчас. Регулус откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Его серебристые глаза сверлили Гермиону, и когтевранка изо всех сил старалась не извиваться под его пристальным взглядом. — Тебе больше нечего делать? — съязвил он, приподняв идеально изогнутую бровь. — Да, — парировала она, нахмурившись. Его плечи тряслись, когда он тихо засмеялся, его губы были плотно сжаты, чтобы не разразиться громким смехом. В таком состоянии он выглядел как Сириус, и Гермиона внезапно почувствовала раздражение. — Что смешного? — прошипела она, щёки уже потеплели от смущения. Но он покачал головой и наклонился ближе, положив заострённый аристократический подбородок на ладонь. — Ты не против, если я начну заниматься с тобой, Гермиона Петтигрю? — спросил он с весельем в глазах. — Ребята с моего факультета ужасно скучные — так сказать, ни ума, ни чувства юмора. — А я не такая? — съязвила она, и её брови снова сдвинулись. — Мерлин, нет, — ответил он с мягким смешком. — Из всех девушек, которых я знаю, ты точно самая не скучная. Может быть, этот год будет более сносным, если я начну проводить время с тобой. Когда он произнёс своё последнее предложение, в его тоне была определённая резкость. Глаза Гермионы мгновенно обратились к нему, пытаясь увидеть любой намёк на то, что он на самом деле имел в виду. Но Регулус всё ещё выглядел слегка позабавленным — ей самой, к её недовольству, — и не придавал значения своим словам. Гермиона ещё раз вспомнила его поведение в Хогвартс-экспрессе. Парень выглядел глубоко встревоженным, и Гермиона не могла не сравнить его с шестикурсником Драко Малфоем, который тайно работал над невыполнимой задачей, чтобы угодить Тёмному Лорду. На мгновение ужас охватил её сердце, когда она задалась вопросом, действительно ли он уже был втянут в опасные игры Волан-де-Морта. В голове Гермионы зазвенела громкая сирена, и голос, который странно походил на голос усталого, испуганного Гарри Поттера, снова и снова говорил ей, что она должна бежать, что она должна отвернуться. Потому что мальчик, сидящий напротив неё, принесет только опасность и горе, а она чертовски много работала, чтобы убежать от них. Но... но она вспомнила Драко Малфоя, шестнадцатилетнего, и напуганного, и такого, такого потерянного, и Гермиона тогда задавалась вопросом, если бы они обратились к нему раньше, если бы Гарри не был одержим его поимкой с поличным... она задавалась вопросом, могла ли война изменить курс, если бы они отбросили ненависть и обратились бы к Малфою. Возможно, тогда он не впустил бы Пожирателей смерти. Возможно, тогда Альбус Дамблдор бы не умер. Гермиона сглотнула тревогу, её взгляд ожесточился, когда она ещё раз посмотрела на Регулуса Блэка. "Он ещё не Пожиратель смерти", — резко сказала себе Гермиона. — "Он не такой. Ещё нет. Он такой же, как и все мы. Подросток, которому нужен партнёр по учёбе". "Но он скоро станет таким", — разумный голос Гарри прервал её отрицание. И Мерлин, это была правда, но Гермиона… Гермиона не могла отвести взгляд. Во всяком случае, пока нет. Не сейчас, когда младшему Блэку нужен был только партнёр по учёбе, чтобы обменяться разговорами об уроках и, возможно, помочь с домашним заданием. "Ещё нет, Гарри", — настаивала она с могучей решимостью. — "Ещё нет". Гермиона глубоко вздохнула и одарила его лёгкой неуверенной улыбкой. — Что ты собираешься изучать сегодня, Регулус? — наконец спросила она. Его глаза просто загорелись в ответ.-ооо-
5 декабря 1975 года — Извините, мне нужно идти, — сказала Гермиона, бегло взглянув на свои наручные часы. Затем она начала засовывать свои вещи в сумку, поэтому не могла заметить удивлённые взгляды, которыми обменялись Лили и Северус. — Уже, Гермиона? — спросила ведьма. — Знаешь, ты ещё не пробыла в библиотеке даже часа. Гермиона мягко засмеялась. — Мне нужно ещё кое-что сделать, — сказала она, думая, что было бы лучше не рассказывать своим лучшим друзьям, что она собиралась научить Джеймса Поттера игре на гитаре, которая помогла бы ему ухаживать за рыжеволосой девушкой. Лили и Сев уже жаловались ей, как легко она соглашалась иногда позволять Мародёрам заниматься с ней; она опасалась, что они не будут разговаривать с ней ласково, если узнают, что она помогает напыщенному гриффиндорцу завоевать сердце Лили. — Что ж, это что-то чертовски новое, — кисло сказал слизеринец, приподняв бровь. — Ты никогда ничего не делаешь, кроме учёбы. — Это неправда, — вмешалась Гермиона, бросая на него легкий взгляд. — Я занимаюсь многими другими вещами, кроме учёбы. — Например? — Лили даже не стала скрывать дразнящую ухмылку, заставившую Гермиону покраснеть от раздражения. — У меня есть другие дела, — снова вставила она, демонстративно игнорируя вопрос Лили. Гермиона предупреждающе посмотрела на них. — Не начинайте ссориться. Из-за этого вас могут выгнать из библиотеки. Как ни странно, Лили побледнела и схватила Гермиону за руку. Северус, с другой стороны, закатил глаза и мрачно пробормотал что-то себе под нос, на этот раз надавливая кончиком пера на пергамент с большей силой, чем необходимо. — Пожалуйста, не оставляй меня наедине с этим ворчуном, — умоляла Лили, выглядя искренне обеспокоенной. — Не знаю, что с ним случилось в последнее время, но он был таким… таким… неисправимым. Гермиона просто рассмеялась и обняла милую рыжеволосую девушку. — Просто делай то, что мы обычно делаем, когда Сев в одном из своих настроений, Лилз, — сказала она, успокаивающе похлопывая её по спине. — На большую часть времени оставь его одного и осторожно ткни, только если тебе что-то от него понадобится. — Я здесь, ты же знаешь, — сердито проворчал Северус, но Лили просто хихикнула себе под нос. — Я постараюсь зайти позже, когда закончу с этим, — заверила Гермиона, но очень сомневалась, что успеет до комендантского часа. Джеймс выглядел чертовски настроенным на то, чтобы научиться играть на гитаре сегодня, и она знала, что он не позволит ей уйти, пока он этого не сделает. Гермиона крепко сжала Лили, прежде чем оторваться от неё. На прощание она одарила Северуса яркой улыбкой, на что он только нахмурился. — Ведите себя хорошо, — напутственно сказала Гермиона. Наконец она вышла из библиотеки и направилась к месту встречи с Джеймсом. Гриффиндорец однажды предложил ей пойти в гостиную Гриффиндора, чтобы она могла учить его там, но Гермиона поспешно отказалась. Затем Джеймс спросил, почему они не могут пойти туда, ведь это чертовски удобно. Кроме того, у его друзей есть другие дела, так что Гермионе не о чем беспокоиться. Но девушка всё же вежливо отказалась, настаивая на том, что заброшенный класс Заклинаний на втором этаже станет лучшим местом для их встречи. В течение многих лет после катастрофической аварии, произошедшей в последнее десятилетие, комната ремонтировалась, но последствия были слишком серьезными, и все учителя согласились переместить класс Заклинаний в другую аудиторию. Джеймс наконец согласился, но по-прежнему выглядел очень подозрительно, услышав её отказ. Но как она могла сказать ему, что в гостиной Гриффиндора было слишком много воспоминаний, и она не могла бы с ними справиться? Конечно, в то время всё могло выглядеть иначе, но всё же она сомневалась, что многое изменилось. Она не хотела бы плакать, когда учила его играть на гитаре, пока воспоминания о Гарри и Роне, ссорившихся из-за волшебных шахмат возле ревущего огня, наводняли бы её разум. Это вызовет слишком много вопросов. Когда она пришла в заброшенный класс, Джеймса по-прежнему нигде не было. Гермиона подошла к учительскому столу в самом начале и запрыгнула на него. К счастью, это была одна из целых парт в этой комнате. По большей части всё позади было разнесено вдребезги, и никакое количество магии не могло восстановить повреждения или сдвинуть оставшуюся мебель. — Вау. Она удивлённо моргнула и посмотрела на новоприбывшего. Джеймс уставился на ужасающую часть класса, затем комично посмотрел на Гермиону по-прежнему широко раскрытыми глазами. — Я бы заплатил приличную сумму только за то, чтобы стать свидетелем того, что, чёрт возьми, здесь произошло, — сказал он, расплывшись в блестящей улыбке, от которой у него появились морщинки в уголках глаз. Гермиона слабо улыбнулась в ответ, затем указала на футляр для гитары, ремень которого был перекинут через его плечо. — Может, начнём? — спросила она. Джеймс ухмыльнулся и придвинул стул к Гермионе. Он плюхнулся на него и вытащил новую гитару из футляра, и глаза Гермионы расширились в восхищении перед новеньким деревом и другими частями инструмента. Она не сомневалась, что это стоило целое состояние. Родители Джеймса Поттера так сильно любили своего сына, что это было почти печально, потому что Гарри Поттер оставался без внимания всю свою жизнь, а его отец при этом был осыпан любовью и привязанностью. Она тайно покачала головой, чтобы избавиться от мыслей о Гарри Поттере. В конце концов, ей было поручено научить его отца игре на гитаре, чтобы добиться его матери. Гермиона не могла позволить себе отвлекаться. — Ты знаешь какие-нибудь аккорды? — спросила она. Джеймс сморщил нос и начал беспорядочно бренчать. Произведённый в результате звук был ужасен для ушей Гермионы. Он смущённо улыбнулся, увидев выражение её лица. — Судя по твоему выражению лица, я думаю, ты уже знаешь ответ, – ответил он. Гермиона глубоко вздохнула и вытащила палочку. Джеймс тут же спрятал нос за руками. — Я не собираюсь тебя проклинать, — засмеялась она, затем пробормотала тихое "Оглохни" в сторону двери. — Осторожность никогда не помешает, — пробормотал он, и его щёки покраснели. — Мерлин, это было давным-давно, — напомнила она, но Джеймс нахмурился и начал тереть кончик носа. Она снова улыбнулась, а затем начала рыться в своей сумке. Гермиона вытащила листок с написанными основными гитарными аккордами и передала его Джеймсу. Он быстро просмотрел его и нахмурился, очевидно, не зная всего, что было на нём. — Это только основы, — пояснила она. — Играть на гитаре довольно просто, если ты усвоишь основы. В большинстве песен на самом деле используются только повторяющиеся аккорды. — Гермиона продолжала указывать на каждую струну и соответствующую ноту. Джеймс слушал её с восхищённым вниманием, с глубокой сосредоточенностью на лице каждый раз, когда Гермиона перечислила аккорды. — Ты должен нажимать сильно, иначе звук не будет приятным. Джеймс вздохнул и потряс перед ней гитарой. — Это чертовски сложно, — пожаловался он. — Лучше покажи мне сама. Гермиона впилась в него взглядом. — Если ты так легко сдаёшься, то я не думаю, что ты сможешь играть на гитаре, даже если я попытаюсь научить тебя, — горячо ответила она. Гриффиндорец устало вздохнул, но всё же настойчиво протянул гитару Гермионе. — Просто покажи мне, ну же, — умолял он. Девушка вздохнула и взяла гитару в руки. Хотя она уже давно не играла, её руки механически заняли нужную позицию. Она усердно училась сама все те лета, когда была Гермионой Грейнджер. В конце концов, её отец-дантист был склонен к музыке, и Гермиона хотела удивить его в день его рождения, сыграв его любимую песню Битлз "Долгая и извилистая дорога". С тех пор, помимо чтения, Гермиона любила играть на гитаре, чтобы скоротать время. — Ладно, — грубо сказала она. — Это G, — она расположила пальцы и дважды сыграла. В заброшенном классе эхом разнеслась приятная мелодия, и глаза Джеймса загорелись от восторга. — Это A. — Она сыграла ещё раз. — А это D. — Сыграй песню, — предложил он, его светло-карие глаза ярко сверкали, хотя свет в заброшенном классе был тусклым. Гермиона заколебалась. — Ну, я немного потеряла навык, потому что какое-то время не играла, — заявила она. Джеймс громко фыркнул. — Гермиона, правда, я понятия не имею, как играть на гитаре, поэтому я не смогу понять, если ты сыграла не тот аккорд или что-то в этом роде, — сказал он, и кривая ухмылка снова появилась на его красивом лице. — Давай. Покажи мне. Сыграй мне песню, Гермиона Петтигрю. Её щеки невольно вспыхнули под его взглядом, и она опустила голову, прежде чем он это заметил. — Прекрасно, — неуверенно ответила она. — Я помню только одну песню, так что… Он обратил на неё свое пристальное внимание, когда Гермиона начала играть аккорды к "Долгой и извилистой дороге". Глаза Джеймса расширились при виде её пальцев, он испугался её движений, и она мягко рассмеялась над нелепым выражением его лица. Будучи не очень хорошей певицей, Гермиона решила напевать песню себе под нос, воспоминания о Гарольде Грейнджере с его яркими карими глазами и невероятно растрёпанными кудрями, его образ плавал перед её глазами. Хотя они не были так откровенно привязаны к ней, как Аня Петтигрю, её родители всё же показывали ей, как сильно они любили её, пусть и по-своему. Пока Гермиона продолжала бренчать и напевать песню себе под нос, её сердце дрогнуло, когда она вспомнила, как глаза Гарольда загорелись от узнавания, и гордая улыбка широко распространилась на его лице, когда Гермиона бренчала и пела песню без каких-либо ошибок. Её глаза слегка заслезились, когда она подошла к концу, вспомнив, как Гарольд заключил её в крепкие медвежьи объятия и сказал, что это лучший подарок на день рождения, который у него когда-либо был. Когда она закончила песню, она какое-то время смотрела невидящим взглядом, гадая, где был Гарольд Грейнджер и встретил ли он уже Джин Лоуэлл. Её разум вернулся к реальности, когда Джеймс разразился медленными аплодисментами. Щёки Гермионы вспыхнули, и она слегка впилась в него взглядом, но гриффиндорец просто рассмеялся, его хлопки стали громовыми, когда он соскользнул со стула, чтобы устроить ей свои собственные овации. — Это было великолепно! — воскликнул он. Несмотря на смущение, Гермиона фыркнула. — Мне бы хотелось думать, что это комплимент, но ты сказал, что ничего не знаешь об игре на гитаре, поэтому не сможешь заметить мои небольшие ошибки, — отметила она. — Хорошо, хорошо, я думаю, что сейчас я буду достаточно прилежным, чтобы учиться, — сказал он, вынимая гитару из её рук, чтобы снова приложить её к своей груди. Прошло несколько минут, Джеймс продолжал учиться, а Гермиона указывала на его ошибки, и к тому времени, когда начал приближаться комендантский час, гриффиндорец, наконец, смог выучить основные аккорды наизусть. Гермиона думала, что это было очень несправедливо, что он смог хотя бы разобраться в этом всего за несколько часов. Но у него это получилось блестяще, и она знала, что в кратчайшие сроки он сможет играть даже лучше, чем она. — Мы можем начать практиковать "Я хочу держать тебя за руку", — предложила Гермиона, взглянув на часы. — Но приближается комендантский час. — Мне и завтра неплохо подходит, — сказал он. Она взглянула на него, как будто он сошел с ума. — Нет, — поправила она. — Завтра мы будем готовиться к твоим экзаменам СОВ. Джеймс не выглядел довольным. — Гермс, правда, — сказал он, заставив Гермиону презрительно скривиться от ужасного прозвища, — есть гораздо более важные вещи, чем учёба. — Например, учиться играть на гитаре? — выпалила она, не веря его словам. — Например, ухаживать за девушкой, которая, кстати, скорее всего, будет будущей миссис Поттер, — пояснил он с ленивой ухмылкой. Рука Гермионы дёрнулась, но она была полна решимости не хлопать себя по лбу от разочарования. — Почему тебе так нравится Лили? — спросила она прежде, чем успела себя остановить. Глаза Джеймса расширились от её вопроса, а затем на его лице появилась лёгкая одурманенная улыбка. — У Лили самые красивые глаза, — отметил он. — Ты видела её глаза? — Я её лучшая подруга, придурок, — парировала она, закатывая глаза. — Я все время вижу её глаза. — Но ты когда-нибудь видела их по-настоящему? — настаивал он. — Они похожи, я не знаю, на падающие звёзды, когда они ярко мерцают, — парень покраснел и неловко усмехнулся, проводя рукой по своим растрёпанным волосам. — Я думаю, ухаживать за ней — это чертовски сложно. Волнение всего этого — как будто ты пытаешься выучить сложное заклинание. Как только у тебя всё получится, эйфория, — его светло-карие глаза пристально смотрели на Гермиону. — Приятно знать, что она не сдаётся легко. Потому что, как только она уступит и пойдет со мной, я уверен, что всё это будет того стоить. К тому времени, как он закончил объяснение, Гермиона нахмурилась. — Это не игра, Поттер, — сознательно сказала она, наблюдая за тем, как на его лице появилось замешательство. — Лили — не приз, который нужно выиграть. — Я знаю это, — парировал он, нахмурившись. — Правда? — спросила она, приподнимая бровь. — Если вы в конце концов будете вместе, и эйфория победы, преодоления препятствий исчезнет, что тогда? Её очень обеспокоило то, что Джеймс стал мрачным и немного растерянным. — Но… — он закусил нижнюю губу и слегка впился взглядом в Гермиону. — Мы разберёмся с этим позже, да? — Лили — моя лучшая подруга, — горячо ответила Гермиона. — Если ты собираешься причинить ей боль, тогда я думаю, тебе не следует тратить своё чёртово время, Поттер. Гермиона крепко прикусила язык после такого обвинения, тихо ругая себя за то, что даже произнесла эти слова. Джеймс и Лили должны были быть вместе, чтобы родился Гарри Поттер, верно? Ей не следует делать выговор этому парню — хотя он по праву заслуживал этого как полный придурок — и отговаривать его от ухаживаний за её прекрасной лучшей подругой. — Я не собираюсь причинять ей боль, — защищался он, его щёки снова покраснели, но на этот раз от раздражения. — Я пытаюсь выучить её любимую песню, не так ли? Я не думаю, что такой мерзавец вообще стал бы заниматься всем этим, если бы он делал это только ради острых ощущений. Гермиона немного сдулась и выглядела как следует пристыженной. — Верно, конечно, — вздохнула она. — Мне очень жаль. Это было ужасно бесцеремонно с моей стороны. Джеймс крепко стиснул челюсти, но затем, наконец, слегка кивнул, принимая её извинения. — Мы можем завтра снова потренироваться, — извинилась она. Светло-карие глаза Джеймса возбуждённо блестели, но Гермиона не закончила. — После того, как ты повторишь зельеварение за четвёртый курс. Хотя отношения, которые ты считаешь достойными своего времени, важны, нельзя пренебрегать упорным обучением для твоей будущей карьеры. — Ладно, — кисло сказал он, хотя его светло-карие глаза всё ещё сияли от удовольствия. — Питер не шутил, когда сказал, что его сестра властная, знающая-всё-ОЙ! — Придурок, — она сердито посмотрела на него, но Джеймс просто рассмеялся, рассеянно потирая заболевшую руку.-ооо-
28 февраля 1976 года У Гермионы пересохло в горле, когда она уставилась на знакомый пергамент на столе. Она снова была в библиотеке, побуждая Питера и его друзей учиться ради своих экзаменов СОВ, которые быстро приближались. Лили уже легла спать, ей надоели постоянные неистовые ухаживания Джеймса Поттера. Северус, как обычно, никогда не подходил к их столу, если там были Мародёры. Умы упомянутых гриффиндорцев были далеки от их экзаменов СОВ, даже у прилежного Римуса, поскольку они взволнованно показывали ей один из своих проектов с четвёртого года обучения. — Гермиона, считай это привилегией, — сказал ей Сириус, его серые глаза смотрели глубоко в её. — Никто в этой школе, кроме нас четверых, не знает, что мы создаём. — Лучшая карта, которую когда-либо видел Хогвартс, — нетерпеливо сказал Джеймс, буквально переполненный волнением. Он вытащил свою палочку и постучал её концом по пергаменту. — Это немного сложно, — сказал Римус, благоговейно кивнув. — Это требует умения и безупречного исполнения Гомункуловых чар. Ты знаешь об этом заклинании? Ещё до того, как она смогла ответить, Джеймс и Питер заявили: "Конечно, да!" Мадам Пинс резко их успокоила, но парни только ухмыльнулись и склонили головы ближе к тихой девушке. — Знаю, — прохрипела Гермиона, ласково улыбаясь будущему профессору Защиты от Тёмных искусств. — Это позволяет отслеживать передвижения каждого человека в нанесённой на карту области. Римус кивнул. — Да, — ответил он, — и помимо овладения этими чарами, нужно также иметь обширные знания о каждом укромном уголке любой нанесённой на карту области, которую ты хочешь увидеть. — И в данном случае мы хотим, чтобы одним из наших наследий как Мародёров стала законченная, совершенная карта Хогвартса — людей, секретных проходов и всего остального — для будущих поколений шутников, — добавил Сириус. — Пожалуйста, скажи мне, что мы чертовски гениальны, котёнок. Если это будет исходить от тебя, тогда все мы точно будем в этом уверены. Вот почему мы хотели, чтобы ты знала об этом нашем секретном проекте. Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на каждое из их нетерпеливых лиц. Ей очень льстило то, что они хотели услышать её одобрение. — Это и есть чертовски гениально, — сказала она, мягко посмеиваясь, когда их глаза комично загорелись от её похвалы. — Я имею в виду, как ты и сказал, чтобы овладеть Гомункуловыми чарами, требуется большое мастерство. Но ты уверен, что эта карта покажет все секретные проходы в этой школе? — Конечно, покажет, — горячо защищался Джеймс. — Мы Мародёры и, ну, у нас есть способ покрыть все секретные проходы и места в Хогвартсе, чтобы нанести их на эту карту. — Например, с помощью превращения в анимага? — Вот именно, я это и имею... что? Сириус, Джеймс и Римус удивлённо уставились на неё. — Как, во имя Мерлина… — Гермиона не смогла сдержать фырканья, когда все их головы повернулись, чтобы бросить обвинительный взгляд на её застенчивого брата. — Чёрт возьми, Питер. — Всё в порядке, — Гермиона засмеялась, когда Питер съёжился на своем месте. — Я не собираюсь никому рассказывать. Римус внезапно побледнел и не мог посмотреть Гермионе в глаза. — Он больше ничего не сказал? — небрежно спросил он, пытаясь казаться беспечным, но его напряжённая челюсть и бледное лицо выдавали ужас. Сердце Гермионы сжалось от его очевидной нервозности. — Что ещё он должен был мне сказать? — спросила она, изображая замешательство. Оборотень заметно расслабился и ещё раз взглянул на Питера. Синие глаза её брата пристально смотрели на Римуса, словно безмолвно сообщая, что его секрет всё ещё в безопасности, прежде чем Римус решительно кивнул головой и снова посмотрел на Гермиону. — Она уже готова? — спросила Гермиона, с любопытством глядя поверх пергамента. — Нет, ещё нет, — сказал Сириус с разочарованным вздохом. — Мы всё ещё не покрыли большую часть восточной части Хогвартса. Это займет ещё несколько полнолу... эм... месяцев. — Сириус робко улыбнулся Римусу из-за своего промаха. — И, — добавил Джеймс, — мы хотели поместить заклинание или что-то ещё на пергаменте, которое не дало бы сразу раскрыть все секреты. Заметь, для этого есть заклинание, и Лунатик практиковал его уже несколько месяцев. Вроде заклинания Ревелио. Но более того, мы хотели придумать пароль — клятву — владельца карты, в котором можно пообещать, что он найдет ей хорошее применение. Слова вылетели из её рта прежде, чем она смогла остановиться. — Как насчёт… торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость? — Гермиона открыла рот и мысленно шлёпнула себя за то, что небрежно пробормотала слова, которые она слышала от Гарри бесчисленное количество раз во время их приключений. — Я, я имею в виду, поскольку вы сказали, что эта карта разработана с расчётом на будущие поколения шутников и… эм… да... Мародёры застыли, затем медленно посмотрели друг на друга. — Это было... — Питер запнулся и глубоко нахмурился. — Я имею в виду, что мы могли бы... — просил Сириус, взъерошив свои кудри. — Это как клятва… — услужливо заметил Джеймс. Римус моргнул и просиял, посмотрев на Гермиону. — Я должен попробовать, — объявил он. Затем, направив кончик своей палочки на пергамент, он прошептал: "Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость." Они, затаив дыхание, наблюдали, как на обложке появляется точный рисунок Хогвартса. Гермиона засмеялась, прочтя их знакомое приветствие. — Придурки, — крикнула она, но Мародёры лишь гордо улыбались в ответ. — Мы должны произнести фразу, которая скроет её, — предложил Сириус. — Мы не можем позволить другим увидеть наше произведение искусства, если они соберутся, чёрт возьми, его конфисковать. На этот раз Гермиона вздохнула с облегчением, не выдохнув знакомую фразу, которая скрывала бы карту. — Успокойтесь, шутники, — невозмутимо произнес Джеймс. Сириус тихонько усмехнулся, а Римус закатил глаза. — Недостаточно цепляющая, Сохатый, — заметил наследник Блэков. — Как насчёт… Наша работа сделана? — предложил Римус, пожав плечами. И Джеймс, и Сириус наморщили носы. — Ужасно скучно, Римус, какого чёрта, —заметил Джеймс. — О, о! — воскликнул Питер, взволнованно размахивая рукой в воздухе, чтобы привлечь их внимание. — Мерлиновы яйца, Питер, тебе не нужно поднимать руку, чтобы сделать предложение, — громко фыркнул Сириус. — Как насчёт... шалость удалась? — глаза Питера мерцали, очевидно, ему нравилась его идея. Гермиона ничего не могла с собой поделать; она улыбнулась, услышав знаменитую фразу. — Как у тебя получается, Пити? — выдохнул Джеймс с благоговением в глазах. — Ты ведь тот, кто и предложил название нашей группе. — Его светло-карие глаза на мгновение остановились на Гермионе, и он широко раскрыл глаза, улыбаясь. — Смотрите, даже Гермионе это понравилось. Затем Джеймс откашлялся и посмотрел на своих друзей. — Господа, — протянул он, — все, кто согласен, скажите "да". — Да, — пропели остальные трое. Все они улыбнулись, когда их глаза в ожидании остановились на Гермионе. — Что? — спросила она с растерянным смешком. — Я тоже? — Просто, чёрт возьми, скажи "да", котенок, если тебе это нравится, — заметил Сириус. Гермиона засмеялась и мягко произнесла "да". — Отлично, — сказал Римус, снова направив палочку на пергамент. — Шалость удалась. Надпись и изображение Хогвартса медленно исчезли. К тому времени улыбки Мародёров ярко сияли.-ооо-
10 июня 1976 года Гермиона с удовольствием вытянула руки над головой и вздохнула, когда услышала удовлетворяющий хруст в костях. Четвертый год подходил к концу, и, к счастью, Гермиона всё ещё находила себя очень живой и не вовлечённой в какое-то нелепое приключение, которое стоило бы ей жизни. Она по-прежнему стабильно была лучшей в своём классе, и всё шло очень хорошо. Гермиона чувствовала, что она хорошо устроилась в этом мире, и это всё, что действительно имело значение. Она поприветствовала знакомых студентов, когда наконец вышла из замка. Солнце стояло высоко и ярко, небо было безоблачным и ясным. Это был, несомненно, прекрасный день, и было жаль, что это была неделя СОВ для пятикурсников. Она бы могла общаться с Лили и Северусом возле их обычного дерева на Чёрном озере и просто бездельничать, болтая о случайных вещах. Но двое её лучших друзей были измотаны экзаменами. Северус несколько дней не спал как следует и снова пропустил душ. Гермиона постоянно говорила ему, что он не провалит свои чёртовы экзамены, если вымоет волосы, но ворчун только мрачно смотрел на неё и продолжал бормотать себе под нос разные ингредиенты зелий. Лили была немного лучше Сева, но за последние несколько дней и она стала довольно раздражительной. Гермиона благоговейно оставалась рядом с ними, предлагая помощь, если она им была нужна. Но большую часть времени она молча и весело наблюдала, как её лучшие друзья несколько раз терпели поражение при приближении СОВ. Поскольку был четверг, они только что закончили экзамен по Защите от тёмных искусств. Завтра у них была Трансфигурация, и Гермиона, которой нечего было делать всю неделю, пообещала поспрашивать у своих лучших друзей случайные вопросы по Трансфигурации, которые, скорее всего, могли появится на их экзамене СОВ. Счастье Гермионы немного ослабло, когда мимо неё промчались два взволнованных третьекурсника, один из которых налетел на неё, но даже не остановился, чтобы извиниться. Девушка слегка впилась взглядом в её спину, но когда её взгляд упал на бегущих девушек, у неё отвисла челюсть. Прямо перед ней хихикали Мародёры, палочка Джеймса при этом сделала лёгкий взмах и угрожающе указала на перевёрнутого Северуса. Мантия слизеринца упала ему на голову, обнажив сероватые панталоны Сева. Гермиону унизило то, что все смеялись над ним, и хотя лицо Сева было закрыто, она была уверена, что он уже покраснел. Джеймс, Сириус и даже её брат хохотали, и Гермиона почувствовала, как желчь поднимается к её горлу. Она-то думала, что они каким-то образом изменили своё поведение после того, как она согласилась их обучать. Она-то подумала, что Джеймс изменился, вспомнив, как волшебник в очках пообещал ей, что перестанет мучить Северуса, если Гермиона начнет помогать ему ухаживать за Лили. — ОПУСТИ ЕГО! — закричала огненно-рыжая девушка. Лили уже покраснела и яростно набросилась на Джеймса. Напыщенный гриффиндорец нахмурился и посмотрел на Лили. — Пожалуйста, — вздохнул Джеймс. Мощный рывок — и его заклинание исчезло, а Северус бесцеремонно упал на землю. Глаза Гермионы вспыхнули, когда она увидела явное унижение на его лице, но чёрные глаза слизеринца горели неподдельной яростью. Слизеринец мгновенно бросился к своей упавшей палочке, но Сириус был быстрее. — Петрификус Тоталус! — воскликнул он. Заклинание попало Северусу прямо ему в грудь, и он с глухим стуком упал вперёд. — ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — взвизгнула Лили, сердито топая ногами, вытащила палочку и угрожающе направила её на дуэт Блэка и Поттера. Это заставило Гермиону действовать, и она поспешно побежала вперёд. — Послушай, Эванс, не заставляй меня проклинать тебя тоже, — умолял Джеймс, его светло-карие глаза всё ещё пристально смотрели на кончик её волшебной палочки. Гермиона, споткнувшись, приземлилась рядом с Северусом. — Сними с него проклятие, — прорычала девушка, её синие глаза сердито сузились, глядя на Мародёров. Она попыталась поймать взгляд Питера, но он упорно игнорировал её. Вместо этого она посмотрела на Джеймса и Сириуса. — Котёнок, пожалуйста, не вмешивайся, — вздохнул Сириус. — Ты слышал Гермиону! — взвизгнула Лили. — Сними чёртово заклинание. — Ладно, Мерлин, — сердито закричал Джеймс. Он взмахнул палочкой ещё раз, и Северус уже неистово поднимался на ноги. — Сев... — осторожно позвала Гермиона, пытаясь схватить его за запястье. Но Северус выглядел безутешным, как вулкан, готовый извергнуться и вслед за этим причинить ему разрушения независимо от того, кто будет на пути. Даже Лили. Гермиона немедленно встала, когда услышала, как Джеймс сказал: — Ну вот, Нюниус. Тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, иначе я бы… — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! "Чёрт," — внутренне закричала Гермиона, глядя, как лицо Лили сморщилось, как будто её ударили. — "Чёрт. Чёрт. Чёрт." Северус явно испугался своих слов. — Я не… — Его слова остались неуслышанными, когда лицо Лили превратилось в неподдельный гнев, и она отлетела от него. — ИЗВИНИСЬ ПЕРЕД ЭВАНС, ТЫ, ЧЁРТОВ... Лили сердито бросила заклинание в Джеймса, превратив его ноги в желе. Гриффиндорец в шоке уставился на неё, осторожно наблюдая, как Лили приближалась к нему, её палочка всё ещё была сосредоточена на нём. — Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! — закричала Лили, обращаясь к Джеймсу. — Ты ничем не лучше его! — Лили... — закричала Гермиона, но её лучшая подруга упорно отказывалась смотреть в её сторону. Девушка посмотрела на Северуса и увидела, что он глубоко дышит, а его глаза всё ещё были неистово тёмными. Она уже не совсем понимала, на кого он злится. — Что? — взвизгнул Джеймс. — Да я бы никогда в жизни не назвал тебя... сама знаешь кем! Разъярённая рыжеволосая девушка закрыла несколько оставшихся промежутков между ними и направила палочку ему под подбородок. Джеймс явно нервно сглотнул и, к счастью, заткнулся. — Ходить лохматым, как будто минуту назад свалился с метлы, — прорычала она, не обращая внимания на то, как Джеймс неуклонно краснел от её слов, — выпендриваться с этим дурацким снитчем, шляться по коридорам и насылать заклятия на всех, кто тебе не нравится, только потому, что ты от природы... Непонятно, чёрт возьми, как твоя метла ещё поднимает в воздух твою чугунную башку! МЕНЯ ОТ ТЕБЯ ТОШНИТ, ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Её гневная тирада громко раздалась в чистом поле. Даже зрители притихли после вспышки Лили. К тому времени Джеймс был красным от шеи до корней волос. Лили изо всех сил оттолкнула его. Джеймс чуть не упал назад, если бы Сириус не остановил его падение. Затем разгневанная ведьма отвернулась и побежала внутрь, не оглядываясь. — Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Погоди, Эванс! Гермиона с опаской наблюдала, как яростно спешила Лили. Она даже не удивилась бы, если бы из её глаз уже текли слёзы. Она взглянула на своего другого молчаливого лучшего друга и впилась в него взглядом. — Тебе действительно нужно было называть её этим гнусным словом, Сев? — прорычала она. Северус напрягся и сжал кулаки по бокам. Он не ответил на обвинение Гермионы. — Какая муха её укусила? — пожаловался Джеймс, безуспешно пытаясь сделать вид, что ответ на этот вопрос его вовсе не интересует. — Сдаётся мне, она считает тебя немножко зазнайкой, дружище, — сказал Сириус. — Немножко, — взвизгнула Гермиона и быстро повернула голову в их сторону. — Самое большое преуменьшение года, Блэк. Джеймс выглядел теперь явно бледным. — Верно, — прорычал он, — Верно. — Он снова направил палочку на Северуса и горячо закричал, чтобы все зрители услышали: — Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники? — Достаточно! — взревела Гермиона, вставая между разъярёнными парнями, чтобы остановить любые заклинания. — Гермиона, — умолял Питер, наконец поймав её взгляд. — Просто… просто держись подальше. — Чёрта с два! — проревела она. Краем глаза она увидела, как Северус направил свою палочку на Джеймса, заклинание — скорее всего, тёмное — уже было на кончике его языка. Но Гермиона повернулась к нему и положила обе руки ему на грудь. — Отойди, Сев. Я тебя предупреждаю. — Дай мне попробовать, Гермиона, — злобно прорычал он. — Просто дай мне, чёрт во... Свет пронзил её кудри и чуть не ударил Северуса по лицу. К счастью, он был достаточно быстр, чтобы увернуться. Гермиона повернулась и нахмурилась при виде Джеймса, чья палочка снова поднялась и указывала в их направлении. — Серьёзно, Поттер? — воскликнула она. — Я не хочу и тебя проклинать, Гермиона, — прорычал он, его светло-карие глаза все ещё пристально смотрели на Северуса. — Держись подальше от этого. — Я так устала от того, что мне говорят, что делать, — прорычала она, подойдя ближе к Джеймсу, чтобы с силой отбить его руку. Он выглядел очень недовольным её действиями, и, наконец, устремил на неё свой взгляд. — Просто уходи отсюда, Поттер. Тебе уже было весело. — Ты не понимаешь! — крикнул он, сердито направив палочку на Северуса. — Он назвал Лили этим словом. Как ты все ещё можешь его защищать? — Позволь мне самой разобраться с моими друзьями, Поттер, — оборвала она его, ответив не менее мощным взглядом. — Убирайся к чёрту отсюда. Челюсть Джеймса напряглась. — Я тоже не люблю, когда мне говорят, что делать, — холодно ответил он. Римус наконец решил, что пришло время вмешаться. Он бросился вперёд и крепко схватил Джеймса за руку. — Давай, Джеймс. Я думаю, нам нужно просто уйти, — успокоил он его. Когда Гермиона почувствовала, что Северус движется позади неё, она молниеносно оглянулась через плечо. — Даже не думай об этом, Сев, — предупредила она. Слизеринец быстро взглянул на неё, но, к счастью, запнулся, намеренно сунув палочку в карман. — Ладно, — рявкнул Джеймс. Взгляд Гермионы снова упал на него. — Я до сих пор не думаю, что тебе следует общаться с людьми, которые так легко оскорбляют своих друзей. Когтевранка усмехнулась. — И ты думаешь, что отличаешься от него? — огрызнулась она. — Ты не что иное, как высокомерный хулиган, Джеймс Поттер. Лили была права; ты чёртов проходимец. — Её сердце туго сжалось, очень болезненно, и невидимая рука сжимала всё сильнее и сильнее, пока её грудь не заболела. У Джеймса было лицо Гарри, и её сердцу было больно видеть, как он оскверняет лицо её лучшего друга своими высокомерными словами и издевательскими насмешками. — Я так многого ожидала от тебя, Джеймс. Последние слова она произнесла шёпотом, и на мгновение светло-карие глаза Джеймса расширились от удивления. Однако это было недолго, так как гнев снова затуманил его лицо, и он жёстко позволил Римусу наконец оттащить его. Плечи Гермионы опустились, зная, что бой уже окончен. Джеймс высоко поднял голову, а Римус постоянно тащил его прочь. Сириус впился взглядом в Гермиону и тут же побежал за своими лучшими друзьями. Питер бросил на неё взгляд, в котором были смесь извинения и разочарования, прежде чем отвернуться и последовать за своими друзьями. Но облегчение Гермионы было преждевременным: Сириус внезапно остановился и развернулся. Рука Гермионы сжалась вокруг палочки, но Сириус стойко игнорировал её, и вместо этого вызывающе посмотрел на безмолвного слизеринца позади неё. — Эй, Нюнчик, — рявкнул он с опасным блеском в его стальных серых глазах, — если ты действительно хочешь напасть на нас, почему бы тебе не встретиться с нами в эту субботу в Визжащей хижине около полуночи? Что ты скажешь? Гермиона сначала смутилась его столь конкретными инструкциями, но когда она увидела, как Римус побледнел и замер, ужас расцвел в её сердце. Её глаза расширились от недоверия; она знала, что все они ненавидят Северуса, но она не знала, что они будут настолько мелочны, чтобы выманить его не подготовленного туда, где прячется оборотень. — Сириус! — Римус сделал ему резкий выговор. Даже Джеймс выглядел удивлённый вызовом Сириуса. Оборотень в панике взглянул на парня в очках. — Скажи Сириусу, чёрт возьми, он не должен этим заниматься. — Бродяга, приятель. Я не думаю, что это хорошая идея. Это… — Джеймс замолчал, неуверенно глядя на Северуса. Но Гермиона знала, что ущерб уже нанесён. Когда она взглянула на своего лучшего друга, в его глазах было подозрение. Она знала, что у Северуса уже были мысли по поводу Римуса — он когда-то подсчитал, что он всегда выглядел очень плохо раз в месяц — и когда слизеринец увидев, что именно он плохо отреагировал на вызов Сириуса, любопытство Сева было возбуждено. Затем Питер быстро подобрался к Сириусу и оттащил его. Четверо Мародёров, не оглядываясь, пробирались сквозь собравшуюся толпу. — Ты, — выдохнула Гермиона, когда толпа поредела и Мародёры были уже далеко. Она посмотрела на Северуса, который слегка отпрянул от неё. — Нам нужно поговорить.-ooo-
— Лили ненавидит меня. Гермиона перестала ходить и наконец повернулась к своему лучшему другу. После этого изнурительного разгрома Гермиона целенаправленно потащила его за собой, пока они не достигли самого конца библиотеки. К счастью, теперь, когда приближалось лето, студенты покинули эту комнату. Кроме мадам Пинс и горстки разбросанных студентов, в этой комнате не было никого, кто бы мог их побеспокоить. Северус выглядел чертовски измученным, когда она пристально посмотрела на него. Под глазами были тёмные мешки, а его волосы были самыми жирными, какие она когда-либо видела. Он выглядел так, как будто недостаточно спал и ел, и она знала, что он был одержим желанием получить приемлемые оценки за свои СОВ. — Это было ужасное слово, Сев, — прошептала она, плюхаясь на сиденье рядом с ним. Слизеринец виновато закрыл лицо руками. — Я знаю, — проворчал он. Пауза. — Боги, я так чертовски глуп. Не могу поверить… — Он сглотнул и убрал руки. Его глаза блестели, и Гермионе показалось, что он заплачет. Но слёз не было. — Слизеринцы использовали это слово всё время, а я никогда ... Я поклялся никогда не использовать его, потому что Лили и... но я был так измотан из-за СОВ, а Поттер был чёртовым придурком, и я был так чертовски смущён, и я просто... Я не хотел этого. Он сделал паузу и глубоко вздохнул. — Лили ненавидит меня, — печально повторил он. — Тебе следует извиниться перед ней, — настаивала она. Северус тихо фыркнул. — И ты думаешь, она меня простит? — с сомнением спросил он. — Я был её лучшим другом в течение многих лет, Гермиона. Даже дольше, чем ты знаешь её. Она не… Я уверен, что она даже не заговорила бы со мной, если бы я попытался. — Мы действительно сейчас говорим о Лили? — спросила она. — Потому что у Лили Эванс, которую я знаю, большое золотое сердце, и даже самый мерзкий волшебник может протиснуться в него, если он будет очень, очень стараться. Он невольно рассмеялся. — Я уверен, что не раньше, чем она заколдует его яйца, — заметил он. Гермиона тихонько усмехнулась. — Это Лили Эванс, да, — сказала она. Смех замер на его губах, и Северус с сожалением опустил взгляд. — Я действительно не хотел этого, — прошептал он. Гермиона тяжело вздохнула и наклонилась вперёд. — Я действительно ненавижу то, как ты легко сказал это оскорбление, — призналась она. Он вздрогнул от её слов, но не ответил. — Лили, должно быть, действительно было больно. Ты же знаешь, что она кто угодно, но не это. — Конечно, — прохрипел он. — Конечно, Гермиона, конечно. Уголок её губ скривился в лёгкой улыбке. — Это был паршивый день для всех вас, и Джеймсу Поттеру просто пришлось… — Она замолчала, чтобы подавить гнев. — Просто извинись перед Лили, Сев. Если ты действительно серьёзно настроен и пообещаешь больше никогда не обижать Лили своими словами, тогда у нас всё хорошо. Я не могу просто... Я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как двое моих лучших друзей перестают разговаривать друг с другом. Северус усталой рукой провёл по волосам. — Я постараюсь, — пообещал он. — Недостаточно хорошо, — отрезала Гермиона, яростно качая головой. — Ты должен это сделать. Извинись, Северус Снегг. — Ладно, — вздохнул он. — Но, может быть, мне просто дать ей немного времени, чтобы она остыла… У Гермионы не было хорошего ответа на это, потому что она знала, что Лили нужно время. В конце концов, её темперамент был таким же вспыльчивым, как и её огненные волосы. — Ладно, — повторила Гермиона. — И пообещай мне, что не послушаешь Сириуса и не пойдёшь по глупости в субботу в Визжащую хижину. Он нахмурил брови и отвернулся. — Обещай мне, Сев, — настаивала она. — Ладно, — выдохнул он, но его глаза всё ещё были отведены. — Я не настолько глуп, Гермиона. Девушка подавила стон. Он был чертовски глуп, потому что она, чёрт возьми, знала, что он всё равно пойдёт.