Доверие и вера

Carve your name into my arm. Instead of stressed, I lie here charmed. Cuz there's nothing else to do Every me and every you.

— Здравствуйте, Нова, — Ренато открыл ей дверь, впуская в номер. — У вас есть какие-то новости? Нова, не спеша перейти в цели своего визита, оглядела комнату очередного отеля. Выглядела она ещё куда более сомнительно, чем в прошлый раз, и ловчая утешала себя тем, что больше она здесь никогда не окажется. — Я смотрю, место с каждым разом всё интереснее и интереснее. В следующий раз в бордель пойдём? Или в клуб? — Клуб — не такой уж плохой вариант, — спокойно ответила мужчина. — Ничего странного в том, что парень и девушка, пришедшие в клуб, шушукаются где-то в уголке, нет, — он улыбнулся Нове. — Я ещё подумаю над вашим предложением. — Конечно. Насильно я вас не поведу. Но вернёмся к нашему делу. Вы говорили, что нашли очередную зацепку? — Да, — кивнула. — Знаете, ощущение, что мы играем в детскую игру. — Какую? — не понял Ренато. — Не знаю, есть ли у неё название, но в ней тебе даётся первая бумажка, где написано, например: «Ищите подсказку в шкафу»; ты находишь в шкафу подсказку с надписью: «Ищите в корзинке»; ты ищешь там и так далее, пока не доберешься до финального приза. — Вы думаете, кто-то целенаправленно создавал такую цепочку для поиска Источника? — догадался Ренато. — Может быть, — Нова пожала плечами. — Веспер полагает, что мы как никогда близки к разгадке. Она уверена, что знает, где искать последнюю подсказку. Вернее, у кого. — Вы очень доверяте Веспер? — неожиданно перебил её Ренато. Нова, прерванная этим вопросом, не сразу поняла его суть. — Простите? — Вы близки с ней, — с улыбкой пояснил Ренато. — Я близка со всеми членами Гнезда, иначе бы это было подозрительно, — Нова приподняла бровь, изображая удивление. — Нова, — Ренато говорил все так же мягко, — если вы думаете, что Его высокопреосвященство никак не присматривает за вами, — мне придется вас разочаровать. За вами постоянно следят. — Я догадывалась, — спокойно ответила. — Я могу вернуться к докладу? — Конечно, — согласился он сменить тему. — Итак, — Нова собралась с мыслями, разминая пальцы. Она не любила процесс доклада Ренато, чувствуя себя ученицей, хотя она и была ближе к солдату. Ей не нравилось думать, что повлекут за собой ее слова, к чему это приведет. — Последний разгаданный нами шифр указал на то, что «карту следует искать у Оливера Сантини». На карте, как мы полагаем, будет обозначен Источник. С Сантини же дела обстоят сложнее, — она замялась. — Людей с такими именем и фамилией множество, — заметил Ренато. — Будете проверять всех? — Боюсь, придётся, — Нова покачала головой. — Вероятно, этот человек должен быть Другим, иначе будет просто странно. Однако это далеко не факт. — Кто бы доверил столь важную информацию противнику, — Ренато кивнул. — Верно. Но есть проблема: пробив по данным, мы выяснили, что ни одного Другого (в крайнем случае, зарегистрированного) сейчас просто нет. Последний умер лет пять назад. — Возможно, карта у его потомков? — Возможно. Но проверять их всех также очень долго. Впрочем, живых людей, носящих это имя и фамилию, также немного: пару сотен на всю Италию. — Не то что бы это сильно облегчало задачу. — Верно. Так что мы пока в раздумьях. Собираем информацию. — Тогда могу только пожелать удачи, — мужчина пожал плечами. — Да уж, она нам пригодится, — Нова скривилась. Повисла пауза, и Нова, не сводящая взгляда с Ренато, заметила, как тот задумался. — Знаете, мне кажется, что нужным вам человеком может оказаться некий держатель музея. Или, например, библиотеки? Кому как не им хранить тайные древние карты? — Возможно. Думаю, они бы их оценили. — Впрочем, — Ренато вновь задумался. — Не стоит отбрасывать идею со священниками. Возможно, тайна была доверена служителю церкви… — Другими? — Нова выгнула бровь. — Мне кажется странным отдавать в руки противников самое важное, что у тебя есть. — В этом и смысл. В музее любой бы экспонат мог привлечь к себе внимание, в библиотеке может просто затеряться. Но кто подумает на священника? — Карту отдали давно. Вряд ли некая семья из поколения в поколение будет служить Богу. — Почему нет? — Вы слышали о таких? — Не единожды. — Всё равно мне кажется странным, — Нова нахмурилась. — Зачем бы они стали хранить непонятную вещь? Или же, зная о ценности карты, почему не сдали её Его высокопреосвященству? — Не все люди, служащие церкви, против Других. — По себе судите? — невольно спросила ловчая. — Я отношусь лояльно, Нова. Но есть люди куда более терпимые. — Конечно. — Сможете натолкнуть ваших друзей на эту мысль? Я почти уверен, что она окажется верной. — Хорошо. — Тогда сегодня ещё одна просьба, — он протянул ей листок и ручку. — Необходимо, чтобы вы описали членов Союза Сожжения. Ловчая с непониманием посмотрела на мужчину. — Имя, внешность, характер, привычки. Может, места, которые часто посещают. Всё, что помогло бы отличить и найти этих людей. Да, конечно, это должно было случиться. Сегодня Нова должна доложить о своих друзьях. Рассказать о них, сдать, помочь их убийцам найти их, выследить, отличить, узнать. Нова не хотела знать, что сделают с этой информацией. Что сделают с её друзьями. Но она знала, она не могла не знать. Их смерти будут на её совести. Нова вернулась, когда уже стемнело. Сжимая в руках пакет с купленными сладостями, за которыми она якобы выходила, прошла по сонному Гнезду. Из приоткрытой двери в гостиную доносился тихий гул телевизора, но Нова не стала прислушиваться, поднимаясь наверх. Веспер, которая последнее время всё чаще стала оставаться в Гнезде у Новы, сейчас уже спала. Неслышно пройдя по комнате, ловчая опустилась на стул, всматриваясь в зеркало напротив. Она смывала макияж, смотрела и думала. В зеркале отражалась спящая ведьма, и Нова невольно цеплялась за неё взглядом и мыслями. Веспер сильно уставала, и Нова вовсе не удивилась, что она уже спит. Она изматывала себя ради их цели, ещё не зная, что Нова, та самая Нова, которая её обнимала и целовала, является чуть ли не решающим человеком в противостоянии этой цели. Она не знала, что Нова рассказывает всё. Веспер говорила, что отказаться от цели значит предать себя и всех Других, ещё не зная, что её уже предали. Нова ненавидела эти мысли. Она забралась под одеяло, пытаясь согреться, хотя ещё совсем недавно ей было неимоверно жарко. Прижалась к Веспер, которая была тёплой, и мягкой, и уже слишком родной, и почувствовала, как та обняла её в ответ, устраивая поудобнее. Замерев, Нова боялась, что сейчас ей что-то скажут, но ведьма спокойно спала дальше, и ловчая постепенно сама расслабилась. В конце концов всё, что её беспокоит, сейчас не играет роли. Это будет потом, не сегодня и не завтра, у них, как ей всё казалось, ещё есть всё время вселенной, и сейчас ей хочется просто быть счастливой и любимой. Нова заставляла себя жить моментом, запрещая заглядывать в будущее. Потом. Всё будет потом. Неделя выдалась тяжёлой и почти бессонной. Веспер целыми днями пропадала, и Нова никак не могла улучить момент, чтоб передать ей мысль Ренато. Спустя пару дней, когда они втроём с Шеном проверяли очередного Сантини, Нова, как бы раздумывая, поделилась мыслью: — Веспер, — протянула, перебирая документы. — Мы не думали проверить священников? Мы стараемся выбирать людей, которые максимально далеки от церкви, но ведь, по идее, нужная нам вещь может быть спрятана прямо у нас под носом? Веспер переглянулась с Шеном, кивая мыслям и улыбаясь девушке. — Ты тоже об этом подумала? — кажется, она была довольна выводами Новы. — Да, мы с Шеном буквально вчера об этом говорили. — И? — И найти нужного священника не так просто, — недовольно отозвался Шен. — Рядом с именем человека не стоит его профессия, знаешь ли. Спасибо, что есть хотя бы адрес и телефон. Думаю, они все крайне рады нашим звонкам… — И абсолютно не странным вопросам, — с улыбкой добавила Веспер. — В любом случае придётся проверять, пока не наткнёмся на нужного. Но идея о священнике кажется мне логичной. — Что ж, тогда будем искать дальше, — Нова вздохнула, возвращаясь к документам. Им предстояло обзвонить, а если не отвечают, то объехать, немаленькое количество людей и совсем не подозрительно выспросить у них о некой семейной реликвии, передаваемой из поколения в поколение. — «Наверное, — в очередной раз подумала Нова, стараясь оправдать себя, — если бы кардинал не узнавал обо всём из первых уст, он бы точно заинтересовался этой организацией. Впрочем, не факт (и это было правда неприятно: Нова понимала, что, возможно, если бы не она, то Союз мог бы добиться успеха)». Когда они наконец сделали небольшой выходной, Нова почти настояла, чтоб Веспер всё-таки осталась у неё. Пусть обе и понимали, как неустойчив мир вокруг них, как хрупка и ненадёжна их идиллия, откладывать на потом и ждать не получалось: простой любви и заботы хотелось как никогда. Мысли Новы о том, что она не может быть уверена в наступлении завтрашнего дня, подогревали желание дотрагиваться и касаться, держать и не отпускать, словно Веспер и правда могла как-то воспротивиться (чем больше времени проходило, тем больше она доверялась Нове). Когда старшая ведьма лежала у неё на коленях, и Нова, не задумываясь, перебирала её волосы, рассказывая о чём-то отстраненном, казалось, что они где-то в другой вселенной. Там, где они просто женщины, спокойные и счастливые, где то, что их связывало, не было обречено. Было слишком легко и хорошо, Веспер смеялась и говорила на совершенно обыденные темы, и Нове даже иногда казалось странным: как эта уверенная и взрослая женщина может оказаться вот такой простой и свободной? Как оказалось, может. Их не беспокоили другие жители Гнезда. Нова не знала точно, были ли они в курсе их отношений, но догадывалась, что вполне. Когда вечером они, отдохнувшие за день и довольные, уже лежали на кровати, а из окна их обдувал прохладный ветер ночного Рима, Веспер повернулась к Нове, переплетая их пальцы. — Даже не знаю, о чём ещё поговорить можно, — сказала с улыбкой. — Обычно ведь вырвали пять минут, и за это время нужно было успеть поделиться всем. А тут целый день… — Даже странно как-то, — Нова пожала плечами. — Зато завтра развлекаться будем. Весь день за проверкой людей, одного за одним, — это просто моя мечта. — Странные у тебя мечты, конечно. — И не говори, — Нова вздохнула. Повернувшись на бок, она закрыла глаза, сильнее заворачиваясь в укрывавшее их одеяло. Хотелось спать, но что-то не давало, было противно и горько, но ещё более страшно. Ей нужно было укрыться, убежать, спрятаться, исчезнуть, но она была тут, лежала на мягкой кровати, и за её спиной слышалось размеренное дыхание Веспер. Не было ни одной причины для столь сильного волнения, и Нова не могла не понять, что эмоции это были не её. Обзаведясь фамильяром, Нова знала, что связь, установившаяся между ними, будет передавать их эмоции друг другу. Оникс никак не показывала, чувствовала ли она что-либо, исходящее от Новы, но ловчая была абсолютно уверена в том, что испытываемые ею страх и отчаяние принадлежали анимаморфикс. — Волнуешься? — тихо спросила Веспер, как и всегда словно почувствовав состояние Новы. Ловчая иногда задавалась вопросом: а точно ли Оникс, а не сама Веспер была её фамильяром? — Ты не знаешь, где Оникс? — Нова перевернулась, в темноте вглядываясь в лицо ведьмы. Она ведь не может знать её мысли? — Должно быть, где-нибудь гуляет, — спокойно ответила Веспер. — За неё волнуешься? — Нет. Но я чувствую её страх. — Уверена? — Думаешь, мне есть повод сейчас лежать и бояться чего-то? — В современных реалиях — возможно, — невозмутимо ответила Веспер. Нова закатила глаза, стараясь передать всё своё недовольство этим движением. — Нова, мы не сможем сейчас найти Оникс, как бы ни пытались, — Веспер положила руку на её предплечье, сжимая, словно бы это помогло донести её слова до ловчей. — Даже твоя связь не даёт такой возможности. — Но нам нужно что-то предпринять, — Нова села в кровати, сжимая пальцами волосы. Хотелось вырвать их, но она лишь устало провела ладонями по лицу. — Я не смогу так просто уснуть. Даже если эти эмоции были вызваны её кошачьими разборками, сама понимаешь… — Современные реалии, — ведьма кивнула. — Шен знает одно заклинание, — сразу переключилась, тоже садясь, впрочем, устало вздыхая. — Какое? — сразу спросила Нова. — Оно позволяет отследить человека. Далеко не точно, но это наш единственный шанс, — она замолчала. — Сегодня он должен быть в Гнезде. Найдем его — попросим помочь, — добавила уже скорее для себя. — Нова, ты абсолютно уверена?.. — Да, — перебила её ловчая. — Идём. Они в спешке бросились за Шеном, и всё Гнездо вмиг проснулось, взволнованное новостью. Единственный выходной был испорчен. Первые новости появились, только когда уже светало. Заклятие Шена подействовало сразу, в район, где приблизительно могла находиться Оникс, были отправлены два члена Союза Сожжения. Вернулись они с первыми лучами солнца, недовольные и угрюмые, и слова их ситуацию никак не облегчили. Они обошли весь район, поспрашивали людей — никто ничего подозрительного не видел. Зашли к знакомому Оникс, тоже анимаморфу, тот так же ничего не знал, но пообещал выяснить и, обратившись длинной таксой, убежал. Дожидаться не стали — вернулись в Гнездо. Веспер не была довольна тем, что узнала — она не узнала ничего. Нова заметила, что и старшая ведьма начала волноваться (до этого она оставалась спокойной и призывала всех к тому же), поддавшись, очевидно, общему настрою. Вернувшиеся были вновь отправлены к другу Оникс, и им было чётко сказано не возвращаться, пока не появится информация. Ещё через час, когда все, напряжённые, сидели в гостиной в молчаливом ожидании, стали известны новости, которые, однако, ни один слышать не хотел. Вечером Оникс была в компании своих друзей-животных (каких именно, не уточняется), но где-то около полуночи (как раз когда Нова забила тревогу) появились какие-то люди в чёрном (цитата. Другой информации о них не было) и, схватив Оникс, бросили её в машину и увезли. Выяснилось, что Таллис, также присутствовавший на этом собрании, полетел за машиной с Оникс, но вскоре был найден распластавшимся на дороге. К счастью для Новы (хоть что-то приятное), Таллис был отнесён к сведущему в медицине Другому, где ему была оказана первая помощь. Сейчас Таллис был жив. На этом след Оникс обрывается — все остальные животные не были способны догнать машину, развившую большую скорость. Недоброжелателей, как передавали, у Оникс не было — все её любили и уважали, так что даже было некого подозревать. На этом доклад был закончен, и вновь повисла гнетущая тишина, полная самых неприятных размышлений. — Возможно, я мог бы вновь попробовать заклинание, — подал голос Шен. — Не уверен, что это что-то значительно изменит, однако… — он неопределенно покачал головой. — Разве ты уже восстановился? Сам говорил, что заклинание отнимает много сил, — спросила Веспер. По тяжелому взгляду Шена было понятно, что это его волновало в последнюю очередь. — Что ж, — Веспер уперлась руками в колени и встала, даже в такой ситуации возвышаясь над остальными членами Гнезда. — Если идей больше нет… С молчаливого согласия каждого из присутствующих Шен повторно использовал заклинание. Покачнулся, и Нова, стоявшая рядом, едва успела его придержать. Шена увели к дивану, и он сидел, прикрыв глаза, в то время как разведчики были отправлены на новое место. Однако новости, которые они принесли, не были утешительными. Они обшарили все пространство, заглянули ко всем знакомым, живущим в этом районе, но никто ничего не знал. С ними вернулся Таллис, мрачный и болезненный, неровно стоявший, но отказывавшийся на любое предложение отдохнуть. Он стискивал зубы и лишь сильнее вжимался в ткань занятого им кресла, словно боясь, что его могу насильно оторвать. Таллис несколько раз порывался вскочить и бежать на поиски, но каждый раз неизбежно падал обратно, не в силах совладать с собой. Нова видела, как он ненавидел положение, в котором оказался, но ничем помочь не могла. На ещё один повтор Шена бы не хватило, да и не факт, что это что-нибудь дало бы. Все молча переглядывались, пытаясь во взгляде соседа прочитать ответ на свой вопрос. Страх, до того старательно заглушаемый каждым, прорывался наружу, а надежды в глазах оставалось всё меньше, словно каждый понимал, какой будет исход. Солнце заливало красным небо. Глаза Новы заливала кровь. На стенах дрожали кровавые подтеки, остывший чай был пронизан острыми лучами, и все в этом мире окрасилось в красный. Ярко-ярко красный. Нова теперь ненавидит этот цвет. Хорхе задремал в кресле, и это послужило неким сигналом. Все оживились, вспомнив, что этой ночью они разом не умерли. Метнулись на кухню, чтобы заварить кофе и восстанавливающую настойку для Шена, — сразу образовалась какая-то суета и толпа. Всё также дружно попытались разбрестись по комнатам — столпились у лестницы, образовав очередь, и в итоге вновь вернулись в гостиную, замирая посреди комнаты. Они не знали, что делать дальше, не знали, чего им ждать. Нова в это время всё также сидела в кресле, не двигаясь и даже словно не дыша. Голова болела, а мысль, преследующая ловчую, словно бы разрывала изнутри. Всё это произошло из-за неё. Она дала Ренато точные сведения об Оникс. Кардинал заинтересовался анимаморфикс и смог её выследить только из-за наводки Новы. Это она во всём виновата. Нова порывалась встать, подойти к Веспер, упасть ей в ноги и рассказать всё, будто бы это что-то изменило. Будто бы Нова смогла найти Оникс, вернуть её, живую и здоровую, и стереть из памяти членов Союза эту ночь. Но это не изменило бы ничего. Веспер, всё это время стоявшая вдоль стены, опирающаяся так, словно шевельнись она, и вмиг упадёт, не смотрела на Нову, не смотрела ни на кого-либо ещё, лишь неотрывно сверлила взглядом пол. Она была словно статуя, молчаливая и неподвижная, и Нова не решилась бы сейчас её потревожить. — Не думаю, что мы сейчас что-то узнаем, — сказала ведьма, когда время было около шести утра. — Думаю, всем стоит разойтись по комнатам и попытаться уснуть. Как только Шен будет в состоянии, мы ещё раз постараемся узнать местоположение Оникс, однако… В любом случае, сейчас мы никак ей не поможем, — от Веспер, как от главной, требовалось сказал что-то обнадеживающие. Ни один этой ночью не спал, и ни один уже точно не уснёт, но им нужны были её слова, нужна была её надежда. Все с благодарностью уцепились за неё, как утопающие, унесённые в открытый океан. Слова были отвратительны в своей правдивости, и все это понимали, но не хотели услышать. Нужно было бежать, искать и находить, нужно было спасать Оникс, а им говорили, что сейчас они ни на что не способны. — Мы с Маризой отправимся к Марко (Марко был тем самым анимаморфиксом, другом Оникс), — подал голос один из разведчиков. — Попросим его через связи что-либо узнать. — Хорошо, — устало согласилась Веспер. — Я выйду… — она махнула рукой. Веспер вышла стремительно, как промелькнула, и Нова, стоило всем на мгновение покинуть гостиную, метнулась за ней. Нужно сказать что-то, поддержать, помочь. Это она, Нова, виновата, и она должна это исправить, будто бы она что-то может. Будто бы всё не было решено ещё до того даже, как Нову посвятили в детали дели. Всё было предрешено, желания Новы учитываться не будут, но она бежала, ни на что не рассчитывая и ни во что не веря. Они столкнулись с Веспер в дверях, и Нова почувствовала, как её руку сковало льдом, словно желая сломать, и её потянули, повели за собой, и она метнулась следом, уже зная, чувствуя, что её ждёт. Сердце металось в груди, как маленькая птичка, оно стучало, оно пыталось достучаться и показать, что оно живое. Но Нова неживая. Больше нет. Неживая так же, как и маленькая чёрная кошка, перекинутая, как тряпка, через перила. Утреннее солнце мягко освещало улицу, лёгкий ветер приятно обдувал лицо, и утро можно было бы назвать хорошим, если бы не чёрная кошка с разноцветными глазами. Дрожа, Нова упала на колени, не в силах стоять, мягко касаясь кошачьей шерсти, сжимая её, пытаясь почувствовать хоть каплю оставшегося тепла. Гладкая, блестящая в солнечных лучах, она была абсолютно холодной. Нова не раз касалась Оникс в кошачьем обличье и каждый раз поражалась тому, какой живой ощущается кошка: она была теплой, и каждый ее вздох отчетливо чувствовался. Сейчас же кошка была ледяная и совершенно не дышала. Нова замерла, не зная, как поступить и что сказать. На её плечо легла рука Веспер, сильно его сжимая, и ловчая встала, перехватывая руку ведьмы и сжимая её в своей. «Это всё из-за меня», — отчаянно думала Нова, смотря куда угодно, лишь бы не перед собой. Она повернула голову и увидела Веспер, замершую и тоже словно неживую. Веспер не плакала, не дрожала, она выглядела почти как обычно, лишь только глаза, остекленевшие и широко распахнутые, выдавали ведьму. — Нам нужно позвать… — негромко протянула Нова, но Веспер никак не отреагировала. Ловчая замолчала, понимая, что ведьме нужно дать время, и лишь крепко сжимала её руку, словно это чем-то могло помочь. Это всё из-за неё. Не приди Нова в Гнездо — не умерла бы Оникс. На её руках была кровь кошки, на её совести — разбитая Веспер, которую Нова никогда такой не видела и надеялась не увидеть. Она была предательницей в кругу людей, что отнеслись к ней тепло и с любовью, и она буквально всадила им нож в спину, обрекая на погибель. Она виновата. Эта смерть на её руках. Сейчас самым лучшим было бы сознаться во всем. Веспер будет удивлена, расстроена… Но так было бы лучше. Нову бы выгнали из Гнезда, проводив разочарованными и ненавидящими взглядами, она бы провалила миссию и навсегда потеряла бы этих людей, но она бы сохранила им жизни, дала бы шанс добиться своего и прожить ещё не один год. Но, оборачиваясь направо, Нова встречалась с взглядом Веспер, и ей всё не хватало духу сказать то, что было в голове. Ведьма сейчас была так уязвима, что Нова никак не могла воспользоваться этим, добив ведьму окончательно. — Нам нужно будет организовать собрание, — тихо, но твердо сказала Веспер. — До этого наше расследование было вполне безобидным, однако теперь, боюсь, некоторые могут не захотеть продолжать. Теперь стало опасно. — Опасно было всегда, — ответила Нова. — Они знали на что шли, знали, чем это может обернуться. Не думаю, что хоть один откажется. — Я́ хочу, чтоб они отказались, — Веспер зачесала волосы, после недовольно растрепала их, вздыхая. — Я не могу допустить, чтобы с кем-либо ещё произошло подобное. — Они горят целью, как и ты. Им важно дойти до конца, они этого хотят, я уверена. — Хорошо, — ведьма вздохнула. Во взгляде читалась усталось, и Нова понимала, что Веспер просто не хочется спорить. — В любом случае нам теперь необходимо ускориться. Сейчас пару часов поспите, и сразу искать. — Ты? — Я пойду. Сразу начну смотреть, чтобы не затягивалось. — Так долго не протянешь. — И не такое бывало, — Веспер пожала плечами. — И это гарант, что именно сейчас ты не зашьешься? — Да, — Веспер недовольно вздохнула, едва удерживаясь от того, чтоб закатить глаза. — Я не маленькая, Нова. Справлюсь. Как всё закончится, улечу в отпуск. Полетишь со мной? Когда всё закончится, вряд ли Веспер захочет даже смотреть на Нову. Когда всё закончится, их может больше не быть. — Полечу, — она грустно улыбнулась, протягивая руки в кошке. Коснулась, поглаживая мягкую шерсть. Нова не была согласна с доводами Веспер, её хотелось всеми силами отсрочить конец, но ей было нечего сказать: её переживания за состояние ведьмы вряд ли окажутся достаточным аргументом. — Нам нужно… сказать. Пойдем, — Веспер взяла на руки кошку, как самое драгоценное, что могло только быть. Нова помнила, что Веспер так же смотрела и на неё. Потом она не будет на неё смотреть так. Если вообще будет смотреть. Нова могла бы даже позавидовать Оникс, если бы это не было так ужасно. В маленькой гостиной сразу стало нечем дышать, словно им разом отключили кислород, а заодно и свет, который давал бы хоть какую-то надежду на завтра. В глазах членов Гнезда виднелась неприкрытая боль и усталость, но никто не выглядел удивлённым. Все знали, что так будет, но никто не может быть готов к такому. Готовься к худшему, но надейся на лучшее. «Курсы по подготовке к смерти». Наверное, такое нужно всем. Нова встретилась с глазами Таллиса, обрамлёнными неестественной чернотой, контрастирующей в побелевшей кожей, которые сейчас, казалось, и сами почернели, поглощая собой весь свет кругом. В глазах ворона не отражался ни один солнечный луч, не было ни одной искры, но Нова смогла увидеть в них немой вопрос, адресованный только ей, который Таллис никогда не отважился бы задать вслух: — «Зачем ты спасла меня, зачем вернула в ту жизнь, где не будет её?» Нова отвернулась. Несмотря на наставления и почти приказы Веспер, никто сегодня не спал. Они продолжили работу, начатую, казалось, так давно, не говоря друг другу ни единого слова. Им нечего было говорить, не о чем было думать, кроме одного, и работа была их спасением, отвлекающим от смерти. Анимаморфы, умершие в обличье животных, людьми уже не становятся. Оникс была похоронена в маленькой картонной коробке, она лежала, свернувшись в клубочек, словно просто спала, словно коснись её блестящей шерсти — она вмиг очнётся. Но она не очнётся. Таллис, обернувшись вороном, сидел на козырьке одной из соседних крыш. Нова знала, что ночью к свежей могиле стянутся животные со всего города, заменяя людей, сейчас молчаливо толпившихся на зелёной траве. Слишком зелёной, слишком яркой. Слишком живой. Когда все возвращались в Гнездо, Веспер попросила не расходиться и подождать в гостиной, а сама осталась стоять на месте. Нова хотела вернуться к ней, но наткнулась на стальной взгляд, требующей уйти и её, и не могла не понять ведьму. Как только за окном стемнело, в гостиную зашла Веспер, жестом руки прерывая все разговоры: — Я знаю, где карта. Решили быстро. Веспер с Новой уезжали на рассвете, Шен оставался за главного. Остальным приказали отдохнуть и набраться сил, поскольку неизвестно, чем обернётся это путешествие. Уходили тихо и быстро, не прощаясь. Вернуться должны были следующим же утром, если всё пройдёт так, как надо. Когда Нова и Веспер, молчаливые и сосредоточенные, сидели в самолёте, ведьма откинулась на спинку, закрывая глаза. Вздохнула, с силой провела по лицу, растирая его, словно стараясь избавиться от всего, что произошло за эти сутки. Похоже, не помогло, поскольку Веспер порывисто наклонилась вперёд, упираясь лбом в плечо Новы. Ловчая обняла её, гладя по плечу. — Я не должна была это допустить, — Веспер выдохнула, прижимаясь в Нове. Говорила рвано, коротко, повторяла мысли, озвученные ещё утром. И Нова слушала и молчала. — Они верили мне, в меня, в идею. Я отвечала за них. Я отвечаю. Я должна была защитить её. — Не должна. — Должна. Я их повела. Не будь меня и моей идеи — не было бы Союза. Цели. Расследования. Не было бы смерти. — Смерть была с сотворения мира, — Нова наклонилась, упираясь подбородком в голову ведьмы. Веспер не разделила попытку Новы разрядить обстановку. Она замолчала, тяжело дыша. Они взлетели. Был ровно час на то, чтобы попытаться поспать, но сна не было ни в одном глазу, хотя обе не спали, по сути, двое суток. — Говори, — тихо попросила Нова. — Полегче станет. — Не думаю, что пара слов что-то изменят, — Веспер хмыкнула, отстраняясь. Провела рукой по волосам, вновь растёрла лицо. Перезарядилась. — Потом, Нова, — ответила на недовольный взгляд ловчей. — Всё-таки мы в самолёте. Сейчас лучше озаботиться тем, что мы скажем Оливеру. — «Здравствуйте, я ваша тётя». — Нам нужно сказать что-то, после чего он не выставит нас за порог. — Он разве не знает, кто мы и зачем придём? — Нова удивлённо подняла брови. — Ты же звонила. Откуда тогда уверенность, что нам нужен именно он? — Он сказал, что ждал звонка. — Провидец? — Возможно. Но, думаешь, он отдаст карту первому пришедшему? Даже если он это предвидел, — вопрос был искренним. — Вряд ли. Хотя, если действительно провидец, шанс есть. — В любом случае нужно подготовить слова. — Хорошо. Рассветное солнце ласкало кожу, и в любой другой день Нова бы подставляла ему лицо, радуясь жизни и обнимаясь с дорого́й ей Веспер. Но уже второй день подряд на рассвете она чувствовала себя выжато и опустошённо и знала, что ведьма испытывала то же самое. Нове хотелось, чтоб остановилось время. В рассветной тишине они шли до загородного дома священника, держась за руки. Такое прикосновение было привычным и словно автоматическим, и им не было необходимости даже смотреть друг на друга. Но сейчас они просто не могли смотреть, не могли думать и говорить. Им бы сесть на автобус или вызвать такси — хотелось идти, дышать, чувствовать лёгкий ветер, целующий лицо, чувствовать утреннюю прохладу. Хотелось жить. Сейчас, здесь, не откладывая это на потом, на «когда всё закончится». Остановившись на пороге красивого белого дома, Веспер позвонила. Было около восьми утра, наверное, было невежливо заявляться так рано, но, к удивлению, дверь открыли сразу и без лишних вопросов. Мужчина, встретивший их, источал тепло и уют. Он был действительно домашним, и Нова ни капли не удивилась, что он, как и вся его семья, был священником. Именно такая аура и должна у них быть: располагающая, светлая, окутывающая с ног до головы. Священник не может быть неприятным: тогда он уже не священник, а проходимец, старающийся подражать. Ренато, к слову, был настоящим священником. Как и Оливер Сантини. — Я рад, что вы наконец пришли, — мужчина улыбался, словно кот, но была в его движениях некоторая нервозность. — Мы вас ждали, — за его спиной появилась женщина, такая же светлая и ласковая. — Вы знаете, за чем мы пришли? — Догадываюсь, — мужчина вновь улыбнулся. Нова чувствовала подвох, но не могла объяснить его. Наверное, придумала. Мужчина и его жена, София, задали лишь несколько дежурных вопросов и отдали им карту, даже не очень интересуясь, зачем она им нужна. Как только свёрнутый в рулон пергамент оказался в руках у Веспер, Оливер сразу же словно почувствовал облегчение: из его движений пропала нервозность и он даже дышать стал легче. — Эта карта была нашим проклятием, — доверительно поделился он с Новой, когда они уже собирались уходить. — Несколько веков она передавалась в нашей семье, а откуда она взялась и зачем — никто не знает. — И вы не пробовали от неё избавиться? — поинтерсовалась Веспер, отрываясь от изучения пергамента. — Как же, — Оливер горько усмехнулся. — Десяток раз. Жгли, топили, оставляли в лесу. Всегда возвращалась. Последний раз пытался мой дед. Сказал, что отнесёт в лес, закопает и укроет крестом. — Не помогло? — Карта вернулась. А дед уже нет, — мужчина вздохнул. — Нашли повешенного на этом самом кресте. — Священника? — ахнула Нова, живо представляя себе это картину. — И такое случается, — Оливер обернулся к жене, стоявшей поодаль. — Карта всегда оказывалась у нас. Но, как я уже говорил, никто не знает, откуда она появилась впервые. Есть ощущение, что она с нами с сотворения мира. — Могу ещё вопрос задать? — спросила Веспер, скатывая карту обратно. — Конечно, — мужчина охотно согласился, очевидно, крайне обрадованный избавлением от предмета. — Откуда вы знали о нас? Почему вы уверены, что вы избавились от карты окончательно и она не вернётся? — Почувствовал, — просто ответил Оливер. — Было видение… Знаете, во снах? Он поведал, что придёте именно вы и заберёте карту. Сказал, что на этом моя миссия окончена. И сейчас я чувствую свободу, я знаю, что карта мне больше не принадлежит. — Не странно ли, что именно Всевышний наделил вас магическим предметом? — спросила Нова с долей недоверия. Все говорили и говорят, что Другие — Его ошибка, они против Его замысла. Так как Он может быть ответственен за артефакт, открывающий дорогу Другим в светлую жизнь. — Такова Его воля, — безапелляционно сказал он. — Знаете, — он задумался, поворачиваясь к жене, и между ними произошёл немой диалог, — нам кажется, что Другие и в целом магия не были его ошибкой. Ничто в мире не происходит без Его ведома, думаю, и Другие появились лишь благодаря ему. Я считаю, — он запнулся, собираясь в силами, чтобы произнести следующие слова, — что Церковь ошибается. Таков Его замысел. Повисла тишина, и каждый думал об откровенных словах священника, сказанных в лицо Другим. Он, служитель Церкви, чья вера передавалась из поколения в поколение, говорит что-либо против Церкви. — Раньше мы были свободны, — тихо сказала Нова, нерешительно нарушая тишину. — Нас уважали. — Да, — Оливер кивнул. — Мы были равны: обычные люди и Другие. Мы все считались Его замыслом, Его детьми, Его подданными. Нас учили любить ближних и относиться ко всем одинаково, не разделяя ни по какому признаку. И потом Церковь признала слой населения неправильным. Сказала, что все они по определению против Его замысла. Нечестивые. Это ведь даже противоречит Его заповедям… София аккуратно подошла к мужу, обнимая за руку. Они не раз уже говорили об этом, и она, должно быть, знала все мысли мужа. И разделяла. Ренато был прав: далеко не все плохо относятся к Другими. Многие куда более лояльны, чем можно было себе представить. Это согревало, но заставляло задуматься Нову, тому ли человеку она служит. Кардинал ей говорил, что они отвратительны и опасны, что они ошибка, а человек, служащий непосредственно Богу, неожиданно говорит обратное. Есть ли среди них правые? — Вы знаете, что на пергаменте? — Нет, — Оливер пожал плечами, выглядя абсолютно безразличным в этой информации. — Вам никогда не было интересно? — удивилась Нова. — Было. Но мы не видим там ничего. Вы видите? — он посмотрел на Веспер. — Да, — она кивнула, протягивая карту Нове. Ловчая, развернув пергамент, так же увидела изображение. — Карта нам не предназначалась, — пояснила София. — Она ваша. Мы были лишь Хранителями, если можно так назвать. — И заодно это может быть ответом на ваш вопрос, почему мы отдали карту вам без малейших колебаний: не будь она вашей — вы бы ничего не увидели и она вернулась бы к нам. — Всё было спланировано, — Нова повернулась к Веспер. — Подготовлено и задумано специально для нас, — ведьма кивнула ей. — След из хлебных крошек — ещё один Его замысел. — Значит, мы всё делаем правильно. — Значит, всё будет хорошо, — улыбнулся им Оливер. — Удачи вам, синьоры. Обратная дорога выдалась более спокойной и непозволительно быстрой. Они шли по вечернему городу, всё так же игнорируя любой транспорт, словно у них было всё время мира. Шли не спеша, разговаривали, и было правда легче. Не прошла ещё (и никогда уже не пройдет) боль от утраты Оникс, не была закончена миссия Новы, давившая на неё непосильной тяжестью, но сейчас они вместе и сейчас у них всё хорошо. Что будет завтра, когда она вернутся, что было вчера, что будет потом, когда они отправятся к Источнику, — всё не было важно. Было лишь настоящее, которого и не было никогда, но в котором хотелось остаться навсегда. Нова говорила о том, что настоящего нет, и Веспер молча слушала её, держась и не желая отпускать. Нова утверждала, что время не останавливается ни на секунду и то, что сейчас есть настоящее, через секунду будет прошлым, и Веспер замирала, пытаясь растянуть настоящий момент, словно это было возможно. Но нельзя остановить время, нельзя навсегда остаться в каком-то моменте. Даже Ловчим времени это не было под силу. Так что скоро они были в аэропорту, в шумящем самолёте и затем вновь оказались в Гнезде, тихом и угрюмом, словно замершими вместе с уходом Оникс. Тот момент счастья, за который цеплялась Нова, рушился на глазах, когда они, спокойные, зашли в притихшее здание и оказались под взглядами всех обитателей Гнезда. Был убит Люсьен. Скучно, совершенно обычно, прозаично. Тело вампира было проткнуто осиновым колом и выставлено рядом с резиденцией Константино. От него ужасно пахло из-за палящего солнца, и он, даже мёртвый, распугивал людей. Даже странно, что его оставили у вампиров, а не принесли опять к Гнезду. Они же всё знают, они же убивают именно обитателей Гнезда и членов Союза Сожжения, они работают именно против них. Так почему не к ним? Разнообразия захотелось? Нове словно сжали горло, перекрыли кислород. Её швырнули к стене, впечатав затылком в жёсткую поверхность, её, как бабочку, прижимали, распластавшуюся, сдавливая горло всё сильнее и сильнее. Темнело в глазах, подгибались ноги и безвольно обвисали руки, волосы разметались во все стороны, а в горле застыл немой крик. Это всё из-за неё. Она предательница. Она убийца. Убийца. Сейчас её схватят, скрутят по рукам и ногам, и бросят одну гнить, как и она обрекла на гниение и неизбежное разложение Оникс и Люсьена, и оставят её умирать, как она оставила всех её окружавших, и отвернутся, и предадут, как предала она, и возненавидят, как самую жалкую на свете. Нова находит глаза Веспер и видит в них столько, сколько не готова была увидеть. Ведьма расстроена, напугана, от её сверкающей улыбки и ошеломляюще нежного взгляда осталось лишь голое пепелище, выжженное руками Новы. Но Веспер подходит к Ловчей, с силой сжимая ей запястье, помогает встать и держит, держит, держит, не даёт упасть обратно, не даёт вновь прирасти к стене. В глазах Веспер нет ненависти, в них лишь отчаяние и страх, и она словно тоже умерла, распалась на атомы, развеялась, словно блестящая пыль. Они все тут, ошеломленные и пустые, выжатые, забитые обстоятельствами, как камнями, пущенными меткой рукой дворового мальчишки. Они как маленькие птицы, запертые и обречённые. Но Веспер — та Веспер, в чьих глазах Нова всего секунду назад видела звенящий страх, — заставила себя, подняла и заставила других дышать и жить. Она, сцепив пальцы в замок, быстро и чётко пересказала их с Новой путешествие и констатировала неизбежное: — У нас есть карта, и теперь мы знаем, где находится Источник. Изначально я думала настоять на отдыхе, ведь все мы крайне измотаны недавними событиями, однако свежие новости показали, что мы не имеем права откладывать нашу миссию ни на день. Мы отправимся к Источнику завтра. И звучало это как приговор, который Нова так отчаянно не желала слышать, как звон топора, доставаемого палачом, означающего лишь одно. Завтра. Завтра. Всё закончится завтра. У Союза осталась одна мирная ночь, и они отправятся за тем, ради чего собрались здесь, за тем, за что умерли Оникс и Люсьен, за тем, за что были готовы положить свои жизни и все остальные, находившиеся здесь. У них, Новы и Веспер, осталась одна ночь, жалкие часы, сплетённые из минут, которых оставалось всё меньше и меньше. Тёплый рассвет, ласкающее щёки солнце, звенящий шелест листьев и шёпот ветра вновь не принесут необходимого умиротворения и спокойствия, не станут панацеей, а лишь сделают хуже, больнее. Они сожмут горло, не давая вздохнуть, выдавят глаза, заставляя навеки ослепнуть, сломают все кости до единой и оставят лежать, тонуть в пухе и перьях, оставшихся от подушек и одеяла, которое, налившись свинцом, придавит к кровати. Нове кажется, она не переживёт и эту ночь. Нове кажется, она уже умерла. Они сидят с Веспер на подоконнике, и дует ветер, но Нове отчего-то кажется, что он лишь старается сдуть, скинуть их на землю. У них не получается говорить, как бы ни хотелось. Нет слов. Нова чувствует поцелуи, но все они далёкие, словно целуют не её, словно она уже не здесь; Нова чувствует прикосновение ледяных ладоней и объятия, до боли крепкие, она чувствует дрожь Веспер, но Нова уже мертва. Она не доживёт до утра. Она не доживёт. Не справится. Она не может убить их. Она не может убить её. Это будет убийство, бордовой кровью окропившее её руки, это будет её и только её вина и ответственность. Наверное, ей нужно всё рассказать и предупредить… Остановить, пока не поздно, всё объяснить и уйти, уйти навсегда, но её язык уже прирос к небу, и у неё нет ни единого шанса сказать и слово. Вместо этого она берёт телефон и назначает Ренато встречу. Быстро, коротко. Она расскажет ему всё. Она могла бы попросить забрать себя, спасти себя, но пусть лучше она умрёт вместе с ними. Она заслужила. Предательница. — Я знаю, о чём ты думаешь, — Веспер гладит её по лицу, сжимает её пальцы, руки, словно желает убедиться, что она живая, что она всё ещё здесь, что ничто ещё не закончилось. — И я даже не знаю, почему ничего с этим не делаю, — её голос печален. — Завтра вечером… Я могла бы тебя убить, — она усмехается. — Но я скорее убью себя. И Нова знает. Нова закрывает глаза и позволяет себя касаться и целовать, и она чувствует на губах соль, а на лице влагу. Она знает, что Веспер сильная, знает, на что она пойдёт ради своей цели, знает, скольким она готова пожертвовать. И Нова знает, что является единственной слабостью могущественной ведьмы. Она её тяготит, держит, она въелась ей под кожу, въелась в её мозг, духи Новы пропитали весь дом, пропитали все вещи, всю Веспер, она проникла в её жизнь и теперь навсегда там останется. Веспер не сможет её изничтожить. Уже нет. — Нова, почему я ещё здесь? Не знаю. Не уходи. — Я должна была догадаться. Я не должна была тебя пускать. Да, должна. Да, не должна. — У нас больше ничего не осталось, — она улыбается. — Завтра всё будет решено. Ты знаешь, чем это закончится? Нова качает головой. Веспер убирает руки, но ловчей это не нравится, и она просит ведьму гладить себя дальше, ведь это сейчас единственное, что её держит. На щеках Новы ледяные пальцы контрастируют со жгучими слезами, её губы разъедает соль и жар от чужих губ. Уже не чужих. Уже родных. Родных на эту ночь. Веспер всё знает. Но Веспер ничего не сделает. Уже ничего.