xvi. it starts with a feeling (Falling in Love Pie by Sara Bareilles)
-ооо-
4 декабря 1976 года — Уходи, Питер, — пробормотала Гермиона, легонько шлёпая его по рукам, которые пытались утащить её материалы для учёбы. — Гермиона, — с раздражением заявил её брат. — Сегодня выходной, который можно провести в Хогсмиде. Разве ты не хочешь пойти и повеселиться с друзьями? — А почему ты не со своими друзьями? — раздражённо бросила девушка, сдавшись, когда Питер запихнул все её вещи в сумку. Парень вздохнул. — Сириус бросил нас, потому что сказал, что у него свидание с Марлин МакКиннон, — начал он, нахмурившись. — У Римуса есть некоторые обязанности старосты, из-за которых он в настоящее время занят. У Джеймса сегодня тренировка по квиддичу, так как уже приближается их матч с Когтевраном. Так что мне больше не с кем быть сегодня. — Почему ты тогда не спросил Мэри МакДональд? — небрежно спросила Гермиона, приподняв бровь. Лицо её брата мгновенно стало ярко-красным. — Ч-что? — спросил он, пытаясь вести себя беспечно, но безуспешно. — Я имею в виду, почему я должен её спрашивать? Мы даже не друзья. — Питер замолчал и издал мягкий нервный смешок, заставивший Гермиону закатить глаза. — Ты безнадежен, Пити, — вздохнула она. В то время как её брат сердито смотрел на неё, Гермиона не спеша оглядела пустую библиотеку. Даже её одноклассники наслаждались этим днём в Хогсмиде и упускали возможность учиться, не отвлекаясь. — Ну, пойдём со мной в Хогсмид, — снова настаивал Питер. — Просто сделай передышку, Гермиона, Мерлин! Она нахмурилась и немного подумала. Затем взглянула на своё расписание с цветовой кодировкой и призналась себе, что её мозг уже стал плохо соображать из-за постоянной подготовки к экзаменам. Если она пропустит сегодня, то всегда сможет компенсировать это на следующей неделе. Гермиона назначила себе день отдыха, в который могла бы не прикасаться бы к учебникам, и намеревалась начать читать новый роман, который нашла в маленькой библиотеке в общей гостиной Когтеврана. — Чёрт возьми, ты же не пытаешься придумать новое расписание, правда? — обвинил её Питер, и его глаза сузились. Гермиона застенчиво улыбнулась, увидев, что её поймали. — Пити, — вставила она. — Это год, когда я сдаю экзамены СОВ. — Если ты вытащишь свою задницу из этой библиотеки, я обещаю купить тебе годовой запас ирисок, — сказал её брат. — Прибегаешь к помощи взятки, как я вижу, — ответила девушка, приподнимая бровь. — Если моя сестра такая упрямая ведьма, то приходится делать всё, что для этого требуется, — парировал он. Гермиона засмеялась. — Ладно, — сказала она, поднимаясь со стула. Затем с удовольствием вытянула руки над головой и застонала, когда почувствовала, как у неё трясется спина. — Я все равно была немного утомлена учёбой. Давай я отнесу свои вещи, а потом мы встретимся у входа? Глаза Питера сузились. — Если ты собираешься кинуть меня, Гермиона, я клянусь... — У, Питер, я не собираюсь, — усмехнулась она. — Просто подожди меня у входа. Я скоро буду там, честно. — Ладно, — сказал он неохотно. — Только быстрее!-ooo-
Ей потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в общую гостиную Когтеврана и оставить свои вещи. Гермиона решила надеть толстую джинсовую куртку и переодеться в удобные ботинки. Обмотав шарф Когтеврана вокруг шеи, она вышла из общей гостиной и направилась разыскивать своего брата. Питер пожаловался, что она потратила на это слишком много времени, но Гермиона просто проигнорировала его и села в карету. Гриффиндорец вскоре последовал за ней и начал спрашивать девушку о том, как проходит её год, что она сейчас изучает и будет ли она смотреть предстоящий матч Джеймса по квиддичу. Пока Гермиона отвечала ему, она поняла, что на самом деле не так уж много времени проводит в Хогвартсе со своим братом. С её растущим кругом друзей и предстоящими экзаменами СОВ у неё действительно не было времени сесть и поговорить с Питером. Он всегда был со своими друзьями, а Гермиона, в конце концов, пыталась избегать раздражающего парня со светло-карими глазами, поэтому большую часть времени проводила одна или с другими друзьями. Регулус некоторое время был частым партнёром по учёбе, и у них было молчаливое взаимное соглашение, благодаря которому они никогда не будут высказывать никаких мнений о своём статусе крови и выборе компании, когда они вместе. Регулус постепенно становился новым любимым партнёром Гермионы по учёбе, даже превосходя Лили и Северуса, потому что он знал, как важно хранить молчание. В основном они учились в комфортной тишине, которая могла быть нарушена, только когда один из них задавал вопрос. Гермиона также начала проводить больше времени со своими друзьями из Когтеврана. Дороти, Мишель и Алекс всегда искали Гермиону каждый раз, когда вторгались в библиотеку, чтобы вместе позаниматься. Лили однажды пожаловалась, что Гермиона начинает заводить других друзей и проводить больше времени с ними, но девушка просто посмеялась над ней и поклялась, что рыжеволосая гриффиндорка всегда будет её самым любимым другом. Наконец они достигли окраины Хогсмида и выпрыгнули из карет, запряжённых фестралами. Лошади-скелеты всё ещё вызывали у Гермионы мурашки по коже с тех пор, как она увидела их впервые в этой жизни. — Ты тоже их видишь, не так ли? Взгляд девушки упал на задумчивого брата. — Да, — выдохнула она. Лицо Питера потемнело, он отвернулся и зарылся руками в рукавицах в карманы. Она знала, что он снова думал об их умершем отце. Питер смирился с его смертью и считал, что это действительно был несчастный случай, что это не его вина, но иногда у него бывали моменты неуверенности в себе. Гермиона мгновенно обхватила руку брата и чуть потянула. — Идиот, — сказала она с любовью. Питер грустно улыбнулся и повёл девушку к "Сладкому королевству". Несмотря на их позднее прибытие, весь магазин всё ещё был переполнен студентами. Гермиона поприветствовала некоторых из своих знакомых друзей-когтевранцев, прежде чем последовать за Питером. Её брат мгновенно пошёл в секцию с ирисками и уже набирал в руки целую охапку сладостей. — Мои зубы действительно скоро начнут портиться, — мрачно сказала Гермиона, наблюдая, как Питер добавил ещё одну горсть к растущей кучке ирисок. — Вовсе нет, — засмеялся он. — Ты чистишь свои зубы как сумасшедшая. Я никогда не видел никого настолько одержимого чисткой зубов. Перед тем, как пойти к прилавку, Питер взял ещё несколько сладостей. Гермиона попыталась заплатить за свою половину, но брат просто отмахнулся от неё. Когда их сладости были упакованы, ребята вышли с оживлённых улиц Хогсмида. — Куда теперь? — спросил Питер. — В "Писсаро", — мгновенно ответила Гермиона. Её брат вздохнул и раздражённо улыбнулся. — Конечно, — сказал он. — Можно было и не спрашивать. Гермиона делала покупки в "Писсаро", пока Питер бродил вокруг, хватая те школьные принадлежности, которые ему понадобятся в этом учебном году. С тех пор, как Гермиона показала разноцветные чернила своему брату — и, соответственно, его друзьям — они стали использовать только их. Питер согласился, что цветные чернила выделяли некоторые из самых важных вещей, поэтому учиться становилось легче. В конце концов Питер потащил Гермиону в "Три метлы", жалуясь, что у него в горле пересохло после прогулки. Девушка уступила и позволила ему поискать пустой стол в оживлённом пабе. В это время она вытянула шею, пытаясь найти Лили или Северуса, гадая, были ли они сегодня в Хогсмиде. Когтевранка была немного разочарована тем, что не смогла их увидеть, и мрачно подошла к Питеру, который к тому времени с энтузиазмом махал ей рукой. Её брат заказал им сливочное пиво и немного закусок к ним. Гермиона довольствовалась тем, что в тишине наблюдала за всеми посетителями. Она была рада видеть, что на их лицах нет тех выражений, которые были у людей из её прошлой жизни — потрёпанных войной. Затем девушка взглянула на своего брата и отметила обеспокоенное выражение его лица. Взволновавшись, Гермиона поставила сливочное пиво на стол и спросила: — Всё в порядке, Питер? Он покраснел и нервно потёр шею сзади. — Ну, — начал он, не в силах встретиться с ней взглядом, — я не думаю, что всё-таки смогу стать мракоборцем. Гермиона нахмурилась, не понимая, почему он вдруг заговорил о своём будущем. — Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Ты сдал все необходимые экзамены СОВ! Некоторое время Питер выглядел нерешительным, скорее всего, раздумывая, сказать ей или нет. Гермиона терпеливо ждала, когда он расколется, потому что Питер всегда ломался, и ей приходилось закусывать нижнюю губу, когда он смиренно вздыхал. — Ну, — начал он, — я… вроде как подслушал, что профессор МакГонагалл говорила вчера вечером. — О чём? — поторопила его Гермиона. — Обо мне вообще-то, — добавил Питер. Девушка нахмурила брови. — Небольшое уточнение может помочь, — сказала она с лёгким смешком. Это только рассердило Питера, и он сильнее откинулся на сиденье. — Она рассказывала некоторым преподавателям, что я не на одном уровне с моими друзьями, — ворчал он. Его синие глаза нерешительно остановились на Гермионе. — И с тобой. Комок застрял в горле Гермионы, когда у неё в голове появились воспоминания о профессоре МакГонагалл из её прошлой жизни, которая призналась, что была особенно жестока с Питером и безмерно сожалела об этом. — Сказала, что это смешно, как я поклоняюсь Джеймсу и Сириусу, — продолжал её брат, устало проводя рукой по лицу. — И всегда задавалась вопросом, почему я в родстве с такой гениальной ведьмой, как ты. Рука Гермионы мгновенно схватила его и успокаивающе сжала. — Мне очень жаль, — сказала она виновато и печально одновременно. Она знала, что у профессора МакГонагалл всегда были добрые намерения, но она никогда не приукрашивала свои слова и ожидала, что все ученики будут на высоте — всегда показывать знания и мудрое отношение. Питер фыркнул и бросил на сестру испепеляющий взгляд. — Знаешь, она не ошиблась, — заметил он. — Все в школе знают, что ты лучшая Петтигрю. — Нет, — проговорила Гермиона, внезапно охваченная страстью. — Никто из нас не лучше другого. У нас разные сильные стороны, разные недостатки. Тебе вообще не следует сомневаться в себе, Пити, потому что ты великолепен. Ты чертовски великолепен. Спроси маму, ведь она тоже это знает. Это нормально, если ты будешь прислушиваться к критике, потому что, конечно, нам всё ещё нужно совершенствоваться. Но если такая критика безосновательна, высказана людьми, с которыми ты никогда не общался, которые никогда не делали ничего, чтобы узнать тебя как следует, тогда я говорю, что ты должен просто игнорировать их, потому что ты знаешь себя лучше, чем кто-либо другой. К концу речи Гермиона сильно нахмурилась, она сжимала руку Питера, которая напрягалась с каждым её словом. Его глаза блестели, но он всё ещё отказывался смотреть на сестру. — Иногда, — добавил Питер, — я боюсь, что вырасту таким, как он, Гермиона. Её сердце сжалось от боли, потому что она думала, что он смирился со смертью их отца. Воспоминания снова вернули Гермиону к испуганному десятилетнему Питеру, рыдающему над могилой своего отца из-за вины, которую он не должен был испытывать. Она наблюдала за ним все эти годы, ради бога, выросла рядом с ним! Девушка была рядом со своим братом, благоговейно пытаясь удержать его на правильном пути и помогая ему стать лучше, потому что он был её семьёй. И она уже знала, что он никогда не вырастет тем предателем из её прошлой жизни. Гермиона знала, что Питер Петтигрю не вырастет трусом, который будет скрываться в своей анимагической форме в надежде сбежать от всех совершённых им грехов. — Нет, — яростно ответила она, и её глаза наполнились слезами. — Нет, ты не вырастешь, как он. Ты намного лучше него, Питер. Во многих отношениях… во всех отношениях. — Гермиона яростно уставилась на него. — Как ты мог даже подумать об этом после всех этих лет? У тебя есть прекрасные друзья, которые любят тебя, Питер. У тебя есть мама и я. Этот... этот человек — он был наедине со своей неуверенностью и ненавистью, и я действительно ненавидела то, что он стал такой огромной частью нашего детства. Иногда мне хотелось, чтобы я сделала что-то большее, потому что он причинил боль маме. Он причинил боль тебе. Всё, о чем он заботился, был он сам, Питер. В отличие от тебя. Потому что ты очень заботишься о других. Одно только это делает тебя намного лучше. Так что, если ты не так хорош, как Джеймс в Трансфигурации? Или не так хорош, как Сириус в Защите? Или не так смехотворно умён, как Римус? У тебя самое большое сердце среди всех твоих надоедливых друзей! И они это знают! Поэтому они и позволяют тебе оставаться с ними, несмотря на все их глупые шалости и нелепые проделки, потому что их группа не была бы полной без тебя, Питер. Так что нет, нет, нет, ты не вырастешь таким, как он. Во-первых, ты никогда даже не был таким, как он! Гермиона плакала, пытаясь внушить брату, что он лучше, чем он сам о себе думает. Глаза Питера расширились после её тирады, и он расплылся в широкой улыбке, от которой она вздохнула с облегчением. — Чёрт побери, Гермиона, — усмехнулся он, ненадолго отворачиваясь, чтобы незаметно вытереть заблудившуюся слезу. — Тебе не нужно было срываться, — он слегка сморщил нос и впился в неё взглядом. — И почему ты, Мерлин, плачешь, честно? Девушка глубоко вздохнула и снова сжала его руку. — Пожалуйста, никогда не сомневайся в себе, Питер, — умоляла она. Лёгкое поддразнивание на его лице исчезло, когда он открыто посмотрел на неё. — Тебя окружают люди, которые видят твою ценность. Не позволяй другим говорить тебе обратное. Улыбка на его лице выглядела самой облегчённой на свете. — Хорошо, — сказал он, энергично кивнув головой. — Хорошо, Гермиона.-ооо-
12 декабря 1976 года — Я не думаю, что это правильно, — возразил Регулус, хватая пергамент, на котором девушка яростно писала некоторое время назад. — Профессор Вектор сказала, что ты должна сначала уравновесить это, прежде чем пытаться интерпретировать числа. — Нет, — вставила Гермиона, мрачно нахмурившись, — она сказала, что сначала нужно умножить это, прежде чем пытаться интерпретировать числа,— когтевранка взяла перо из его руки и умножила число на пергаменте. — Честно, Регулус, ты вообще смотрел на доску? — Я смотрел! — отрезал он. — Но твои густые волосы продолжали заслонять мне обзор. Девушка мрачно посмотрела на него. — Тогда тебе следовало пересесть, если мои волосы так тебя раздражают, — прорычала она. — И упустить возможность раздражать тебя? — спросил Регулус, и на его красивом лице появилась небольшая ухмылка. — Ну уж нет, Петтигрю. Гермиона закатила глаза и пододвинула пергамент к себе. — Я всё ещё думаю, что сначала нужно умножить это, — настаивала она. Затем девушка поднесла к нему свой учебник по нумерологии и посмотрела на него. — Если ты всё ещё не веришь мне, тогда, чёрт возьми, прочти это, ради Мерлина. Она проигнорировала то, как его губы весело подёргивались, когда он в самом деле последовал её совету. Гермиона и Регулус снова встретились в библиотеке, чтобы готовиться к своим экзаменам СОВ. Слизеринец наконец стал постоянным спутником в жизни девушки и был награждён одним из её самых желанных расписаний с цветовой кодировкой. Парень пообещал, что будет неукоснительно следовать составленному ею расписанию, даже намекнул, что уже читал некоторые темы из углублённого курса. Мерлин, он действительно начал становиться её любимым партнёром по учёбе. — Гермиона! — донёсся до её ушей резкий шёпот. Удивлённая, она оторвалась от пергамента. Девушка не ожидала увидеть Джеймса Поттера, стоящего возле её стола. Его светло-карие глаза стали тёмными и яростными, когда его взгляд вцепился в слизеринца, сидящего напротив Гермионы. — Джеймс? — спросила она неуверенно. — Что-то случилось? Его глаза не отрывались от Регулуса. Слизеринец теперь хладнокровно смотрел на Джеймса, казалось, ему было скучно, на лице не было ни намёка на эмоции. — Нам нужно поговорить, — сказал гриффиндорец. Его глаза сердито метались с Регулуса на Гермиону, и той не нравилось, когда на неё так смотрели. — Ты можешь поговорить со мной здесь, — парировала девушка, становясь всё более раздражённой. — Нет, вообще-то я не могу, — прорычал он в ответ. Её глаза сузились. — Почему нет? — выплюнула Гермиона. — Потому что он хочет поговорить обо мне, это же очевидно, Петтигрю, — скучающе протянул Регулус. Гнев гриффиндорца усилился, и Джеймс уставился на ведьму перед ним. — Что он здесь делает? — сказал волшебник в очках, обвиняюще указывая пальцем в сторону Регулуса. — Он занимается вместе со мной, — защищалась она. — Я... почему ты злишься? — Я не злюсь, — отрезал он. — Вообще-то да, — горячо ответила Гермиона. Джеймс глубоко вздохнул и сердито посмотрел на слизеринца напротив неё. — Он… ты знаешь… — Гриффиндорец крепко стиснул челюсть, напрягаясь от эмоций, которых Гермиона не понимала. — Он слизеринец, — наконец сказал он. Гермиона фыркнула. — Серьёзно? Ты все ещё зациклен на дурацком соперничестве факультетов? — Она не отвела от него взгляд, даже когда его щёки покраснели. — Регулус оказался достойным партнёром по учёбе, Джеймс. И мы оба на самом деле просто учимся ради подготовки к экзаменам СОВ. Это так плохо? А я... почему ты злишься? — Я не злюсь, — прошипел Джеймс, и его руки сжались по бокам. — Вообще-то да, придурок, — повторила Гермиона. Он заколебался на мгновение, в его светло-карих глазах мелькнула неуверенность, что сбило девушку с толку. — Я… я подумал о том, чтобы зайти спросить, не придёшь ли ты завтра на матч Гриффиндора по квиддичу, — кисло сказал парень, его сверкающие глаза теперь были направлены на его ботинки. Гермиона в замешательстве моргнула, и её брови сошлись вместе. — Я могла бы, — сознательно ответила она. — В конце концов, ты играешь против моего факультета. Джеймс взъерошил волосы и раздражённо фыркнул. — Хорошо, — сказал он. Парень сделал паузу. Он снова выглядел раздражительным, когда посмотрел на Регулуса. — Ты не должна общаться с такими, как он, Гермиона. — Прошу прощения? — усмехнулся слизеринец. — Что? — рявкнула девушка, снова разъярившись. — Ему нельзя доверять, — горячо ответил Джеймс, указывая пальцем на слизеринца. — Он предвзятый ублюдок, который думает, что мир стал бы лучше, если бы таких, как ты, не существовало. Ты должна знать это, Гермиона. Она знала, что он прав. Она всё ещё помнила их ужасный разговор, который проложил путь к этой экспериментальной, хотя и очень странной дружбе. Но Гермионе не нравилось, что с ней так разговаривают, когда осуждение и ярость смешиваются в уродливое рычание. И какого черта он был так зол? — Сначала Сев, теперь Регулус, — прорычала она себе под нос. — Меня не волнует, что ты думаешь о них, но мне не нравится, когда ты ставишь под сомнение мои решения о том, с кем мне следует и не следует связываться. — Гермиона... Девушка решительно отвернулась от разгневанного гриффиндорца. — Я думаю, ты уже достиг своей цели, разыскав меня в библиотеке, — пренебрежительно отрезала она. — До свидания, Джеймс. Она не могла видеть, что он делал. Гермиона услышала, как он вздохнул с покорностью, прежде чем пробормотать слова прощания. Убедившись, что Джеймс не вернётся, девушка снова невольно уставилась на его удаляющуюся спину. — Что ж, это было занимательно, — прокомментировал Регулус. Взгляд Гермионы упал на слегка позабавленного слизеринца и она нахмурилась. — Мне очень жаль, — сказала она. — Я не знаю, что на него нашло. Его глаза что-то подсчитывали. — Поттер всё ещё увивается за Эванс? — спросил Регулус. Её брови сошлись вместе от недоумения. — Да, — медленно ответила Гермиона. — Почему ты спрашиваешь? — Интересно, — пробормотал слизеринец, игнорируя её вопрос, и на его аристократическом лице появилась хмурость. Наследник Блэков фыркнул и небрежно прислонился к спинке своего стула. — Он не так уж неправ, — сказал Регулус, и его взгляд стал интенсивным и многозначительным. — Мне нельзя доверять, Петтигрю. Ты не должна общаться со мной. — Тогда почему ты продолжаешь выискивать меня в библиотеке? — парировала она в замешательстве. Регулус приподнял бровь. — Я же говорил тебе, что мне нужен достойный партнёр по учёбе, который поможет мне получить достойные оценки за СОВ, — сухо заявил он. — Это… это общение приносит мне огромную пользу. Я не понимаю, почему ты позволяешь мне использовать тебя, Петтигрю. Её нервировало то, как он небрежно признавался в своём отношении к их общению. И Гермиона знала, что ей следует злиться на него, но она помнила, как уязвимо он оглядывался в тот день, когда в начале этого учебного года разыскал её в библиотеке. К его удивлению, Гермиона улыбнулась. — Ты меня не используешь, — отметила она. — Разве? — с сомнением спросил парень. — Нет, — сказала когтевранка, и её улыбка стала шире. — Ты хочешь быть моим другом. В глазах Регулуса на мгновение промелькнуло удивление, но вскоре оно было скрыто за его обычной маской безразличия. Уголок его рта продолжал подёргиваться, когда он ответил: — Не смеши меня. Гермиона просто засмеялась.-ооо-
13 декабря 1976 года Гермиона обнаружила, что широко моргает, глядя на портрет Полной Дамы. — Пароль? — спросила женщина с портрета, занятая звяканьем бокала. Так как Гермиона всё ещё молчала, она взглянула на девушку и заметила её школьный галстук. — Ты не гриффиндорка. — Меня пригласили на вечеринку, — заявила девушка, запоздало подумав, что ей надо было хотя бы вернуться в свою спальню, чтобы переодеться. Но она опаздывала, проведя оставшиеся часы дня в библиотеке. Лили наверняка бы взорвалась, если бы она бросила её сегодня. — "Камелот". Полная Дама всё ещё глядела на неё с лёгким подозрением, но, наконец, распахнула портрет и позволила Гермионе войти внутрь. Девушка нервно пробиралась через шумную группу, пытаясь найти свою лучшую подругу. Она по-прежнему твёрдо верила, что это плохая идея, что ей следовало просто остаться в библиотеке до комендантского часа. Но Лили настояла на том, чтобы зайти в гостиную Гриффиндора на вечеринку, которую устраивает команда по квиддичу. После того, как их факультет некоторое время назад эффектно победил Когтевран, гриффиндорцы согласились устроить вечеринку, чтобы отпраздновать свою победу. Конечно, Гермиона наблюдала за игрой. Хотя гриффиндорский ловец поймал снитч, нельзя отрицать, что потрясающая игра Джеймса Поттера в качестве охотника гарантировала победу его факультета. Без него Когтевран, возможно, имел шанс победить. Теперь Гермиона поняла, что квиддич действительно течёт в крови Поттеров. Ей казалось, что она снова наблюдает за тем, как её Гарри играет в квиддич, и это заставляло её плакать и испытывать дискомфорт, поэтому она ушла немного раньше, чем кончился матч, чтобы собраться с мыслями в библиотеке. Вскоре Лили нашла её там, работающей над учебником по трансфигурации, и потребовала, чтобы Гермиона пришла в гостиную Гриффиндора. "Все хотят познакомиться с самой умной ведьмой своего поколения," — поддразнила она, побудив Северуса фыркнуть, а Гермиону покраснеть. — "Я бы тоже пригласила Сева, но я не хочу, чтобы вся башня взорвалась. На самом деле, мне очень нравится наша общая гостиная." Благодаря настойчивости Лили Гермиона пообещала, что придёт, сказав, что ей ещё нужно кое-что исправить в последний момент. Тогда Лили и Сев оставили её одну, и Гермиона весь последний час решала, стоит ли ей идти или нет. Она и раньше уклонялась от приглашений Лили и знала, что рыжеволосая гриффиндорка сама затащит её в башню, если Гермиона ещё раз откажется прийти. Кроме того, это была просто гостиная Гриффиндора. Конечно, каждый уголок наверняка захлестнёт её воспоминаниями о Гермионе Грейнджер, но девушка могла бы просто отвлечься шумными гриффиндорцами. В конце концов, вечеринки, которые они устраивали, были печально известны в школе, независимо от того, в какую эпоху проводились. Одинокая когтевранка немного попятилась, когда её встретила взрывная песня музыкальной группы волшебников, которую она не узнала. Всё это место было украшено изображениями гордых львов, красным и золотым цветами. Кто-то даже наколдовал красный и золотой фейерверки, которые теперь освещали весь потолок. Большинство мягких кресел были отодвинуты в стороны, чтобы освободить место посередине для танцев, игр или всего, чем хотели бы заниматься студенты. Гермионе удалось увидеть небольшой столик, на котором расположились огромные груды еды, которую они, несомненно, утащили с кухни. Также была чаша для пунша, скорее всего, разбавленная алкоголем (благодаря гриффиндорским шутникам), так как некоторые студенты уже качались на ногах и хихикали над чем-то нелепым. — ГЕРМИОНА! В суматохе она услышала своё имя, и девушку встретила болтушка с рыжими волосами, скрывающими её взор. — Лили, — поприветствовала Гермиона, отводя от себя перевозбуждённую гриффиндорку. Щёки той уже покраснели, и девушка догадалась, что она тоже стала жертвой алкогольного пунша. — Ты пьяна, — сказала она. — Может быть, немного навеселе, но я всё ещё могу ясно мыслить, — робко сказала Лили. — В конце концов, я все ещё староста. Мы не хотим, чтобы что-то вышло из-под контроля, да? Итак, ты только что пришла? Добро пожаловать в гостиную Гриффиндора! Блин, честно говоря, большую часть времени она не настолько шумная, но ты знаешь, что говорят о вечеринке гриффиндорцев, а? Гермиона недоуменно фыркнула. Пьяная Лили была разговорчивее, чем обычно, и когтевранка могла поспорить, что если та будет ещё более пьяной, то её рот станет похож на моторную лодку. Лили потянула Гермиону за собой, знакомя её с разными гриффиндорцами, нежно называя самой яркой ведьмой своего поколения и своей любимой лучшей подругой. Девушка смогла познакомиться с новыми людьми, с которыми никогда раньше не общалась, и она была удивлена, что они её знали, хотя она их — нет. "Твоя репутация опережает тебя", — однажды сказал Регулус, и, возможно, он вовсе не приукрашивал. Хотя гриффиндорцы были милыми и гостеприимными, Гермиона была ошеломлена новыми людьми, с которыми она познакомилась, и шумностью в целом. Девушка давно скинула школьную мантию (теперь она была перекинута через её руку) и закатала рукава до локтя. Она взглянула на удобную маггловскую одежду Лили — скромную клетчатую юбку и майку — и снова пожалела, что не вернулась в комнату, чтобы сменить старомодную школьную форму. — ГЕРМИОНА! Девушка во второй раз за ночь услышала, как её зовут среди шумной толпы. Она вытянула шею, чтобы найти источник голоса, и увидела своего брата. На её лице на мгновение появилось зловещее отчаяние, и она осторожно склонила голову в сторону перевозбуждённой лучшей подруги. К счастью, Питер понял её мольбу о помощи, и начал пробираться сквозь толпу. К тому времени, как он подошёл к ней, его глаза уже смеялись над ней. — Лилз, не против, если я ненадолго украду свою сестру? — спросил Питер. — …и глупый жених Петуньи внезапно встал со стула… о, что? Привет, Питер. Да, конечно, конечно, — рассеянно сказала Лили, оглядываясь на Марлин и Мэри и начиная рассказывать о другой ужасной встрече, которая у неё была с Петуньей и Верноном Дурслем. Гермиона слышала это уже в сотый раз. Судя по выражениям лиц других девушек, они тоже слышали эту историю раньше, но просто потакали рыжеволосой. — Спасибо, — прошептала Гермиона, когда они оказались вне пределов слышимости гриффиндорки. — Я безумно люблю Лили, но она такая… такая жизнерадостная. Я не могу угнаться за её неумолимой энергией. Питер усмехнулся и, обхватив сестру за плечи, повёл её в незнакомое место. — Такова Лили Эванс, — сказал он с широкой улыбкой на лице. Затем он посмотрел на Гермиону краем глаза. — Я не знал, что ты заглянёшь. — Лили пригласила меня, — ответила девушка. — И мне было любопытно, как гриффиндорцы устраивают вечеринки. — Как когтевранцы устраивают вечеринки? — спросил Питер с дразнящим блеском в глазах. — Делаете рецензии на книги и обмениваетесь новенькими перьями? — Очень смешно, придурок, — сказала Гермиона, закатывая глаза. — Хотя нарушений правил определённо меньше. Питер фыркнул и посмотрел на неё, как будто она спятила. — Гермиона, на самом деле величайшие шутники, которых когда-либо видел Хогвартс, в настоящее время являются гриффиндорцами, — отметил он. — Конечно, это не будет великолепной вечеринкой, если мы будем придерживаться правил. — Конечно, — эхом повторила она с небольшой ухмылкой на лице. Наконец брат подвёл её к мягким диванам у пылающего огня. В этом месте не было других людей, за исключением трёх волшебников, которые играли в волшебные шахматы. — Усатик! — воскликнул Сириус, который первый увидел её. — Ты здесь. — Лили пригласила меня, — сказала Гермиона, тихонько посмеиваясь, когда Сириус устроил целое шоу, опрокидываясь к ней, чтобы крепко обнять. Сириус Блэк определённо был пьян, но при этом он был очень милым, и она наконец поняла, что он, возможно, был тем, на кого Марлин МакКиннон продолжала рассеянно поглядывать, пока Лили бесконечно болтала. — Тебе не следовало приходить, — сказал Римус с раздражённым вздохом. — Если ты хочешь выбраться живой. — Вздор, Лунатик, — невнятно пробормотал Сириус, отталкивая его. — Не слушай его, котёнок. Он просто капризный, потому что скоро наступит полнолуние. Разгневанный оборотень посмотрел на Сириуса. — Хорошо, конечно, объяви всему миру, что я чёртов оборотень, — прорычал он. Глаза Гермионы расширились, когда она посмотрела на Римуса, немного нервничающего из-за того, что кто-то услышал его случайное признание в своём недуге. Но те, кто был рядом с ними, были либо слишком пьяны, чтобы обращать на них внимание, либо слишком заняты покачиванием бёдер под нелепую музыку. — Извини за это, — сказал Римус, его щёки немного покраснели, когда он увидел глаза Гермионы. — Это был утомительный день. Девушка понимающе улыбнулась ему и выудила из кармана юбки две упаковки шоколадных лягушек. — Эндорфины, — сказала она, бросая их в его ожидающие руки. — Каким-то образом я получила огромные запасы от одного идиота, поэтому я подумала, что должна ими поделиться. Этот идиот молчал с тех пор, как пришла Гермиона, и его светло-карие глаза посмотрели на неё только тогда, когда она рассказывала о своём запасе шоколадных лягушек. Гермиона поздравила себя с тем, что сохранила спокойствие, когда её синие глаза смотрели на Джеймса. Он уже был без гриффиндорской квиддичной мантии, что было большим облегчением, потому что, Мерлин Всемогущий, Гермиона почувствовала странные вещи, когда увидела его на этой метле таким… таким… "Заткнись, Гермиона," — сказала она себе, внутренне вздыхая, потому что её надежды преодолеть нелепую влюбленность в гриффиндорца всё ещё не оправдались. — Всё в порядке, Петтигрю? — нерешительно спросил Джеймс, проведя правой рукой по растрёпанным волосам. Её глаза смягчились, отметив его нервозность. Гермиона всё ещё понятия не имела, что заставило его взорваться вчера в библиотеке, но он выглядел искренне раскаявшимся, поэтому она больше не могла на него злиться. — Да, — сказала девушка, и на её лице появилась лёгкая улыбка. — Хотя игра хорошая. Поздравляю. Его улыбка была ослепляющей. — Да? — спросил Джеймс, выпячивая грудь, как надменный проходимец, которым он и был. — Это не было одним из моих лучших выступлений, но я всё равно был великолепен. Гермиона вздохнула. — В этой общей гостиной уже слишком тесно, чтобы вместить твоё огромное эго, Джеймс, — сказала она, нахмурившись. Он громко рассмеялся, его светло-карие глаза блестели под светом красно-золотого потолка. Гриффиндорец выглядел настолько счастливым из-за того, что его простили за то, что он вёл себя как придурок, что Гермиона не могла удержаться от ответной улыбки. Питер усадил Гермиону рядом с собой, и они с удовольствием наблюдали, как трое других гриффиндорцев продолжили свою игру в волшебные шахматы. Сириус и Джеймс продолжали пить алкогольный пунш, становясь всё более и более шумными. — Завтра полнолуние, — тихо заметила Гермиона. — Разве вам не стоит отдохнуть или что-нибудь вроде этого? — На самом деле, мы планируем попросить немного твоего Отрезвляющего зелья, — сказал Питер с робкой улыбкой. Гермиона закатила глаза. — Я знала, что пунш будет алкогольным, так что я взяла немного, — ответила она. — Ты спасаешь наши жизни, Усатик, честное слово, — сказал Сириус с кривой усмешкой. Римус что-то ворчал себе под нос, поэтому Гермиона рассеянно выловила из кармана ещё двух шоколадных лягушек и швырнула их в нервного оборотня. Он сразу же съел сладости и немного успокоился, но всё ещё выглядел так, будто немного злился на Сириуса. — Сколько их ты прячешь в своих карманах? — спросил Джеймс, широко открыв глаза. — Достаточно, — сказала Гермиона снисходительно. — И я хочу присоединиться к вам завтра в Визжащей хижине. Четверо парней замерли на своих местах, прежде чем нерешительно взглянуть на твёрдо настроенную девушку. — Это будет опасно, — сознательно сказал Сириус, его серые глаза остекленели, с тревогой вцепившись в её тело. — В последний раз, когда ты была в Визжащей хижине, всё почти плохо кончилось, — добавил Джеймс, упрямо нахмурившись. — Будет лучше, если ты останешься здесь как хорошая младшая сестра, — сказал Питер, благоговейно кивнув. — Занимайся всю ночь, если нужно. Гермиона слегка нахмурилась и посмотрела на Римуса, который замолчал после её заявления. — Я уже... — она быстро огляделась и наклонила голову, — анимаг, так что для меня это совсем не будет опасно. Кроме того, я не занималась своим превращением с начала учебного года. Это хорошая возможность его усовершенствовать. — Ладно, — сказал Римус с недовольным вздохом. — Римус! — одновременно воскликнули Питер и Джеймс, выглядя преданными. Сириус же фыркнул. — Как только на лице Гермионы появляется такое выражение, никто уже не остановит её, — сказал он, подёргивая уголком рта. — Я всё равно буду анимагом, — надавила она. — Римус мне не навредит. — Ты не знаешь этого, — запротестовал Питер. Его щёки покраснели, когда он понял, что сказал, и виновато посмотрел на своего лучшего друга. — Без обид, Лунатик. Римус просто пожал плечами и открыл ещё одну шоколадную лягушку. — Просто уходи как можно скорее, если дела пойдут плохо, — небрежно сказал оборотень между укусами. Гермиона улыбнулась. — Это я могу.-ооо-
14 декабря 1976 года Они ждали её у больших дубовых дверей замка. Гермиона приподняла бровь, глядя на их полностью чёрные наряды, но не высказала своего наблюдения. Её глаза метнулись к оборотню; Римус уже выглядел болезненно, и бегло взглянув вверх, она поняла, что скоро будет полностью видна луна. — Вот, — сказал Джеймс, протягивая знакомую мантию. Глаза Гермионы расширились, когда она увидела мантию-невидимку и благоговейно взяла её в руки. Она выглядела так же, как будто всё ещё была новенькой. Гермионе всегда было любопытно, почему мантия-невидимка Гарри по-прежнему отлично функционирует, несмотря на то, что постоянно использовалась на протяжении многих лет. Гарри сказал ей, что тоже не совсем уверен, но Дамблдор однажды сказал, что он из старого рода изобретателей. — Дамблдор знает о том, что мы нарушаем комендантский час, но не ты, — объяснил Джеймс, приняв её молчание за любопытство. — Честно говоря, нам всегда было легче уйти от Филча в полнолуние. — Давай, — пробормотал Сириус, обеспокоенно глядя в ночное небо. — Мы должны добраться туда до превращения. Гермиона поспешно накинула мантию и пошла за Питером. Она безотчётно нервничала и знала, что её брат это чувствует. Питер держался рядом с ней на протяжении всего пути. Гермионе было трудно угнаться за четырьмя невероятно высокими парнями-подростками, и ей пришлось поспешно бежать за ними. Джеймс ловко нырнул сквозь танцующие ветви Гремучей ивы, чтобы нажать на узел на коре. Когда дерево успокоилось, они с Сириусом крепко схватили Римуса за руки и поспешно вошли внутрь. — Пойдём, — прошептал Питер, позволяя девушке пройти первой. Оказавшись внутри туннеля, Гермиона сняла мантию и слепо последовала за остальными тремя. Первый этаж Визжащей хижины на этот раз был опрятнее, но у Гермионы не было времени, чтобы рассмотреть всё получше, так как Джеймс и Сириус торопливо тащили Римуса по лестнице. Тот уже странно корчился, тихие стоны боли вырывались из его рта. Гермиона без сомнений последовала за ним, но Питер взял её за руку, чтобы остановить. — Ты не захочешь увидеть его превращение, — сказал он, покачав головой. — Но... — Я знаю, что Римус тоже не хочет, чтобы ты видела, как он трансформируется, Гермиона, — продолжил он серьёзным взглядом. — Просто оставайся здесь. Сириус и Джеймс справятся с ним. Девушка закусила нижнюю губу и слегка кивнула. Она сильнее сжала его руку, и они стали ждать полного превращения Римуса. Через мгновение оборотень начал громко выть, и она услышала приглушённые проклятия, исходящие от двух других. Её глаза наполнились слезами, но она не проронила ни одной, когда крики Римуса отразились от стен Визжащей хижины. Краем глаза Гермиона увидела, что даже Питер побледнел от ужасающих звуков. Они уже много лет сопровождают Римуса во время его трансформации, но было ясно, что быть свидетелем и слушателем было всё так же трудно. — Мы должны превратиться сейчас, — сказал Питер, поскольку вой Римуса становился всё громче и непрерывнее. — Будет лучше, если Римус в форме оборотня не сможет уловить человеческого запаха. Ему будет легче. Гермиона твёрдо кивнула и вытащила свою волшебную палочку. Питер мгновенно превратился в крысу и закружился вокруг ног Гермионы. Она знала, что можно становиться анимагом и без помощи палочки, но её навыки ещё не были на уровне Мародёров. До этого Гермиона немного практиковалась, но всё ещё не освоила беспалочковую трансформацию. Затем ведьма крепко схватила волшебную палочку и закрыла глаза, живо представив свою форму анимага. Перед её мысленным взором появился абиссинский кот с мехом медового цвета и яркими синими глазами. Гермиона боролась с дрожью, когда почувствовала, как её одежда движется, тает в её коже, на которой начал расти мех. Девушка почувствовала, что уменьшилась в размерах, и когда это чувство прошло, она открыла глаза. Ей потребовалась минута, чтобы адаптироваться к внезапному изменению зрения, и теперь её угол обзора сильно увеличился. Питер мгновенно прижался к пушистому животу Гермионы, и они всё ещё ждали, пока трансформация Римуса завершится. Прошло несколько минут, и по лестнице с громким эхом застучали копыта. Гермиона и Питер вскочили, ожидая, пока Джеймс в своей оленьей форме приблизится к ним. Гермиона поняла, что анимагическая форма Джеймса действительно огромна; концы его рогов царапали деревянный потолок, и ему пришлось пару раз пригнуть голову, чтобы не задеть низко висящие лампы. Джеймс встал во весь рост и остановился прямо перед Гермионой и Питером. Его светло-карие глаза на мгновение встретились с её синими, прежде чем он снова повернул голову к лестнице. Вскоре Сириус в виде собаки спрыгнул с лестницы, беспрерывно лая, как будто звал кого-то поиграть. Ещё одна серия шагов наверху вскоре достигла острых ушей Гермионы, и она затаила дыхание, наблюдая проницательными глазами, как Римус, ставший оборотнем, кувыркается вперёд. На мгновение перед её глазами промелькнуло воспоминание о ней, находящейся под его контролем, и она непроизвольно вздрогнула. Питер почувствовал её дискомфорт, потому что прижался к Гермионе всем телом, чтобы оказать ей некую поддержку. Золотистые глаза Римуса скользнули в их сторону. Джеймс слегка подвинулся, чтобы полностью скрыть Гермиону и Питера от пристального взгляда оборотня, но тот уже отвлёкся на постоянный лай Сириуса. Затем огромный пёс бросился к туннелю, и оборотень быстро последовал за ним. Когда их визг стал тише и дальше, Джеймс наклонил голову в сторону туннеля. Питер немедленно бросился к туннелю, его небольшое телосложение давало ему преимущество в скорости. Гермиона снова встала на лапы, проверила свои конечности и осторожно прокралась к туннелю. Она удивлённо мяукнула, когда её внезапно подтолкнули вперёд. Гермиона взглянула на гигантского оленя позади себя и недовольно прошипела, но Джеймс только издал странный звук, который странно походил на смех. Гермиона сразу же отскочила и вошла в туннель. Питер ждал её появления. Он поднял свою крошечную лапу и жестом указал ей вниз. Гермиона не знала, что он хотел сделать, но, тем не менее, прижалась к полу. Питер мгновенно забрался ей на голову и устроился на плече. Позабавленная, она снова мяукнула и приподнялась. Они ждали, пока Джеймс выйдет наружу, и Гермиона услышала ещё скрежет и раздражённое фырканье. К тому времени, когда появился Джеймс, он уже был рассержен и немного растрёпан. В конце концов, туннель был невероятно узким, а олень требовал огромного пространства. Мерлин, он был действительно громадным. Вскоре Джеймс поскакал в Запретный лес, и Гермиона с Питером сразу же последовали за ним. Ей было приятно, что её анимагическая форма была такой быстрой и гибкой. Несмотря на длинные ноги Джеймса, Гермиона не отставала от него. Вскоре они услышали игривые визги и вой, и последовали за этими звуками. Они прибыли на поляну, и Гермиона была удивлена, увидев, что Римус гонялся за Сириусом, громко завывая, как будто ему было весело. Это немного расстроило её, потому что всё, что она когда-либо испытывала от контакта с оборотнем, было ужасом, а видеть, как он развлекается, было странным зрелищем. Затем олень побежал к играющему дуэту и присоединился к веселью. Гермиона удовлетворилась тем, что свернулась возле огромного валуна, так как знала, что они точно затопчут её, если она к ним присоединится. Питер думал так же, поэтому спрыгнул с её плеч и вместо этого лёг на покрытую росой траву. Они пробыли там довольно долго. Гермиона несколько раз задремала, просыпаясь каждый раз, когда трое других издавали громкий лай или вой. Римус даже не взглянул в их сторону, слишком занятый погоней за двумя другими своими лучшими друзьями. Возможно, прошло несколько часов, когда её внезапно разбудила мокрая морда. Гермиона недовольно мяукнула и легко посмотрела в серые глаза Сириуса, его рот ужасно растянулся в широкой улыбке, обнажив острые зубы. Затем Гермиона неуверенно моргнула и посмотрела на небо, отметив, что уже начало восходить солнце. Она взглянула на двух других и увидела, что Римус снова вернулся в свою человеческую форму и рухнул на спину Джеймса. Они отправились обратно в Визжащую хижину, на этот раз менее поспешно, теперь они шли более лениво. Питер продолжал засыпать на её спине, и им приходилось останавливаться бесчисленное количество раз, чтобы не дать ему упасть. Все они последовали за Джеймсом, когда он начал подниматься по лестнице. Затем он положил спящего Римуса на кровать и приступил к своему превращению обратно в человека. Его волосы торчали во все стороны, а очки были скошены; в волосах было несколько листьев, и Гермионе не терпелось протянуть руку и удалить их один за другим. Но она остановилась и вместо этого посмотрела на Римуса. Сегодня у него было меньше свежих царапин и ран на лице и теле, возможно, потому, что он был слишком занят игрой со своими лучшими друзьями, чтобы вспомнить о своей врождённой потребности в охоте на людей. И Сириус, и Питер также стали людьми и рухнули на кровать вместе с Римусом. Сириус занял другую сторону, а Питер свернулся калачиком у изножья кровати. Они мгновенно потеряли сознание из-за истощения, и Гермиона нежно закатила глаза. Ей потребовалось больше времени, чем им, чтобы превратиться обратно в человека, но определённо меньше, чем те десять минут, которые она затратила в прошлый раз. Гермиона восприняла это как прогресс и сонно ухмыльнулась их дремлющим фигурам, которые уже наклонялись, чтобы ухватиться за брошенные на полу одеяла. Она укрыла Сириуса и Римуса одним одеялом, а Питера другим. На щеке Римуса была только одна огромная рана, и Гермиона решила избавиться от неё, не используя экстракт бадьяна. В конце концов, это был дорогой лечебный бальзам, и она, надо сказать, чувствовала себя виноватой за то, что "позаимствовала" его из тайника мадам Помфри. Подойдёт простое исцеляющее заклинание. Гермиона вытащила свою палочку, пробормотала тихое заклинание себе под нос, наблюдая, как его рана срастается, оставив едва заметный шрам. Удовлетворённая своей работой, Гермиона выпрямилась и позволила себе зевнуть. Она повернулась на каблуках и уже собиралась покинуть Визжащую хижину, но чуть не вскрикнула от удивления, забыв, что в комнате был ещё один волшебник. Джеймс всё ещё не спал, он явно был измучен, но сидел на потертой тёмно-бордовой кушетке с непонятным выражением лица. Что-то в его светло-карих глазах заставляло её сердце биться чаще, и Гермиона заставила себя отвернуться, чтобы оставаться в здравом уме. — Я собираюсь сначала вернуться в Хогвартс, — сказала она, объясняя свой уход. — Тебе следует отдохнуть, Джеймс. — Разве ты не собираешься меня укрыть? Глаза Гермионы расширились, когда она в шоке взглянула на него. В его усталых глазах был вызов, на красивом лице — дразнящая ухмылка, и Гермиона почувствовала, как у неё перехватило дыхание. — Ч-что? — пробормотала она, ненавидя себя за то, что сразу разволновалась. — Тебе не кажется, что это очень несправедливо, что даже к Сириусу ты относишься по-особенному? — невинно спросил он. Краем глаза она наблюдала за тем, как Джеймс как попало снял сапоги из драконьей кожи и растянулся на диване. Однако он протянул к ней одеяло, пристально глядя на неё. — Давай, Усатик, — сказал он. — Серьёзно? — выдохнула Гермиона, оборачиваясь к нему с явным удивлением в глазах. Светло-карие глаза Джеймса не дрогнули, но на его высоких скулах появились подозрительные красные пятна. — Укрой меня, — потребовал он с уверенностью, никогда не покидавшей Джеймса Поттера. Гермиона недоверчиво уставилась на него, но Джеймс начал энергично трясти одеяло до тех пор, пока ей не оставалось ничего другого, как вцепиться в него. Гриффиндорец поёрзал на кушетке, пока ему не стало удобно лежать, а Гермиона в это время неуверенно зависла над ним. Она изо всех сил старалась не встречаться с ним взглядом, но Джеймс требовал внимания, и, чёрт возьми, она не могла остановить себя. Его светло-карие глаза казались темнее на таком небольшом расстоянии, а коричневый цвет — более заметным. Зелёные пятнышки в его глазах были едва заметны, если она стояла далеко, но когда она наклонилась ближе, то могла увидеть — даже посчитать, сколько их было. Густые волосы Гермионы ниспадали на её лицо, благословенно скрывая её внезапный румянец, когда она осторожно накрыла его одеялом. Она хотела убедить себя, что всё это из-за её гормонов, что её тело шевелилось каждый раз, когда она была рядом с привлекательным парнем. Но это её очень расстраивало, потому что она была такой только с Джеймсом. Сириус, несомненно, был усладой для глаз, с его непослушными, взлохмаченными волосами и улыбкой, которая могла даже её заставить замереть. Римус тоже был красив, с его золотистыми глазами и доброй улыбкой. Но ни один из них не вызвал у Гермионы таких головокружительных чувств, и это было ужасающе, так ужасающе, что как бы она ни пыталась убедить себя, что это пройдёт, она не могла удержаться от поисков Джеймса, даже когда он был далеко от неё. — Чёрт побери, Гермиона, у тебя чудовищные волосы, — прокомментировал он с мягким смешком. Парень схватил её кудри и чуть приподнял. — Держу пари, тебе придется закончить целый бочонок с зельем моего отца, чтобы укротить их. — Целых два бочонка вообще-то, — поправила Гермиона, не успев даже подумать. Его пальцы застыли. — Ты уже использовала Простоблеск? — удивлённо спросил Джеймс. — Когда? Глаза Гермионы расширились при её промахе, и она мысленно отругала себя за такую небрежность. — Неважно, — уклонилась она, мгновенно отстранившись, чтобы установить удобное расстояние между ней и парнем, от которого у неё кружилась голова. — Иди спать, Джеймс. Гермиона нерешительно посмотрела на него и увидела лёгкую красивую улыбку. Её сердце снова забилось от этого зрелища, и она почти застонала от разочарования, недоумевая, почему вдруг оказалась в такой ситуации. Девушка никогда раньше даже не думала о Джеймсе! Он был просто лучшим другом её брата, высокомерным хулиганом, который хотел сосредоточить всё внимание на себе. Но из-за того поцелуя... того проклятого поцелуя... Гермиона разочарованно вздохнула и взяла его очки. Она замерла, когда Джеймс внезапно схватил её за запястье, а его глаза расширились. — Что ты делаешь? — выдохнул он. Она укладывала Гарри спать бесчисленное количество раз до этого — для неё было ритуалом снимать его очки и класть их на стол рядом с ним. Рука Гермионы, должно быть, действовала автоматически из-за мышечной памяти, когда она подсознательно заметила кривые очки на носу Джеймса. — Я собиралась снять твои очки, — медленно объяснила она. — Я знаю немало людей, которые засыпали в очках, а потом просыпались и находили их сломанными. — О, — просто сказал Джеймс. Гермиона неуверенно взглянула на его тёплую руку, сжимающую её запястье. — Хм, — сказала она, её взгляд многозначительно метнулся сначала к его глазам, а затем к её запястью. — Точно, — сказал он, мгновенно убрав руку, будто обжёгшись. В глазах Джеймса появилось встревоженное выражение, а уверенность, которую он излучал некоторое время назад, исчезла. — Можно? — нерешительно спросила Гермиона. Когда Джеймс просто кивнул, она взяла оправу его очков и убрала их с его лица. Её пальцы невольно коснулись его щеки, заметив растущую щетину, и девушка почувствовала, что снова краснеет. Гермиона мгновенно выпрямилась и отступила на несколько шагов, пока не смогла нормально дышать. — Спи, Джеймс, — повторила она шёпотом, кладя его очки рядом с диваном. Гриффиндорец издал звук в глубине горла, но не встретился с ней взглядом. Девушка поспешно попрощалась и в смущении побежала вниз по лестнице, всю дорогу проклиная себя за то, что её так легко заинтересовал этот глупо красивый парень.