Освободи меня

Гостиная в утреннем свете выглядела мягко и тихо. Солнечные лучи пробивались через деревья под окном и падали на пол у дивана, отблески зайчиков играли с картами мира на стенах и прыгали от пуфиков к зеленым горшкам, уходя обратно. Сонная умиротворенность буквально обволакивала каждый угол и казалась безгранично спокойной и приятной. Арон огляделся, не понимая, куда все исчезли, но перешагнул порог. Он чувствовал себя отдохнувшим. Впервые за очень-очень долгое время не было привычной, ставшей уже родной слабости и ощущения, будто он разваливается на куски. На маленьком столике обнаружился завтрак — две чашки кофе, ароматные булочки в форме шестиугольника и мясные шарики, политые сиропом. — Проснулся? В комнату с другой стороны вошел оборотень. Он выглядел непривычно. Его сюртук, вечно черный и застегнутый по самое горло, сейчас сменился на темную рубашку, похожую на ту, что носили фермеры Поднебесья. Довершали «домашний» образ широкие штаны и тапочки на босу ногу. Арон с трудом сдержал смешок. Тапочки. Боги, что за нелепость? — В чем дело? — заметил его настроение Элмар. Он вообще всегда все замечал. — Ничего. Просто… — Арон не сдержал смешка на нахмуренный вид оборотня и махнул в сторону его ног. — Вы в тапочках. — Что в этом смешного? В моей стране это нормальная форма домашней одежды, — сухо ответил Элмар, явно задетый столь откровенной насмешкой. — Простите, — попытался Арон исправить положение. — Я не хотел оскорбить вас, лишь удивился. Честно говоря, не видел ни одного оборотня в домашней одежде. Вы выглядите… — он осекся под тяжелым взглядом мужчины, который, казалось, раздумывал о том, чтобы лишить его головы за одно неверное слово. — Как? — сведя брови в угрожающем виде, потребовал Элмар ответа. — Непривычно. Простите, — Арон поспешил заткнуться, пока не ляпнул еще чего лишнего. Кажется, он разучился разговаривать. Или это оборотень реагировал излишне остро? — Как ты себя чувствуешь? — спросил оборотень, уже не выглядя так, словно готовится напасть. — Хорошо. Спасибо. Их светский разговор казался странным и непонятным. — Почему тут так тихо? Где остальные? — решился спросить Арон. — А тебе нужна группа поддержки? — отозвался оборотень и сел на диван. Видимо, поняв, что ведет себя грубо, он предпринял попытку быть более любезным и ответил уже спокойнее: — Я отослал Лэю и Грея в город, а твоих родителей и всех многочисленных родственников попросил не совать сюда свой нос хотя бы сутки. — Зачем? — мгновенно напрягся Арон. — Если я продолжу игнорировать связь с ошейником, то очень скоро от меня ничего не останется. Ты и сам знаешь, что твое состояние будет весьма стремительно ухудшаться, если не продолжишь обучение магии Хроноса. Меня же твои тренировки могут превратить в труп, если наша связь окажется слабой. Поэтому, думаю, разумно предположить, что мне потребуется усилить связь со своим рабом, — пояснил Элмар, смотря на него, как на несмышленого ребенка. — И что вы собираетесь делать со мной? — прямо спросил Арон. Он вспомнил о том, как вчера отреагировал на близость оборотня, и ему стало плохо. — О боги! Да прекрати ты реагировать так, будто я собрался насиловать тебя! — потерев виски, громко бросил Элмар. Он злился, а это не способствовало спокойствию. — Твой запах страха настолько насыщенный, что меня начинает тошнить. Арон не знал, как реагировать на слова. Ему нужно извиниться? Он не контролирует это! И оборотни раньше не жаловались на подобное. Неужели Элмар настолько сильный оборотень? — Успокойся, — потребовал Элмар. — Мы остались с вами одни в доме. Как тут не нервничать? — попытался Арон произнести шутливо. Элмар о чем-то задумался, а потом вновь взглянул на него. Как-то иначе. С любопытством. — Что поможет тебе успокоиться? — неожиданно спросил он. — Я хотел бы знать, что вы собираетесь делать со мной, — осмелился Арон задать прямой вопрос. Если он будет знать, к каким пыткам готовиться, то будет немного легче их пережить. — Если ты думаешь, что я намереваюсь пользоваться тобой как постельным рабом сегодня, то ты ошибаешься. Хотя доля некоторой интимности между нами будет, но ничего из того, что тебя ужасает. Кроме этого, я планирую познакомиться с твоими сущностями, съездить в Огненный город и, возможно, провести ночь в одном заведении, о котором мне с утра сообщили, — рассказал Элмар о плане на день, который не выглядел таким уж страшным. — Цель сегодняшнего дня для тебя — попытаться мне довериться. Полностью и без остатка. Я отдаю себе отчет, что сделать это за один день невозможно, но мы будем стараться. — Зачем вам мое доверие? — с подозрительностью спросил Арон. — Вы можете просто приказать. — Думаешь, я слепой? — смерил его острым взглядом Элмар. — Тебя ломают приказы, твое сопротивление усиливается. Я же хочу стабильной прочной связи, благодаря которой меня не заденет твое обучение. Я не буду использовать приказ хозяина ошейника, — пообещал он. Арон решил пользоваться великодушием оборотня, но попросить еще больше не мог. Вбитая в голову установка — подчиняться и слушаться — сейчас играла против него, но он физически не мог переступить через нее и попросить, надеясь, что Элмар догадается сам, поймет его и в этот раз. — Хочешь что-то сказать? — оправдал тот ожидания. Арон кивнул, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. Он должен произнести просьбу вслух, даже если ее не послушают, даже если проигнорируют. Он должен говорить. Он может говорить, черт возьми! Элмар на его душевные метания смотрел спокойно, не торопил, не ерничал, словно понимал, насколько сложно говорить собеседнику. Арон понимал, что все тянется от того, что было с ним раньше. Так же, как неспособность есть за одним столом с хозяином. Горло словно сдавливало удавкой, сильнее и сильнее, перекрывая выход словам. Он не мог сказать, и это удручало его необоснованно сильно. Элмар неожиданно поднялся с дивана, подошел к нему ближе, обошел и встал за спину, положив ладонь на горло. Арон вздрогнул, замер на месте. — Расслабь горло и говори, — голос оборотня звучал мягче, чем обычно. Знакомый запах и знакомые пальцы немного успокаивали. — Давай. — Я хотел попросить, — начал Арон с трудом, прикрывая глаза и сжимая руки в кулаки. Почему это так трудно? Говорить. — Что? — подталкивал, но не торопил его Элмар. — Не делайте мне больно. Сегодня. Мне нужен перерыв, — тяжело сглотнув, Арон выдавил из себя слова так, словно выталкивал осколки. Но, произнеся их, Арон внезапно почувствовал, что стало легче. Горло перестало сжимать от ужаса, дыхание улучшалось, сердцебиение восстанавливалось. — Обещаю, — убирая ладонь, ответил оборотень. — Сегодня никакой боли. Элмар отступил от него и вернулся на диван перед столиком с угощениями. Он, будто забыв о существовании кого-либо рядом, принялся за мясные шарики с аппетитом. Арон неуверенно сел на пол возле низкого столика, не зная, что делать дальше. В последний раз, когда он пытался поесть за одним столом с кем-то, закончилось все печально. После того приступа Арон питался отдельно, ему оставляли еду в спальне. Сейчас же Элмар явно хотел, чтобы они завтракали вместе. Арон воровато стянул со стола булочку и вгрызся в нее зубами, почувствовав голод. Он понимал, что со стороны выглядит как ненормальный, но Элмар ничего не говорил и вовсе не обращал на него внимания. — Куда вы дели книгу? — спросил Арон, когда уровень напряжения немного упал. — Она в надежном месте, — ответил Элмар, смакуя кофе. — Вам нравится кофе, — заметил Арон. — Да. Это единственная сносная вещь в Ночных Глубинах, — неохотно согласился Элмар. Арон спрятал улыбку за глотком из своей чашки. Мужчина выглядел таким колючим снаружи, но, кажется, у него было не очерствевшее сердце, способное к сочувствию и пониманию. Можно ли только верить его обещаниям? — Твое какое любимое блюдо? — спросил оборотень внезапно. — Не знаю, — Арон пожал плечами, пытаясь вспомнить, что он любил раньше. — Мне когда-то нравились трильоны. Это такой сахарный десерт со сливками. Нэлли их так здорово готовила, пальчики оближешь. — Нэлли? — Это служанка в Пристани, — пояснил Арон, погружаясь в детские воспоминания о том, как водяная носилась с ним с самого рождения. Ее лицо почему-то уже начало стираться из памяти, оставляя только запах и тепло. — Скучаешь по ней? — проницательно заметил Элмар. — Я не вспоминал о Нэлли все это время, отрекся ото всех, — поделился Арон, ощущая холод внутри. — Они, наверное, ненавидят меня сейчас. — Уверен, они понимают. — Понимают что? — хмыкнул Арон. — Что мне плевать на них? Что я забыл их и не хочу вспоминать? Что я предал их, когда решил забыть? Что стал тем, кто есть, отказываясь от всего, чему меня учили родители? — с горечью бросил он, замолкая от нахлынувших эмоций. — Понимают, что ты отрекся от них, чтобы выжить, — припечатал словами Элмар. — Думаешь, они будут любить тебя меньше лишь из-за того, что твое тело больше не невинно, что ты пользуешься магией Хроноса, что убивал? Очнись, щенок, — с насмешкой бросил Элмар, так, словно это были сущие пустяки. — Твои родители и сами не ангелы. Они убивали, предавали и шли по шею в грязи и крови, чтобы стать теми, кем они стали сейчас. Тебе вбили в голову, что ты плохой и не нужен им, таким хорошим, но все не так. Пока в тебе бьется сердце и разум ясен, они будут сражаться за тебя. Арон внимательно смотрел на оборотня, слушая слова, которые бальзамом разливались внутри. В них слишком сложно поверить, но слишком хочется. — Вы ненавидите моего отца. Почему заступаетесь за него? — Я говорю, что вижу. Я ненавижу твоего отца, но не могу не признать тот факт, что он готов отдать жизнь за тебя, — ровно произнес Элмар. — Твоя неуверенность по отношению к ним — не твоя, просто помни об этом, когда вы в следующий раз встретитесь. Твои чувства, они за стеной, но император Рэмзион пробил эту стену и показал, что в тебе еще жив тот мальчик, который помнит родителей. — Это было жестоко. То, что он сделал. — Жестокость — его вторая натура. — Глаза Элмара на секунду стали стеклянными, а взгляд направлен в пустоту перед собой. Арон видел, что оборотень провалился в не самые лучшие воспоминания, и по себе знал, как непросто из них выбраться, поэтому привлек его внимание — коснулся колена. Оборотень повернул голову в его сторону. — Расскажите мне, как проходит обучение магическим дисциплинам? — перевел Арон разговор на безопасную тему. Элмар не стал отмахиваться от него, он начал рассказывать о барьерах и их видах, о защитных и блокирующих символах, о наставниках и контроле. Арон многого из рассказа не понимал, некоторые термины были ему незнакомы, но он с интересом слушал объяснения, впитывая в себя новую информацию. Когда он был маленьким, его обучали первым магическим шагам, но тогда он не придавал значения всему вокруг. — А вы можете создать символ иллюзии? — спросил Арон, когда речь зашла об архистации. — Нет. Этот символ весьма уникален, как символ Гекаты или заклинание Морока. — Как тот символ перемещения, который создал папа? — Нет. Уникальность тех символов, о которых я говорил, в том, что их могут использовать единицы. Символом перемещения, насколько я понял, может пользоваться любой, для этого не требуется высокий уровень магических сил. Для символа иллюзии или Морока необходим очень большой объем магии. К тому же архистация весьма сложная наука, и комбинировать символы не каждый может. — Это было так реально, то, что создал дядя Рэмз, — ежась от воспоминаний, произнес Арон себе под нос. — Но Эдмунд не иллюзия, вы верите мне? — Я верю в то, что ты веришь, будто это и в самом деле был Эдмунд Сайфирон. Но это также мог быть высший хамелеон. Они могут находиться в чужом обличье очень долгое время, сливаться с чужим лицом. Ты никогда не поймешь, что перед тобой хамелеон, если не знал личину, которую он надел на себя, слишком хорошо. Уверен, своего деда раньше ты даже не видел. Тебя легко было обмануть его лицом. Через Проживание все можно выяснить очень просто, но тебя нельзя подвергать Проживанию. — Я не смогу. — Знаю. Все знают о том, что Проживание просто сведет тебя с ума, — успокоил Элмар. — Думаю, с образовательной частью мы закончим и перейдем к следующему этапу моего плана. — Я бы остановился на образовательной подольше, — тихо произнес Арон себе под нос. Ему было так комфортно последний час. Слушать оборотня оказалось интересно. — Не бурчи, — улыбнулся Элмар беззлобно. Улыбка преобразила лицо оборотня, делая его моложе и оживленнее, на мгновение исчезла привычная хмурость. Арон поймал себя на том, что ему нравится видеть мужчину таким. У такого оборотня наверняка отбоя нет от женщин. Говорить об этом вслух Арон не стал. — Пойдем в мою спальню. Элмар, не дожидаясь ответа, поднялся и направился в свою комнату. Арон последовал за ним, хотя больше всего желал остаться в гостиной. Ошейник начал стягивать настолько внезапно, что Арон вздрогнул. Было поразительно то, что он забыл о его существовании этим утром. Возвращаться в прежнюю рабскую рутину не хотелось, но ошейник вполне ясно требовал одно — угодить хозяину, обслужить его, доставить ему удовольствие. — Снова ошейник? — Не оборачиваясь, Элмар прошел к столу, на котором стояло несколько склянок. В его спальне было довольно аскетично: кровать, шкаф, кресло, стол со стулом. Ни одного лишнего предмета, весьма просто, скучно и пусто. — Как вы узнали? Вы чувствуете его тоже? — поинтересовался Арон, оставшись стоять возле двери. Он никогда не задавался вопросом, как ошейник действует на хозяина. — Нет. Рабский ошейник никогда не влияет на хозяина, — огорчил его Элмар, по-прежнему стоя спиной. — Оборотни чувствительны к запахам. Обычно не настолько, чтобы ловить смену эмоций, но ты уникален по своей природе, оттого и мое обоняние обострено рядом с тобой, — пояснил он, наконец повернувшись. Ошейник не унимался. Он начинал давить и тянуть, и эта была самая отвратительная его особенность. — Держи, — Элмар подошел ближе и протянул ему пиалу с маслами. — Мне нужно как-то использовать тебя, чтобы ошейник замолчал. Поможешь растереть мне ногу. Арон кивнул. Объяснения немного успокаивали его, унимали хотя бы часть надуманных тревог, поэтому он был благодарен оборотню за то, что тот разговаривает с ним, не помыкает, как животным, не бросает на кровать. Элмар сел в кресло, закатал штанину, открывая вид на уродливые шрамы, тянущиеся по всей ноге. Арон крепче вцепился в пиалу, не ожидавший увидеть такого уродства. Черные вены проступали под кожей, словно просвечиваясь изнутри. Кожа была настолько тонкой и прозрачной, что через нее было видно мясо вокруг толстых костей, как двигаются мышцы, судорожно сжимаясь, обрываясь у колена так, словно их обрубили. Вид ноги вызывал в нем шок. — Что это? — нервно сглатывая, не сдержал он вопроса. Взгляд Элмара, тяжелый и пристальный, ощущался всем телом, но Арон не поднимал головы. — Перелом колена в момент прерванного обращения, — ровным тоном ответил оборотень, так, словно говорил о ком-то постороннем, словно и не он пережил такую чудовищную боль. Прерванное обращение… Арон даже не представлял, что это возможно. — У кого хватило духа прервать обращение волка? — Арон все же заставил себя поднять голову, интуитивно предполагая, что Элмар не станет терпеть жалость. — Нашелся один такой умелец, — коротко ответил оборотень, будто прячась за фальшивым спокойствием. — Оно… болит? — Арон ужаснулся внутри чужой жестокости. То, что делали с ним, было омерзительно и больно, но издевательства никогда не были необратимыми. — Представь себе, что твои шидэ обрубают. Все до одного. А потом принимаются за хвосты небожителей. Отрубают их и снова по кусочку отрубают шидэ. Снова и снова. Бесконечно, — смотря мутным взглядом, произнес Элмар. Арон вздрогнул от его слов, но глаз не отвел. — Я потерял все. Стаю, дом, друзей, свое положение, возможность служить своей стране, возможность иметь семью и потомство. Каждое полнолуние я думаю, что не выдержу и сдохну, но выживаю и влачу дальше свое существование. — Зачем? — тихо спросил Арон, чувствуя, как внутри сжимается сердце. Может, они похожи больше, чем все думают? — Потому что если я сдамся, это будет означать, что они победили. Мне невыносима мысль, что я умру, а они будут жить, поэтому я буду бороться всегда, до последнего вздоха. — Хотите, чтобы и я боролся? Арон хотел бы иметь такую силу воли, как у Элмара. Хотел бы не сдаваться. — На меньшее я и не рассчитываю, — уверенно произнес оборотень, ловя его взгляд. — Вы слишком многого от меня ждете. — Я ничего от тебя не жду. Это твоя жизнь, твоя судьба, твой выбор. Если ты выбираешь вечный покой на том свете, я не стану тебя осуждать, но не тащи меня за собой. Мне нужно выжить, понимаешь? — Вы расчетливый, — хмыкнул Арон, понимая, к чему эта демонстрация. Если бы только они все знали, о чем говорят. — Да. А теперь дай мне пиалу, я сам намажу. Арон не позволил ему отобрать, отвел руку в сторону, по-прежнему смотря в лицо оборотня. Тот выглядел озадаченным и удивленным, словно не ожидал непослушания в этом деле. — Позвольте мне. Элмар не стал отказываться, но и довольным не выглядел. Его тело стало натянутой стрелой, готовой сорваться в любой момент от одного неверного движения. Он явно не рассчитывал на то, что к его ноге кто-то решится прикасаться, наверняка многие брезгливо морщились при виде такого уродства. Арон опустился на колени и, черпнув немного жидкой мази, прикоснулся к ноге оборотня. Кожа на ощупь оказалась жутко холодной, но мышцы под пальцами напряглись. Жуткие ощущения, но Арон не отстранялся, он осторожно провел пальцами вверх и вниз, втирая мазь, медленно привыкая к ужасающему виду. Молчание разделяло их тайну на двоих. Ошейник перестал давить, притих, словно не мог до конца определить — доставляет он удовольствие хозяину или нет. — Достаточно, — остановил его Элмар, когда Арон собирался перейти к коленке, где вместо соединения хрящей была лишь черная вязкая жидкость. Арон не стал давить, считая удивительным уже и то, что Элмар позволил ему прикоснуться. Оборотень не выглядел тем, кто легко идет на контакт. Убрав пиалу на стол, Арон повернулся к мужчине. Что делать дальше, он не знал, как и то, что с ним будут делать. Элмар медленно рассматривал его с ног до головы, как и накануне. — Не знаете, что со мной делать? — решился Арон на вопрос, взглянув в лицо оборотня. Ошейник требовательно тянул. — А у тебя есть варианты? — с ухмылкой бросил Элмар. — Думаю, любой намек на интимные отношения сейчас вызывает у тебя отвращение, — неожиданно серьезно произнес он. — И я, честно говоря, сомневаюсь, что ты когда-либо в жизни сможешь справиться со всем этим. — Звучит не очень. — Согласен. — А вы почему до сих пор один, без семьи? Из-за ноги? Арон не ожидал, что ему ответят, хотя ему было любопытно, почему оборотень до сих пор не женился. Его рана, конечно, ужасна, характер еще хуже, но вот внешность весьма запоминающаяся. Красавцем, конечно, его не назовешь, слишком уж грубыми и тяжелыми были черты лица, да и телосложение истинного оборотня напрягало, но было в нем нечто особенное, скрытое от глаз, спрятанное где-то в глубине, за толстыми стенами барьера, выстраиваемого наверняка не один год. — У нас день откровений? — бросил Элмар. — Я не настаиваю. Просто мне стало любопытно, почему такой привлекательный оборотень одинок. — Льстец, — хмыкнул Элмар без издевки и желания уколоть. На его лице появилась та самая улыбка, идущая от души. Арон отреагировал на нее закономерно — улыбнулся в ответ, чувствуя, как тяжелый камень внутри немного слабеет. — Если только совсем немного. Ваш характер испортил бы и идеальную внешность. Элмар снова улыбнулся. — Подойди ко мне. Арон без страха сделал несколько шагов вперед, остановился, смотря сверху вниз. Близость к хищнику напрягала, особенно когда Элмар положил свои широкие ладони ему на бедра. — Приемлемо? — оборотень поднял вопросительный взгляд, заглядывая в лицо, словно в поисках ответа. Арон кивнул. В прикосновении не было никакого злого умысла, обычное касание пальцев через ткань одежды, но от него мурашки по коже разбегались. Элмар заинтересованно провел ладонями по его бедрам вверх и вниз, медленно, словно изучая. — Были ли моменты, когда ты возбуждался? — неожиданно спросил Элмар, продолжая свои манипуляции. — Нет. — А до похищения? — допытывался Элмар, будто это могло что-то значить. — До похищения я играл в солдатиков. Он был еще ребенком! О каком возбуждении может идти речь? Он даже к своему половому органу относился в то время без особого интереса. Небожители-альфы созревали в этом отношении позже. — Значит, ты ничего не знаешь о своем теле, — сделал вывод Элмар. Арон поймал тот момент, когда все изменилось. Хватка оборотня усилилась, его пальцы жестко стали впиваться в бедра, а взгляд помутнел. Сердце ухнуло в пятки от понимания абсурдности ситуации. Сегодня НЕ полнолуние. Арон дернулся в сторону против воли, поддавшись хлынувшему страху и адреналину в крови, но его не отпустили, задержали. Элмар тряхнул головой, будто пытался прийти в себя, но у него не вышло, его ладони стали обжигающе горячими. — Что… Хрипловатый вздох сорвался с губ оборотня, наполненный инстинктами и животными желаниями волка, готового к спариванию. — Отпустите, — потребовал Арон. Шидэ появились сами собой, угрожающе взвились рядом с оборотнем. Элмар взглянул на него совершенно растерянным взглядом, не понимая, что происходит. Но по тому, как краска сходила с его лица, до него медленно снисходило осознание. Арон чувствовал, как усиливается от надвигающегося ужаса страх, он не мог даже пошевелиться, хотя знал, что нужно бежать, спасаться, сопротивляться. Ошейник стянуло так резко и сильно, что крик вырвался сам собой одновременно со вздохом оборотня. Арон схватился за ошейник. Он знал, что это значит. Знал настолько хорошо, что затряслись руки. Вот он тот момент, которого он ждал. Острое желание хозяина вынуждало подчиниться, заставляло опустить взгляд и отдаться. Элмар посмотрел на него горящим взглядом, в котором лишь вопль инстинктов и тающий разум. Но он успел среагировать. Резко поднявшись, оборотень толкнул его в грудь. — Беги вниз, — дыша ртом, прохрипел Элмар. — Активизируй символы на кухне. Бегом! Арон замешкался всего на мгновение, а оборотень уже поймал его за локоть, впечатал в стену. Шидэ исчезли сами собой по вбитой в голову привычке. Арон затаил дыхание, но смотрел в глаза оборотня, видя там лишь туман начинающегося гона. — Если, — тяжело сглотнув, Элмар продолжал дышать через рот, — если я тебя поймаю, не сопротивляйся, Арон. Скажи родителям, пускай попробуют тебя отправить в сон. Все, беги. Элмар, казалось, приложил титанические усилия, чтобы оторваться от него, сделать шаг назад. Лишь оказавшись на свободе, Арон рванул из комнаты. Ошейник тянул обратно, ноги заплетались, на тело накатывала слабость. За спиной, в спальне оборотня, послышался вой и грохот. Элмар пытался сдержать себя, это стало очевидно, но вряд ли выполнимо. Арон упал, разбивая колени, пока бежал. Его начинало мутить, ошейник душил и тянул, выкручивал суставы, чтобы вернуть его обратно, к хозяину. Стиснув зубы, Арон преодолел последние шаги до кухни и активизировал символы, как ему объясняли. Ошейник начинал посылать по телу импульсы, от которых затрясло. Отец появился через пару секунд. Он еще не знал, в чем дело, но выглядел так, словно готов был отвоевать его даже у самой смерти. — Помоги, — шепотом произнес Арон, падая на колени. Дарион увидел обезумевшего Элмара, вырвавшегося из спальни, и отреагировал мгновенно. Использовав незнакомый символ, он отшвырнул оборотня к противоположной стене и использовал еще один символ. От энергии отца внутри все сворачивалось в тугой узел, но Арон увидел — в доме появился незнакомый вампир рядом с Элмаром. — Уводи его! — прокричал вампир. Элмар, разбуженный инстинктами, напал на вампира, но тот отреагировал молниеносно, со скоростью, недоступной другим существам, всадил в шею оборотня шприц. Арон запомнил сильные руки отца, появление гвардейцев и рывок в пространстве.