Весна 1996 года
Почти большая часть моего обучения в Хогвартсе уже прошла. Осталось каких-то 4 года. Конец 5-го курса. Все было однотипно: лекции, практика, квиддич, экзамены и каникулы. Друзей на факультете мне завести так и не удалось, потому что, я подружка Малфоя, а мне доверять нельзя, и поэтому, чтобы не сойти с ума от одиночества, я приняла приглашение Драко находиться в его окружении. Лучше хоть что-то, чем ничего. Папа был полностью подавлен моим определением в Гриффиндор. Это было указано в каждом его письме, которое приносила домашняя сова — Лили. Он говорил, что потерял надежды и все его мечты обрушились. Что-то такое. Я не дочитывала до конца его письма, потому что, было неприятно. И вновь кинув письмо в камин гостиной Гриффиндора, я вышла из комнаты. Мама же наоборот, была немного рада этому, так как, считала, что Слизерин — факультет, который учит не дружбе, а вражде. Драко иногда подшучивал, мол, на Слизерин полукровок не берут, и намекал, на то, что я одна из них, до одного момента. Гарри, Рон и Гермиона что-то активно обсуждали на поляне у фонтана. Малфою стало скучно, и тот решил поинтересоваться. — Эй, Поттер, — он подошёл к ним, — что читаешь? Пособие «как поздороваться с девушкой»? — Отвали, Малфой, — Гарри закатил глаза. — Как ты смеешь?! — Пасть закрой, — брюнет усмехнулся. Собралась толпа. — Парни, — Драко посмотрел на своих друзей-хрюшек, — давайте научим Поттера как нужно обращаться с избранными. — К тебе это не относится, Малфой, — тихо прошептала я, рисуя набросок фонтана. — А твоего мнения, — Драко посмотрел на меня, — никто не спрашивал, поганая грязнокровка! Толпа загудела. И в голове у меня тоже загудело. Со зла. Малфой подошёл ко мне и ударил по деревянному планшету, к которому был прикреплён лист бумаги. Он усмехнулся. Это взбесило меня еще больше, и спрыгнув с каменного ограждения, на котором рисовала, я достала палочку и направила ее в сторону шеи Малфоя, а немного ускорившись, и вовсе коснулась его кадыка. — Мне осточертело твое похабное отношение ко мне, Малфой! — рыкнула я. Драко задрожал крупной дрожью и закрыл глаза. — На меня смотри! Толпа перестала издавать звуки. Вообще любые. — Слушай, запоминай и впитывай: грязнокровка ты. Потому что, имея чистую кровь, не можешь одолеть полукровок, — чуть тише, — позоришь весь род. Даже близко не подходи ко мне! — София, — Гермиона аккуратно дернула меня за рукав свитера, — он того не стоит. Пойдём. Она увела меня из толпы, обнимая и успокаивая. Позже, на обеде, когда я зашла в большой зал, их троица подозвала меня к себе, приглашая сесть за их сторону стола. Гарри и Рон долгое время передразнивали Малфоя, который даже не смотрел мне в глаза после случившегося, и меня, с фразой: — на меня смотри. Мы хохотали и трапезничали. Позже, я все же попыталась узнать, почему Гарри так популярен. Гермиона удивилась тому, что я только сейчас спросила об этом, но рассказала… — Гарри — первый волшебник, которому удалось противостоять смертельному проклятью «Авада Кедавра», — начала она, — благодаря чему он стал знаменитым и получил прозвище «Мальчик, Который Выжил». Плюс шрам на лбу в виде молнии. — А что произошло? — тихо спросила я. — 31 октября 1981 года в Годриковой впадине, — грустно вздохнула, — тот, чье имя называть нельзя, убил родителей Гарри. Лили и Джеймса. Гарри было три месяца, когда это случилось. Эта новость заставила меня вздрогнуть. Хуже нет трагедии, чем потеря родителей. Даже думать об этом не хочу! — И теперь, Гарри живет с дядей и тетей, а на летние каникулы приезжает к Рону или ко мне. Там ему не слишком рады, — она вновь грустно вздохнула. — Почему? — Там есть кузен — Дадли. Избалованный, эгоистичный маменькин сынок, которому все можно. Они считают Гарри отбросом. Даже на целый месяц заперли под лестницу! Он там жил! — Это ужасно, — фыркнула я, — чертовы маглы. Прости, — улыбаюсь, — ты не магл. — Я грязнокровка, — закатила глаза. — Я тоже, — улыбаюсь вновь и обнимаю её. — Письмо родители Дадли у него забрали, так и не дав прочитать, — начала она, — не дали и других писем, ставших упорно и в больших количествах приходить на имя Гарри. Кончилось тем, что к Поттеру пришёл громадный косматый колдун, — замялась, — Хагрид, который сказал, что Гарри записан в специальную школу для волшебников, а в конце наколдовал Дадли поросячий хвост. Смеемся. — Хагрид жжет, — улыбаюсь.Конец учебного года
На одной из пар по зельеварению, ко мне прилетел бумажный журавлик.«Прости меня, Эрондейл»
Почерк Драко. Иди к черту, Малфой. — Может, — тихо сказала Гермиона, — хоть что-то ответишь? — Нет, — я закатила глаза, — не хочу. Мне противно… Когда все экзамены были сданы на отлично, итоги года подведены и вещи собраны, то мы отправились на станцию. Пришло время прощаться. Аластару тоже было грустно. Ему понравилась сова Гарри — Букля. — Только не пропадай! — произнес Гарри, обняв меня на прощание. — Приезжай к нам в гости! — Рон улыбнулся. — Или ко мне, — Гермиона поправила мою рубашку, — мама с папой против не будут! — Хорошо, — обняла всех их, — я обязательно пошлю Аластара. Увидимся! — Как мило, — фыркнул Драко, когда я зашла в купе. Молчу. — Прекрати, — он закатил глаза, — я немного переборщил. Тем, что назвал тебя грязнокровкой. — Поганой, — добавила я. — Да, — кивнул, — София, извини. Драко впервые назвал меня по имени. Обычно «Эрондейл», «Эй, ты, с кошачьими глазами»… — Ладно, — ответила, — но, это не значит, что мы вновь друзья. Малфой победно улыбнулся. На самом деле, Драко не был козлом. Он — жертва обстоятельств.Дом
Родители встретили нас пиром на весь мир. Драко хвастался тем, какой он потрясающий игрок и как волшебно летает на метле, а я лишь вспоминала то, как он падал, как метла самостоятельно отлупила его, и то, что он на заднице проехал метров 7. Ладно, пусть хвалится. Главное, что я знаю правду. Папа не сильно разговаривал со мной, с тех пор, как шляпа определила меня в Гриффиндор… Словно, не поступив в Слизерин, я перестала быть его дочерью. Словно, меня никогда нет и не было… Словно, он меня не любит… — Я не виновата, — тихо начала, — что меня приняли в Гриффиндор, папа! — А кто виноват?! — крикнул он, во время нашей очередной ссоры. — Чертова шляпа, — безразлично ответила я. — Среди Эрондейлов только выходцы Слизерина! Другого быть не может! — Значит! — крикнула, — я не твоя дочь! Ты даже не приехал на вокзал, встретить меня! — Ты подавала большие надежды, София! — голос отца стал еще грубее, — а ты ни одну из них не оправдала! Все впустую! — Я тебе не инвестиция, папа! — слезы подступили к горлу, — я живой человек! Имеющий чувства и эмоции! Видимо, судьба мне приготовила что-то другое, а не этот Слизерин! — Гриффиндор, — фыркнул он, — позорище… — Мне нужен отец! А не инвестор! Я все еще твоя дочь! — Которая учиться в Гриффиндоре, может, — замялся, — еще и с маглорожденным свяжешься?! С полукровкой?! — Надо будет — свяжусь! Еще и прелестных внуков тебе нарожаю! — Довольно! — крикнула мама. — Как меня приняли в Гриффиндор, я словно умерла для тебя! — слезы полились по щекам. — Именно! — пап бросил бокал в стену. Я в слезах побежала в свою комнату. Мама за мной.Конец каникул
Всё лето мы активно переписывались с ребятами. Когда папа уехал в командировку на 1,5 месяца, то Гарри, Рон и Гермиона поселились у нас. Мама всегда хотела, чтобы у меня были братья и сестры, но, из-за болезни, у нее еле как получилось родить меня, поэтому, она светилась от счастья, когда ребята гостили у нас. Ей очень сильно понравились веснушки Рона, острый ум Гермионы и глаза Гарри. — У тебя мамины глаза, — произнесла она, глядя на Поттера, — мы учились вместе с Лили. Одно время даже дружили, — она улыбнулась. — Спасибо, — Гарри улыбнулся в ответ, — а София — ваша копия. Особенно глаза. Завораживают. — Ты мне льстишь, — мама ставит на стол яблочный пирог. Родители Рона и Гермионы согласились, чтобы те остались у нас вплоть до отправки в Хогвартс, и мама даже сказала, что купит все необходимое. Гарри же наоборот, не приехал, а сбежал из дома. Дело в том, что этим летом к Дурслям и Гарри приехала сестра отца, тётушка Мардж. Она нечасто приезжает, но зато всегда дарит Дадли подарки или даёт деньги. Поэтому Дадли терпит её объятья: всегда можно рассчитывать, что по окончании этой неприятности в руке захрустит немаленькая купюра. К тому же, тётушка не слишком стеснялась в разговорах с Гарри. А всегда приятно послушать, как кто-то его доводит. Правда, тётя, похоже, перегнула палку. Гарри так разозлился, что превратил Марджори в маленький дирижабль и убежал из дома. Заодно, мы и мое 17-тилетие отметили. Было довольно весело. Папа сову даже не прислал… Мама подарила мне необычный браслет. Он серебряный. В форме змеи, которая обвивает руку, но ее глаза сделаны из красных камней. — Раньше, — она улыбнулась, — там были зеленые камни. Но, раз ты учишься в Гриффиндоре, я их заменила. Браслет идеально сидел на моем левом запястье. Змея удобно расположилась, положив свою голову мне на кисть. Красиво.Сборы в школу
Приехав в Косой Переулок, мы отправились за вещами, принадлежностями и книгами. Мама вновь сияла от счастья, что вокруг нее не один ребенок, а целых четыре. Ребятам она тоже понравилась. Прошу заметить, что Гарри и Рон возмужали. При чем неплохо так. Они вытянулись, голоса у них просели. Начала расти бородка. Смешные такие. В книжной лавке было очень много народа. Оно и понятно. Там проводится автограф-сессия писателя. Златопуст Локонс известный писатель в мире волшебников. Чрезвычайно хвастлив, весьма озабочен поддержанием своей популярности, обожает фотографироваться, раздавать автографы и отвечать на письма читателей. Считает своим долгом всем давать советы в любых делах, даже если ничего в них не смыслит. По словам родителей, самовлюблённость Локонса переходит все границы. Он ничего и никого не видит кроме себя. Всё, что не может так или иначе его возвеличить, Златопуст просто не заметит. Когда весь этот бред начал подходить к концу, то писатель увидел Гарри и велел, чтобы его с ним сфотографировали. — Мальчик, который выжил! — пропел он, — знаменитость, которую я буду обучать! Дамы и Господа, в этом году, я стану преподавать в Хогвартсе такой предмет как Зельеварение! Толпа одобрительно взревела. Когда Гарри отпустили, и мы смогли получить нужные книги, то двинулись на выход. — Тебе это что, нравится? — взвыл Драко. Он подлетел к Гарри. — Знаменитый Гарри Поттер, — рявкнул он, — не успел войти в лавку, тут же попал в газету! — Успокойся, Драко, — фыркнула Гермиона. — Смотри-ка, — смотрит на меня, — Поттер завел себе подружку. В глазах Драко проскочила какая-то странная искра. — Драко, — спокойно произнес Люциус, — не груби. Это неприлично. Он слегка ударил тростью со змеиной пастью по плечу сына. — Мистер Поттер, — он улыбнулся Гарри, — прошу простить за сына. Люциус Малфой. Они с Гарри пожали друг другу руки. Рон и Гермиона напряглись. — Позвольте… Люциус притянул Гарри к себе, отодвигая тростью прядь волос, под которой скрывался шрам в виде молнии. — Ваш шрам такой же легендарный, — начал он, — как и волшебник, который вам его оставил. — Волан-де-Морт убил моих родителей, — Гарри одернул руку Малфоя, — он убийца, а не легенда. — Вы храбрец, раз произносите это имя вслух, — Люциус усмехнулся. — Малфой, — мама появилась где-то из-за моей спины, — прекрати. Это дети. — Анна, — фыркнул он, — с каких пор, ты таскаешься с детьми маглов и тех, — смотрит на Рона, — кто позорит род волшебников? — С тех пор, — рявкнула мама, — как ты начал считать себя чистокровным. У Люциуса чуть челюсть не отпала. — Думаю, — улыбнулся он, — Кристиан не будет доволен подобным инцидентом. — Люциус, — мама подошла к нему чуть ближе и практически прошептала на ухо следующие, — не забывай о том, что если я открою свой рот, то ты перестанешь быть доволен своей жизнью. Старший Малфой моментально изменился в лице, и кажется, даже вспотел от услышанного. — Хорошего дня, — он улыбнулся и они с Драко покинули лавку. Мы стояли в шоке. Чувствую, год будет веселым…