***
Могильный холм выглядел совершенно обычно, разве что на нем тесно друг к другу стояли два могильных камня вместо одного. Цю Сюин при виде их заплакала по-настоящему. Лань Ванцзи достал гуцинь. При звуках Расспроса призрак появился быстро. Юная девушка, очень похожая на сестру, только бледная и полупрозрачная. Когда Лань Ванцзи сыграл фразу: «Что не дает тебе уйти на перерождение?», она лишь молча указала на свою могилу. Проследив за движением ее призрачной руки, Лань Ванцзи опустился на колени и коснулся пальцами могильной земли. — Как давно было погребение? — негромко спросил он у Цю Сюин. — Скоро десять месяцев… Земля под пальцами казалась куда более свежеразрытой. — Могилу осквернили. Цю Сюин застыла с округлившимися от ужаса глазами, а призрак ее сестры яростно закивал головой. — Но кому могло понадобиться выкапывать тело обычной деревенской девушки? — удивился Сычжуй. Лань Ванцзи решил взять его с собой — юноша не раз высказывал такое желание, к тому же был умен и достаточно обучен, чтобы оказывать существенную поддержку. А еще Сычжуй был одним из тех немногих людей, которых Лань Ванцзи желал видеть рядом с собой постоянно. Брат и дядя были слишком заняты делами клана и политикой, о которой Лань Ванцзи после гибели Вэй Ина ничего не хотел знать. Сычжуй же — чистый искренний ребенок, воспитанный им самим. Иногда, в грешных мечтах, Лань Ванцзи нравилось думать, что мальчик, найденный им на Погребальных холмах, его сын, его и Вэй Ина — не от плоти, а от души, появившийся не из семени, а из любовной тоски и воспоминаний. — Это нам предстоит узнать. Они обедали в деревенском трактире и пытались решить, что делать дальше. Сычжуй пребывал в растерянности. — Для чего вообще могли потревожить могилу? — Подумай. Сычжуй наморщил лоб и стал загибать пальцы: — Могилу могли разграбить, если там похоронен богач и вместе с ним — ценные вещи. Но это не тот случай — девушка из небогатой семьи, кроме того, грабителям могил тела похороненных не нужны. Или же тело могло понадобиться для какого-то темного ритуала… Это уже ближе к истине, подумал Лань Ванцзи, а вслух произнес: — Много вопросов. — Да. Во-первых, что это за ритуал. Во-вторых, почему именно эта девушка? Просто случайное совпадение или в ней есть что-то, что в точности подходило для этого ритуала? В-третьих, где этот ритуал проводился? Если поблизости, то шансов найти ее тело больше, а если ее увезли куда-то далеко?.. — Начни с простого. — Я не очень хорошо знаю про темные ритуалы, — покачал головой Сычжуй. Да, в Облачных Глубинах такому не учили. Дяде становилось нехорошо от одного упоминания Темного Пути, но если затыкать уши, воруя колокол[7], ничего хорошего не выйдет. Лань Ванцзи вспомнил, как Вэй Ин возмущался тем, что им преподавали всякие бесполезные вещи вроде правил, вместо того чтобы обучать чему-то полезному, и теперь до некоторой степени был с ним согласен. Нет, правила изучать, безусловно, важно, но для ночных охот были необходимы совсем другие знания, и их начинающим адептам очень не хватало. Обладая ими, они, возможно, не гибли бы совсем юными, так и не достигнув бессмертия, к которому стремились. Дядю хватил бы удар, узнай он, что Лань Ванцзи интересовался многими книгами из Комнаты запрещенных книг, но теперь благодаря этому у него были смутные догадки, кому и для чего могло понадобиться тело сестры Цю Сюин. Догадки, нуждающиеся в подтверждении. Где искать это подтверждение, Лань Ванцзи пока не знал. Вряд ли сведения о проводимых в окрестностях темных ритуалах доходили до местной управы. Они с Сычжуем продолжали сидеть в трактире, пока не наступил вечер. Пустой зал постепенно наполнялся людьми — после трудового дня многие местные жители заходили пропустить по стаканчику рисового вина. Тишина в общем зале сменилась гулом голосов. Лань Ванцзи незаметно потер виски. Вряд ли из разговоров крестьян можно будет почерпнуть что-нибудь интересное: обычно за чашей вина обсуждают домашние дела и соседские сплетни, а не темные ритуалы. Он уже собрался дать Сычжую команду подниматься наверх в комнаты, чтобы завтра с утра продолжить расследование, как вдруг до его слуха донесся обрывок разговора: — Кто бы мог подумать, что старая Ду устроит такую посмертную свадьбу для своего скончавшегося сына! При жизни на него ни одна девушка не смотрела, настолько он был собой дурен и ни к одному делу не пригоден. — И не говори, сестрица. Да и денег, чтобы заплатить за невесту, хоть живую, хоть мертвую, у них не было. Или кто-то отдал тело дальней родственницы за бесценок? — О чем они говорят? — спросил Сычжуй. — Что за посмертная свадьба? — Обычай среди простых людей. Считается греховным умереть, не вступив в брак. Когда это все же происходит, родственники мертвых мужчины и женщины договариваются и производят над ними обряд венчания. — Ужас какой. — Сычжуй поежился. Еще один пробел в образовании его и других адептов — образ жизни заклинателей сильно отличался от обычаев простого народа, и никто не объяснял им эти различия, отправляя во внешний мир. Что ж, по крайней мере с Сычжуем Лань Ванцзи постарается это наверстать. — А это не считается темным ритуалом? — снова спросил Сычжуй. — Нет. Умерших просто хоронят в одной могиле, как будто они и при жизни были мужем и женой. Старейшины Гусу Лань присутствовали при нескольких таких свадьбах и не заметили там избытка темной энергии. Сычжуй задумчиво постучал пальцем себе по губам. — А если в пару к мертвому мужчине не находится женщины, которая умерла бы недавно? Бывает такое, что трупы для таких свадеб выкапывают из могил? Лань Ванцзи промолчал. Кажется, им обоим в голову пришла одна и та же мысль. Они переглянулись, и Сычжуй поднялся с места. — Пойду разузнаю, где живет эта старая Ду.***
Лань Ванцзи не стал вдаваться в подробности того, какое наказание было назначено старой Ду за осквернение могилы Цю Чуньшэн. Он передал это дело старейшинам, а сам вернулся, чтобы помочь Цю Сюин перезахоронить тело сестры и провести над ним ритуал успокоения, после чего призрак девушки со счастливой улыбкой истаял прямо у них на глазах. Лань Ванцзи бросил взгляд на два прижавшиеся друг к другу камня на могильном холме и почувствовал стеснение в груди. — Это неправильно, — сказал Сычжуй. Когда Лань Ванцзи повернулся к нему, он объяснил: — Неправильно, когда ради обычая двух посторонних друг другу людей заставляют вечно быть вместе. Это нехороший обычай. Должно быть вот так, — он показал на могилу Цю Чуньшэн и ее жениха. — Вот они любили друг друга и заслужили право быть вместе. — Мгм. Лань Ванцзи снова взглянул на могилу. Он был бы счастлив лежать так рядом с Вэй Ином, но от того не осталось ни кусочка тела. И души, похоже, тоже не осталось, по крайней мере, за все эти годы никто не откликнулся на его Призыв. Зато у него был Сычжуй, его А-Юань, в котором ему виделся иногда отблеск души Вэй Ина. Их связывали не могильные камни, а живой ребенок. Лань Ванцзи взял его за руку. — А-Юань. Пойдем домой.***
Легенда о Ханьгуан-цзюне, человеке, который всегда там, где хаос, блуждала по всей Поднебесной. Я гордился тем, что он разрешил мне помогать ему, а потом и мои товарищи по учебе стали просить о том, чтобы присоединиться к нам. Просьб о помощи стало так много, что иногда Ханьгуан-цзюнь даже отпускал нас разбираться самостоятельно, при этом всегда стараясь оставаться поблизости, чтобы подстраховать, если понадобится. Вот и на этот раз мы отправлялись в деревню Мо, жителям которой стали досаждать ходячие мертвецы. Собираясь, я складывал в цянькунь все, что могло пригодиться для поиска и обуздания темных тварей: компас зла, флаги, привлекающие духов, сигнальные огни, — а сам вспоминал глаза Ханьгуан-цзюня, когда он вместе со мной стоял у той могилы двух влюбленных. Лицо у него было бесстрастное, как обычно, но вот выражение глаз… оно было таким, как будто он потерял любовь всей своей жизни и продолжал ее оплакивать. Никто ни в клане Лань, ни за его пределами не удивлялся тому, что Ханьгуан-цзюнь одинок. Он же лучший из лучших, нефрит клана Лань, как и его брат, а в нашем клане еще со времен основателя Лань Аня превыше всего ценились целомудрие и душевная чистота. Но с другой стороны, это никак не препятствовало браку, сам Лань Ань был счастливо женат — мне очень нравилось то ажурное окно в стене Облачных Глубин, где была вырезана в камне его встреча со спутницей на пути самосовершенствования, — и многие другие старейшины и члены клана тоже имели семьи. Цзэу-цзюнь был пока холост, но благодаря дружелюбному и открытому нраву не производил впечатление одинокого человека, вдобавок тесно дружил со своим названым братом, главой клана Цзинь. А Ханьгуан-цзюнь был всегда один. Я, знавший его так близко, хорошо видел, что это вовсе не из-за высокомерия или презрения к людям. Мне казалось, в глубине души он был не меньшим романтиком, чем я или мои товарищи, читавшие тайком по ночам запрещенные любовные романы, и страдал от своего одиночества. Вставая на меч, чтобы отправиться в деревню Мо, я мысленно пожелал, чтобы он нашел, наконец, женщину… да даже неважно, женщину или мужчину… главное — чтобы этот человек был ему под стать, смог бы разглядеть его истинную суть под холодной оболочкой и полюбить. Хотя вряд ли человек, достойный нефрита клана Лань, найдется во всей Поднебесной… Разве что случится чудо. Но ведь чудеса бывают, не так ли?..