Первое, что самоцвет почувствовала, появляясь на этот свет, —
чего-то не хватает напряжение во всем
чего-то световом воплощении и
важного ... радость.
Несмотря на странные нехорошие ощущения, её восторга от встречи со своим лучшим другом хватило, чтобы как только неестественная неприятная дрожь фотонов при формировании её световой иллюзии приунялась, она захихикала и бросилась обниматься с розово-кудрявым существом.
***
Бледноватый темно-розовый самоцвет засветился последним, и, хоть Стивен перестал понимать, чего ожидать, он вновь предпринял попытку вызвать щит.
Самоцвет поднялся в воздух и перевернулся в нужное положение, затем ярко-ярко вспыхнул, ослепляя находящихся в комнате. Часть световой вспышки стала очень быстро формировать тело, однако вокруг самого камня образовалось пустое пространство в форме сердца; тот свет, что успел выйти из Жемчужинки, растянулся в "скелет" формы, но не расширился, а протянулся дальше, и тело вышло очень тонким, длинным, непропорциональным, с чёрным пятном вокруг камня там, где не было света.
Незнакомка, смеясь, вдруг взмахнула тонкими руками, точно хлыстами, и ухватилась за Стивена, резко утягивая себя к нему; от неожиданного столкновения, хоть и несильного, Стивен подался назад и не удержал равновесия, плюхнувшись на пол.
— Я так рада встретиться с тобой!
Странности продолжались.
— Т... ты не... зла? — в ответ она даже не стала строить удивление всерьёз, словно он сказал очевидную глупость.
— Зла? С чего это мне быть злой, да на моего
лучшего друга!
Жемчуг ограничилась предположениями, что это худая Жемчужина, поскольку именно на Жемчуг она была похожа больше всего. Стивен выдохнул. Снова лишь предположения.
***
Её новый лучший друг был таким забавным. Он с таким серьёзным лицом тут же принялся с ней играть, так что она с удовольствием
гдеподыграла ему
мало цв . Приметив компанию
цвета? незнакомых самоцветов, она прыгнула к нему на пол, указывая тон
кой? ру кой ру
кой тонкой? ру кой на них.
— Смотри! Там другие самоцветы! Давай предложим им поиграть, — широко улыбаясь, сказала она.
— Постой. Ты что, не помнишь?
— Не помню что?
Кудрявое существо в розово-синей форме озадаченно пошло к группе самоцветов перед ними. Они УЖЕ во что-то играют? Она поскорее должна разузнать побольше!
Розовая радость с сердечками-пучками поскорее поднялась на ноги. Это далось неожиданно тяжело
тяжелее , и она даже чуть не потеряла равновесие на тонких
тоньше ножках
тоньше чем должны быть. Её взгляд зацепился за её руку.
...Ч-что?
Они были не такими, какими... должны быть. Разве она должна быть такой... жуткой? Тонкой, и с длинной безширокой ладонью
без чего?, и... и на ногах были маленькие туфельки, как у той белой Жемчуг. И её одежда какая-то полупрозрачная...
Шпинель окончательно отвлеклась от радостной встречи. Ощущения, которые на самом деле появились в момент её реформирования и до сих пор никуда не уходили, теперь заняли все её внимание, а глаза неотрывно глядели на ладонь с длинными скрюченными пальцами как на яркое отображение того, что с ней происходит.
Он чувствовала...
боль. Нет, не так... Чего-то не хватало. Чего-то важного, чего-то, что ускользало от неё, оставляя за собой тонкие следы слёз и это странное, но отчего-то будто знакомое чувство растерянности, непонимания...
и боли. Как будто в каком-то странном смысле это
ожидаемонормально. Но Шпинель видела собственными глазами. Понимала.
Знала, что должно быть не так, далеко не так...
От испуга она потерялась в гораздо более худых, чем о
на привыклана
зналаожидала, ногах, и, чтобы не упасть, облокотилась левой рукой на... стол из незнакомого материала.
Она была так растеряна. Она не понимала, что происходит, но понимала, что так происходить не должно. Она только появилась! И она должна была... быть... какой? И почему ей так... так
плохо?
“Мне больно! П-помогите! Мне страшно!”
Стивен, справившись неожиданно легко с уговорами остальных выйти наружу, повернулся к главному лицу под вопросом, когда заметил, что ей нехорошо. Вся её поза говорила о страхе, в её широко раскрытых глазах собирались слёзы; она схватилась правой рукой за один из пучков, да так сильно, что Стивен испугался, как бы она себе его не вырвала.
Он почти инстинктивно бросился к ней на помощь.
— Эй, эм... ты в порядке?
Она будто очнулась от гипноза, дёрнувшись и резко переведя взгляд на него.
— А? О, конечно! — она тут же выпрямилась, снова широко улыбаясь, мгновенно меняя выражение сковывающего ужаса на лице на искреннюю радость при виде его.
Её эмоции казались Стивену совсем не наигранными, как при их первой встрече. Что было странно: она бросалась из крайности в крайность.
— Э-э-э... тебе плохо? — её улыбка дрогнула, и на мгновение он успел приметить в её глазах отчаянную боль. Всего на мгновение. Она снова играючи удивилась.
— Нет-нетушки-не-а! С чего бы это?
— Ты плачешь, — он как будто пытался поймать на очевидной лжи маленького ребёнка.
—
Я п-? ...о? Хе-хе, — она показалсь ему ошеломленной, но она просто протерла ладонью глаза, не прекращая улыбаться, — эм, я просто... так рада нашей встрече, лучший друг!
Теперь её выражение как будто действительно вторило её словам.
Стивен раздражённо нахмурился.
— "Лучший друг"? Я даже понятия не имею, кто ты!
— Как кто? — радостно воскликнула самоцвет, вскидывая руки. — Я твой новый лучший друг, Шпинель!
Стивен хотел было поморщиться на в который раз повторяющуюся фразу, но на последнем слове заметно оживился, высоко подняв брови.
— Шпинель?
— Мм-да? — она завела руки за спину, с охотой слушая его.
— ...Э, лады. Я понял. Эм, Шпинель, пойдём наружу, я должен тебе кое-что показать.
Шпинель с большим восторгом последовала за ним, затем обогнала его и повернулась к нему лицом, прыгая спиной вперёд и хохоча. Правда, она прервалась, когда ударилась затылком о закрытую дверь.
Впрочем, кажется, ей не было больно: она, комично высунув язык и зажмурив один глаз, потерла место рукой, а затем снова широко и ярко улыбнулась Стивену.
***
— Ты ведь и вправду не помнишь... — что-то осознав, смягчился кудрявый мальчик.
— Не помню что?
...
— Чего-чего я сказала? — Шпинель пыталась догадаться, о чём же говорил её друг. Эта громадина на склоне — часть какой-то их игры? Ну, о которой она забыла? По его словам, она сказала, что "у него нет ни шанса против её инъектора"... Значит, наверное, это её фигурка, с которой они играли в какую-то игру. А где же тогда его?
Играть в эту угадайку было непросто, но ещё как интересно.
Черноволосый мальчик отвлекся от неё, говоря с большим пушистым розовым зверем, затем вслух сам с собой. Всё это время Шпинель не сводила взгляда с его глаз, лица, пытаясь найти в них ответы, а может, придумать свои.
Эти чувства... не уходили. Они были даже ближе и призрачней её бледной, едва видной тени на песке, они преследовали её каждую секунду, спрятавшись где-то внутри. Но когда её друг говорил с ней, или играл с ней, они уходили. Нет — они утихали... нет. Она отвлекалась от них.
На общем фоне чего-то мутного, тёмного и страшного появлялось светлое, радостное пятнышко — её друг, и она с большой радостью переключала внимание с чего-то пугающего и неизвестного на него.
Значит, она всегда-всегда будет рядом с ним, чтобы не потеряться в этой пугающей тьме. И чтобы быть рядом для её лучшего друга, конечно!
Стивен собрался куда-то идти, и Шпинель весело побежала вперёд; но он остановился, встав к ней спиной, и она поскорее вернулась к нему, приобняв руками за плечи и прижавшись щекой.
На его недоумённо-нерадостном выражении выделялась слабая, стыдливая улыбка. Он глядел на ту самую группу самоцветов, а точнее на... "ЭмГрега", как называла его та Жемчуг, и необычный Аметист, который менял внешний вид и тем самым немало озадачивал прислугу.
Шпинель довольно фыркнула. Это
правда было несколько забавно — то, как глупая порядочная Жемчуг теряется меж "хозяев". Они похожи, но Аметист — далеко не ЭмГрег!
Да и её друга это заставило улыбнуться... Это так здорово ощущалось в её самоцвете — то, что её другу немножко весело. И
ощущения отступили совсем, словно его радость убила собой ту боль.
Шпинель решила от него далеко не отходить и во что бы то ни стало заставить её друга улыбаться чаще. С ней что-то не так, но это не имеет значения, когда её лучший друг рядом. И уж тем более когда он улыбается. А Шпинель была
создана, чтобы веселить её лучшего друга! И она сама была только рада дарить ему радость.
В этой маленькой игре не могло быть проигравших.
***
Она не сводила с него глаз. Вообще.
И не зря: она кое-что приметила.
Не только с ней что-то было не так. Кудряшка не улыбался вовсе. Совсем-совсем! Он только хмурился, и звучал встревоженно. Видеть его таким было неуютно, но Шпинель не могла придумать, как изменить эту ситуацию в лучшую сторону.
Когда он заговорил о какой-то Гранат, на его глаза навернулись слёзы, и... о нет-нет-нет. Он сейчас заплачет! Этот факт отозвался в самоцвете Шпинели живой болью, и она, не раздумывая, бросилась скорее отвлекать его от нехорошего чего-бы-то-ни-было.
"Что ты! Не грусти. Ведь я — твой новый лучший друг, и мы столько всего можем с тобой сделать! Во столько разных игр поиграть!", — так и говорило всё существо Шпинели, когда она подбодряла его. Она прогнала слёзы с его глаз и грусть с лица, правда, они сменились... разочарованием?
И он запел... снова грустно.
Эта грусть снова передалась ей, смиряя её пыл, и она невольно задумалась о... себе. Когда она сделала стойку вверх ногами, она... чего-то ожидала. Для полного эффекта чего-то не хватало. Чего-то... чего-то...
Она снова опустила глаза на белые скрюченные пальцы. Такими тонкими руками и кривыми ладонями невозможно крепко и приятно обнимать своего лучшего друга, чтобы утешить его... Воображение дорисовало большие, мягкие перчатки, и её осенило.
Не хватало больших розовых перчаток. И больших розовых ботиночек! Они бы весело скрипели, когда она хлопала ногами друг о друга! Ну конечно! И это точно бы развеселило её друга.
Но где же они? Где это она их потеряла? Может, это как-то связано с той игрой, про которую она забыла?
К песне её друга присоединился большой Висмут, и мальчик в какой-то момент светло заулыбался.
Может, ему не в радость её способы веселья?.. Нет-нет, в смысле —
её стандартные способы веселья. Зато этот Висмут случайно подобрал ключик к его улыбке и свету в глазах. Значит, ей надо немножко подстроиться под то, что её друг находит весёлым.
И у неё почти получилось уловить нить! И Стивен даже похвалил её идею с паззлами! Правда, второй её шаг оказался неверным, и она, кажется, почти испортила их приподнятое настроение, но она исправится.
Шпинель решительно задалась целью отыскать правильный способ радовать её друга. Это значит, что ей придётся наблюдать, стоя чуть в стороне и не вмешиваясь, и много, но оно того будет стоить.
Так что она ни на секунду не отводила глаз от него и следовала за кудряшкой всюду, изучая всё, что только на какое-то время завоёвывало его внимание.
И да, Шпинель подняла то устройство только из делового интереса. Ей было ни капли не любопытно! Правда! Только когда оно заработало, её тут же оторвало от земли и понесло за "гигантским ножом для"... ээээ, "питсы"? Её сильно дергало из стороны в сторону, что было совсем не весело. И сверх того всюду позади оставались разрушения...
Её лучший друг спас её, напрыгнув и оторвав от ручки обезумевшего устройства, и Шпинель испуганно поднялась на руках, смотря на хаос, что творила пила. Она всё испортила, и теперь уж наверняка...
...
С другой стороны, у этого... происшествия были неопровержимые плюсы.
Во-первых, когда вместо Сапфира и Рубина появился кто-то новый, и другой, и чем-то знакомый одновременно, это было... красиво. Очень.
Прекрасная незнакомка, похожая на Рубин, на Сапфир, не попадала под критерии ни Рубина, ни Сапфира. Это было что-то
чуждое для Шпинели, незнакомое,
противоестественное – скажем, то, что кудряшка её друг, естественно, а это никак нет – но это завораживало. Отчего-то это было так здорово.
А во-вторых...
Шпинель настолько отвлеклась на необычное слияние двух самоцветов, что чуть не упустила то, как Стивен куда-то быстро побежал.
Она тут же схватила его за руку и подтянулась, понимая, что с такой скоростью его ей не догнать.
Он... наконец-то улыбнулся ей, когда заговорил. Отпуская её руку и пытаясь оставить её там с "ост
альными", говоря, что "ту
т же вер
нётся". Она была... ужасно рада его улыбке. Он улыбался, и он даже улыбался ей. Но отчего-то эта ситуация пробудила в ней животный, всепоглощающий страх. Чувство пустоты и растерянности захлестнули её, закрывая тьмой видение, прожигая изнутри её самоцвет отчаянным отрицанием. Её затрясло, она сжалась и схватилась за голову руками, вскрикнув: "НЕТ!!!"
Стивен дёрнулся. Она резко изменилась, и теперь, разве только не сжавшись в клубочек на земле от непонятного страха, странно смотрела огромными глазами прямо на него. Её вскрик был пронизан ужасом, несогласием и... злобой. Она была где-то на тонкой грани между "испуганно убежать" и "яростно напасть", и он не решился рисковать, тут же отказываясь от своей идеи.
Она не так же резко, но быстро вернулась к своему восторгу.
***
Они искали тот Аметист.
Они искали блудный Аметист
всюду. В настолько разных местах, что Шпинель невольно глазела по всем сторонам, светясь от любопытства и интересуясь всем, чем только можно, напрочь забыв о политике "наблюдай со стороны, ничего не трогай
[обновлено после происшествия с пилой]". Её лучший друг поначалу несколько раздражённо отвечал на вопросы о том или ином предмете, месте, существе, и она стала задавать их гораздо меньше, хотя вскоре он стал звучать спокойно и ровно, поясняя неопытной Шпинели, что такое и кто такой Лев, магазин, что можно хватать и что нельзя и так далее до бесконечности.
Они спустились с большого розового пушистика и зашли внутрь "Тэцэ" — многоэтажного магазина, внутри которого была ещё куча магазинов. Почему-то Льву было нельзя вместе с ними, но Стивен темпа не сбавлял и практически влетел в огромный холл, утаскивая за собой Шпинель, которая едва не болталась в воздухе, как флаг на верхушке мачты корабля.
Стивену оглядел немалую площадь, которую предстояло обыскать, и к нему пришла мысль.
— Шпинель? Поможешь мне поискать здесь Аметист? Она может здесь прятаться.
"Прятки~!" На её лице показался интерес, и он продолжил.
— Смотри. Я бегу налево и обыскиваю левую часть здания, а ты направо и правую. И все магазины в ней, тоже. Ищи везде, внимательно, но не затягивай. На незнакомые штуки не отвлекайся, я потом всё расскажу. После мы встречаемся тут, и если её нет, идём дальше. Что скажешь?
Эта игра была и интересной, и важной для её лучшего друга. Как Шпинель могла отказаться?
...
Розовый самоцвет самозабвенно обыскивала каждый угол, каждый проход и все-все двери в своей половине игрового "поля".
Мест для пряток Аметиста было много, и большинство из них были неплохими, но сейчас ищет она, а не её, так что она запомнит их на потом. Активно пользуясь своей способностью растягиваться и сжиматься, она быстро миновала магазин за магазином, пока не оказалась в одном из тех, что продавали сменные разноцветные аксессуары для формы — "одежду". Она легко проползала между вешалок с одеждой, шкафов с ещё одеждой и мимо стен с какими-то маленькими красивыми безделушками (кажется, вон те Стивен называл "ремень") и так же быстро хотела перейти к следующему магазину, когда заметила что-то боковым зрением. Что-то
жутковатое и совсем рядом с ней.
Шпинель, пискнув, юркнула за ряд одежды. Выглянув, она не увидела никого, только своё отражение в зеркале, выглядывающее на неё из-за точно такого же ряда одежды.
Вот глупенькая!
Долго на себя не смотря, она поспешила дальше, к выходу. Правила игры требовали не задерживаться!
Однако боковое зрение снова поймало отражение в таком же зеркале чуть поодаль от предыдущего, уже ближе и чётче, и...
И ноги Шпинель остановились.
Радостное настроение и азарт игры разбавила тревога.
Что-то не так. Ты это и сама знаешь, но не знаешь,
что.
Самоцвет осторожно обернулась к зеркалу и сделала пару шагов к нему, снова входя в зону видимости отражающей поверхности.
На неё смотрел какой-то... незнакомый самоцвет. Это была не она. У неё были пучки в форме сердечек с прорезями той же формы, и она была гораздо бледнее,
чем Шпи
нель долж и её глаза
жнабыли немножко иными, без зрачков с б
ыла белой пустотой вместо них, и... и весь её внешний вид
должен быть быть был иной, с полупрозрачной тканью, и тонкий, тонкий-претонкий силуэт с фигурными балетками на ногах, и... и...
И самое главное.
Её самоцвет был окружён чёрным-чёрным пятном в форме сердца, темным, как то чувство боли, что преследовало Шпинель с самого её формирования, постепенно затихая и сменяясь.. чем-то другим.
Она не могла понять, что не так. Она видела собственными глазами, что что-то было не так в её форме, в её внешнем виде,
в её самоцвете, но не могла понять... не могла вспомнить, как
должно
быть. Она вспомнила большие розовые ботиночки и перчатки... Да, они точно у неё должны были быть, она их где-то потеряла. Но это не всё.
Что-то ещё...
Чувство нехватки этого
чего-то... и больше ничего. Странная опустошённость внутри и
всё. Там, где ранее была боль, осталась тьма, как будто перестала подавать признаки жизни какая-то рана. Она понимала, что один только факт того, что она ничего не чувствует, должен пугать её, но...
она ничего не чувствовала.
Разве что самую малость дежавю...
Она неживой куклой упала, слабо облокотившись на ладони длинных рук. Это
пустое ощущение брало верх, и бедная Шпинель теряла связь с реальностью. Все вокруг, и она сама, всё теряло смысл, какое-либо значение, и пропадало даже стойкое ощущение нехватки
чего-то: внимание переключалось на само
отсутствие этого чего-то важного, на безуспешную попытку найти то, что теперь составляло
пустоту, и мир терял краски. Шпинель незаметно, но стремительно впадала в состояние апатии.
...Нет.
Нет-нет, нельзя... Нельзя поддаваться.
С этим что-то надо делать. Ей нельзя остаться без эмоций, наедине с этой пустотой, которая разъедает её, беспощадно поглощая её волю и жизнь. Ей нельзя быть равнодушной к жизни! Это... это как-то неправильно!
Противоестественно! Как та милая Гранат, но в
плохом-плохом смысле!
Не думай, чего нет... Не вспоминай.
Не пытайся вспомнить, чего не хватает, это делает хуже! Сосредоточься на том, что есть...
Её, должно быть, уже ждёт Стивен... Ей надо срочно к нему.
С большим трудом поднявшись на непривычно тонких ногах, Шпинель рванула по направлению ко входу ТЦ, постоянно запинаясь о собственные конечности и падая на мраморные плитки... поднимаясь снова и снова спеша поскорее к Стивену.
"Возможность ещё хоть раз увидеться с ней — единственная причина, по которой я ещё не покончила со своим существованием."
Его не было в холле, так что Шпинель со всех ног сорвалась в левую часть здания, отгоняя крайне странные “мысли” и надеясь отыскать Стивена. Эта простая, но такая важная для неё сейчас цель частично отогнала страшные мысли и пустоту, и с ними стало возможно сфокусироваться на реальности, но она все равно спешила отыскать его.
Посреди одного из коридоров она затормозила и остановилась, вспомнив, что они должны были играть. А она убежала из-за своих
ощущений. Она вышла из игры из-за такого пустяка... Он же расстроится…
Нет. Беги дальше. Беги!!! Плевать! Всё равно, неважно. Она же его лучший друг, правда? Он поймёт, если она нарушит правила игры, ему же не всё равно, если ей так
по-плохому плохо, правда? Правда?
Да и... раз она проиграла, надо проигрывать честно.
"Я проиграла в её игре... И так и не сказала ей, что она победила. "
Захлестнуло чувство вины, что её лучший друг так и не узнал о своей победе в своей игре. Надо поскорее найти Стивена и сказать ему, что о...
Он?
Она?
Что это? Как запутанно... Реальность и всплывающие видения незнакомого прошлого не стыковались, но и первое, и второе ощущалось таким настоящим. Может, когда-то у неё был другой лучший друг?.. Нонсенс.
...Стивен едва успел обернуться, заметив краем глаза что-то светлое, когда самоцвет снёс его на полной скорости и таки повалил на пол, несмотря на довольно малый собственный вес.
Она тут же несколько раз обхватила его тонкими руками, точно змейками, и крепко-крепко обняла.
До сих пор её объятья были веселыми, беззаботными или как минимум неудачно-утешающими. Если же она чего-то пугалась, то осторожничала за его спиной, всё равно не прекращая любопытствовать. Теперь же чем-то перепуганная Шпинель тесно прижалась к груди мальчика, сжавшись в комочек и держась за него так, словно её вот-вот от него оторвёт и унесёт порывом ветра в не на шутку разыгравшийся шторм с громом и молниями. Она отчаянно искала в нем спасения.
Стивен встревожился.
— Шпинель? Что случилось? Ты в порядке?! — расширив глаза, кудряшка с небольшим трудом сел, тут же осматривая бедолагу. Она зажмурилась и дрожала, едва не плача.
— П-прости, я... я-я...
Она отчего-то не продолжала, поджав губы.
Он аккуратно потянул руки вперёд, что было нелегко из-за слоёв тонких белых рук, точно верёвки связывающих всё его тело, и попытался её утешающе приобнять. Вышло... не очень. Он максимум смог поднять ладони почти до её талии, так сильно она сжимала его в перепуганном объятье (или это всё ещё бёдра? Чёрт, анатомия этого самоцвета такая странная, что наверняка не скажешь!..), и в иной ситуации Стивен бы тут же отпрял, нехило покраснев от неудачного жеста. Но сейчас он как бы был немножко привязан к ней, и ей было плохо, и вокруг, как удачно, никого не оказалось, чтобы уличить Стивена в чем-то неуместном. Так что он покраснел лишь немного, чуть помотав головой и возвращая ход мыслей в более нужное сейчас русло.
— Шпинель...
— Я... — она часто и прерывисто задышала, всхипывая, и, наконец, точно через силу сказала, заплакав: — Я-я-я вышла из игры!.. П-прости м-меня, Стивен! Я-я... Я испугалась... Там было... Т-там...
Она снова не смогла продолжить.
Её хватка ослабла, и Стивен увидел, как она стыдливо разматывает руки, отстраняясь от него и низко опуская голову, тихо плача.
Ему на футболку упало несколько капель. Он обнял её уже по-нормальному, аккуратно и мягко вздыхая.
— Шпинель... тише... Все в порядке. Уверен, тебя напугало что-то, что я смогу тебе объяснить. Ты поймёшь, что это, и может, даже подружишься с этой вещью или явлением. Как с машинами или аттракционами, помнишь? — обе эти вещи действительно насторожили Шпинель несколько ранее, но на аттракционах оказалось очень весело, а машины на большом пушистом Льве были не страшны. Стивен знал этот мир гораздо лучше её и с лёгкостью жил в нём, помогая и Шпинели не попасть в беду. Но то, что её так "напугало"... разве это было из мира людей? Не вещь... не совсем явление. Не было же виновато зеркало, так?..
Мальчик, судя по голосу, чуть улыбнулся, когда самоцвет растерянно хмыкнула и осторожно ответила на объятье, успокаиваясь и зарываясь лицом мальчику в плечо.
— Так что тебя так напугало?
Разум точно на заднем плане всё пытался воспроизводить те незнакомо-знакомые кусочки её диалога с кем-то, и хоть Шпинель уже не могла припомнить слов точно, она была уверена в одном: кто-то настойчиво просил её не говорить об этом. Об этом самом. И не раз... В форме предложения, потом просьбы, а потом... А потом кто-то другой в форме условия. Или приказа? Но это было очень важно, и она согласилась.
Ещё она смутно припоминает, как всё-таки кому-то рассказала этот нехороший "секрет". Точнее, должна была рассказать? Тому же кому-то? Но ей сказали держать это секрете?.. Какая страшная путаница у неё в голове. Но ещё она помнит, что можно было сказать часть правды, и всё было в порядке, это точно.
...Всегда можно сказать лишь часть правды, так? И это не будет ложью. Да и её лучший друг всё же хочет ей помочь...
— Отражение.
— Мм?
— М-моё отражение... в зеркале...
— Ч-чего?.. — к проблемам с самооценкой, и тем более
таким (или это и есть знаменитая девчачья самокритичность?), жизнь его не готовила.
Steven.exe прекратило работу, поскольку такого варианта развития событий он в жизни никогда не предусматривал, и система растерянного парнишки зависла, ожидая помощи извне.
От неё послышался ещё звук, и он навострил уши.
— Эм... — она неловко прервала объятье и прикусила губу, складывая руки у своего самоцвета. Её глаза чуть побегали, пока она обдумывала, как объясниться. — То есть... мне почему-то показалось, что я не должна так выглядеть. Так... жутко. — Стивену стало несколько тревожно и он попытался было как-нибудь возразить, но она продолжила: — Я... В-в голове как будто... есть какой-то образ, который я не могу проявить. Он точно мутный... рисунок! Да, и... я не могу понять, что не так. Он ускользает. И я... и я почему-то немного испугалась того, как выгляжу. И перестала искать Аметист... — она неуверенно прижала руки к розовому камню посреди чёрного пятна в форме сердца. — Я... вышла из игры. Я проиграла, не дав тебе шанса по-настоящему выиграть... Прости меня, пожалуйста.
Стивен растерянно вздохнул. Шпинель на вид переживала скорее из-за их "игры", так что разговор с ней не должен был быть тяжёлым. Однако она явно что-то припоминала, и это было несколько не вовремя, а напоминание об Аметист снова поставило задачу отыскать её в самый верх списка приоритетов, и Стивен не стал углубляться в утешения Шпинели, отвлекая её делом.
— Всё в порядке. Как много ты успела обыскать?
— Я почти дошла до конца коридора последнего уровня. — она ответила уже живей.
"Этажа", — подумал Стивен: уровнями назывались этажи в Родном мире, Родномирские термины он за годы усвоил хорошо. Хотя, может, она воспринимает этаж как уровни в игре? Но видеоигр в Родном Мире точно не было. — "Считай, вся её половина здания. Быстро же она".
— Мм, как думаешь, сможешь просмотреть ещё раз? Вдруг Аметист была там и перебежала в другой магазин. Ну, только без... вторых мыслей по поводу отражений в зеркалах?
Если бы она сказала нет, он просто сделал бы это вместе с ней. В конце концов, она очень впечатлительна, раз так резко отреагировала на сущий пустяк (собственная
внешность, Карл!), и рисковать снова обрести врага в её лице сейчас он не может.
Однако она чуть нахмурилась, и прерывисто, но серьёзно кивнула. Словно ребёнок брал важное задание, которое выдал ему взрослый, а не тысячелетний самоцвет возвращался к их игре. Её серьёзная мордашка была бы умилительна, если бы не щекотливая параллель между ней и её "старой" (или, скорее, "старшей"?) личностью, всё маячившая перед глазами Юниверса.
Он напрягся, но попытался улыбнуться.
— Э, тогда... проверяй, и встретимся на входе.
Она встала, помогла ему подняться и, неуверенно, но решительно кивнув ещё раз — уже более по-детски, зажмурившись и радостно надув щёки, — поспешила назад.
Возникающие полувидимые в витринах и идеальные в зеркалах отражения всё ещё напрягали её, напоминая о
нехватке чего-то. Но у неё была цель, и в самом самоцвете горел теплый огонёк доверия к её лучшему другу.
Она была так рада. Он не рассердился на неё, и даже не разочаровался в ней настолько, чтобы укорить её в эгоизме, который ей вообще не должен быть свойственен (она должна развлекать его, а не он — её успокаивать! Ещё одна по-
плохому противоестественная деталь в ней... Что за кошмар. Она сплошное разочарование, а не Шпинель). Несмотря на всё, он принимал её, и даже доверил закончить с важным заданием, дав шанс на исправление. Эта мысль заставила её уверенно улыбнуться.
Он её лучший друг... и ему нужна помощь. Нужно найти Аметист. И она без проблем поможет ему.
И пока с ней её лучший друг и она нужна ему, она отгонит эти дурацкие странные
мысли. Она проигнорирует эту мутную рябь образа из неизвестного прошлого перед глазами всякий раз, когда в поле зрения попадает та сторона зеркала.
"Пока мы имеем опору, мы будем держаться столько, сколько нужно, Мой Алмаз."
Вот опять... Точно воспоминание. Но сейчас оно лишь подкрепило её решительность, и Шпинель практически с неким предвкушением принялась выполнять задание от своего лучшего друга.
