xix. my memory is cruel (Between the Lines by Sara Bareilles)
-ооо-
5 августа 1977 года Гермиона чуть не упала, когда Лили обняла её. Девушка засмеялась и оттащила от себя гриффиндорку, ослепительно улыбаясь тому, как искренне та была счастлива её видеть. — Привет, — поздоровалась когтевранка. Её синие глаза остановились на парне позади Лили, и она уставилась на него. — Ты стал выше! — И тебе привет, — сказал Северус, беспокойно оглядывая пустую улицу позади них. — Твоя улица… — Он сморщил нос, не в силах подобрать подходящее слово. В конце концов, он остановился на "...оживлённая" и нервно взъерошил волосы. — Она очаровательная, — вставила Лили, взглянув на ромашки в горшках, выстроившиеся в маленьком аккуратном дворике перед домом Петтигрю. — Жизнь в Кокворте в течение многих лет ужасно угнетала, там ведь так уныло. А всплески цвета и солнечного света на твоей улице — просто глоток свежего воздуха. Гермиона улыбнулась и жестом пригласила их войти. Аня постоянно приставала к дочери, желая, чтобы она просто расслабилась во время летних каникул, поэтому Гермиона наконец решила пригласить к себе своих лучших друзей, чтобы осчастливить мать. Аня суетилась на кухне с тех пор, как девушка объявила, что Лили и Сев приедут на несколько дней. И Питер, и Гермиона знали, что было бы разумно держаться подальше от кухни, если они хотят жить. Лили немедленно направилась к маленькому столику, где в рамках стояли фотографии семьи Петтигрю. Гермиона подавила ухмылку, когда Сев нахмурился, глядя на неподвижные изображения, будто ожидая, что от его долгого взгляда они все-таки начнут двигаться. Всё-таки из них троих именно Сев был тем, кто вырос в семье волшебников. Кроме того, несмотря на своё чистокровное происхождение, Аня хотела, чтобы в их доме было что-нибудь маггловское, потому что она слишком долго жила так, пока Тимоти Петтигрю был ещё жив. — Я знаю, что говорила это раньше, но ты очень похожа на свою мать, — отметила Лили, поднимая коричневую рамку для фотографии, на которой были изображены молодая Аня и шестилетняя Гермиона, широко улыбающиеся в камеру. — Я часто это слышу, — с улыбкой ответила Гермиона. — Ты очень похожа на Селвинов, — заметил Сев, и Гермиона поморщилась. — Любой, кто одержим чистокровными, сразу узнает золотые кудри и синие глаза — отличительную черту Селвинов. — Они не моя семья, — сказала девушка, закатывая глаза. Сев просто пожал плечами и стал оглядываться — в его чёрных глазах отразились тонко прикрытые веселье и подозрение. — Что это такое? — спросил он, указывая на чёрный ящик с разными кнопками. Он наклонился и нажал на одну из них. Внезапно появился репортёр, побудивший Северуса вскрикнуть от удивления и взглянуть на Гермиону дикими глазами. — Что это, чёрт возьми, такое? — Это телик, Сев, — засмеявшись, сказала Лили. — Это разные движущиеся картинки, сложенные вместе, чтобы рассказать историю. Слизеринец ещё раз взглянул на телевизор, на этот раз с явным восхищением. — Не откажетесь от чая? — спросила Гермиона. — Я могу приготовить его на кухне. — Лили кивнула и улыбнулась в знак благодарности, в то время как Сев неохотно отвёл взгляд от телевизора, в котором на этот раз показывали красную ковровую дорожку и различных красиво одетых магглов, расхаживающих среди слепящих вспышек фотоаппаратов. Девушка ухмыльнулась и схватила Сева за руку. — Я позволю тебе посмотреть его позже, обещаю, — сказала она. Гермиона повела своих друзей на кухню, но остановилась на полпути, увидев то, что творилось внутри. На их столе были расставлены различные вкусные блюда — мясо, спагетти и десерты — так что стол был почти переполнен. Башни горшков и тарелки возвышались над кухонной раковиной, некоторые парили в воздухе, пока невидимая рука чистила их. Среди хаоса стояла мать Гермионы, её любимый поношенный розовый фартук был повязан вокруг её узкой талии. Волосы Ани стали пышными из-за влажности, но мама, похоже, не возражала. — Мама! — ахнула девушка. — Что ты наделала? — О! — воскликнула Аня, оборачиваясь, чтобы взглянуть на новоприбывших. Она просияла, увидев лучших друзей Гермионы, оба из которых недоверчиво смотрели на переполненный стол. — Привет, Лили и Северус. Я не знала, что вы приехали. — Аня рассеянно вытерла руки о фартук и указала на стол, полный еды. — Не стесняйтесь. Я ещё не закончила, но скоро всё будет готово. — Ещё нет? — пискнула Гермиона. — Мама, ты приготовила достаточно еды, чтобы накормить школу! Мать только засмеялась и снисходительно махнула рукой. — Не смеши меня, дорогая, — усмехнулась она, шагнув вперёд, чтобы схватить Лили и Сева за руки. — Ну же, присаживайтесь, дети. Северус! Ты похудел с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Ты не выйдешь из-за стола, если не наберёшь хотя бы фунт! — Э-э-э, — волшебник побледнел и позволил Ане толкнуть его на стул. — Мама! — Я пошутила, дорогая, — сказала Аня с красивой улыбкой. Затем она ласково улыбнулась рыжеволосой ведьме и посадила её на свободное место рядом с Севом. — Лили, дорогуша, как ты? — Я в порядке, миссис Петтигрю, — вежливо ответила девушка. — Пожалуйста, называй меня Аня, — со смехом сказала мать Гермионы. — Я приготовила сегодня шоколадный торт. Возможно, я положила внутрь несколько шоколадных лягушек, поскольку Гермиона сказала мне, что они твои любимые. Щёки Лили по цвету совпали с её огненно-рыжими волосами. — О, спасибо, это очень мило, — сказала она ещё раз, теперь её улыбка стала почти ослепляющей. — Ну же, Гермиона, не стой там, — возвестила Аня. Затем она огляделась и нахмурилась. — Где твой брат? ПИТЕР! Сверху послышались тяжёлые шаги. Брат Гермионы, опять ставший за лето ещё выше, спрыгнул с лестницы. — Я здесь, я зде... вау. — Он уставился на полный стол еды широко раскрытыми глазами, прежде чем взглянуть на свою мать. — Мама, ты приготовила достаточно еды, чтобы накормить школу! Гермиона фыркнула и села на стул рядом с Лили. — Это именно то, что я ей сказала, —отметила она. — Я думаю, мама немного обрадовалась сегодняшним гостям. — Ты никогда не приводишь своих друзей домой, — фыркнула Аня, когда Питер занял последнее свободное место. — Ты тоже никогда не приводил своих друзей, Питер. — Мама, поверь мне, это к лучшему, — со смехом заявил Питер. — Сириус, скорее всего, вынудит тебя применить магию, Римус будет капризным, если это... а... ну. А Джеймс, вероятно, устроит розыгрыш, который, может быть, заставит тебя запретить ему когда-либо к нам приходить. — Кроме того, — добавила Гермиона, — наш дом не сможет выдержать четырёх шумных парней, мама. Аня вздохнула и улыбнулась гостям. — Ну же, налетайте, — заявила она. Питер приветливо улыбнулся Лили. — Лили, привет, — сказал он. Когда его синие глаза остановились на Северусе, улыбка исчезла. — Нюн... Снегг. — Петтигрю, — холодно ответил Сев, прежде чем сосредоточить своё внимание на нарезке ростбифа. Гермиона и Аня обменялись весёлыми взглядами. Девушка уже рассказывала своей матери о соперничестве между её лучшим другом и Мародёрами. Гермиона раньше не решалась приглашать Северуса к себе, потому что опасалась, что он проведёт всё время, рыча на Питера, а её брат будет вести себя так же, в этом она не сомневалась. Но вежливость между ними была удивительной, хотя и забавной, и Гермиона была просто благодарна, что они вообще не усложнили ей задачу. Их печь внезапно зазвонила, и Аня поднялась на ноги. — Кто-нибудь хочет попробовать мои свежеиспеченные галеты? — Ты и галеты сделала? — недоверчиво спросил Питер. — И новую партию печенья с шоколадной крошкой, — добавила Аня. Гермиона усмехнулась и нежно посмотрела на свою сияющую мать. — Мам, честно. Если Аня собирается вести себя так каждый раз, когда Гермиона будет приводить своих друзей, то, возможно, ей стоит приглашать Лили и Сева как можно чаще.-ооо-
6 августа 1977 года — Ещё один фильм? — спросила Гермиона, когда по экрану поползли титры. Лили застонала и уткнулась головой в подушки дивана. Сев, напротив, взглянул на Гермиону с безмолвной надеждой в глазах. — Ладно, ворчун хочет посмотреть ещё один. — Больше никаких фильмов, пожалуйста, — умоляла Лили. — Если ты включишь ещё один, моя голова разорвётся. Когтевранка поёрзала на кушетке и положила голову на колени Лили. — Давай, — начала уговаривать её Гермиона. — Посмотри на Сева. Ты когда-нибудь видела его таким увлечённым? Он ведёт себя так, только если варит ещё одно из своих смехотворно сложных зелий. Рыжеволосая девушка снова застонала, но ничего не ответила. Гермиона усмехнулась и начала переключать каналы в поисках другого фильма, который они могли бы посмотреть. Она просматривала разные шоу, ситкомы, кулинарные шоу и различные рекламные ролики, в которых продавалось всё, что угодно. Раньше Гермионе никогда не нравилось смотреть телевизор, но поскольку она была в новом времени, то всё здесь было по-другому, девушка иногда пыталась смотреть его, чтобы сравнивать шоу с теми, которые показывали в 90-х. — Подожди, — хрипло сказал Сев. Гермиона немедленно остановилась и нахмурила брови при виде новостей, которые мелькали на экране. Лили ахнула, и её глаза расширились, когда они услышали, как репортёр рассказывает о массовом убийстве нескольких семей магглов на причудливой улице в Ноттинг-Хилле. Хотя их тела подверглись цензуре, средства массовой информации без колебаний показали, как около двадцати или более тел лежат вдоль улицы, в то время как со всех сторон собираются испуганные зрители. Камеры непрерывно мигали, снимая репортёров, которые объявляли о необычных случаях смерти. — ...сказал, что причина смерти всё ещё не установлена, — сказал репортёр, седеющий мужчина с ужасной гримасой на лице. — Патологоанатом, однако, настаивал на том, что все они умерли одинаково. Было сказано, что системы органов жертв внезапно отключились без каких-либо заболеваний. У самой младшей жертвы, пятилетней девочки, не было никаких зарегистрированных заболеваний до её несвоевременной кончины. Затем экран переключился на другого журналиста, рядом с которым на месте преступления стоял дрожащий свидетель. — …странная отметка над головой, — всхлипнула пожилая женщина. — Она была зелёной, и я не уверена, но я думаю... я думаю, там были череп и змея. О, это было ужасно, так ужасно. Они были хорошими людьми. Я не знаю, почему это случилось с ними. Северус резко вздохнул. — Тёмная метка, — пробормотал он неуверенно, и его лицо стало белым, как полотно. — Это была Тёмная метка. — Метка Волан-де-Морта? — прошептала Лили. — Не произноси это имя! — прошипел слизеринец, его голова так быстро закрутилась, что Гермиона услышала, как щёлкнула шея. — Никогда не произноси его имя. — Почему? — выпалила Гермиона. На этот раз Сев медленно повернул голову, и его тёмные глаза остановились на Гермионе. — Просто… не надо, — сказал он внезапно уставшим голосом. — Всё становится хуже, не так ли? — спросила рыжеволосая девушка, и на её красивом лице появилось беспокойство. — Я имею в виду, я знаю, что он всегда был угрозой. А его группа последователей — как они себя называют? — Пожиратели смерти, — хрипло пробормотала Гермиона. Если это было возможно, Сев побледнел ещё сильнее и пристально посмотрел на свои руки. — Да, они, — сказала Лили, затаив дыхание. Её зелёные глаза почти резко выделялись на бледном лице. — Я думаю, "Ежедневный пророк" не сообщает о масштабах нападений, но я всегда чувствовала, что… — Она закусила нижнюю губу и взглянула себе под ноги. — …вы знаете, поскольку он так сильно ненавидит магглорождённых — таких, как я — иногда я волнуюсь, доберётся ли он до меня, до моей семьи. — Я никогда не позволю этому случиться! — горячо сказал Сев, к большому удивлению гриффиндорки. Глаза Лили заблестели непролитыми слезами, и на её лице появилась слабая улыбка. — Ты не сможешь ему противостоять, Сев, честно, — легонько пошутила она, но Гермиона заметила, что в её взгляде была теплота. — У нас есть Дамблдор, — настаивал он, ещё раз отводя взгляд от Лили, и его щёки стали подозрительно розовыми. — Они сказали, что он единственный волшебник, которого боится Сами-Знаете-Кто. Гермиона проглотила свои слова, желая отметить, что даже Дамблдор был бессилен остановить его в будущем. С этой мыслью её паника переросла в пылающий ад, и Гермиона внезапно не смогла нормально дышать. Она быстро извинилась, чтобы не сломаться на глазах у друзей, и пошла на кухню. Её тело привело её к холодильнику, и Гермиона начала возиться с ручкой. Перед её глазами промелькнули образы войны, суматохи, горя, боли и разрушения. Она вспомнила все приключения, которые пережила с Гарри и Роном в годы их обучения в Хогвартсе, как они всегда, к счастью, избегали смерти, тайно гадая, когда всё это закончится. Она вспомнила битву в Отделе тайн и заклинание, брошенное ей Антонином Долоховым, которое убило бы её, если бы она не была достаточно быстрой, чтобы увернуться. Она вспомнила Альбуса Дамблдора, который безжизненными глазами уставился в небо. Она вспомнила охоту за крестражами, вторжение в Гринготтс, свадьбу Билла и Флер... Она вспомнила битву за Хогвартс, их жизни. Она вспомнила Рона — милого, милого Рона — которого она любила всем сердцем, лежащего с тусклыми и невидящими глазами. И больше всего — Гарри Поттера, чьи изумрудные глаза потускнели, когда война затянулась. Она вспомнила их безнадежность, гнев, усталость, покорность. Гермиона крепче сжала ручку дверцы холодильника, с опозданием сообразив, что слёзы теперь неуклонно текли из её глаз. Всхлипы разрывали её грудь, и девушке пришлось сильно прикусить нижнюю губу, чтобы не насторожить остальных. Она всегда ждала срыва. Гермиона всегда ожидала, что после всего, через что она прошла, наступит день, когда всё, что случилось с Гермионой Грейнджер, настигнет её, сокрушит, задушит, пока ей не станет тяжело дышать. Были моменты, когда она почти теряла себя, но затем она видела лица, которые полюбила, живя в этом времени и цеплялась за них, как за якорь, пока одно их присутствие не возвращало её на землю. Но после того, как девушка стала свидетелем убийств, которые, несомненно, были совершены Волан-де-Мортом и его последователями из-за их необъяснимой ненависти к тем, кто не был похож на них, все эти воспоминания вернулись к ней в виде великого цунами. Гермиона глотнула воздух, опасаясь, что она утонет от всего ужаса, через который она прошла в той жизни. Вокруг неё не было якоря, и она всё тонула и тонула, уходя дальше от поверхности. — Гермиона? Смесь вздоха и рыдания вырвалась из её груди, когда девушка повернулась. Питер стоял у дверного косяка, в его синих глазах были тревога и неуверенность. Гермиона снова смогла начать нормально дышать, но тут же заплакала. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Питер, сразу же подойдя к сестре. Его синие глаза были полны от беспокойства и страха, и Гермиона не могла перестать плакать. Он обнял её и стал поглаживать по её спине, бормоча бессвязные слова, которые она даже не пыталась понять. Гермиона схватила брата за рубашку, как будто он был канатом, который вытащит её обратно на поверхность. Питер держал её минуты, а может, и часы; Гермиона не была уверена. К тому времени, как её рыдания перешли в безмолвные слёзы, щеки девушки покраснели от смущения и ужаса, что её застали такой разбитой. — Ты скажешь мне, что только что произошло? — спросил Питер, но Гермиона только замотала головой. Он вытащил её из своих объятий и посмотрел сверху вниз. — Гермиона, — строго сказал он, — я же сказал тебе, что если тебе что-нибудь понадобится, ты всегда можешь прийти ко мне, да? Девушка одарила его слабой улыбкой. — Мне… мне очень жаль, — фыркнула она, беспорядочно вытирая слезы. — Я просто пыталась найти что-нибудь попить, и… ну, у нас есть только дешёвая содовая, а я не люблю содовую и… — Ты, чёрт возьми, плачешь из-за дешёвой содовой? — недоуменно спросил Питер. – Может быть, ты более сумасшедшая, чем я думал изначально. Гермиона хлопнула его по руке, побудив его бросить на девушку лёгкий взгляд. Питер снова стал смотреть на неё с безмолвным беспокойством. — Ты действительно в порядке, Гермиона? — с тревогой спросил он. — Что-то случилось между тобой и твоими лучшими друзьями? — Его лицо нахмурилось. — Нюниус... — Северус, — возразила она, — ничего не сделал. И я… ну… я думаю, что сейчас со мной всё в порядке. — Гермиона вытерла оставшиеся слёзы с лица и робко улыбнулась брату. — Не беспокойся обо мне сейчас, Пити. — Ты уверена? — с сомнением спросил он. — Ты знаешь, что завтра я собираюсь в поместье Джеймса, но если ты плохо себя чувствуешь, может, я могу просто пропустить это… — Нет, нет, не отменяй, — настойчиво сказала она. — Ты был в восторге от этого в течение нескольких дней, и я не хочу, чтобы ты бросал их. — Питер открыл было рот, чтобы возразить, но Гермиона опередила его. — Я в порядке, Питер. Кроме того, завтра со мной будут Лили и Сев. Её брат всё ещё колебался. — Точно? — спросил он. Гермиона тихонько рассмеялась и кивнула. — Да, — ответила она, отрываясь от его рук. Затем девушка умыла лицо, чтобы убрать все следы нервного расстройства. — Не обращай на меня внимания, Питер. Иди собирай свои вещи, потому что, конечно, ты всё ещё избегаешь этого и откладываешь всё до последней минуты. — А, да, она, чёрт возьми, в порядке, — проворчал он, закатывая глаза из-за нотации Гермионы. Девушка просто улыбнулась. Наконец-то она вернулась на землю, и всё благодаря брату-ооо-
7 августа 1977 года Питер вышел из камина и смахнул копоть с плеч. Ещё до того, как он успел поставить сумку, громкие шаги, донёсшиеся сверху, разнеслись по всему роскошному холлу поместья Поттеров. Глаза Питера расширились, когда он увидел, как Джеймс бежит спускается через ступеньку. К тому времени, как наследник Поттеров приземлился на последнюю ступеньку, он уже тяжело дышал, а его лицо пылало красным. — О, — Джеймс запнулся и медленно нахмурился. — Ты один? На лице Питера появилось замешательство. — Эм, да, — сказал он, неуклюже показывая на себя. Волшебник в очках не смог посмотреть ему в глаза, а его рука взлетела к шее. — Гермиона не пошла с тобой? — спросил он поспешно, но Питер этого почти не заметил. — Нет, — сказал Питер, всё ещё сильно сбитый с толку. — Лили и Снегг приехали несколько дней назад, и Гермиона принимала гостей. Я не знал, что ты её ждал. — О, — повторил Джеймс, уныло согнувшись, и стал подниматься по лестнице, только шаги его теперь стали более медленными и робкими. — Чёрт возьми, Джеймс! — воскликнул Сириус, когда они с Римусом наконец догнали своего лучшего друга. — Я не знал, что ты был так рад увидеть Хвоста. Наследник Поттеров просто вздохнул и оттолкнул их, продолжая подниматься по лестнице. Питер вопросительно взглянул на двух других, но и Сириус, и Римус только пожали плечами, явно смущённые внезапным поведением Джеймса. — Пойдём, ну же, — сказал Римус, проводя его наверх. Питер пошёл за Сириусом и Римусом, мимоходом спросив их, как они провели своё лето. Сириус начал свой рассказ об особенно весёлом розыгрыше, который они с Джеймсом устроили для Юфимии неделю назад. Эта шутка, однако, теперь запрещает им входить в гостиную, пока они не вернутся в Хогвартс. — Родители Джеймса слишком снисходительны к твоему хулиганству, — произнес Римус. — Они обожают Джеймса, — со смехом заметил Сириус. — И меня, естественно. Конечно, они позволяют нам избежать наказания почти за всё. Питер хмыкнул, гадая, как бы Аня отреагировала, если бы вдруг оказалась жертвой шуток его лучших друзей. Он очень хотел пригласить своих друзей к себе, но знал их слишком хорошо. Хотя Аня была милой и доброй, но у неё был фантастический характер, который определённо давно стал визитной карточкой Селвинов. Питер знал, что его мать не будет снисходительна к Джеймсу и Сириусу с их шалостями. В конце концов, способность Гермионы держать всех в ежовых рукавицах, несомненно, досталась ей от Ани. Сириус провёл их в спальню наследника Поттеров и сразу же сел в элегантное бордовое кресло с золотой отделкой. Джеймс сидел на своей кровати королевского размера, накинув на колени бордовое одеяло. Питер слегка моргнул, глядя на комнату. Он всё ещё не привык к смехотворно опрятной и роскошной комнате Джеймса. Было легко забыть, что его лучший друг был безумно богатым наследником, поскольку в школе Джеймс никогда не вёл себя как обычный высокомерный чистокровный фанатик. Вот почему Питера по-прежнему заставали врасплох каждый раз, когда он входил в поместье Поттеров — каждый уголок дома кричал об аристократическом происхождении его хозяев. Парень предпочёл сесть на оттоманку, а Римус выбрал изножье кровати. Джеймс наконец вышел из своего странного настроения и начал играть со своим золотым снитчем. — Есть новости, Пити? — спросил он, приподняв бровь. — Ну, — начал тот, — ничего особенного. Всё по-старому. Единственная интересная вещь, которая случилось с Питером во время каникул, произошла вчера, когда он увидел, как Гермиона рыдала над банкой дешёвой содовой из их холодильника. Надо признать, сначала он запаниковал, потому что никогда не видел, чтобы его сестра так плакала, и ему потребовалось несколько минут, чтобы её успокоить. Конечно, Питер не поверил лжи девушки о том, что она до слёз ненавидела дешёвую содовую, но, по крайней мере, после этого Гермиона стала выглядеть немного лучше. Он всё ещё беспокоился о том, что тревожило его сестру, но он знал, что она скажет ему, если с ней что-то не так. В конце концов, Гермиона всегда так поступала. Джеймс перестал подбрасывать снитч и вытащил свою волшебную палочку. Лёгким взмахом он быстро закрыл дверь. Глаза Питера расширились, он был удивлён его невербальной магией, но Джеймс всегда блестяще владел чарами. — Вы слышали последние новости? — тихо спросил Джеймс, и его брови сошлись вместе. — Какие новости? — смущённо ответил Римус. — Я имею в виду, что были новости о новом вратаре "Пушек Педдл"… — Нет, не такие новости, — сказал Джеймс, оборвав его. — Я имею в виду нападения на магглов, проживающих в Ноттинг-Хилл. Глаза Питера расширились от узнавания. — Я слышал об этом, — серьёзно ответил он, торжественно кивнув. — Гермиона и её друзья слушали новости вчера, и я тоже услышал. — "Ежедневный пророк" сказал, что это не должно вызывать тревогу, — насмешливо фыркнул Сириус. — Сказал, что это был несчастный случай, совершенный каким-то своенравным волшебником. — А как они тогда объяснят Тёмную метку? — серьёзно спросил Питер. На лицах остальных появилось такое же серьёзное выражение. — Очевидица сказала, что видела в небе знак — зелёный, с черепом и змеёй. Разве это не символ Волан-де-Морта? Сириус вздрогнул при упоминании имени злого волшебника и нахмурился. — Мерлин, я действительно уже забыл о нём, — протянул он. — Мои родители говорили о нём целую вечность, хваля его работы и идеологию. Честно говоря, это было отвратительно. — Ну, а вчера я подслушал, как мои родители говорили об этом, — продолжил Джеймс. Он спрыгнул с кровати и начал ходить, снова рассеянно подбрасывая золотой снитч. — Они поймали меня почти сразу же, но я потребовал, чтобы они сказали мне, что они знают о нападении. — Дай-ка угадаю, — вздохнул Римус, драматично падая на спину. — Они сказали, что ты слишком молод, чтобы знать. — В яблочко, Лунатик, — сказал Джеймс, кивнув в его сторону. — Но я настаивал на том, что мне уже исполнилось семнадцать, и я практически взрослый по меркам волшебников. — Он прекратил расхаживать и хмуро посмотрел на друзей. — И кроме того, я сказал им, что если я в будущем стану мракоборцем, я должен знать, с кем буду иметь дело. Питер наклонился вперёд, его синие глаза пристально смотрели на Джеймса. — И они уступили? — спросил он с надеждой в голосе. Наследник Поттеров медленно кивнул и снова плюхнулся на кровать. — Они подтвердили, что это сделал Волан-де-Морт, — продолжил он. — Во время нападения было много жертв, поэтому было вполне логично, что этот ущерб нанесла огромная группа людей. — Джеймс серьёзно посмотрел на своих друзей. — Папа сказал, что там была группа волшебников и ведьм, их лица были скрыты за серебряными масками. Именно они безжалостно наложили Убивающее проклятие на невинных магглов. — Пожиратели смерти, — прорычал Сириус. — Конечно. Джеймс кивнул. — Папа сказал, что их стало больше. Волан-де-Морт непрерывно набирал людей в течение многих лет и… ну… — он замолчал и забеспокоился, его руки теперь играли с трепещущими крыльями золотого снитча. — Он боялся, что Волан-де-Морт попытается завербовать меня в будущем, поскольку я чистокровный с приличными магическими навыками. — Светло-карие глаза парня впились в обеспокоенного Сириуса. — Папа сказал, что и тебя тоже. Как Блэка. — Затем взгляд Джеймса упал на Римуса, и парень поморщился. — Из-за своей пушистой маленькой проблемы ты, возможно, сорвался с крючка. Римус фыркнул, его губы скривились в усмешке. — Какая удача, — саркастически протянул он. — Но разве вы не группа предателей крови? — выпалил Питер. Его щеки покраснели, когда парни одновременно закатили глаза. — Я имею в виду, очевидно, вы не разделяете его идеологию избавления волшебного мира от людей, у которых в жилах нет чистой крови. Зачем ему тратить время на вербовку вас обоих, если он может обыскать все Двадцать восемь священных семей, чтобы отобрать достойных последователей? Сириус застыл при его словах, и Питер не сомневался, что тот думает о своём брате. Это тоже беспокоило Питера, потому что он знал от Джеймса, что Гермиона проводила много времени с наследником Блэков в прошлом году. Если ему нельзя было доверять, если он был связан с Волан-де-Мортом и его интригами, то безопасность Гермионы была под угрозой. — Потому что он хочет собрать армию, — невозмутимо ответил Римус. — Одних Священных Двадцати восьми недостаточно. Он пытается найти других достойных, сильных последователей, независимо от их кровного статуса. Достаточно поклясться ему в верности. Питер побледнел от слов Римуса и со страхом посмотрел на Джеймса и Сириуса. На самом деле он мало что знал о Волан-де-Морте, так как практически вырос в семье магглов. Рассказы Ани о Волан-де-Морте были просто сказками, чем-то, что могло его напугать, если он шалил. Каким-то образом он чувствовал, что Аня предупреждает его об опасностях Волан-де-Морта, поскольку она выросла в семье чистокровных, которая была так же связана с Тёмными искусствами, как и Блэки. — Он может прийти и за тобой, Питер, — заметил Джеймс. — За мной? — пискнул тот. — Ты Селвин, — объяснил Сириус, кивая головой в знак согласия со словами Джеймса. — Несмотря на то, что ты полукровка, кровь древнего семейства чистокровных всё ещё течёт по твоим венам. Волан-де-Морт может счесть тебя достойным. Холодный страх охватил сердце Питера, и он побледнел от этой мысли. — Я даже ни в чем не силён, — сказал он с нервным смешком. Джеймс фыркнул и продолжил подбрасывать золотой снитч в воздух. — Я уверен, что твоя голубая кровь затмит все твои недостатки, Хвост, — отметил он. — Чёрт, — неожиданно сказал Римус, резко выпрямившись. Его глаза расширились как полная луна. — Он может прийти за Гермионой. — Что?! — ахнул Питер. Джеймс завозился с золотым снитчем, впервые за долгое время не сумев его поймать. Крылатый шар пролетел по комнате, но волшебники были не в состоянии этого заметить, поскольку их головы наполнились словами Римуса. — Чёрт, — повторил Сириус, побледнев. — Это имеет смысл. Гермиона чертовски умна, и ужасающая, и она наполовину Селвин. Она именно та, кого ищет этот чёртов ублюдок. — Обычно беззаботный волшебник внезапно стал выглядеть слишком серьёзным, слишком напуганным, и Питеру это совсем не понравилось. — Я даже не сомневаюсь, что он уже мог о ней слышать. Холодный страх превратился в ревущее чувство негодования и чрезмерной защиты. — Нет, нет, я не позволю этому случиться, — прорычал Питер, сжимая руки в кулаки. Джеймс рассеянно поднял руку и ловко поймал приближающийся снитч. Его рука крепко сжала золотой шар, и он мрачно посмотрел себе под ноги. — Я тоже, — выругался он. — Он должен сначала одолеть меня. — И меня, — сказал Сириус, решительно кивнув. — И меня, — повторил Римус, сжав челюсть. Их заявление немного успокоило Питера. Он слегка улыбнулся своим друзьям, одновременно благодарный и удивлённый тому, что они думают и о благополучии его сестры. Парень действительно не знал, когда это произошло, но Гермиона глубоко укоренилась в жизни Мародёров. Сириус однажды пошутил, что она является почётным членом их маленького клуба, что побудило Гермиону закатить глаза, но почему-то Питер знал, что Сириус не считал это просто шуткой. — Папа рассказал мне ещё кое-что, — продолжил Джеймс, снова плюхнувшись на кровать. — Наша семья всегда высказывала своё мнение о фанатизме чистокровных и обо всём остальном, поэтому мы нажили себе немало врагов. Но этим мы ещё привлекли и внимание Дамблдора, поэтому с тех пор финансируем его дело. — Какое отношение имеет Дамблдор ко всей этой ситуации с Волан-де-Мортом? — нахмурился Сириус. Светло-карие глаза Джеймса вспыхнули от внезапного волнения. — Папа сказал, что Дамблдор тайно выстраивал сопротивление Волан-де-Морту и его Пожирателям смерти, — тихо сказал он. — Орден Феникса, так он называется. Сириус тихо присвистнул. — Крутое название, — похвалил он. — Я знаю, — продолжил Джеймс с широкой улыбкой. — Дамблдор тоже пытается завербовать людей, и папа сказал, что он может попросить нас присоединиться к нему после окончания учёбы. — Я знаю, что ещё рано такое говорить, — медленно произнес Питер, — но я присоединюсь мгновенно. Если это означает, что мы сможем избавиться от этого мерзкого Тёмного лорда. Улыбка Джеймса стала ещё шире. — Вот это дух, Питер, — заявил он. — Я сказал родителям, что тоже присоединюсь, если меня попросит Дамблдор. Мама колебалась, заметила, что теперь, когда армия Волан-де-Морта продолжает расти, всё станет ещё хуже, но я настоял. В конце концов, мы в состоянии войны. Мы не можем себе позволить не выбирать стороны. — Кроме того, Дамблдор стал единственным волшебником, которого боится Волан-де-Морт, — вмешался Сириус с хитрой ухмылкой. — Если мы хотим победить его, то переход на сторону Дамблдора — самое мудрое решение. — Что ж, тогда решено, — сказал Джеймс, твёрдо кивнув. — Господа, кто за присоединение к Ордену Феникса после окончания школы, скажите "да". Гулкое "да" разнеслось по спальне и отразилось от роскошных обоев. — Точно, — продолжил Джеймс со смехом. — У меня есть ещё одна новость. Он порылся в кармане мантии и вытащил блестящий предмет. Парень подбросил его в воздух в направлении Питера, но тот, как человек, не одаренный звёздными квиддичными рефлексами Джеймса, еле поймал его. Питер бросил лёгкий взгляд на хихикающего волшебника, прежде чем взглянуть на предмет в своих руках Это был блестящий значок тёмно-бордового цвета с гордой золотой буквой "С" по центру. — Тебя сделали старостой школы? — спросил Питер, от удивления расширив глаза. — И вот ещё, — Джеймс быстро вытащил из кармана ещё один предмет и на этот раз швырнул его в сторону Сириуса — он сумел поймать его изящнее, чем Питер. Парень показал остальным ещё один тёмно-бордовый значок, на этот раз с тиснёным золотым словом "Капитан". — Этого мерзавца сделали ещё и капитаном команды по квиддичу, — фыркнул Сириус, хотя на его лице появилась гордая улыбка. — Ну, а я думал, что Лунатика назначат старостой школы, — заметил Питер, приподняв бровь. Римус вздохнул и пожал плечами. — Дамблдор действительно предлагал мне эту должность, но я вежливо отказался, — сказал он с кривой улыбкой. — Я думаю, что быть оборотнем — это уже слишком большая ответственность. Кроме того, я всё ещё сохраняю свой статус старосты факультета, так что вот так. — Хогвартс наверняка рухнет и сгорит под диктатурой Сохатого, — пошутил Сириус, сразу же пригнувшись, когда над его головой пронеслась подушка. — Я собираюсь стать лучшим старостой школы Хогвартс из всех, которые только были, вот увидишь, — страстно заявил Джеймс, комично тряся золотым снитчем в воздухе. Питер фыркнул, услышав это заявление. — Представьте себе ужас Гермионы, когда она обнаружит, что тебя сделали старостой школы, — заметил он. Улыбка на лице Джеймса стала просто ослепительной, и он снова провёл рукой по волосам. — Она бы стала гордиться мной, да? — сказал он с надеждой в голосе. — После того, как прочитала бы тебе лекцию о важности быть старостой школы, да, я уверен, —сказал Питер со смехом. Джеймс захохотал и поднял сжатый кулак в воздух. — Ежовые рукавицы, — сказал он. Питер повторил его жест руки и широко улыбнулся. — Ежовые рукавицы, — эхом отозвался он.-ооо-
1 сентября 1977 года Гермиона заметила, что люди стали мрачнее. Когда она тащила свой чемодан по коридору Хогвартс-экспресса в поисках своих лучших друзей, то не могла избавиться от испуганных лиц, которые видела у родителей, отправляющих своих детей на следующий учебный год. Она знала, что это было из-за участившихся нападений в обоих мирах — как в маггловском, так и в волшебном Лондоне. Резня в Ноттинг-Хилле не стала последней. Новости о волшебниках и ведьмах, как молодых, так и старых, умирающих из-за Убивающего заклятия и других тёмных проклятий, были распространены по всему "Ежедневному пророку". Гермиона по-прежнему смеялась над тем, как они твердили о том, что мир безопасен, а угрожающая Тёмная метка, появляющаяся на первых страницах каждый день, говорила о другом. Перед тем, как сесть в поезд, Гермиона чувствовала, что этот год будет другим, совершенно другим. На задворках её разума появилось гложущее чувство, которое постоянно напоминало ей о том, что нужно быть бдительной в этом учебном году, смотреть в оба, замечать любые странные действия и наблюдать за людьми, которые начали вести себя подозрительно. Гермиона остановила внутреннее беспокойство, заметив в одном из купе знакомые чёрные волосы Регулуса. Наследник Блэков был один, его серебристые глаза пристально смотрели в окно, казалось, он полностью погрузился в свои мысли. Встряхнув головой, чтобы избавиться от удручающих мыслей, Гермиона нацепила лёгкую приятную улыбку и открыла дверь купе. — Привет, — поздоровалась она. Вместо своего обычного протяжного приветствия Регулус напрягся, услышав звук её голоса. Улыбка на лице девушки дрогнула, когда он медленно повернулся к ней. Тёмная хмурость омрачила красивое лицо Регулуса. Гермиона сразу заметила тёмные круги, опасный блеск в его расплавленных серебряных глазах, напряжённую челюсть. — Что тебе нужно? — сердито огрызнулся он. Брови Гермионы нахмурились, она недоумевала, почему Регулус был в таком плохом настроении. — Ну, кто-то встал не с той ноги, — намеренно сказала она, надеясь, что её тон звучал дразняще, а не смущённо и сердито. Гермиона наблюдала, как его руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки. — Уходи, — резко прошептал Регулус. — Что? — Гермиона рассердилась тону его голоса. — Я сказал, убирайся, Петтигрю, — прошептал он сквозь стиснутые зубы. — Я должен повторять снова? — Чёрт побери, что на тебя нашло? — спросила девушка, закатывая глаза от его нелепой вспыльчивости. Регулус неожиданно вскочил, крепко сжимая волшебную палочку в правой руке. — Уходи, Петтигрю, или я… — Что, проклянёшь меня? — зарычала она, мрачно глядя на его поднятую палочку. — Не нужно тратить свою энергию, Блэк. Я ухожу. И я думала, что мы на самом деле были друзьями. Гермиона рванулась прочь и вылетела из купе, но не раньше, чем увидела лёгкую вспышку в его серебристых глазах, которая её очень обеспокоила. Когда девушка переступила порог, её путь преградил высокий силуэт. Удивлённо моргнув, она подняла взгляд, и встретилась с рычащим лицом Барти Крауча-младшего. Его язык по-прежнему делал это странное движение, а сам он смотрел на неё дикими глазами-бусинками. — Ты мешаешь мне пройти, — тихо пробормотала Гермиона, пытаясь подавить дискомфорт, который она из-за него испытывала. Было что-то в юной версии Пожирателя смерти, от чего девушку до сих пор мутило. Возможно, она вспомнила, как он поглощал флаконы с Оборотным зельем, чтобы выдавать себя за уважаемого ветерана-мракоборца просто для организации возвращения Волан-де-Морта. — Она тебя достаёт, Регулус? — небрежно спросил Крауч, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть на молчаливого наследника позади девушки. Она не сводила глаз со слизеринца перед собой, не способная увидеть движения Регулуса. — Дай ей пройти, — холодно скомандовал он. — Она уже уходит. Разочарование расцвело на лице Крауча, когда он снова посмотрел на Гермиону. На короткое время она вспомнила, как он стоял в их классе, замаскированный под Грюма, с палочкой, направленной на бедного паука, и произносил Непростительные заклинания. Гермиона подавила свой страх и прошла мимо, не обращая внимания на другого слизеринца, скрывающегося за грозным волшебником. Вскоре она нашла Лили и Сева в нескольких купе от того, где был Регулус. К тому времени, как она проскользнула внутрь, странное поведение Регулуса её больше обеспокоило, чем взбесило. Она настолько отвлеклась, что даже не заметила новый сияющий значок, прикрепленный к одежде Лили, или то, как поспешно она вырвала руку из тёплых объятий Сева. — Что-то случилось, Гермиона? — спросила рыжеволосая девушка, и беспокойство появилось на её лице, когда она встала со своего места рядом со слизеринцем, чтобы вместо этого сесть рядом с когтевранкой. — У меня только что была самая странная встреча с Регулусом Блэком, — сказала девушка, нахмурившись, не желая позволять своим мыслям разгуляться. Лицо Северуса потемнело при упоминании его имени. — Гермиона, — прорычал он, — я сказал тебе держаться от него подальше. Когтевранка закатила глаза, слишком утомлённая, чтобы огрызнуться. — И я сказала тебе, что буду общаться с тем, с кем захочу, Сев, — устало отметила она. Его челюсть напряглась, когда он внезапно бросился вперёд и крепко сжал её руки. — Гермиона, пожалуйста, — умолял он. Краем глаза девушка увидела, как глаза Лили расширились от его мольбы. — Я знаю, что ты очень упряма, и я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, но всё, о чем я прошу, так это перестать дружить с Блэком. Особенно сейчас. Не тогда, когда он... — Северус неуверенно замолчал, его чёрные глаза переместились подальше от испуганного взгляда Гермионы. — Если ты хочешь жить счастливо, то тебе следует держаться подальше от него, да и от всех, с кем он общается. Желчь поднялась у неё в горле. Девушке хотелось перестать думать, зная, что она придет к выводу, который осуществит один из её худших страхов. Но по глазам и словам Сева Гермиона уже догадывалась, почему Регулус действует таким образом. "Начинается, " — раздался у неё в голове голос, полный паники. — "Начинается. Война. Она уже здесь. Здесь." — Гермиона? — голос Лили прорезался сквозь её внутренний ужас. — Ты неважно выглядишь. — Я... я собиралась в туалет, — извинилась она. Прежде чем Лили или Сев смогли остановить её, Гермиона вылезла из купе и вслепую попыталась дойти до туалета. Как только она добралась туда, то согнулась над унитазом и принялась опорожнять желудок. Слёзы навернулись ей на глаза, и девушка неуверенно вытерла капли пота со лба, когда закончила. — Начинается, — прошептала Гермиона в пустоту. Слёзы на её глазах увеличивались по мере того, как страх рос и охватил её всю изнутри. Она беспокоилась о Регулусе Блэке, который стал её другом. Когда Гермиона прислонилась головой к холодной стене, только одна мысль промелькнула у неё в голове. Война началась, и она знала, что больше не может не замечать её.