xvii. sweetheart, you look a little tired (Two by Sleeping at Last)
-ооо-
14 февраля 1977 года — Я сдаюсь. Регулус сердито толкнул свитки пергамента на библиотечный стол и уставился на них так, словно они совершили серьёзное преступление. Гермиона неуверенно оторвалась от своих записей и нахмурила брови. — Уже? — спросила она, взглянув на свои наручные часы. — Ты ещё и часа здесь не пробыл. Регулус сердито запихнул свои вещи в дизайнерскую сумку и нахмурился. — Я чувствую, что мой мозг вот-вот взорвётся, — пожаловался он, приостановив вспышку раздражения, чтобы взглянуть на своё расписание с цветовой кодировкой. — Если я прозанимаюсь ещё минуту, то клянусь, я что-нибудь сожгу. Он выглядел настолько разгневанным, что это было даже смешно, и Гермионе пришлось сдержать ухмылку. Не каждый день можно было видеть Регулуса Блэка таким взволнованным, он явно был не в себе. Судя по изумлённым глазам трёх когтевранок, сидевших за столом позади них, Гермиона была уверена, что они тоже были сбиты с толку из-за срыва наследника Блэков. — Я ухожу, — хрипло сказал парень, уже вставая со своего места и взваливая на плечи сумку — Но расписание... — К чёрту расписание, — выругался Регулус. Он повернулся на каблуках и вышел из библиотеки, не слишком осторожно закрыв за собой двери. — Ну, вы только посмотрите на это, — протянула Алекс, вытянув шею и широко улыбаясь, взглянула на Гермиону. — Кто знал, что Регулус Блэк может так беспокоиться, а? Мишель рухнула на стол и застонала. — Но он чертовски прав, — пожаловалась она. — Если прозанимаюсь ещё минуту, я точно стану причиной пожара или чего-нибудь ещё. — Может, нам на сегодня пора закругляться, — предложила Дороти, взглянув на свои наручные часы. Глаза Гермионы расширились. — Что? Уже? — спросила она, немного запаниковав. — Но расписание... — К чёрту расписание, — повторила Алекс с лёгкой ухмылкой. — Кроме того, это ведь День святого Валентина! Разве у тебя сегодня нет свидания с красивым парнем, Гермиона? Ведьма нахмурила брови. — Сегодня День святого Валентина? — спросила она, хватаясь за своё расписание с цветовой кодировкой. Девушка была так отвлечена неоново-зелёной подсветкой уроков по травологии, что даже не осознала, какая сегодня была дата. — А у тебя есть пара? — спросила Мишель у светловолосой ведьмы, многозначительно приподняв брови. — Хотелось бы, — усмехнувшись, сказала Алекс, перекидывая свои шелковистые светлые волосы через плечо. — Но парни нашего года обучения такие шуты. Регулус Блэк — самый желанный из всех, и он даже не знает моего имени, хотя мы занимались с ним вместе несколько недель. — Только имя Гермионы, — заметила Дороти с усмешкой. — Только имя Гермионы, — вздохнув, повторила Мишель. Гермиона сморщила нос, глядя в их блестящие глаза. — Мы просто партнёры по учёбе, — поправила она. — Почему вы так уверены, что между нами что-то происходит? — Ты уверена, что между вами ничего не происходит? — спросила Дороти с хитрой ухмылкой. — Регулус Блэк известен на факультете Слизерин как человек, который никогда не связывает себя с людьми, не являющимися чистокровными. Конечно, ты полукровка, Гермиона, но твоя лучшая подруга — магглорождённая, и ты общаешься с Мародёрами! Ты просто олицетворение всего, с чем не должен контактировать Регулус Блэк, и всё же он всегда тебя ищет. Девушка уже чувствовала, как формируется головная боль. — Думайте что хотите, чёрт возьми, — сказала она, сердито взглянув на своих друзей-когтевранок. — Кстати, о Мародёрах, — сказала Алекс с надеждой в глазах. — Сириус Блэк с кем-нибудь встречается? — С Марлин МакКиннон, я полагаю, — ответила Гермиона, с подозрением сузив глаза. – А что? Алекс поморщилась. — Вот досада, — вздохнула она. — А что насчёт Римуса Люпина? — Сейчас ни с кем, — сказала Гермиона, и её глаза тут же вернулись к пергаменту. — М-м-м-м, хорошо, поняла, — пробормотала блондинка с отсутствующим выражением лица. — Итак, Джеймс Поттер, конечно, под запретом, поскольку он смотрит только на Лили... так что остаётся только твой брат? — Ты заинтересована и в моём брате тоже? — спросила Гермиона, широко раскрыв глаза. Блондинка просто пожала плечами. — Он немного вырос за лето и сбросил этот милый детский жирок, — объяснила она. — Знаешь, на него тоже приятно смотреть. Гермиона поморщилась. — Я бы предпочла этого не знать, большое спасибо, — сказала она. — Но я думаю, ему нравится Мэри МакДональд и… почему мы говорим о парнях вместо того, чтобы снова учиться? — Гермиона немного растерялась, поняв, что сплетничает о своих друзьях-гриффиндорцах, и сердито посмотрела на других девушек. — Сегодня День святого Валентина, — просто заявила Мишель, как будто этот ответ прекрасно объяснял вопрос девушки. — Точно, — вздохнула пятикурсница. — Ну же, Гермиона, давай сегодня устроим день отдыха. Дамблдор всё-таки отменил все уроки, — сказала Дороти, хватая Гермиону за руку, чтобы она перестала яростно писать. — Моя мама прислала мне коробку шоколадных конфет, а Алекс контрабандой пронесла немного вина с кухни, так что, знаешь, мы можем пообщаться в комнате, поговорить о парнях и о том, какие они нелепые. — Я не люблю разговоры о парнях, — фыркнула Гермиона. — Тогда поговорим о нумерологии, Мерлин! — воскликнула Алекс с весёлой улыбкой. — Только давайте не будем проводить остаток времени здесь, в библиотеке. Это чертовски удручает. Давай, Гермиона! Девушка заколебалась, её голова уже сильно болела. Она знала, что ей нужно отдохнуть, но также знала, что ей будет ужасно неудобно, если она не закончит то, что планировала на сегодня. — Может быть, позже, — ответила Гермиона в качестве компенсации. Она улыбнулась, увидев разочарование на лицах девушек. — Слушайте, вы можете продолжать без меня. Я догоню позже. — Уверена? — вздохнув, спросила Дороти. — Шоколад, который послала мама, просто безумно вкусный, честно. — Всё в порядке, — сказала Гермиона со смехом. — Кроме того, я люблю ириски больше, чем любой вид шоколада. Алекс поморщилась. — Кто любит ириски больше, чем шоколад? — спросила она. — Я люблю, — слегка обиженно возразила Гермиона. — Ты действительно уверена, Гермиона? — осторожно спросила Мишель. — Мы можем... ну, мы можем подождать тебя, а потом вместе пойти в нашу комнату? Девушка подумала, что это было очень мило с их стороны. Но она видела, какими они были разочарованными, и не хотела, чтобы они сегодня испытывали какие-либо негативные чувства. В конце концов, это был День святого Валентина, и если кто-то в этой школе и заслужил сегодня отдых, так это партнёры Гермионы Петтигрю по учёбе. — Я буду в порядке, — успокоила их Гермиона. — Идите без меня. Обещаю, что скоро вернусь. Три девушки обменялись взглядами, прежде чем Дороти вздохнула. — Хорошо, — сказала она. Они начали собирать вещи и встали со своих мест. — Но, пожалуйста, Гермиона, не сведи себя сегодня этими занятиями с ума, ладно? Это ведь День святого Валентина. Прояви немного любви и к себе. Гермиона засмеялась и кивнула, помахав своим однокурсницам на прощание рукой. Когда они ушли, рука девушки снова поднялась к голове и помассировала её. Головная боль продолжалась, и когтевранка вздохнула. Её лоб коснулся деревянного стола, и она плотно закрыла глаза. "Ещё пару страниц, Гермиона," — подумала она про себя.-ooo-
Джеймс мысленно перечислял всё, что должно было случиться позже за ужином. Его тщательно продуманный план снова добиться расположения Лили Эванс казался достаточно надёжным. Римус считал, что теперь неприятностей стало меньше, и Сириус решительно согласился, что голос Джеймса звучит серьёзно, что бы это ни значило, чёрт возьми. Питер, как обычно, просто соглашался с тем, с чем соглашалось большинство, и, устало вздохнув, Джеймс понял, что не должен доверять мнению своих лучших друзей. Кроме Сириуса, они были профанами в ухаживаниях за девушками. Питеру всё ещё было трудно признаться Мэри МакДональд, а Римус, похоже, больше интересовался чтением, чем девушками. Сириус тоже не был выдающимся наставником, потому что он был известен своими мимолётными романами и не такими серьёзными отношениями с Марлин МакКиннон. Итак, Джеймс знал, что есть только одно решение его нынешнего затруднительного положения: спросить Гермиону. Это она сказала ему, что он, в конце концов, должен изменить тактику ухаживания за Лили. Может быть, она даст более ценные предложения о том, как он может осуществить свой план на День святого Валентина сегодня вечером. Зная Гермиону, он был уверен, что её можно будет найти где-нибудь в библиотеке, в которой она будет безумно изучать материалы к своим предстоящим экзаменам СОВ. Он просто надеялся, что она будет одна или хотя бы без Регулуса Блэка. Уродливые чувства, которые вырвались из его желудка и плотно обернулись вокруг его сердца, всё ещё были свежи в его памяти. Джеймс всё ещё не понимал, почему вид Регулуса с Гермионой в тот день вызвал в нём такие свирепые чувства. Конечно, тот вёл себя как ублюдок по отношению к своему брату, и любой, кто задирал лучших друзей Джеймса Поттера, уже был в его списке неприятелей. Но всё же уродливые чувства нервировали его, и с тех пор парень поклялся держаться подальше от библиотеки, опасаясь снова безотчётно рассердиться. Джеймс покачал головой и избавился от этих мыслей, подойдя наконец к дверям библиотеки. Прежде чем он успел войти, двери распахнулись. Из библиотеки вышли три пятикурсницы, и он сразу узнал в них одноклассниц Гермионы из Когтеврана. — Привет! — крикнул он. Они остановились и взглянули на него с выражением удивления на лицах. — Гермиона внутри? — спросил Джеймс, внезапно почувствовав себя неловко под их любопытными взглядами. — Она внутри, — ответила девушка с чёрными волосами с лёгкой улыбкой на лице. — Всё ещё занимается. — Я думаю, что она пытается убить себя, — ответила хорошенькая блондинка, закатив глаза, и Джеймс усмехнулся. — Алекс, — укоризненно сказала девушка с каштановыми волосами. Она виновато взглянула на него и улыбнулась. — Скажи Гермионе, что ей нужен отдых. Нас она не послушала, так что, может быть, она прислушается к твоим словам, Джеймс. Его всё ещё беспокоило то, что люди знают его имя, хотя он даже не был знаком с ними. Гриффиндорец нерешительно улыбнулся девушкам в знак благодарности и попрощался с ними. Затем Джеймс быстро вошёл внутрь и просмотрел всю библиотеку в поисках Гермионы. Он легко заметил её возле одного из огромных окон. Парень приподнял бровь, когда увидел, что когтевранка наклонилась к столу, а её сумасшедшие кудри образовали беспорядочный ореол вокруг её головы. Джеймс осторожно подошёл к девушке, гадая, отдыхает ли она. Он украдкой огляделся, пытаясь увидеть, не наблюдает ли за ним кто-нибудь. Удовлетворённый тем, что он был здесь один, Джеймс сунул руку в карман мантии и вытащил ириску. Гермиона сказала, что любит ириски, поэтому ей не нравятся шоколадные лягушки. В прошлые выходные в Хогсмиде он купил много шоколадных лягушек для своего плана на День святого Валентина для Лили, но потом запоздало добавил несколько ирисок — для Гермионы. Джеймс осторожно положил её на стол и придвинул ближе к отдыхающей девушке. Он почти вскрикнул от удивления, когда Гермиона внезапно подняла голову и подозрительно посмотрела на него. Его глаза мгновенно остановились на ярком красном пятне на её лбу, а затем направились к её растрёпанным волосам. Парень сдержал смех, вспомнив, как его отец задавался вопросом, сколько Простоблеска потребуется Гермионе, чтобы приручить её волосы после того, как девушка покинула их поместье. Юфимия и Джеймс думали, что одного бочонка будет достаточно, но Флимонт, громко рассмеявшись, поспорил, что ей понадобится два. Похоже, он выиграл, если то, что Гермиона сказала ему в Визжащей хижине, было правдой. — Джеймс? — спросила девушка, оборвав его размышления. — Привет, — поздоровался он. Его правая рука дёрнулась и провела по волосам, прежде чем он успел остановиться. — Я принёс тебе кое-что. Гермиона смутно взглянула на единственную ириску на столе и моргнула. — О, — тупо сказала она. Её синие глаза снова посмотрели на Джеймса. — Спасибо. Его глаза подозрительно сузились от того, насколько неестественно остекленевшим был её взгляд. Тёмные полумесяцы под её глазами тоже стали более заметными. Ведьма выглядела совсем неважно. — Когда ты ела в последний раз? — спросил он, нахмурившись. — Хм-м? — рассеянно спросила девушка, хватая ириску и вытаскивая её из обертки. — Вчера вечером, кажется. — Что?! — воскликнул Джеймс. — Уже практически закончился обед, Усатик. Ты должна поесть. Когтевранка снисходительно помахала ириской в воздухе. — Я ем, — вмешалась она, запихивая ириску в рот. Девушка мгновенно закрыла глаза и тихонько вздохнула, отчего у него закружилась голова. Её лицо было воплощением чистого блаженства, и от этого вида у Джеймса пересохло в горле. Его нижняя часть живота ужасающе дёргалась, доставляя ему дискомфорт, и он сразу же отвернулся, опасаясь, что у него возникли греховные мысли. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, немного пожевав и пососав ириску. Джеймс глубоко, судорожно вздохнул и взглянул вверх, думая, что жизнь намеренно жестока по отношению к нему. — Неважно, зачем я здесь, — сказал он, разочарованно проведя рукой по волосам. Придя в себя, он оглянулся на Гермиону и нахмурился. — Ты не заботишься о себе. Девушка повторила его хмурый взгляд. — Я, возможно, пропустила сегодня несколько приемов пищи, но я всё ещё забочусь о себе, — крикнула она, защищаясь. Джеймс вздохнул и пододвинул стул, сев напротив Гермионы. Она с сомнением посмотрела на него, но он проигнорировал её взгляд и вместо этого ухватился за расписание с цветовой кодировкой. По мере того как его глаза сканировали пергамент, в них росло недоверие. — Ты хочешь пораньше умереть? — выкрикнул парень. Обиженная, Гермиона тут же вырвала у него своё расписание и прижала его к груди. — Что не так с моим расписанием? — раздражённо спросила она. — Что не так... ты шутишь? — Джеймс осмотрел библиотеку, пытаясь уловить хоть какой-то признак огненно-рыжей девушки, которая ему нравилась последние пару лет. — Где Лили? Или Мерлин, даже Снегг? Почему они не контролируют твою учёбу? Гермиона фыркнула. — Мне не нужен надзор, — горячо ответила она. — А что до моих лучших друзей… ну… — Девушка нахмурилась, когда пришло осознание. — Если подумать, я тоже не знаю, где они. Ха. Джеймс уже чувствовал, как нарастает головная боль. Его рука поднялась к вискам и потёрла их, чтобы облегчить боль. — Тогда ничего не поделаешь, — сказал он с огромным вздохом. Парень откинулся на спинку стула и пронзил Гермиону взглядом. — Закругляйся, потому что ты идёшь в Большой зал обедать, Петтигрю. — Позже, — ответила она, закатив глаза. — Я почти закончила, обещаю. Кроме того, я даже не голодна. Я съела немного печенья перед тем, как пойти в библиотеку. — Чёрт побери, ты невыносима, — воскликнул он. — Как Питер смог выжить, живя с такой упрямой ведьмой? Уголок её губ дёрнулся вверх. — Я тоже иногда об этом думаю, — ответила девушка. С губ Джеймса сорвался смех. — В таком случае ты рано умрёшь, Гермиона. Без шуток, — сказал он. — Никто не умер только потому, что усердно учился, — заметила когтевранка. Джеймс беззастенчиво фыркнул. — Я бы не удивился, если бы ты стала первой, кто этого добился.-ooo-
Учёба Гермионы вышла далеко за рамки обеденного перерыва. Джеймс был благодарен, что поел перед тем, как начал искать девушку. Он попытался ещё раз убедить её, что она должна отдохнуть, но Гермиона огрызнулась, сказав ему, что она хочет закончить то, что планировала на сегодня, прежде чем уйдет из библиотеки. Джеймс попытался настоять на своём, но Гермиона начала энергично махать палочкой в его сторону, угрожая бросить в него ещё один Летучемышиный сглаз. Понимая, что это бесполезно, Джеймс вздохнул и оставил её одну. Казалось, что Гермиона ещё не закончила, и он подумал, что, по крайней мере, должен занять себя, ожидая её, решив завершить своё домашнее задание. — Я собираюсь забрать свои вещи, — сказал он девушке. — С таким же успехом можешь закончить моё эссе по зельеварению. — Хм-м? — рассеянно ответила Гермиона, не отрывая глаз от пергамента на столе, в котором она яростно строчила. Её брови были сдвинуты вместе в глубокой сосредоточенности, на лбу уже появились складки. Девушка безжалостно покусывала нижнюю губу, а Джеймс мог поклясться, что её волосы стали более объёмными с тех пор, как он пришёл несколько часов назад. — Мерлин, ты сумасшедшая, — вздохнул он, встав со своего места с озадаченной улыбкой на лице. — Не умри, пока меня нет, Гермиона. — Хорошо, — невозмутимо сказала она, и он прекрасно знал, что его слова даже не зарегистрировались в её сверхактивном мозгу. Джеймс хихикнул и выскользнул из библиотеки. Продолжая свой короткий путь в башню Гриффиндора, Джеймс вспомнил, что до сих пор не посоветовался с Гермионой по поводу плана на День святого Валентина, который он собирался реализовать той ночью. У него уже было подозрение, что она безжалостно отругает его, потому что, честно говоря, даже ему всё это казалось немного смешным, когда он как следует это обдумал. Уголки его рта скривились в улыбке, уже представляя, как кудри девушки распушатся от её чистой потрескивающей магии. Мерлин, она определенно могла выглядеть ужасающей, если хотела этого. И завораживающей тоже, если учесть, что иногда он не мог отвести от неё взгляд. Когда Джеймс поймал себя на этой мысли, его брови медленно сошлись в тревожном замешательстве. Он бы солгал, если бы сказал, что не часто думал о Гермионе с начала учебного года. Хотя их учебные занятия уменьшились, так как она была занята подготовкой к своим экзаменам СОВ, Джеймс обычно обнаруживал, что непреднамеренно ищет её за столом Когтеврана, задаваясь вопросом, сделала ли она наконец перерыв и поела ли вовремя. Гриффиндорец даже иногда замечал, что прогуливается по библиотеке, а его светло-карие глаза пытаются найти её густые кудри, и он гадает, помнит ли она, что приближается комендантский час. Это, мягко говоря, приводило его в замешательство, потому что он не мог выбросить когтевранку из головы. Конечно, он всё ещё находил Лили Эванс невероятно привлекательной. С тех пор, как она вернулась с летних каникул, она стала ещё красивее, её формы уже приобрели некую женскую мягкость, на которую не могли не смотреть даже другие волшебники. Но Гермиона… Волосы Гермионы казались густыми и золотисто-каштановыми, её глаза по-прежнему были ясными и яркими, как синее небо, которое он так любил, и Джеймс часто обнаруживал, что пытается мысленно соединить веснушки на её носу, задаваясь вопросом, на что они будут похожи. Он был благодарен, что рыжеволосая гриффиндорка продолжала сидеть рядом с Гермионой, потому что теперь у него было достойное оправдание, почему он продолжал смотреть на стол Когтеврана во время еды. Он был благодарен, что Лили иногда составляла компанию Гермионе во время учёбы в библиотеке, потому что тогда у него было достойное оправдание, почему он продолжал посещать библиотеку. Ночью, когда Джеймс лежал без сна на своей кровати и невидящим взглядом смотрел на балдахин, в его голове раздавался нелепый голос — крошечный и легко подавляемый — который безжалостно дразнил его, говоря, что, возможно, возможно, преследование Лили Эванс уже было пустой тратой времени. Что возможно, возможно, он больше не любил Лили Эванс. Но это было так нелепо! И прежде, чем голос становился громким и настойчивым, Джеймс твёрдо говорил себе, что его цветок лилии был единственным человеком в его сердце. Не было места ни для кого другого, какими бы смехотворно густыми ни были её волосы или какими бы мягкими и тёплыми ни были её розовые, розовые губы... "Нет, нет, только не это," — внутренне простонал он. Одна вещь, которую он всё ещё тайно прокручивал в своей голове снова, и снова, и снова, было ощущение её губ, прижатых к его. Джеймс знал, что момент был недолгим, поскольку именно он немедленно отстранился, но эти короткие секунды потрясли его до глубины души, и это было безумием. И всё это в сочетании с предательским воспоминанием о том, как она с радостью ела ириску, издавая лёгкие хриплые вздохи и звуки чудесного восторга, которые должны были быть чертовски незаконными, точно означало неприятности. Мысли Джеймса были прерваны, когда его внимание привлекли огненно-рыжие волосы и изумрудные глаза. Его разум отметил, что это была Лили, и он рассеянно поприветствовал её лёгкой улыбкой и "Привет, Эванс". И только когда он дошёл до конца коридора, то понял, что это Лили Эванс прошла мимо него. Джеймс резко остановился и обернулся, её имя уже было на кончике его языка, но он сжал губы. Лили тоже смотрела на него широко раскрытыми недоверчивыми глазами. Рыжеволосая девушка медленно сузила глаза в подозрении. — Ты готовишь грандиозный розыгрыш или что-то вроде этого? — нахмурившись, спросила она. — Что? Нет! — почти моментально воскликнул Джеймс. Подозрение на её лице полностью сменилось замешательством. — Нет? — повторила девушка, и её брови сошлись вместе. — Ты болен, Поттер? Он чувствовал, как его щёки нагреваются. — Нет, — горячо ответил он, пытаясь придумать какое-нибудь отвратительное признание в любви для симпатичной рыжеволосой девушки напротив него. Но, как ни странно, его голова всё ещё была слишком занята мыслями о Гермионе, и он не мог придумать приличную банальную фразу для обычного подката. Лили выглядела совершенно изумлённой, у неё даже челюсть отвисла. Джеймс почувствовал себя неловко под её взглядом и уже собирался попрощаться, когда Лили сказала: — Твоё странное поведение будет продолжаться? Джеймс был сильно сбит с толку, поэтому всё, что он мог сделать, это нервно улыбнуться. — Я не знаю, — ответил парень, и его рука поднялась, чтобы потереть затылок. — Я надеюсь, что нет. — Я надеюсь, что да, — со смехом вставила рыжеволосая девушка. — Честно говоря, это бесконечно лучше, чем твоё предыдущее поведение, ты, чёртов проходимец. Затем Лили склонила голову набок и снова начала наблюдать за ним. Джеймс понял, что это был, пожалуй, самый долгий разговор, который у них когда-либо был, в котором он не заявлял о своей бессмертной любви к гриффиндорке, а она не говорила ему, чтобы он отвалил. — Увидимся позже, Поттер. Затем Лили повернулась на каблуках и пошла прочь, а её яркие рыжие волосы, лежащие на спине, красиво раскачивались из стороны в сторону. Джеймс смотрел и ждал фейерверка. Он посмотрел ещё немного, более пристально, и всё ждал, что его голову заполнит туман или в сердце появятся дикие трепетания. Но это ушло, всё это ушло, и Джеймс обнаружил, что недоверчиво смотрит в спину Лили.-ooo-
Возвращение в башню Гриффиндора превратилось для Джеймса в размытое пятно. Его разум всё ещё был наполнен поразительным открытием, что он больше не любит Лили Эванс. Он был просто благодарен, что не увидел по пути знакомых лиц, потому что чертовски знал, что не сможет связно ответить ни на какие вопросы. Джеймс остановился прямо у дверей библиотеки и вздохнул. Он снял очки и потёр переносицу, стараясь пока перестать думать. У него будет ещё много дней, чтобы обдумать эти вещи. Пока он просто хотел спокойно закончить своё эссе. Парень слепо прошёл вдоль столов и направился прямиком к Гермионе. Он снова надел очки только тогда, когда её расплывчатые, густые волосы оказались ближе. Джеймс внезапно остановился, когда понял, что Гермиона крепко спит. Её голова лежала на руках, а лицо было направлено в сторону от окна. Густые кудри девушки были беспорядочно разбросаны по столу, и этот странный локон продолжал касаться её носа. Лицо Гермионы сморщилось — это явно доставляло ей дискомфорт. Джеймс вздохнул с облегчением, так как она наконец получила столь необходимый ей отдых. Он тихонько положил свои вещи на стол и собирался сесть на стул, когда заметил, что Гермиону действительно раздражала прядь, которая касалась её лица. Гриффиндорец осмотрел комнату, чтобы понять, увидит ли кто-нибудь, что он собирается делать. Осознав, что они с Гермионой практически одни в библиотеке, Джеймс подкрался к девушке и присел так, что его глаза оказались на одном уровне с её лицом. Он осторожно схватил локон и убрал его ей за ухо. Лицо Гермионы мгновенно прояснилось, дискомфорт исчез, и Джеймс обнаружил, что не в состоянии сдержать нелепую ухмылку. Вблизи он смог увидеть её веснушки и понял, что если наблюдать за ними достаточно долго, то точки могут создать созвездие Кассиопеи. Густые ресницы Гермионы мягко коснулись верхней части щеки, а её губы были слегка приоткрыты, выдыхая воздух, который согревал его щеку. Ухмылка Джеймса дрогнула, когда его палец бессознательно коснулся её щеки и провёл по созвездию Кассиопеи. Гермиона тяжело вздохнула, и парень сглотнул. Затем его глаза оказались прикованы к её розовым губам, и чувство прижатия к ним его собственных губ снова всплыло в его голове. Они выглядели такими же мягкими и тёплыми, какими были на самом деле, и что, если... что, если он наклонится достаточно близко и выяснит, остались ли они такими же... Джеймс отстранился, словно от удара током. Фейерверки. Взгляд. Нечёткость. Трепет. Всё это поднималось в нём, как приливная волна, и парень неуверенно встал, чтобы сесть на стул напротив спящей девушки. Все чувства, которые он ожидал ощутить, когда некоторое время назад смотрел на Лили Эванс, присутствовали прямо сейчас, и все они были вызваны простым взглядом на лицо Гермионы. Они тоже были совершенно разными, потому что те чувства, которые он испытывал к Лили, всегда появлялись постепенно, накапливаясь одно за другим, пока он не мог перестать смотреть на неё. Но с Гермионой все ощущения собрались в единой силе, погружая его всё глубже и глубже, пока он уже не мог дышать, и у него не было другого выбора, кроме как оставаться на месте, чтобы позволить им омыть его и вернуть на берег. Он знал, что что-то в нём изменилось с тех пор, как он увидел, как Гермиона заботилась о Римусе в поместье Поттеров. Перемена, которая стала колоссальной, когда он непреднамеренно поцеловал её перед костром. И Джеймс пытался отбросить эти чувства, потому что они вообще не имели смысла. Лили имела смысл, поэтому он ухватился за свои чувства к ней и одержимо придумывал новые планы по ухаживанию за рыжеволосой девушкой. Но теперь, когда его отношение к Лили переросло в вежливое восхищение… а его чувства к Гермионе начали сеять хаос во всех уголках его тела, Джеймс наконец заставил все остальное внутри себя замолчать и внимательно прислушался к этому тонкому голосу, шепчущему слова, которые, наконец, обрели смысл. "Тебе нравится Гермиона," — безжалостно поддразнил он. Голос становился все громче и громче, пока не стал громовым, и его слова стали единственным, что Джеймс мог слышать. Гриффиндорец неуверенно опёрся подбородком на перевёрнутую ладонь и недоверчиво уставился на забывшуюся, дремлющую ведьму, от которой дух захватывало. Ему нравилась Гермиона Петтигрю. Чёрт возьми, Питер его убьёт.-ooo-
Гермиона резко выпрямилась, понимая, что уже не читает. В панике она взглянула на учебник перед собой и лишь немного успокоилась, когда заметила, что выполнила план занятий на сегодня. Мягкий зевок сорвался с её губ, когда она выглянула наружу, удивлённая тем, что уже наступила ночь. — Хорошо поспала? Девушка вздрогнула от удивления, и её синие глаза остановились на волшебнике, сидящем напротив неё. Джеймс лениво царапал слова на пергаменте, не отрывая глаз от эссе. Гермиона была немного удивлена тем, что он остался, и на самом деле усердно делал уроки. Она искренне ожидала, что он уйдет и оставит её одну, особенно не так давно она была столь раздражительной. — Как долго я спала? — спросила Гермиона, потирая правый глаз. — Достаточно для того, чтобы вылечить твою головную боль, — был его простой ответ. Когтевранка подозрительно взглянула на Джеймса, заметив, как уголок его рта скривился в лёгкой улыбке. Однако парень всё ещё не отводил взгляд от пергамента. Гермиона неохотно оторвалась от него и посмотрела на часы. Она отметила, что было уже семь вечера. — Ты ужинал? — спросила девушка. Джеймс тихо покачал головой. Гермиона задумчиво прикусила нижнюю губу и взглянула на своё расписание с цветовой кодировкой. Ей нужно было закончить сегодня ещё одно эссе, и она действительно могла бы быстро его доделать, если бы как следует сосредоточилась. Но девушка, надо признать, была голодна и сомневалась, что Джеймс уйдет из библиотеки, если когтевранка решит остаться. Несмотря на то, что она сама пропускала приемы пищи, Гермиона не хотела, чтобы её друзья делали то же самое. — Я голодна, — объявила она, придя к решению. Перо Джеймса замерло. — Мы должны поужинать. — Хорошо, — ответил он, вытаскивая палочку и убирая все вещи. Парень встал со своего места и схватил их сумки. Гермиона в замешательстве посмотрела на его спину, недоумевая, почему он внезапно стал таким отстранённым. Она развеяла эти мысли, когда её живот начал протестовать. Джеймс молчал, пока они шли к Большому залу. Гермиона решала, стоит ли ей начать разговор, но в конце концов передумала. Хотя на этот раз после заслуженного сна её разум прояснился, она всё ещё не доверяла себе, потому что могла непреднамеренно сказать Джеймсу что-нибудь не то. Когда они прибыли, Большой зал уже был переполнен голодными студентами. Гермиона изумлённо моргнула, заметив глупые красные и розовые сердечки, разбросанные по стенам. В воздухе парили купидоны, напевая любовные песни, которых она не знала. — Точно, День Святого Валентина, — бессознательно пробормотала девушка, закатывая глаза, когда заметила, что вокруг бегают домашние эльфы и раздают тонкие красные розы. Гермиона собиралась попрощаться с Джеймсом и пойти к столу Когтеврана, но вместо этого парень потянул её к столу Гриффиндора. — Гермиона! — воскликнул Сириус. — Ты всё ещё жива! — Конечно, жива, — вздохнула она, раздражённо нахмурившись. Её взгляд упал на стол, и нос сморщился от отвращения. На столе были шоколадное фондю, окружённое различным печеньем и фруктами, мясные пироги в форме сердца, розовые тыквенные соки и другие блюда, посвященные Дню Святого Валентина. — Домовые эльфы точно себя не сдерживали. — Я люблю День святого Валентина больше других праздников, — заявил Сириус с драматичным вздохом. Римус рядом с ним фыркнул. — Конечно, любишь, ты, мерзавец, — сказал оборотень, отталкивая Сириуса, когда его рука закрыла тарелку. — Привет, Джеймс, — начал Питер, — что насчёт твоего плана для Лил... — Твоя сестра ничего не ела ещё с самого завтрака, — сказал Джеймс, не дав тому закончить. Хор испуганных "что?" вспыхнул в их группе, и три пары рук внезапно потянули девушку вниз на скамью Гриффиндора. — Гермиона, — отругал её Питер с беспокойством в глазах. — Тебе действительно следует заботиться о себе! — Ты не можешь пропускать приёмы пищи, Усатик, — пробормотал Сириус, уже схватив тарелку и складывая на неё еду для девушки. — Перерывы важны, — вздохнул Римус, наполняя её стакан смехотворным розовым тыквенным соком. — Знаешь, ты не можешь позволить себе потерять сознание во время сдачи СОВ. Гермиона тихонько посмеялась над тем, как они опекали её, и её сердце согрелось от нежности к их очевидному беспокойству. — Я в порядке, ребята, честно, — сказала она, хватаясь за тарелку, чтобы начать копаться в мясном пироге. Питер уговаривал её откусить ещё раз. Римус продолжал наполнять её стакан. Сириус добавлял еду на тарелку. Джеймс всё это время хранил странное молчание, но его губы растянулись в тёплой улыбке. Однако, к ужасу Гермионы, он всё ещё не смотрел на неё. К тому времени, как она наелась, большинство студентов уже ушли в свои комнаты. Домашние эльфы начали убирать летающих купидонов и ленты из сердец. — Не смей возвращаться в библиотеку, — предупредил её брат, осторожно поднимая девушку на ноги. Джеймс всё ещё нёс её сумку на своём плече. Мародёры образовали нелепый круг вокруг Гермионы, не давая ей сбежать. — Мне всё ещё нужно закончить эссе, — проворчала она. — Я уверен, что крайний срок сдачи ещё не завтра, — предположил Римус со слегка раздражённой улыбкой. — Ты будешь жить, если пропустишь сегодня его написание, Гермиона. — Но... — Четыре взгляда посмотрели в сторону девушки, заставив её вздохнуть, признав поражение. — Хорошо, — ответила она. — Тогда я собираюсь вернуться в комнату. — Хороший котёнок, — сказал Сириус, протягивая руку, чтобы погладить её по макушке. Девушка отбросила его руку, слегка нахмурившись. — Чёрт! — неожиданно воскликнул Питер, останавливаясь. Он направил свои огромные синие глаза на Джеймса. — Мы забыли о твоём плане на День святого Валентина для Лили! Сириус и Римус также остановились и посмотрели на Джеймса с выражением паники на лицах. Джеймс нервно взъерошил волосы и робко улыбнулся своим друзьям. — В любом случае это было глупо, — сознательно сказал он. — Всегда будет ещё один шанс. — Оу, но мы приложили столько усилий, — пожаловался Сириус. Римус фыркнул. — Которые всё равно будут напрасны, если Эванс решит уйти прочь, — заметил он, и Питер кивнул, соглашаясь. Гермионе было интересно, что это был за продуманный план, который потребовал от Мародёров так много усилий и почему, во имя Мерлина, Джеймс решил не исполнять его. Он никогда не задумывался о том, были ли его планы глупыми. Девушка украдкой взглянула на Джеймса, но он, как обычно, не смотрел на неё. Парни были достаточно любезны, чтобы проводить её обратно в башню Когтеврана. Сириус и Римус уже были заняты разгадыванием загадки, произнесённой дверным молотком в виде орла, когда Питер крепко обнял сестру и предупредил, чтобы она сильно не напрягалась. — Вот, — сказал Джеймс, снимая ремень её сумки со своего плеча и протягивая её девушке. — Спасибо, — пробормотала Гермиона, забирая сумку. Она ещё раз осторожно взглянула на парня и с удивлением увидела, что Джеймс наконец-то смотрит на неё. Его глаза казались карими в тусклом свете коридора. На лице гриффиндорца была лёгкая, тёплая улыбка. Он пожелал ей спокойной ночи и повернулся на каблуках. — Спокойной ночи, Усатик, — пробормотал Сириус, игриво взъерошивая волосы Гермионы, прежде чем положить обе руки на плечи Римуса и Питера. Она прокричала им пожелания доброй ночи и осталась смотреть, как они уходят. Незадолго до того, как ребята скрылись за углом, Джеймс оглянулся через плечо и тайно улыбнулся девушке, и от этого у неё тут же перехватило дыхание.