Пьяный романтик

предлагаю не прятать и уж точно не прятаться. если верить ему – мы загружены в матрицу. фонари зажигаются, я держу его за руку... Новогоднюю ночь Сириус и Гермиона встретили на площади Гриммо, вежливо отказавшись от приглашений семьи Уизли на праздничный ужин. Как только мисс Грейнджер начала говорить о том, что «сама обо всём позаботится», анимаг принялся возражать: мужчина предложил своей возлюбленной взять еду в ресторане, чтобы вместо бесцельной суматохи на кухне продолжить бесцельно лежать на диване и точно также бесцельно глядеть на новогоднюю ёлку. К огромному удивлению Блэка, волшебница согласилась, а потому вечером тридцать первого декабря Сириус, оставив Гермиону в одиночестве и одевшись потеплее, покинул особняк на Гриммо по маршруту «дом — магазин — ресторан около Пикадилли — дом». А уже через несколько часов волшебники, заблаговременно назначив друг другу свидание (инициатором оригинальной идеи, разумеется, выступил Блэк), встретились в столовой. Гермиона вновь облачилась в свой праздничный наряд, любовно подобранный Джинни, а Сириус не поленился надеть белоснежную накрахмаленную рубашку, шёлковую жилетку и дорогой парадный сюртук, чтобы по всем параметрам соответствовать своей спутнице. Волшебники чудесно поужинали и ближе к полуночи открыли бутылку игристого вина, которую Блэк вечером прихватил в магазине. Наступил девяносто девятый год. А самый ужасный и жестокий девяносто восьмой год, наконец-то, закончился. Вопреки протестам Гермионы, приказав Кикимеру убраться в столовой, Сириус проводил волшебницу в гостиную, где ярким пламенем полыхал камин, а в углу стояла симпатично украшенная ёлка. Мисс Грейнджер, придерживая в руке бокал шампанского, скинула туфли и забралась на диван с ногами. Убранство зачастую мрачной, однако сегодня вполне себе праздничной гостиной создавало у гриффиндорки некое ощущение уюта. В голове невольно возникали воспоминания зимних праздников в доме родителей в Солсбери. Гермиона поёжилась и вздрогнула - это было, и этого, похоже, уже никогда не вернуть. Пока мисс Грейнджер, завязнув в собственных мыслях, неподвижно сидела на диване, Сириус успел уйти куда-то на верхние этажи и вернуться с виниловой пластинкой в руках. Мужчина подошёл к окну, расположенному около камина, и поднял со старенького проигрывателя, который, по правде говоря, гриффиндорка всё это время считала обычным декоративным столиком, кружевную салфетку. Блэк аккуратно поставил на ось приготовленный винил, переключил рубильник питания и опустил тонарм вниз, удивительно точно попав иглой в нужную канавку на вращающейся пластинке. Из динамиков послышался характерный приятный треск, вслед за которым возникла музыка. — Мисс Грейнджер, — окликнул утопающую в собственных мыслях волшебницу Сириус. Девушка вздрогнула и перевела на анимага растерянный взгляд. — Вы подарите мне танец? Блэк протянул гриффиндорке руку с обращённой вверх ладонью. Гермиона словно очнулась, бросила на мужчину изумлённый взгляд и, отставив в сторону полупустой бокал шампанского, приняла предложение Сириуса. Разве она вообще могла от такого отказаться? Анимаг аккуратно потянул волшебницу за руку, помогая ей подняться на ноги, и тут же резко прижал её хрупкий силуэт к своей груди, бережно уместив правую ладонь на её талии. На пару мгновений у Гермионы даже перехватило дыхание, после чего гриффиндорка растянула губы в самой широкой и открытой улыбке, на которую только была способна, и залилась радостным смехом. Блэк кружил девушку в танце, резко наклонял её вниз, так, что пышные каштановые кудри касались прохладных скрипучих половиц, и иногда легко приподнимал мисс Грейнджер над полом, будто она ничего и не весила вовсе. Гермиона смущенно смеялась, касалась пальцами босых ног холодного пола, изящно ныряла Сириусу под руку и кружилась, расфокусированным зрением вылавливая лишь яркие расплывчатые силуэты новогодних гирлянд вокруг себя и бесконечно счастливое лицо Блэка перед собой, который в своё удовольствие любовался волшебницей, утопавшей в его объятьях. Записанная на виниловую пластинку мелодия в исполнении саксофона звучала умеренно, спокойно и, возможно, даже немного печально, и волшебникам, по правде говоря, было не так уж и важно двигаться ей в такт - им важна была компания друг друга, важен был их бесконечно интимный и чувственный танец, а наличие красивой музыки было лишь приятным бонусом. — Кто это исполняет? — пытаясь перевести дух после пары головокружительных па, мисс Грейнджер громко вздохнула и устало опустила голову мужчине на грудь. — Джон Колтрейн. Американец. Гениальный человек был. И ещё более гениальным был его джаз, — медленно покачиваясь из стороны в сторону, Сириус задумчиво тянул слова. — Был? Он уже умер? — немного взволнованно переспросила волшебница. — Да. В шестьдесят седьмом году, — анимаг тяжело вздохнул - этот саксофонист явно был его кумиром. — Мне тогда было лет восемь, но я уже четко знал, что суждения моей полоумной мамаши о маглах и нечистокровных волшебниках - полная чушь. Я заперся в комнате, вылез через окно и выбежал в центр города. Я знал, что на углу Ромилли и Фрит есть музыкальная лавка. Я стащил оттуда пластинку Колтрейна, хотя даже не смог бы послушать её, — Блэк раздосадовано усмехнулся. — Ты украл пластинку? — Птичка вздрогнула и резко подняла голову, удивлённо заглядывая мужчине в глаза. — Украл. И если тебя это успокоит, то мне было очень стыдно за это, — Бродяга мягко улыбнулся. А Гермиона согласно кивнула, потому что прекрасно понимала то, что у маленького восьмилетнего Сириуса, который так отчаянно тянулся к миру людей, не было ровным счётом ни единой возможности, чтобы заполучить хотя бы одну несчастную пластинку или магловскую книгу честным путём. — Мать её, конечно, нашла. Отхлестала меня ремнём чуть ли не до полусмерти, а пластинку разбила, — в голосе Блэка чувствовалась такая невыносимая боль и обида, что гриффиндорке пришлось приложить немало усилий, чтобы не пустить слезу. — А как-то раз, месяца, наверное, через два, мне удалось раздобыть магловскую газету. Свежую - целую партию привезли в киоск неподалёку отсюда рано утром. На первой полосе заголовок: «Реквием джазу. Умер саксофонист Джон Колтрейн». Я как только повзрослел и сбежал в дом родителей Джеймса, поменял часть накопленных галеонов на фунты и купил эту пластинку. — Это... Просто невероятно, — на вдохе прошептала Гермиона. — Твоё искреннее желание приблизиться к миру маглов, оно... Завораживает. — Люди прекрасны. И то, что волшебники их недооценивают - однозначно проблема самих волшебников. Может, именно поэтому ты здесь? — Сириус задумчиво усмехнулся. — Чистокровные волшебницы никогда не вызывали у меня интереса. И вот, после тысячи лет ожидания, вселенная послала мне тебя. Маглорожденную ведьму, наизусть цитирующую Виктора Гюго, разбирающуюся в классической музыке и с замиранием сердца, точно, как и я, рассматривающую звёздное небо, размышляя о бесконечности холодного космоса! — Возможно, Вселенная любит собирать пазл, в котором мы с тобой явно были задуманы двумя половинками одного целого, — мечтательно протянула мисс Грейнджер. — Ты любил кого-нибудь до встречи со мной? — Нет, — честно ответил анимаг. — У меня были отношения. И не один раз. Но ни одну из них я не любил. — Расскажи мне о них. Они живы? — волшебница свела брови друг к другу, делая выражение лица как можно более серьёзным. — Одну из них вместе с её семьёй убили Пожиратели смерти незадолго до моего ареста. А вторая... Жива или нет - не знаю, она уехала из Англии очень-очень давно. Рассказывать о них не имеет смысла. Они - просто история. Это всё было давно и неправда, — Сириус провёл ладонью по пышным каштановым волосам Гермионы и с наслаждением поцеловал её в макушку. — Я люблю тебя. — А я тебя. Медленно переведя взгляд огромных карих глаз в сторону, мисс Грейнджер аккуратно выпуталась из крепких мужских объятий и подошла к окну, почти невесомо ступая по холодному полу босыми ногами. С иссиня-чёрного ночного неба через тонкое и немного мутное стекло на неё глядела холодная белёсая Луна, окружённая звёздами. Сириус улыбнулся, направился следом и остановился лишь тогда, когда поравнялся с Гермионой. Они стояли плечом к плечу и завороженно рассматривали возвышающийся над городом небосвод. — Здесь, в Лондоне, звёзд почти не видно, — немного грустно подметила гриффиндорка. — Зато в небе над Хогвартсом их огромное множество, помнишь? — ответил Блэк. Волшебница согласно кивнула. — Зато твою звезду видно везде, где бы я не находилась, — добавила мисс Грейнджер и тепло улыбнулась. Она была права - в небе над Лондоном одна звезда горела намного ярче других. Сириус. — Она твоя. Навсегда, — выдохнул мужчина. — Во время войны, когда мне было особенно тяжело, я смотрела на небо и искала её. Она ярко мерцала, как бы уверяя меня в том, что ты жив и здоров. Она защищала меня, оберегала, вела к победе. Гермиона потянула руку в сторону и коснулась своей ладонью ладони Сириуса, бережно переплетая их пальцы. Мужчина непроизвольно вздрогнул, наслаждаясь довольным урчанием демонов в своей груди, которых так умело приручила эта умная ведьма. Анимаг взглянул на гриффиндорку, которая продолжала разглядывать ночное небо, как вдруг неконтролируемый поток мыслей сбил его с ног, затопил, буквально похоронил заживо. Он хотел её. Хотел её тело, её мысли, её душу. Ежедневно, двадцать четыре часа в сутки. Он хотел, чтобы она всегда была рядом. Он хотел сделать всё возможное, чтобы она любила только его одного. Он хотел бросить к её ногам своё сердце, истерзанную и искалеченную душу. Да что там душу! Целый мир! Он хотел обнять её крепко и не отпускать. Никогда в жизни не отпускать её от себя. Эти чувства переполняли его, бурлили в груди, желая вырваться наружу бесконечным потоком нежности и ласки. И одна единственная мысль, на фоне которой все остальные меркли и обращались в прах, родилась в голове Блэка почти мгновенно. Её не было, а потом - раз! И появилась. Сириус понял, что он должен был сделать. Вот только для этой идеи время пока не пришло - нужно было немного подождать, подготовиться, над многим поразмыслить, чтобы уверенно сделать задуманный шаг. А пока анимаг просто стоял в гостиной, держал свою малышку за руку и наслаждался моментом и всепоглощающим чувством счастья, прекрасно понимая то, что через несколько дней его Птичке вновь придётся улететь до самого лета. Бродяга поджал губы и усмехнулся собственным мыслям. Вот так оно бывает: живёшь своей жизнью, и, казалось бы, тебе ничего не надо, что у тебя всё есть. Но вот когда встречаешь её — тут задумываешься: чёрт... И как я раньше жил без неё? А уже через шесть непростительно коротких дней Гермиона собрала все нужные ей вещи в чемодан и, попрощавшись со своим рыжим котом, с вредным мерзким домовиком и с мрачным холодным домом, приготовилась отправляться обратно в Хогвартс. Они вновь стояли в прихожей. Друг напротив друга. И молчали. Будто эта вязкая липкая тишина - их единственный шанс остаться вместе, не расставаться на добрые полгода, за которые Сириус, скорее всего, сдохнет от тоски, захлебнувшись чёртовой жалостью к самому себе. Гермиона грустно смотрела на него своими карими глазами, улыбаясь краешками рта. Анимаг любил и ненавидел эту ее печальную улыбку, которая была неизменным спутником их расставания. Хотелось зарыться лицом в ее густые, каштановые волосы, чтобы не видеть этой улыбки, чтобы сделать вид, что у них еще есть время. Однако январский снегопад за дверью напоминал о том, что оно уже на исходе. — Полгода пролетит быстро - ты даже опомниться не успеешь, я обещаю, — мисс Грейнджер облизнула пересохшие от волнения губы. — Не давай обещания, которые ты не сможешь выполнить, — раздосадовано отозвался Блэк, прекрасно понимая, что для гриффиндорки время в стенах школы тянется гораздо быстрее, нежели для него, ежедневно хлебающего кофе в столовой в компании тишины и гадкого неизменного одиночества. — Наступит май. Он ведь обязательно наступит, так? В школу приедут все, чтобы почтить память тех, кого с нами нет. И ты приедешь вместе с ними. А в середине июня я сдам экзамены, получу диплом и вернусь домой, чтобы никогда больше не уезжать, — Гермиона говорила спокойно, размеренно и как-то особенного ласково. — Твоя правда, Птичка, — Бродяга тяжело вздохнул. — Мне пора. Не хочу опаздывать на поезд, — по собственному обыкновению Гермиона приподнялась на носочки, оставила на губах мужчины тёплый влажный поцелуй и, взяв свой увесистый чемодан в руку, пулей вылетела из дома - длинные прощания с Сириусом давались ей тяжелее всего на свете. Как только входная дверь особняка захлопнулась, скрыв за собой тонкий женский силуэт, в прихожей воцарилась глухая, почти что мёртвая тишина. Уши анимага пробило раздражающим звоном. Он вновь остался один. Окинув печальным взглядом окружавшие его мрачные стены, Блэк тяжело вздохнул, а затем, немного встрепенувшись, потянулся за висевшим на перилах высокой крутой лестницы камзолом. Мужчина наскоро накинул его на плечи, просунул руки в рукава, поправил манжеты и воротник. Схватив с декоративного столика свою палочку, волшебник сунул её во внутренний карман камзола, затем поправил причёску, повязал на шею тёплый шерстяной платок и, приободрившись, вышел из дома. Теперь, когда мисс Грейнджер отбыла в Хогвартс, у Сириуса было очень много важных дел. В январе месяце Лондон не особо нравился Блэку - в черте вечно шумного мегаполиса было сыро, грязно и из-за высокой влажности очень холодно. Снег, частенько выпадавший на город, касаясь мостовых, мгновенно таял, отчего Лондон казался неизменно серым и невыносимо тоскливым. Миновав узкие извилистые улочки, Сириус вышел на широкий проспект и, поплотнее укутавшись в свой камзол, направился вперёд, в сторону Вестминстера, где на улице Уайтхолл уже несколько столетий располагался вход в главное здание Министерства Магии. Анимаг зашёл в нужную телефонную будку, набрал номер «62442», представился молодой девушке на том конце провода и сообщил цель своего визита. В Атриуме по обыкновению было огромное количество народа - волшебники трудились на благо Министерства, не покладая рук, стараясь восстановить ущерб, принесённый войной, в рекордные сроки. Сириус достаточно быстро прошёл досмотр - все волшебники, не являвшиеся сотрудниками Министерства, обязаны были предъявить свою волшебную палочку для проверки на специальном устройстве дежурным, после чего улыбчивая девушка проводила Блэка на нужный ему этаж. — Добрый день, мисс, — громко обьявил о своём появлении анимаг, перешагнув через порог приёмной. — Сообщите господину министру о том, что к нему пришёл особый посетитель. — Боюсь, сэр, что он никого сегодня не принимает, — нехотя ответила симпатичная секретарша, с головой погружённая в работу с какими-то важными документами. Сириус недовольно нахмурился, показательно фыркнул и быстрым шагом направился в сторону массивной деревянной двери. — Постойте, сэр! Туда нельзя! Господин министр сегодня занят подготовкой к приёму иностранных гостей! — сидевшая за столом девушка громко взвизгнула, подскочила на ноги и бросилась вслед за бестактным посетителем. Однако предпринимать что-то было уже поздно - Сириус распахнул дверь кабинета министра магии и вошёл внутрь. — Кингсли, старина! — воскликнул Блэк и слегка развёл руки в стороны, привлекая к себе внимание темнокожего мужчины, чинно восседавшего за широким письменным столом. — Мистер Бруствер, прошу прощения! Я не смогла остановить этого мужчину! Я сказала ему, что вы заняты, но он меня не послушал! Мне стоит вызвать охрану? — взволнованно протараторила влетевшая вслед за Бродягой секретарша. Несколько мгновений Кингсли удивлённым взглядом рассматривал ворвавшихся в его кабинет волшебников, а затем, растянув губы в довольной улыбке, рассмеялся, чем вызвал недоумение на лице своей подчинённой. — Не стоит, Ивенджелина. Спасибо за бдительность, но этот человек - мой друг, — Бруствер спокойно покачал головой. — Прошу прощения, — девушка стыдливо опустила взгляд в пол. — Желаете чего-нибудь? Чая? Кофе? Воды? — Сириус? — обратился Министр к Блэку, как бы передавая вопрос секретарши своему гостю. — Ничего не нужно, спасибо, — анимаг мотнул головой. — Ты свободна, Ивенджелина, — добавил Кингсли. Волшебница покорно кивнула головой и тут же покинула кабинет начальника. — И когда же ты, в конце концов, научишься манерам, Блэк? — Бруствер, отложив свитки в сторону, откинулся в кресле. — Когда у тебя появится роскошная шевелюра, — язвительно ответил Сириус и вальяжно развалился на стуле, предназначенном для посетителей. Кингсли широко улыбнулся, наслаждаясь общением со своим бестактным вредным другом. — Ну, и что тебя ко мне привело? Неужели надумал согласиться на должность в Министерстве? — темнокожий мужчина скрестил руки на груди, внимательно разглядывая лицо гостя. — Ни за что на свете - на ваше бюрократическое болото у меня аллергия, — Блэк показательно фыркнул, показывая своё отвращение к самой мысли о том, чтобы начать пахать на государство. Кингсли почти равнодушно хмыкнул, после чего понимающе кивнул головой. Все мотивы и искренние эмоции анимага лежали буквально на поверхности - ложное обвинение, двенадцатилетнее заключение в Азкабане здорово подкосили ментальное здоровье Сириуса. И даже после окончания войны он не смог простить Министерству такого предательства, не рассматривал ни единой возможности начать добровольно горбатиться на систему, растерзавшую его жизнь. — Слушай, Кингсли, я никогда и ни о чём тебя не просил, да и сейчас, в общем-то, просить не собираюсь, — Бродяга поправил манжеты своего сюртука и уселся поудобнее, пытаясь начать несколько неловкий для него самого разговор. — Однако с таким вопросом я мог обратиться только к тебе. — Я заинтригован, — Бруствер приободрился и слегка подался вперёд, чинно складывая руки на широком письменном столе. — Давай предположим... Просто предположим! Что я хочу сделать одной умной, красивой, обворожительной волшебнице предложение руки и сердца, — тяжело вздохнув, начал анимаг. — Предположим, — согласно кивнул министр и сдержанно улыбнулся, как бы принимая своеобразные условия игры, установленные Сириусом. — И предположим, что она значительно младше меня. Опять же, просто предположим! — Блэк говорил медленно, вкрадчиво, пытаясь расставить все детали по своим местам. — Предположим, — Бруствер вновь согласно кивнул, сдержанно улыбаясь и пытаясь сохранить максимально серьёзное выражение лица. — Так вот, не будет ли мне светить очередной срок в Азкабане за подобное действие? — анимаг сцепил длинные тёплые пальцы в замок и поднёс их к губам, напряжённо разглядывая лицо своего собеседника, сидевшего напротив. — А сколько будет лет этой таинственной и никому неизвестной волшебнице на момент предложения? — наигранно делая вид, что он и в самом деле не понял, о ком идёт речь, Кингсли поудобнее уселся в своём кресле, выпрямив спину. — Полных девятнадцать лет, — уверенно ответил Сириус, в голове прикидывая то, что летом Гермионе ещё будет девятнадцать, а уже в сентябре она справит свой двадцатый день рождения. — Ну, тогда с точки зрения закона никаких претензий Министерство иметь не будет. Помнится мне, ведь даже покойные Лили и Джеймс Поттеры заключили брак, когда им едва исполнилось восемнадцать.., — Бруствер широко улыбнулся и покачал головой. И в тот момент Сириус просиял, кажется, самой широкой и радостной улыбкой, на которую только был способен. — О, Мерлин! — довольно расхохотавшись, Блэк громко хлопнул в ладоши. — Спасибо тебе, старина! — Но Сириус! — внезапно Кингсли хмуро сдвинул брови, придавая своему лицу удивительно серьёзное выражение. — Ты точно уверен в своём решении? Ты знаешь себя, знаешь то, кем ты стал после всего, что с тобой было. И ты знаешь её. Не боишься, что можешь сломать девчонке жизнь? Она и так слишком многое вынесла... Сириус болезненно ссутулил плечи, будто эти слова с размаху ударили его в солнечное сплетение. Мужчина сокрушенно склонил голову вперёд, тяжело вздохнул, а затем поднял на Кингсли глаза. И в тот момент Бруствер с трудом удержался, чтобы в испуге не откинуться на спинку кресла - в усталых серых глазах Блэка министр увидел настоящий первородный страх и невыносимую боль, словно эти самые слова были вероломно украдены из его головы и озвучены на весь мир. Бродяга будто услышал то, о чём сам всегда догадывался, однако верить в это никак не хотел. — Она любит кашу, — внезапно выпалил анимаг, пытаясь справиться с ноющей болью где-то в районе сердца. — Кашу?! — удивлённо переспросил Кингсли, не веря собственным ушам. — Да, кашу на завтрак, — меланхолично растягивая слова, Сириус кивнул головой. — Овсянку на молоке. С вишнёвым соусом, дроблёным горьким шоколадом и орешками. С сушеным фундуком, если быть точнее. Главное, чтобы не с жареным. Министр удивлённо распахнул глаза и всё-таки откинулся на спинку кресла, не в силах вымолвить и пары слов. Этот короткий спонтанный диалог выбил из его лёгких весь воздух. Бруствер впервые увидел искренние чувства Сириуса во всех красках. Он любил её. Так сильно, что, кажется, и жить без неё уже не мог. Это был факт. — Только раз, и то если очень повезет, ты встречаешь человека, который разделяет твою жизнь на две части: до встречи с ним и после. Раньше я думал, что нечто подобное со мной сделала война: забрала прошлое, заняла всё моё настоящее, а будущего просто-напросто не было видно. А потом появилась она. Умная, мужественная и невероятно отважная. Такую вторую на всём белом свете и за двадцать тысяч лет не сыщешь, — Сириус мечтательно прикрыл глаза, воспроизводя в своей голове образ мисс Грейнджер. Кингсли сосредоточенно скрестил руки на груди, с удивлённым выражением лица обдумывая каждое слово Блэка. — Я столько раз выслушивал чужие упрёки и сомнения по поводу Гермионы, столько раз винил себя по пустякам, столько раз хотел повернуть назад, что уже просто-напросто устал. Я хочу быть с ней. Только с ней, понимаешь? — Бродяга жалостливо свёл брови и по-щенячьи округлил глаза. — Знаешь, я тебе так скажу, если тебе дорог человек, нужно хватать его и держать в руках сильно-сильно. Иначе однажды обернёшься и никого нет. Анимаг задумчиво поджал губы и согласно кивнул, впитывая в себя мысли собеседника. — Только вот, я тут подумал.., — Бруствер вздохнул, вновь притягивая к себе взволнованный взгляд Сириуса. — Может, тебе всё-таки принять моё предложение и устроиться в Министерство? — О чём ты? — анимаг непонимающе нахмурился и инстинктивно подался вперёд. — Гермиона - девчонка трудолюбивая. Голову даю на отсечение, что она прибежит ко мне сразу, как только получит диплом. Пусть даже она и станет носить фамилию Блэк, ваше отношение к жизни перенять она никогда не сможет. — Всё ещё не улавливаю суть твоих мыслей, — подметил Сириус. — Тебе нужна работа. Сколько бы миллионов золотых не хранилось в твоей ячейке в Гринготтс, без какого-нибудь дельного занятия ужиться ей с тобой будет непросто. Она привыкла работать. Даже не ради денег, а ради самого факта ежедневного труда, приносящего пользу хоть кому-то. Твоё бесцельное аристократическое созерцание мира вокруг рано или поздно встанет между вами камнем преткновения, — Кингсли говорил складно, чётко проговаривая каждое слово. Бродяга несколько ошарашено распахнул глаза и, выпрямив спину, задумчиво поджал сухие тонкие губы. Высказанное Бруствером предположение назойливым червячком прорыло в черепной коробке анимага дыру и за пару мгновений плотно укоренилось в сознании мужчины. Кингсли ведь, Мерлин его задери, был абсолютно прав. — В Министерство не пойду, уж прости. Но над словами твоими обязательно подумаю, — отрешенно проговорил Сириус, будучи всё ещё погружённым в собственные мысли. — Я пойду, наверное... Спасибо, что уделил мне время. И прости, что отвлёк... Блэк медленно поднялся на ноги и, невидящим взглядом уперевшись в пустоту, побрел в сторону двери. — На свадьбу позвать не забудь, романтик хренов! — крикнул другу вслед Кингсли и, довольно усмехнувшись, вновь погрузился в лежавшие на его столе документы.

***

После окончания рождественских каникул учёба в Хогвартсе стала для Гермионы ещё скучнее и однообразнее. Педагоги относились к выпускникам несколько равнодушно - они научили своих студентов всему, что знали сами, а потому в последние полгода вся заинтересованность профессоров в учебном процессе ограничилась лишь проверкой домашних заданий по подготовке к ЖАБА. Вполне возможно, что чувство всеобъемлющей скуки одолевало одну лишь Гермиону - в конце концов, её интеллект был оценён многими профессорами школы как «выдающийся», а потому она даже и не замечала проведённых за учебой часов, в то время как её однокурсники готовы были лезть на стену от количества свалившейся на них нагрузки перед экзаменами. А Гермионе, в общем-то, было на это всё равно. Она продолжала частенько выбираться на прогулки в Хогсмид вместе с Джинни и Луной, читать книги вне школьной программы и, словно по привычке, изо дня в день приходить в библиотеку, по кругу просматривая литературу по теме ментальных чар. Надежда умирает последней. Почти каждую неделю Гарри присылал Джинни небольшие письма, в которых во всех красках рассказывал обо всём, что происходило на курсах в Аврорате. Гермиона наблюдала за его успехами со стороны и, по правде говоря, чертовски завидовала другу - ей тоже бы хотелось, наконец, заняться карьерой, делать что-то действительно полезное, нежели сидеть в стенах Хогвартса, с досадой осознавая, что учебный год, по правде говоря, прошёл зря. Однако в блеклой школьной рутине, разумеется, происходили и радостные события. Сириус писал своей Птичке письма почти каждый день: огромная сова с иссиня-чёрным оперением прилетала к окну женской спальни по вечерам, принося с собой конверты из плотной дорогой бумаги, а иногда даже свёртки с небольшими приятными подарками. В основном Блэк рассказывал гриффиндорке о Лондоне, подолгу размышлял о музыке или книгах, которые читал почти без остановки. А ближе к концу февраля в его письмах начали проскальзывать реплики о том, что жизнь в знаменитом Косом Переулке постепенно начала налаживаться, пока в середине марта мисс Грейнджер не получила письмо, в котором Сириус торжественно объявил о том, что нашёл себе работу, а именно выкупил целый магазин в Косом Переулке. «...По соседству с кафе покойного Флориана Фортескью продавалось помещение. Ну и я решил его купить. Могу себе позволить, в конце концов! В магазине целых два этажа, большой склад и просторная подсобка. Тебе там понравится! А ещё совсем рядом находится лавка говнюков Уизли, пару дней назад мы даже пропустили по паре пинт пива в «Дырявом котле» вместе с Джорджем. Славный парень. Ну и, разумеется, у меня есть одна идея, что можно сделать с этим магазином, но тебе я пока ничего не скажу - я хочу, чтобы летом, когда я всё закончу, ты увидела плоды моих стараний собственными глазами...» Именно это письмо мисс Грейнджер сохранила: аккуратно свернула листок и вложила его между страниц своего ежедневника. Поначалу от этой новости волшебнице было немного не по себе - она привыкла к тому, что Сириус чаще всего занимается саморазвитием, путешествует и просто-напросто наслаждается жизнью без каких-либо забот. Как вдруг он сообщает мисс Грейнджер о том, что купил целый магазин, да не где-нибудь, а прямо в Косом Переулке! «Неужели на него так сильно повлияло моё отсутствие? Совсем заскучал,» — первая мысль, которая пришла Гермионе в голову. А уже через пару часов на гриффиндорку обрушилось необъяснимое чувство счастья. Ведь Сириус захотел взяться за дело, двигаться вперёд, открывать что-то новое и приносить пользу не только себе и своим близким, но и обществу, а это могло значить то, что война и все её ужасающие последствия постепенно уходили в прошлое. Настала пора жить дальше. Именно благодаря этой чудесной новости у Гермионы будто бы открылось второе дыхание и ближайшие полтора месяца пролетели настолько незаметно, что мисс Грейнджер даже и понять не успела, каким образом на календаре возникло тридцатое апреля. а на следующий день наступил май. И гриффиндорка, которая за последние два месяца даже смогла поверить в то, что хотя бы часть выжигающих болью воспоминаний остались в прошлом, тысячу раз успела добровольно отказаться от подобных мыслей. Потому что нихрена не изменилось. Гнойные раны, украшавшие её душу, продолжали саднить и кровоточить. Ночные кошмары уже стали чем-то обыденным, а к зелью «сна без сновидений» появилась самая настоящая зависимость. И среди этого безумия труднее всего оказалось встречать май. Просыпаться в него было просто невыносимо. Лёгкие сдавило болезненным спазмом, в горле засел плотный ком отчаяния. Не хотелось есть, не хотелось вставать с кровати. Не хотелось даже дышать. А второго числа в школу приехали гости: волшебники из разных концов волшебной Англии, среди которых была семья Уизли полным составом, Гарри Поттер и, разумеется, Сириус Блэк. Абсолютно все ученики школы, включая учителей и персонал замка, облачились в чёрные мантии и спустились к озеру, где на зеленеющем лугу свою последнюю колыбель нашли отважные волшебники и волшебницы, павшие в Битве за Хогвартс. Лил дождь, высокое небо было затянуто тучами, дул сильный, пронизывающий до самых костей ветер, однако люди, пришедшие, чтобы почтить память героев, упорно продолжали стоять, почтительно склонив головы. Природа заливалась слезами, буквально билась в истерике, а вместе с ней плакала и Гермиона. Пригревшись у Сириуса под боком, она бесцельно стирала с лица слёзы, которые, не успевая даже скатиться по щекам, тут же смешивались с холодными каплями дождя. Влюблённых окружали идеально ровные ряды могил. Все эти люди умерли ровно год назад. И вернуть их не представлялось возможным. — Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем, — Гарри стоял на возвышении около мемориальной плиты и, сокрушенно ссутулив плечи, декламировал речь. По своей натуре Поттер был вообще не слишком красноречив, а потому Джинни и Гермиона заранее сочинили для него пару трогательных фраз, которые он должен был от всего сердца передать публике. — Люди, принесшие себя в жертву ради нашей общей победы во Второй Магической войне, никогда не будут забыты - они будут жить в наших душах и наших сердцах. И память о них никогда не умрёт! — закончив, Гарри шумно выдохнул, склонил голову вперёд и накрыл подрагивающей ладонью глаза, пытаясь не заплакать. Мисс Грейнджер крепче прижалась к Сириусу и жалостливо свела брови - ей было больно смотреть на то, как её лучший друг подсознательно винит себя в смерти всех этих людей. Чуть позже, когда, почти не обращая внимания на ливень, волшебники рассредоточились по кладбищу, гриффиндорка наколдовала пышный увесистый букет белоснежных роз, который Бродяга торжественно возложил на могильную плиту Римуса и Тонкс. А специально для Фреда Уизли Гермиона создала аккуратный венок из пахучей ярко-оранжевой календулы. Такой же рыжей и яркой, каким был сам Фред. Пережить второе мая оказалось одной из самых трудных задач за последние полгода, что было ещё труднее - осознавать, что некоторых падших волшебников можно было спасти в тот проклятый день. Вот только для подобных суждений было уже слишком поздно. Последний месяц учёбы в Хогвартсе выдался относительно сносным. По крайней мере, из-за повышенной нагрузки перед экзаменами, Гермиона не чувствовала такой невыносимой скуки, как в предыдущие месяцы. А уже в десятых числах июня абсолютно все выпускники, в числе которых были Джинни, Луна и, разумеется, сама мисс Грейнджер, сдали ЖАБА. Казалось, настолько легко волшебнице не давались ещё ни одни экзамены - она буквально явилась в Большой зал с мыслями о том, что такая страшная для всех выпускников ЖАБА является для Гермионы лишь ещё одним неплохим шансом занять хоть чем-то огромную гору её свободного времени. Жизнь в стенах замка казалась ужасно скучной и невыносимой. Приглашённые из Министерства Магии эксперты вместе с профессорами Хогвартса проверяли работы студентов ровно двое суток, заблаговременно сообщив ученикам о том, что пятнадцатого июня, на следующий день после получения результатов, в Большом зале состоится торжественная церемония вручения аттестатов, к которой некоторые волшебники явно хотели бы подготовиться. Ранним утром четырнадцатого июня на прикроватных тумбочках выпускников появились конверты, в которые аккуратно были запечатаны оценочные листы с указанными в них результатами ЖАБА. Гермиона надолго запомнит тот немного волнительный момент, когда, едва протерев ото сна глаза, она села на постели, взяла в руки конверт и очень аккуратно распечатала его, вытягивая на свет разлинованный официальный листок бумаги, лично подписанный профессором Макгонагалл, как новым директором школы чародейства и волшебства Хогвартс. «Превосходно». Именно эта оценка была продублирована несколько раз в полях рядом с каждой из восьми дисциплин, которые мисс Грейнджер выбрала для сдачи ЖАБА. Гриффиндорка до белёсой отметины закусила нижнюю губу, изо всех сил пытаясь не завизжать от радости и не разбудить соседок по комнате. Волшебница поднесла оценочный лист к лицу и, блаженно прикрыв глаза, коснулась его шершавой поверхности мягкими губами, а затем полной грудью втянула его аромат через нос. Свежий пергамент, старые чернила и мимолётный след сладкого парфюма профессора Макгонагалл. «Превосходно». От радости хотелось кричать. Следующим утром Гермиона стояла перед зеркалом непривычно долго. Она аккуратно застёгивала пуговицы белоснежной блузки, заправляла её края в юбку, плотно обтягивающую своим поясом девичью талию, расчёсывала и закалывала невидимками непослушные каштановые кудри, натягивала шерстяные гольфы и обувалась в любовно начищенные чёрные оксфорды. В последнюю очередь мисс Грейнджер повязала на шею красно-золотой галстук и накинула на плечи мантию с эмблемой родного факультета. С каждым новым днём, проведённым в Хогвартсе, форма шла Гермионе всё меньше и меньше, словно напоминая о том, что с войны она вернулась совсем другой. Однако в день торжественной церемонии гриффиндорка с чувством искренней гордости облачилась в заранее приготовленную форму. В последний раз. Выпускники собрались в Большом зале и разместились на скамейках, выставленных прямо перед директорской трибуной. Впереди, за учительскими столами чинно восседали профессора. Мисс Грейнджер нервно смяла ткань своей мантии пальцами и скользнула внимательным взглядом слева направо. Она будто бы перенеслась на восемь лет назад, в день, когда, будучи совсем крохотной маленькой девочкой, она впервые попала в этот самый зал, впервые увидела важных профессоров и впервые в жизни встретила директора школы Хогвартс. Профессор Дамблдор был жив. Воспоминания яркими вспышками возникали у Гермионы в голове: вон там, чуть слева от центра обычно сидел профессор Снейп, который, нахмурившись, любил сверлить хмурым взглядом Гарри Поттера, а с другой стороны, ближе к углу, на третьем курсе сидел Римус Люпин, который, признаться честно, был не только любимым учителем гриффиндорки, но и близким другом, наставником. Сейчас же в живых из них не осталось никого. Выпускники по очереди выходили к трибуне и под аплодисменты профессоров и своих однокурсников получали из рук директора Макгонагалл диплом. — Гермиона Грейнджер! — обьявила профессор Стебль, которой было доверено задание следить за списком студентов. Волшебница заметно вздрогнула и подняла напуганный взгляд в сторону преподавателей. Она видела так много ужасных вещей, что, казалось бы, в этой жизни можно было уже ничего не бояться, однако, когда имя мисс Грейнджер прозвучало под куполом Большого зала, и пришло время получать заслуженный потом и кровью диплом, сердце гриффиндорки мгновенно рухнуло вниз и громко забилось где-то в желудке. Гермиона медленно поднялась со своего места и, напоследок выхватив из толпы однокурсников радостное лицо Джинни, смело поднялась по ступенькам к учительскому столу, где рядом с каменной трибуной уже ожидала её появления профессор Макгонагалл. Собравшиеся в зале выпускники и преподаватели громко аплодировали, поддерживая оробевшую героиню Второй Магической войны. — Я поздравляю вас, мисс Грейнджер. От всего сердца, — спокойно проговорила Минерва и жалостливо свела брови, пытаясь не разрыдаться. — Вы навсегда вписали себя в историю Хогвартса. Вы это заслужили. Колдунья торжественно протянула Гермионе широкий, аккуратно свёрнутый и перевязанный парадной алой лентой пергамент, отмеченный особой директорской печатью за выдающиеся результаты. Гриффиндорка аккуратно приняла диплом из рук директрисы и медленно провела по его краю подушечками пальцев, будто пытаясь почувствовать его энергию. — Твои родители гордились бы тобой, Гермиона, — в сердцах выпалила профессор Макгонагалл. Мисс Грейнджер заметно вздрогнула и подняла на преподавателя удивлённые и слегка влажные от подступивших слёз глаза. Всего раз директриса позволила себе перейти со студентом на «ты». Она любила эту отважную смекалистую гриффиндорку всем своим сердцем и искренне гордилась тем, что лично вручила ей диплом. Женщина слегка развела руки в стороны и заключила Гермиону в объятья. Аплодисменты взорвались с новой силой. — Живи так, как считаешь нужным. Работай там, где только пожелаешь. Люби того, кого захочешь. И никогда не теряй времени - его всегда слишком мало, — прошептала Минерва над ухом у мисс Грейнджер и бережно погладила её по спине. — Спасибо вам, профессор Макгонагалл, — Гермиона тепло улыбнулась и с наслаждением прикрыла глаза. Восемь лет назад на этом самом месте распределяющая шляпа объявила о том, что мисс Грейнджер будет обучаться на Гриффиндоре, чем буквально решила судьбу этой маленькой и невероятно умной девочки. А теперь, Гермиона на этом самом месте получила диплом об окончании Хогвартса. Учёба подошла концу. Тем же вечером, сразу после праздничного пира, студентам было велено собирать вещи - рейс Хогвартс-экспресса из Хогсмида в Лондон был запланирован на полдень следующего дня. Мисс Грейнджер, стараясь унять щемящее чувство тоски в груди, аккуратно вынимала все свои вещи из шкафа, тумбочки и письменного стола, складывала их на кровати, а затем с помощью своей вишнёвой палочки отправляла одежду в чемодан. — Честно говоря, я не могу до конца поверить, что мы больше не будем учиться в Хогвартсе. Здесь всё такое родное: коридоры и башни, лес и озеро, Хогсмид. Это наш второй дом, — бережно складывая в сумку свою школьную форму, с грустью в голосе рассуждала Джинни. — Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Мы не первые и не последние волшебники, кому пришлось расстаться с чудесными школьными временами. Но ты права, мы любим этот замок. Я тоже буду скучать, — мисс Грейнджер тяжело вздохнула и нехотя захлопнула крышку окончательно собранного чемодана. Пытаясь разобраться в целой горе собственных вещей, Джинни продолжила рассуждать на тему окончания школы вслух, заражая своей меланхолией людей, окружавших её в тот момент. Гермиона, отстранённо слушая пространные заунывные размышления подруги, начала медленно расхаживать по комнате. Она проводила рукой по бордового цвета портьерам и лакированной мебели из красного дерева, пробегала тонкими пальцами по ровным рядам библиотечных книг, выставленных на полках, цеплялась за рельеф узоров на плотных светлых обоях. В следующем году в эту комнату заселят девочек-первокурсниц и они начнут свой путь в школе Хогвартс, а мисс Грейнджер, наконец, станет свободной, сможет жить своей взрослой жизнью, работать, двигаться дальше, пытаясь забыть грёбанную войну, кровь и пережитый ужас. «Так будет правильно. Одни уходят, а другие приходят на их место. Всё так, как и должно быть», — от собственных мыслей гриффиндорка поёжилась, тяжело вздохнула и медленно опустилась на кровать, грустно улыбнувшись, - непреодолимое чувство тоски с лихвой обляпало грязными липкими пятнами её грудную клетку изнутри. Она слушала тоскливую интонацию в голосе Джинни, её тихие шаги, шум в коридоре за дверью и вой ветра за окном и, уперевшись безучастным взглядом в стену, погружалась в собственные мысли всё глубже и глубже. И именно в этот момент Гермиона внезапно почувствовала себя совсем маленькой несмышлёной девочкой, которую за неприступными стенами школы ждал опасный, однако неизменно притягательный и интересный новый мир.

***

Хогвартс-экспресс прибыл на вокзал Кингс-Кросс и замер на платформе девять и три четверти. Толпа детей, сопровождаемая криками, громким смехом и визгами, вывалилась на перрон. Школьники из последних сил тащили тяжелые чемоданы, радостно неслись навстречу родителям, ну и, разумеется, прощались друг с другом до сентября. Гермиона и Джинни не спешили вставать со своих мест. Девушки в полной тишине дождались, пока вагон опустеет, а затем, растягивая момент, принялись собирать свои сумки. Мисс Грейнджер закинула ремешок ридикюля на плечо и, подняв с пола увесистый чемодан, в последний раз обвела глазами купе и длинный коридор Хогвартс-экспресса. — Ну что, пошли? — еле слышно спросила Джинни. — Пошли, — гриффиндорка согласно кивнула и направилась к выходу из вагона. На платформе всё ещё толпился народ - школьников было много, а их родителей буквально в два раза больше. — Джинни! Гермиона! — из толпы людей навстречу подругам выбежала миссис Уизли. Радостно улыбаясь, женщина широко развела руки в стороны и заключила девушек в самые крепкие на свете, буквально удушающие объятья. — Мама... Мам, задушишь, — прохрипела рыжеволосая волшебница, несмотря ни на что улыбаясь матери в ответ. — О, Мерлин, я так рада вас видеть! Мои звёздочки закончили Хогвартс! Артур, посмотри! Наши девочки теперь совсем взрослые! — не переставая, тараторила миссис Уизли. — Я еле нашёл тебя, Молли! Прекрати от меня убегать! — в ту же секунду вышедший из толпы волшебников Артур приобнял жену за талию и довольно усмехнулся. — Я сейчас заплачу, милый! Я не могу смотреть на них! Кажется, только вчера купили свои первые палочки, а сегодня уже выпускницы! Мои птенчики! — миссис Уизли, растрогавшись, принялась носовым платком убирать из уголков глаз слёзы. — Ну ма-а-ам! — недовольно протянула Джинни и закатила глаза. — Брось, дочка, дай ей спокойно выплакать всю свою накопленную энергию! — Артур задорно усмехнулся и шагнул молодым волшебницам на встречу. — Привет, пап, — рыжеволосая девица крепко обняла отца, довольно улыбнувшись. — Здравствуй, дочка, — мужчина поцеловал Джинни в макушку. Он очень сильно её любил. Немного грустно улыбаясь, Гермиона молча наблюдала за всей этой трогательной ситуацией со стороны. — А ты чего стоишь, как неродная?! — наигранно возмутившись, мистер Уизли обратился к гриффиндорке. — А ну, иди сюда, мелкая! Артур буквально сгрёб мисс Грейнджер в свои объятья и сжал с такой силой, что, кажется, у волшебницы в спине что-то тихонечко хрустнуло. — Поздравляю с блестящим выпуском. Ты это заслужила, — прошептал мужчина и тут же ослабил хватку. — Спасибо, — стеснительно поджав губы, ответила Гермиона. Чувство абсолютного счастья и какого-то всепоглощающего тепла внезапно накрыло её с головой. Она всегда была близка с мистером и миссис Уизли, однако в тот момент гриффиндорка буквально увидела в этих людях своих родителей. Они ведь любили её, принимали, как родную. Они были её настоящей семьёй. «Артур, посмотри! Наши девочки теперь совсем взрослые!» — эти слова миссис Уизли засели глубоко в голове Гермионы, пуская по всему ее телу волны мурашек, а где-то в груди разливая тёплый вязкий шоколад. — Ну всё, давайте поторопимся! Отправляемся домой! Нора вас уже заждалась, — поправив шляпку на своей голове, Молли встрепенулась и обвела присутствовавших волшебников взглядом. — Я думаю.., — немного неуверенно начала Гермиона. — Я думаю, что я поеду домой, на площадь Гриммо. Сириус будет ждать меня. — Нет-нет-нет! Я приготовила для вас подарки и угощения в честь окончания школы! Сириус тоже приедет к нам, так что все отправляемся в Нору! — не дав гриффиндорке даже возможности испугаться, затараторила миссис Уизли и подтолкнула мужа и двух молодых волшебниц к выходу. Дом семьи Уизли не менялся уже многие годы, оставаясь привычно тёплым, уютным и каким-то неописуемо родным. В его стенах как всегда было шумно и людно, пахло вкуснейшей домашней едой, а каждый предмет интерьера буквально излучал любовь и радость. Гермиона встретилась с Сириусом в прихожей буквально сразу, как только вошла в дом. Услышав зов сердца, мужчина повернулся к своей возлюбленной лицом и расплылся в блаженной широкой улыбке. — Птичка! — довольно протянул анимаг. Мисс Грейнджер внимательным взглядом смерила наряд, в который был облачен Блэк: парадные сюртук, рубашка, жилетка и брюки, аккуратно расчесанные волосы и любовно начищенные до блеска праздничные туфли. — Сириус! — бросив чемодан и сумку на пол, гриффиндорка всплеснула руками и с наслаждением утонула в мужских объятьях. — Ты... Такой нарядный! Разве есть повод? — Ну конечно есть! — Бродяга радостно усмехнулся. — Моя Птичка с отличием закончила Хогвартс. Есть повод её поздравить и есть повод это отпраздновать! — Ну всё, молодёжь, хватит ворковать! — перебила волшебников Молли. — Гермиона, милая, беги наверх, в комнату, там на кровати я приготовила для тебя платье. Это наш с Артуром подарок! — Не стоило, миссис Уизли! — гриффиндорка взволнованной всплеснула руками. — Ещё как стоило! Волшебник лишь раз в своей жизни заканчивает Хогвартс, так что мы имели полное право тебя порадовать. Не спорь со мной! — наигранно строго парировала женщина. — Беги, приводи себя в порядок и спускайся к нам! — А как же Джинни? — Джинни уже получила свой подарок и пошла переодеваться в ванную. Иди! — было видно, что Молли ответила ей первое, что пришло в голову, чтобы как можно быстрее спровадить Гермиону в комнату. Гриффиндорка непонимающе нахмурилась и обвела глазами окружавших её волшебников, однако, несмотря ни на что, отправилась медленным размеренным шагом наверх. Подаренное мистером и миссис Уизли платье не было каким-то особо роскошным и не походило на платья для пышных торжеств, однако Гермионе оно подошло просто идеально, будто было сшито специально для неё. Просто скроенное платье из лёгкого полупрозрачного материала с плотным шёлковым подкладом было выполнено в светлом кремовом цвете и усыпано небольшим чёрным горохом, длинные рукава сидели свободно, корсет плотно облегал тонкий женский силуэт, а воздушная юбка солнце средней длины буквально взлетала, как только мисс Грейнджер начинала быстро двигаться или кружиться. С наслаждением взглянув на своё отражение в зеркале, волшебница широко улыбнулась, бережно проводя ладонью по струящемуся подолу. Платье напоминало ей моду шестидесятых годов и словно превращало Гермиону в самую настоящую гостью из прошлого. Мисс Грейнджер покружилась перед зеркалом ещё пару мгновений - ей нравилось собственное отражение. Девушка не могла вспомнить точно, когда к ней пришла эта любовь, однако она точно могла сказать, что заметила это лишь в начале учебного года. Послевоенная суматоха немного улеглась, отношения с Сириусом обрели некоторую стабильность (если в случае с этим мужчиной можно вообще употреблять такое слово), а у Гермионы, наконец, появилось немного времени, чтобы внимательней присмотреться к собственному отражению. И она тут же влюбилась. Разумеется, оно не было идеальным, каким требуют быть обложки глянцевых журналов, однако мисс Грейнджер любила себя такой. Немного сутулой, худощавой, веснушчатой взрослой девушкой с вечно холодными ладонями и тонкими губами. «Выросла», — сказала бы мама в ответ на подобные мысли дочери, однако её не было рядом, а потому это слово сказала сама себе Гермиона. Улыбнувшись своему отражению, девушка вышла из спальни подруги, легко сбежала вниз по лестнице, любуясь, как подол её платья буквально летит, и направилась в гостиную. Мисс Грейнджер зашла в комнату и, сильно склонив голову вперёд, постоянно поправляла рукава и корсет своего платья, как вдруг, интуитивно почувствовав что-то необъяснимо странное, резко остановилась и, опустив руки, подняла голову. Мистер и миссис Уизли, Джордж, Джинни и Гарри стояли прямо перед ней, неестественно выстроившись в одну ровную линию. Рон стоял где-то в стороне и, недовольно скрестив руки на груди, хмуро глядел на Гермиону. — Вы чего? — настороженно и даже немного испуганно спросила мисс Грейнджер. — Ничего, — почти пропищала Джинни, пытаясь спрятать выползающую на лицо радостную улыбку. Где-то в углу гостиной раздраженно фыркнул Рональд. — Ну да... Теперь я точно уверена, что что-то случилось! — Гермиона слегка повысила голос, чувствуя, как от странного поведения волшебников, к ней постепенно подкрадывается паника. — Обернись! — таинственно усмехнувшись, шепнул мистер Уизли и элегантно подмигнул. Однако это ничем не помогло мисс Грейнджер. Она только ещё сильнее вросла ногами в пол, не желая оборачиваться. Холодная и чертовски острая игла страха и сомнения кольнула волшебницу в самое сердце, из-за чего она просто продолжила стоять и молча таращиться на рыжеволосых Уизли перед собой. — Ну же, малая, давай, обернись! — шепнул Джордж и задорно улыбнулся. И Гермиона сдалась. Потому что улыбка этого парня всегда действовала на неё как-то по особенному. Словно именно из-за его улыбки в небе светило солнце и по утрам пели птицы. Мисс Грейнджер глубоко вздохнула и, сжав крохотные ладошки в кулачки, медленно развернулась на сто восемьдесят градусов, немного неуклюже переступая ногами по мягкому мохнатому ковру. От необъяснимого овладевшего ею страха Гермиона зажмурила глаза, а когда открыла их, то увидела... Сириуса! Её Сириуса. Вполне нормального, даже, можно сказать, обычного. Словом, такого Сириуса, которого она так сильно любила. Она виделась с ним десять минут назад и он, собственно, за это время никак не изменился, разве что выражение лица у него было невероятно радостное и немного... Взволнованное? Бродяга стоял прямо перед волшебницей, широко улыбался, нервно переминался с ноги на ногу и, правую руку спрятав в карман парадного сюртука, пальцы левой напряжённо сжимал в кулак. Мисс Грейнджер настолько сильно не понимала сути происходящего, что, затаив дыхание, не в силах была произнести ни слова. — Гермиона, — наконец выдал анимаг. — Гермиона... Мужчина вновь замолчал, склонил голову вперёд, сдавленно промычал, а затем, немного встрепенувшись, вновь посмотрел на волшебницу. — Гермиона, я люблю тебя, — собравшись с мыслями, начал Блэк. — Я люблю, когда ты говоришь со мной, мне нравится и то, что ты не всегда одобряешь мои поступки, и твоя резковатая оценка всего, что я делаю, и твоя аккуратная нежность... Я не знаю как, но я сделаю все для тебя в этой жизни. Каждое слово Сириуса сопровождалось характерной дрожью в его хриплом голосе. И Гермиона всё поняла. Её феноменально развитый мозг обработал полученную информацию, дополнил некоторыми деталями сложившуюся картину и, буквально сложив «два плюс два», незамедлительно выдал результат. Волшебнице мгновенно стало нечем дышать. — Я люблю тебя не только за то, кто ты есть, но еще и за то, кем становлюсь я, когда нахожусь рядом с тобой, — сражаясь с волнением, Сириус старался как можно лучше проговаривать слова, чтобы мисс Грейнджер поняла абсолютно каждую его мысль. — Ты самое значительное событие с тех пор, как нога человека не ступает больше на Луну. Ты не позволила мне не полюбить тебя. Я просто не мог поступить иначе. Ты не дала мне пройти мимо. Любовь - это когда чувствуешь, что прозевать кого-то значит прозевать всю свою жизнь. Любовь - это когда перестаешь колебаться. Вот и я колебаться больше не стану... Мир вокруг Гермионы закрутился детским волчком, а в ушах зазвонили колокола, однако, превозмогая острое желание потерять сознание, волшебница всё же устояла на ногах, широко распахнутыми глазами глядя на Сириуса в упор. Мужчина вытащил правую руку из кармана, длинными татуированными пальцами придерживая небольшую бархатную коробочку. Поправил брюки и преклонил перед своей птичкой левое колено. Мисс Грейнджер уже не могла себя контролировать: холодными от волнения руками она закрыла широко раскрытый рот, колени предательски затряслись, а из глаз тут же брызнули слёзы. Это не могло быть реальностью. Не могло! — Гермиона Джин Грейнджер, согласишься ли ты стать моей женой? — Сириус приподнял крышку бархатной коробочки. Гранёный прозрачный камень, украшавший кольцо, блеснул на свету, ослепляя. Волшебница стояла неподвижно, прижав онемевшие ладони к горячему раскрасневшемуся лицу, громко дышала ртом и плакала. Просто плакала, будучи не в силах поверить в реальность происходящего. А Блэк продолжал стоять на одном колене, словно верный пёс ожидая, когда его Птичка даст ответ. Гермиона начала медленно кивать головой. Она кивала всё быстрее и быстрее, пока не набрала достаточно воздуха в парализованные страхом лёгкие, чтобы сказать: — Да.., — хрипло, невнятно и очень тихо. — Да... Да. Да, да, да! Мисс Грейнджер всё повторяла и повторяла это, пока её осипший от испуга голос не превратился в самый настоящий крик. Не позволяя себе терять драгоценное время, анимаг вынул кольцо, швырнул коробочку куда-то в сторону и примерил украшение на заледенелый белёсый пальчик своей возлюбленной. Остальные волшебники, всё это время находившиеся в комнате, громко зааплодировали и радостно закричали. Гермиона в тот же миг разразилась громкими рыданиями и бросилась Сириусу на шею, утыкаясь мокрым носом в его тёплое массивное плечо. — Я согласна... Я всегда буду согласна! — сдавленно прошептала мисс Грейнджер прямо около уха Блэка, позволяя горячим слезам резво катиться из глаз. — Ты только не волнуйся.., — внезапно ответил анимаг. — Но это ещё не всё... Волшебница упёрлась ладонями в крепкую мужскую грудь и отстранилась, невидящим взглядом уставившись на Бродягу. — Если ты пытаешься убить меня с помощью разрыва сердца, то у тебя отлично получается, — сквозь слёзы протянула Гермиона и вытерла нос тыльной стороной ладони, теперь украшенной помолвочным кольцом. — Ни за что! Ты теперь так просто от меня никуда не денешься! — загадочно усмехнулся мужчина, активно роясь в карманах. Невесомо смахивая с покрасневших щёк прозрачные слёзы, мисс Грейнджер рвано дышала, наблюдая за тем, как Блэк достал какой-то небольшой предмет из внутреннего кармана сюртука и сжал его в кулаке. — Для начала я хочу ввести в курс дела присутствующих, — выпрямив плечи, Сириус резко повысил тон голоса, глядя на собравшихся волшебников поверх головы стоявшей перед ним Гермионы. — Весь этот год мы с Гермионой пытались найти способ вернуть её родителям память. Миссис Уизли взволнованно сжала ладонь мужа и еле заметно подалась вперёд. — У нас ничего не вышло. Все наши старания оказались напрасными, — процедил сквозь стиснутые зубы Блэк, от досады ссутулив плечи. Молли шокировано вздохнула и прижала ладонь к часто вздымавшейся груди, сердце внутри которой болезненно ёкнуло. Гермиона тяжело вздохнула и сокрушенно склонила голову - разговоры о родителях приносили ей невыносимую боль, однако Сириус был прав, когда решил рассказать об этом семье Уизли. Анимаг судорожно схватил волшебницу за плечи, заставляя взглянуть ему в глаза. — Послушай, Птичка, — хриплый голос мужчины забирался Гермионе в голову. — Я никогда не смогу вернуть тебе родителей. Более того - никогда не восполню эту утрату. Но я стану твоей семьёй, подарю тебе любовь, сделаю всё, чтобы ты никогда и ни в чем не нуждалась. Сириус немного замялся, взволнованно формулируя в голове слова в предложения. — Я вижу, что дом моей семьи убивает нас обоих. Поэтому я поменял некоторую сумму на английские фунты и через риелтора связался с некими Венделлом и Моникой Уилкинсами.., — Бродяга почти перешёл на шёпот, а затем, внимательно заглянув Гермионе в глаза, словно под микроскопом увидел каждую эмоцию, которую она переживала в данный момент. Она давно всё поняла. Она была слишком умна и сообразительна - детали складывались в один большой пазл в её голове со скоростью света. Мисс Грейнджер по одному лишь взгляду поняла, что Сириус будет делать ей предложение руки и сердца, вот и сейчас, держа спину прямо, а подбородок неестественно высоко, волшебница знала все мысли и действия Сириуса наперёд. Именно поэтому она стояла и плакала. Не всхлипывала и не дрожала. Слёзы просто катились из глаз. — Я купил дом в городе Солсбери на юго-востоке Уилтшира. Дом твоих родителей, — Блэк медленно протянул руку вперёд и ещё медленнее раскрыл ладонь. Небольшой металлический ключ игриво поблёскивал в лучах послеполуденного солнца. Тот самый ключ, который не просто открывал входную дверь, а, скорее, отпирал шкатулку с разбитыми детскими воспоминаниями Гермионы, хранившуюся у неё под сердцем. — Я не знаю, что ты будешь с ним делать. Мы можем жить там, или же он останется пустым напоминанием о прошлом. Но факт остаётся фактом - он теперь твой. Я возвращаю тебе то, что является твоим по праву, — выдохнул Сириус, закончив мысль. Мисс Грейнджер стояла неподвижно. Молчала. И даже почти не дышала, взглядом уперевшись в ладонь анимага, в которой лежал до боли знакомый ей ключ. Из огромных карих глаз ручьями катились слёзы, падали с подбородка вниз, оставаясь на светлой ткани нового платья влажными тёмными пятнами - волшебница не могла себя контролировать. Бродяга подошёл ближе, вплотную к Гермионе и, опустив руку, сунул ключик в холодную обмякшую девичью ладонь. Девушка осталась стоять на месте и, уперевшись невидящим взглядом Сириусу в грудь, обливалась слезами. — Возьми его, — еле слышно прошептал мужчина. — Возьми. И гриффиндорка сдалась. Капитулировала, почувствовав тепло его тела совсем рядом с собой. Сжав ключ в руке, мисс Грейнджер подалась вперёд, растворяясь в крепких объятиях анимага. Присутствовавшие всё это время в комнате волшебники, молча покинули гостиную, давая Сириусу и Гермионе немного времени, чтобы побыть наедине. Гриффиндорка молча плакала, сминая пальцами свободной руки жесткую ткань парадного сюртука анимага. Она изредка вздыхала, будто пытаясь что-то сказать, однако не могла вымолвить ни слова. — Тише-тише... Я и так всё знаю. Разрешаю тебе немного помолчать, — Блэк хрипло усмехнулся, ласково поглаживая мисс Грейнджер по волосам. Из гостиной они вышли лишь через пол часа - Сириусу потребовалось приложить немало усилий, чтобы успокоить возлюбленную и хоть немного помочь ей привести себя в порядок. Большинство жильцов Норы за это время разбрелось по всей площади дома, договорившись собраться за праздничным столом, когда мисс Грейнджер придёт в себя и будет готова принять поздравления. На ступеньках высокой крутой лестницы перед входом в гостиную сидели только Джинни и Гарри. Крепко взявшись за руки, они молча ждали, когда же Сириус и Гермиона закончат выяснять отношения. Как только два тёмных силуэта материализовались в проёме гостиной, Джинни тут же вскочила на ноги, будучи не в силах совладать с необузданным любопытством и волнением, распиравшим её изнутри. Сидевший рядом Поттер растерянно оглянулся - он толком не успел ничего понять. Мисс Уизли медленно подалась вперёд, внимательно заглядывая Гермионе в глаза, пытаясь разобрать её чувства и прочитать мысли. Мисс Грейнджер лишь устало кивнула в ответ на немой вопрос в глазах подруги, тем самым позволяя Джинни разразиться яростным водоворотом искренней радости. Рыжеволосая волшебница в тот же миг подпрыгнула на месте и буквально оглушила находившихся рядом с ней людей пронзительным визгом. — Мама! Папа! — крикнула мисс Уизли и бросилась подруге на шею. Послышались частые шаги, которые прекратились тот момент, когда в коридоре показались Джордж, Рон, а также мистер и миссис Уизли. Гарри поднялся со ступенек, подошёл к Сириусу и крепко обнял его, вкладывая в этот жест абсолютно все эмоции и поздравления, для выражения которых у него бы просто-напросто не хватило слов. — Я так рада за тебя! О, Мерлин! Я сейчас задохнусь! — Джинни сбивчиво дышала, не прекращая пищать. — Пожалуйста, только не умирай. Я не позволю тебе умереть от радости, — сквозь слёзы усмехнулась Гермиона, целуя подругу в щёку. — А от меня кто-нибудь хочет принять поздравления? — из-за спины сестрёнки внезапно выросла рослая широкоплечая мужская фигура. — Джордж! — мисс Грейнджер с наслаждением прильнула к груди друга. — Не волнуйся, мы с Сириусом уже давно решили, что я буду делать для вашей свадьбы салют! — потрепав волшебницу по макушке, довольно сообщил юноша. — Решили? Давно? — гриффиндорка непонимающе сощурилась. — Джордж! — возмущённо воскликнула Джинни. — Думаю, тебе Сириус сам обо всём расскажет! — волшебник немного кривовато отмазался и в кратчайшие сроки ретировался в дальний угол коридора. Особенно трогательными вышли поздравления мистера и миссис Уизли. Артур был искренне рад за Гермиону и её избранника и даже пригрозил анимагу вечными пытками «Круциатусом», если вдруг что-то пойдёт не так. А вот Молли по собственному обыкновению не смогла спокойно выразить эмоции, которые вырвались наружу водопадом слёз. Она прижимала мисс Грейнджер к своей груди так нежно и так крепко, словно родную дочь. Она была несказанно рада произошедшему событию, однако вместе с тем боялась отпускать Гермиону во взрослую жизнь. «Так волнительно наблюдать за тем, как птенцы улетают из гнезда...» - фраза, которую, кажется, гриффиндорка навечно вписала в свой личный альбом особенных воспоминаний. Буквально через несколько минут миссис Уизли, организовав всех собравшихся в её доме волшебников строем, отправилась на кухню, где их ожидал обеденный стол, щедро уставленный вкуснейшими угощениями. Гермиона собралась идти вместе со всеми, однако вовремя заметила оставшегося около лестницы Рона. Он не поздравлял её сегодня. Не писал ей писем. Их последний диалог состоялся в Рождество, когда юноша неохотно подошёл к подруге и, всучив ей какую-то безделушку из их с Джорджем магазина, пробурчал что-то невнятное. — Почему ты не идёшь с нами? — мисс Грейнджер медленно подошла к Рональду и облокотилась о деревянные перила. — Нет настроения, — коротко ответил Уизли. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — высоко задрав подбородок, попыталась вывести юношу на разговор Гермиона. — Нет, — неизменно равнодушно отрезал Рон. — Почему ты так себя ведёшь? Почему так относишься ко мне? — возмущённо топнув ногой, мисс Грейнджер скрестила руки на груди и уставилась на рыжеволосого волшебника. — Как? — то ли равнодушно, то ли непонимающе переспросил Рон. — С ненавистью. С презрением. — Я не ненавижу тебя, Гермиона! Что за бред? — Уизли почти естественно закатил глаза, стараясь быть более уверенным рядом с заметно повзрослевшей подругой. — Тогда в чём дело? — гриффиндорка не собиралась отступать. — Просто.., — Рон тяжело вздохнул. — Просто это всё как-то неправильно! Ты и Сириус... Это неправильно! — О чём ты? — Гермиона непонимающе сощурилась. — Я был бы рад, если бы ты осталась с Виктором, обратила внимание на Джорджа или на Симуса... Да хоть на Малфоя, чёрт бы его побрал! — пытался яснее изложить свои мысли юноша. — Что за чушь ты несёшь? Как ты вообще можешь так говорить? — от удивления гриффиндорка даже схватилась одной рукой за голову. — Он же старый! Он сидел в Азкабане, пережил целых две войны. Вы не пара, понимаешь? Он не сможет сделать тебя счастливой! — Рон слегка повысил тон. — А кто может? Кто?! Трусливый сынок своего высокомерного папаши-убийцы Малфой? Или может быть твой любимый Виктор Крам? Знаешь, чем закончилась наша с ним последняя встреча? — мисс Грейнджер не выдержала и, уставившись на друга, разразилась эмоциональной гневной тирадой. — На свадьбе Билла и Флёр он попросил меня уехать вместе с ним к нему на родину. Бросить вас с Гарри, моих родителей, твою семью и всех близких нам людей! Он сказал, что я «слишком красива для войны», представляешь? Воспоминания о словах её давнего знакомого из Дурмстранга до сих пор вызывали в Гермионе необузданную волну возмущения и гнева. — Любовь - это не поход в магазин. Нельзя выбрать кого-то, взвесив все его плюсы и минусы и посчитав галеоны у себя в кармане! Я полюбила Сириуса. Так случилось. Никто из нас этого не выбирал, понимаешь? Ты - мой лучший друг. Я ждала от тебя поддержки, а вместо этого постоянно чувствую себя виноватой за то, что полюбила неугодного тебе человека! — волшебница шумно выдохнула, резко развернулась к Рону спиной и схватилась обеими руками за голову, пытаясь совладать с негативными эмоциями. Несколько минут юноша молчал. Мисс Грейнджер слушала его размеренное дыхание, пыталась уловить его мысли и чувства. — Гермиона, — спустя некоторое время Уизли сделал пару неуверенных шагов в сторону подруги и легонько коснулся её плеча. — Если я скажу, что я кретин, ты сможешь меня простить? — Почему ты кретин? — громко всхлипнув, немного грубо переспросила гриффиндорка. — Что? — Рон непонимающе сощурился. — Скажи, почему ты считаешь себя кретином, — не оборачиваясь потребовала мисс Грейнджер. — Ты... Права, — буквально переступив через себя, с трудом выдавил Рон. — Я должен был тебя поддержать, а вместо этого повёл себя как вредный ребёнок, — Гермионе нравились эти редкие моменты, когда, с удивлением осознав своё поражение в споре или простой перепалке, Рональд признавал свои ошибки. Это была одна из лучших черт его характера - он умел видеть свои недостатки и делать из этого выводы. Редко, но метко. — Тогда, сразу после войны, я ничерта не видел, кроме всеобщего равнодушия к смерти Фреда. И мне казалось, что я прав и что обвинять всех вокруг в чём попало - выход. А потом эти мысли по поводу вас с Сириусом стали казаться мне единственными правильными. — Мы все потеряли кого-то на этой безумной войне, — мисс Грейнджер тяжело вздохнула и повернулась к юноше лицом. — Если ты улыбнёшься и присоединишься к празднику, то мы определённо сможем снова стать друзьями, — девушка протянула левую руку с оттопыренным мизинцем Рону. Уизли облегченно усмехнулся и, скрестив свой палец с пальцем подруги, довольно кивнул головой. Волшебники провели за праздничным столом целый вечер. Они разговаривали, много смеялись, слушали забавные истории от Джорджа и Рона, связанные с работой в собственном магазине, поздравляли Джинни и Гермиону с долгожданным окончанием Хогвартса, а Сириуса и Гермиону с помолвкой. Мисс Грейнджер широко распахнутыми глазами глядела по сторонам. Она была в окружении самых близких ей людей. Счастливые лица Сириуса, Джинни, мистера и миссис Уизли, Гарри, Рона и Джорджа пробуждали в её груди какое-то необъяснимое чувство всеобъемлющей радости. Словно и не было никогда этой проклятой кровавой войны. Гермиона частенько засматривалась на ладонь своей левой руки, на безымянном пальце которой красовалось изящное серебряное кольцо, украшенное сияющим камнем. Подушечками холодных пальцев волшебница любовно касалась отполированной поверхности кольца. Теперь она была невестой. Это никак не укладывалось у неё в голове, выбивало из колеи, сбивало с толку. Однако мисс Грейнджер могла сказать точно - неясные, непонятные в первое время ощущения определённо ей нравились. — Сириус, — дождавшись небольшой паузы, начала Гермиона. Мужчина пригубил вино из бокала и, взглянув на свою невесту, вопросительно вскинул брови. — Джордж проговорился мне, сказав, что вы «давно решили, что он будет делать для нашей свадьбы салют», — пояснила мисс Грейнджер, искоса поглядывая на заметно напрягшегося юношу в другом конце стола. — Уизли! Оторвать бы тебе твой длинный язык! — возмутился Сириус. Сидевшие за столом волшебники в тот же миг разразились громким заливистым смехом. Гермиона удивленно смотрела по сторонам: смеялись мистер и миссис Уизли, Джордж, Гарри, Сириус и даже Джинни! — Вы что, и вправду все знали о планах Сириуса? — волшебница удивлённо вскинула брови. Гарри, пытаясь прекратить смеяться, согласно кивнул головой. — И ты, Джинни? Ты знала, что он будет делать мне предложение, и ничего не сказала? — с наигранным возмущением в интонации спросила волшебница, уставившись на подругу. — Ну и какой бы я была после этого подругой? — парировала рыжеволосая колдунья. — Послушай, Птичка, — Сириус слегка подался вправо и по-хозяйски обнял возлюбленную за плечи. — Каждый волшебник за этим столом так или иначе помогал мне подготовиться к этому дню. Они хранили мою страшную тайну на протяжении целых пяти месяцев. — Пяти месяцев?! — протянула Гермиона и раскрыла от удивления рот. — Это долгая история, — отмахнулся Блэк. — Вечер длинный, а ужин долгий. У нас есть время, — настояла мисс Грейнджер. Анимаг отложил вилку и, откинувшись на спинку своего стула, предался воспоминаниям. 26 февраля 1999 года Сириус обдумывал пришедшую ему после рождественских праздников идею больше месяца: подолгу сидел в тишине, взвешивал все «за» и «против», представлял себе различные варианты развития событий. Не каждый же день приходится собираться с мыслями, чтобы сделать любимой предложение руки и сердца! И лишь в конце февраля Бродяга решился сделать первый шаг к своей цели. Подгадав день, когда у Артура Уизли на работе будет выходной, а Молли не надумает, взяв мужа, отправиться за покупками в Лондон, Блэк основательно настроился и, оседлав свой любимый байк, приехал в Нору. Анимаг оставил мотоцикл перед самым домом и, заметив, что Молли уже увидела его через окно кухни, направился к входной двери. — Сириус! Какими судьбами? — вытирая влажные руки о фартук, в прихожей появилась миссис Уизли. — Привет, — мужчина коротко кивнул в ответ. — Артур дома? — Да, у него выходной, — согласно кивнула колдунья и, повернув голову в сторону гостиной, прокричала: — Артур! В коридоре послышались частые тяжелые шаги. — А ещё кто-нибудь в доме есть? — воровато озираясь по сторонам, шепнул Блэк. — Да, Рон наверху, в своей комнате. Он приболел, поэтому в магазине сегодня трудится один только Джордж, — спокойно пояснила Молли, однако тут же непонимающе сощурилась. — А в чём, собственно, дело? — Сириус! — в прихожую вышел мистер Уизли. — Мы можем с вами поговорить без чужих ушей? — Бродяга таинственно обвёл глазами пространство вокруг. — Да, проходи на кухню.., — удивлённо протянула Молли и махнула рукой куда-то вправо. Волшебники уместились за обеденным столом. И пока миссис Уизли наливала Сириусу воды, Артур запер входную дверь и наложил на комнату оглушающие чары. — Ну, и в чём же, собственно дело? — задал вопрос мистер Уизли, когда они с женой сели за стол прямо напротив гостя. — Чудной ты какой-то сегодня... — Я хочу сделать Гермионе предложение, — выпалил Блэк и напряжённо поджал плечи, ожидая реакции волшебников. — Поздравляю! — довольно протянула Молли и широко улыбнулась, пару раз хлопнув в ладоши. Сириус тут же перевёл удивлённый взгляд на Артура, который, в свою очередь, просто сидел и согласно кивал головой. Анимаг облегчённо выдохнул и с наслаждением расправил плечи - дьявол не заберёт его душу сегодня. — Это ещё не всё, — спокойно продолжил Блэк. — Я хочу сделать всё правильно. — О чём ты? — мистер Уизли непонимающе сощурился. — Я пришёл просить у вас её руки, — спокойно ответил анимаг. Молли остолбенела, широко распахнув глаза, после чего, шокировано вздохнув, медленно положила подрагивающую от волнения ладонь на грудь, в которой в тот момент так быстро и отчаянно билось сердце. — У неё остались только вы. Вы готовы защищать Гермиону до последнего, вы готовы подарить ей всё своё тепло и заботу, вы любите её, как родную дочь. Поэтому я спрошу: дадите ли вы своё благословение на наш с ней брак? — Сириус говорил вкрадчиво, стараясь как можно точнее донести до собеседников свои мысли. Миссис Уизли судорожно схватила мужа за руку и прижала к лицу кухонное полотенце, наскоро собирая выступившие на глазах слёзы. Растрогалась. — Мы даём благословение, — не раздумывая, ответил Артур и кивнул головой. Гермиона была ему очень дорога, а Сириус иногда казался ненадёжным. Однако так было правильно. Рано или поздно это должно было случиться. В представлении мистера Уизли этому браку было суждено состояться с самого начала. 28 февраля 1999 года В тот день за завтраком, когда совы разносили утреннюю почту, Джинни получила одно единственное письмо. По правде говоря, она ждала весточек от Гарри, который уверенными шагами уже приближался к должности в аврорате, однако почерк, которым было подписано письмо, не принадлежал Поттеру. Более того, он не принадлежал ни родителям, ни братьям. Джинни нахмурилась и вчиталась в надпись на конверте: «Не смей показывать это письмо Гермионе, рыжая! Иначе останешься без ушей! Прочитай, когда будешь одна, потом спрячь, а лучше сожги! Сириус.» Удивлённо уставившись на письмо в своих руках, мисс Уизли на мгновение даже подумала, что письмо было адресовано не ей. Однако, проведя простой анализ ситуации, волшебница установила, что почтовая сова, всё таки, не ошиблась. Письмо от Сириуса, значит отправлено кому-то из знакомых. После ухода последнего брата из Хогвартса, в школе больше не осталось «рыжих». Ну, кроме самой Джинни, естественно. А раз в «предупреждении» указано имя Гермионы, к которой она имеет непосредственное отношение, значит письмо абсолютно точно нашло своего получателя. — Это от Гарри? — буквально в тот же миг сидевшая напротив Джинни мисс Грейнджер оторвалась от чтения газеты и с интересом уставилась на подругу. Гермиона любила, когда Поттер присылал своей возлюбленной записки - он рассказывал кучу интересных новостей о жизни в Лондоне и о делах в министерстве! — Это от мамы с папой! Потом прочитаю! — немного неестественно усмехнувшись, рыжая волшебница спрятала конверт во внутренний карман мантии. — Явно ничего интересного там не будет! Хреновый ты конспиратор, Уизли! Взволнованно усмехнувшись, Джинни резко опустила взгляд в свою тарелку, схватила ложку и принялась наворачивать тыквенную кашу за обе щеки. Гермиона настороженно нахмурилась, однако, найдя тему писем от мистера и миссис Уизли и вправду не слишком интересной, несколько равнодушно пожала плечами и вернулась к чтению газеты. И только лишь поздним вечером, дождавшись, пока все студенты в башне Гриффиндора уснут, Джинни покинула свою комнату, спустилась в гостиную и, уместившись на диване перед камином, с предвкушением развернула письмо. «Привет, Джинни. Я знаю, как ты была удивлена получить моё письмо. Заранее извиняюсь за то, что тебе, возможно, пришлось сегодня солгать Гермионе, чтобы утаить от неё этот конверт. И если ты действительно ничего ей не рассказала, я буду вечно тебе обязан. Перед тем, как ты начнёшь читать основную часть моего письма, я должен попросить тебя сесть, если ты вдруг стоишь. И лучше всего туда, откуда будет не так больно падать, если что-то вдруг пойдёт не так. Перейду к делу. В январе я решил, что буду делать Гермионе предложение руки и сердца. Я думал об этом почти два месяца и вот недавно решил окончательно. Буквально вчера я ездил в Нору, говорил об этом с твоими родителями и даже попросил у них благословение. Ты же знаешь, как им важна Гермиона и насколько сильно они любят её. Сегодня я рассказал об этом Гарри и он меня поддержал. Впрочем, этому я совсем не удивился. И вот теперь я говорю об этом тебе. Потому что ты бесконечно важна для Гермионы. Ты её лучшая подруга и вы с ней неразрывно связаны, поверь мне. В мае я собираюсь выбрать помолвочное кольцо. И если ты не против, я хотел бы попросить тебя приехать в Лондон на пару дней, чтобы помочь мне в этом нелегком деле. Думаю, твоя смекалистая мама сможет придумать причину, по которой ты сможешь покинуть школу ненадолго. Предложение я планирую сделать в июне, сразу после того, как вы вернётесь из Хогвартса. А теперь я искренне тебя прошу сохранить всё, что ты сейчас узнала, в тайне. Сделай вид, что ты никогда не видела этого письма и не читала его. А лучше сожги его в камине, чтобы по иронии судьбы оно не попало в руки Гермионы. Надеюсь на твоё понимание. Будущий муж Гермионы Грейнджер, Сириус Блэк.» Этому блохастому негодяю стоило сообщить заранее о том, что перед прочтением письма стоит не только сесть, но и лечь! Что ещё лучше - не читать его глубокой ночью, когда в замке все спят! Что за неуважение?! О, Мерлин, как же сильно Джинни хотела кричать, визжать, падать в обморок, подниматься и снова кричать! Но было нельзя. Волшебница до треска плотной ткани вцепилась в диван и уткнулась в мягкие декоративные подушки лицом. Мисс Уизли пришлось стиснуть зубы настолько сильно, что в ушах зазвонили колокола. Сириус собирался сделать Гермионе предложение. Предложение, чёрт его подери! Восторг Джинни от полученных новостей невозможно было передать словами. И, по правде говоря, рыжеволосая волшебница уже знала ответ подруги на это заманчивое предложение. Вот только эта уверенность не отменяла дикого, необузданного желания рассказать столь чудесные новости всем на свете. Однако и этого делать было нельзя. Впереди Джинни ожидали несколько месяцев жутких мучений в борьбе с желанием проболтаться обо всём Гермионе. Этого тоже делать было нельзя. 17 мая 1999 года Ближе к полудню традиционно одетый с иголочки Сириус явился в дом семьи Уизли. Артур как всегда был в Министерстве, а Рональд и Джордж в своём магазине в Косом Переулке. Вчера вечером из Хогвартса приехала Джинни, о чём Блэку незамедлительно сообщила миссис Уизли. Это и стало поводом для полуденного визита анимага в Нору. У них было запланировано одно очень важное дело. — Есть кто-нибудь живой в доме? — войдя в прихожую, объявил о своём появлении Бродяга. — Сириус! — со стороны гостиной пришла Молли. — Ты голоден? Я приготовила чудесные куриные котлеты! — Нет, спасибо, я завтракал, — Блэк усмехнулся. Молли Уизли оставалась всё той же Молли Уизли. — Сириус! — откуда-то сверху прозвучал уверенный женски голос, а затем на лестнице послышались лёгкие частые шаги. Джинни ворвалась в прихожую бесконечным потоком энергии и яркого солнечного света. Девушка подбежала к гостю и крепко обняла Блэка, в ту же секунду открыв рот и набрав в лёгкие воздуха: — Мерлин, с каждым днём мне становится всё труднее и труднее хранить твой секрет! Это тяжело! — было видно, насколько сильно рыжеволосая волшебница горит идеей задумки Сириуса. — Но ты должна. Иначе тебе будут обеспечены вечные муки под «Круциатусом»! — наигранно пригрозил мужчина. — Сириус! — миссис Уизли возмущённо всплеснула руками. — Ты готова? — анимаг окинул Джинни не особо внимательным взглядом. — Почти. Только возьму сумку и плащ! В этот момент на лестнице послышались ещё одни шаги. Они мгновенно привлекли внимание Сириуса - остальные обитатели Норы должны были быть вне дома. Шаги были тяжелые и явно мужские. Через пару мгновений в прихожей появился Поттер. Полностью собранный, он держал в руке женскую сумку и плащ. — Я готов! — сообщил всем присутствующим юноша. — Гарри? Ты же должен быть на курсах в аврорате, — непонимающе сощурившись, Сириус скрестил руки на груди. — Я отпросился, чтобы помочь вам купить кольцо, — абсолютно серьёзно ответил Поттер. Анимаг удивлённо взглянул на Джинни. Гарри хоть и был незаменимым во многих отношениях волшебником, однако по части выбора украшений, одежды или красивой обуви он был полным чайником, который не мог вынести и часа шоппинга. — Не смотри так на меня, я не могла отговорить его. Придётся потерпеть, — прошептала с надрывом Джинни. — Ладно, поехали. И ты тоже, — тяжело вздохнул Сириус, согласно кивнул в сторону Гарри и, махнув рукой Молли на прощанье, вышел из дома. Волшебники приехали в самый центр вечно шумного и перегруженного людьми Лондона. На предложение зайти в подходящую лавку в Косом переулке, которое выдвинул Гарри, Джинни и Сириус ответили отказом. Это, про правде говоря, было очевидно - для помолвки анимаг хотел найти самое прекрасное кольцо на всём белом свете. По крайней мере в Лондоне точно. Рыжеволосая волшебница обозначила примерный маршрут, по которому придётся пройти, чтобы найти действительно стоящий вариант. — Что ты сказала Гермионе, когда она узнала, что ты уедешь? — открывая Джинни дверь очередного магазина, спросил Блэк. — Ох... Она сначала вообще хотела ехать со мной! Очень уж хотелось ей навестить тебя, но я запретила. Мне пришлось соврать ей, да и профессору Макгонагалл, собственно, что я поеду на смотр в «Холихедские гарпии», — выпалила мисс Уизли и засмеялась. — При том, что ты и вправду собралась к ним ехать в июле! — подметил плетущийся чуть позади Поттер. — Она слишком умна. Умнее нас с вами вместе взятых... Будем надеяться, что она ни о чём не догадается, — жалостливо сведя брови, Бродяга тяжело вздохнул. Казалось, ничего не предвещало беды, однако простой поход по магазинам затянулся на множество долгих часов - ювелирных магазинов в гигантском Лондоне было много, а красивых колец ещё больше. Сириусу и Джинни это путешествие даже доставляло удовольствие - анимаг любил красиво одеться, чтобы покорять своим внешним видом и харизмой всех вокруг, а гриффиндорка, в свою очередь, питала особую страсть к походам по магазинам и лавкам и рассматриванию разных симпатичных безделушек. И единственным слабым звеном во всей этой истории оказался Гарри. Да-да, тот самый молодой человек, который специально не пошёл на курсы в министерстве, чтобы поехать за кольцом для Гермионы вместе с остальными, хотя он прекрасно знал, что не выдержит и пары часов. — Я не понимаю, почему мы до сих пор ничего не купили! — простонал Поттер, присев на пуфик около залитой искусственным светом стеклянной витрины. — Потому что мы не нашли нужного! — прошипела в ответ Джинни, нехотя оторвавшись от разглядывания красивых колец в футлярах. Гарри медленно поднялся на ноги, с самым измученным выражением лица на свете обошёл зал по кругу и вернулся на место, остановившись совсем рядом с увлечёнными делом волшебниками. — Я вообще не понимаю, куда вы смотрите! Тут миллион этих колец. И они все одинаковые! — юноша нервно всплеснул руками. — Вот, возьмите это! Красивое кольцо! Какая, к зелёному гоблину, разница?! Джинни тяжело вздохнула и с укором взглянула на измученного Гарри. Сириус последовал её примеру. Затем волшебники переглянулись, как бы выстраивая немой диалог. — Зачем мы вообще взяли его с собой? Мы же знали, что всё кончится именно так! — Понятия не имею... Джинни нервно стиснула зубы и взглянула на кольцо, на которое указал Гарри. — Оно, конечно, красивое... Но купить мы его не можем, потому что оно не «то самое»! — почти что спокойно ответила рыжеволосая волшебница. — Информативно... А главное понятно, — Поттер схватился за голову. — Сядь! И не мешай! — шикнула мисс Уизли, как вдруг, услышав голос Сириуса где-то справа, начала медленно поворачиваться. — Джинни.., — в изумлении протянул Блэк. Мужчина абсолютно неподвижно стоял у одной из множества стеклянных витрин и, затаив дыхание, глядел на выложенный перед ним товар широко распахнутыми глазами. Рыжеволосая волшебница подошла ближе и попыталась уловить точку, куда именно смотрит анимаг. — Это оно? То самое? — еле слышно спросила Джинни. — Да, — прошептал Сириус и медленно кивнул. — Значит, берём, — довольно протянула мисс Уизли, продолжая разглядывать витрину. Это было изящное кольцо от «Тиффани» из чистейшего серебра девятьсот двадцать пятой пробы. Кольца этой фирмы высоко ценились среди магловских девушек. Украшение венчал достаточно крупный прозрачный камень, игриво поблёскивавший под светом холодных ярких ламп. Оно было очень похожим на многие другие модели колец, в чем Гарри был от части прав, однако именно это кольцо показалось Сириусу «тем самым» и купить любое другое было бы огромной ошибкой. — Так, значит, ты не ездила на смотр в команду по квиддичу? — наигранно возмутившись, Гермиона бросила вилку и уставилась на заливавшуюся смехом Джинни. — Нет, не ездила, его даже не было, — пытаясь прекратить смеяться, мисс Уизли положила тёплые ладони на раскрасневшиеся щеки. — Зато будет вот, совсем скоро, в июле. В этот раз точно туда доберусь! — И будем надеяться, что ты им понравишься, — добавила Молли, разливая собравшимся за столом волшебникам вино. — Конечно, понравится! — Сириус потянулся и приобнял Гермиону за плечи. — Играет хорошо, грамотно. Точно возьмут! — А когда мы будем праздновать вашу свадьбу? — дожевывая огурец, без стеснения спросил Джордж. Мисс Грейнджер поперхнулась соком и медленно перевела взгляд на Блэка, крепко обнимавшего её за плечи. — Я не удивлюсь, если за эти пять месяцев ты и это предусмотрел, так что отвечай, — волшебница восстановила дыхание и усмехнулась. — Нет, об этом я подумать не успел. Придумал только то, как сделаю предложение, — Сириус немного грустно вздохнул и слегка наклонил голову вперёд. Он будто бы и в самом деле расстроился из-за того, что не успел к приезду Гермионы организовать ещё и свадьбу! Собравшиеся за столом волшебники с интересом смотрели на жениха с невестой, ждали каких-то ответов, мыслей о планах на будущее. — Мы подумаем обо всём и скажем вам. Это явно не продлится долго и, может, к концу лета мы уже сыграем свадьбу, — наконец выдал Блэк и перевёл взгляд на мисс Грейнджер, сидевшую рядом. Ей, кажется, тоже нужно было что-то сказать, поделиться своими мыслями, однако Гермиона молчала. Она крепко сжимала ладонь Сириуса, смотрела ему в глаза и улыбалась, наслаждаясь моментом. — Ты всегда можешь рассчитывать на нас, милая, — привлекла к себе внимание Молли Уизли, подливая мужу вино из графина. — Мы всегда будем рядом. Меньше чем через час, когда все приготовленные хозяйкой дома блюда были испробованы, а разговоры постепенно сошли на нет, настало время заканчивать чудесный ужин и расходиться. Артур и Молли предложили Сириусу с Гермионой переночевать в Норе, однако волшебники вежливо отказались - в последний раз они оставались наедине ещё зимой, в Рождественские каникулы. Анимаг предложил своей возлюбленной подождать его снаружи, пока он заберёт её вещи, а гриффиндорка, в общем-то, не особо и возражала. Мисс Грейнджер попрощалась со всеми членами семьи Уизли и, разумеется, с Гарри, накинула поверх праздничного платья плащ и вышла из дома. Джинни проводила Сириуса в свою комнату, где он трансфигурировал огромный увесистый чемодан Гермионы в крохотный брелок для ключей, а затем, попрощавшись со всеми присутствовавшими, покинул Нору. К удивлению анимага, его волшебницы перед домом не оказалось. Блэку пришлось немного оглядеться и пройти вперёд, чтобы заметить мисс Грейнджер, сидевшую около спуска к небольшой речке, протекавшей мимо гнезда семьи Уизли. Мужчина подошёл ближе и, спокойно вздохнув, опустился на тёплую и немного колючую траву рядом со своей возлюбленной. Гермиона еле заметно вздрогнула, а затем, не отрывая глаз от линии горизонта, нащупала заледенелыми пальцами левой руки тёплую мужскую ладонь. Впереди, прямо над бесконечными, бескрайними кукурузными полями, догорал закат. Засыпавшее солнце окрашивало облака в ярко-розовые, лиловые и рыжие оттенки. Чудовищно красиво. Мисс Грейнджер молчала, смотрела вдаль, то и дело поглаживала холодной ладонью руку Блэка и иногда нащупывала кольцо на своём безымянном пальце, стараясь поверить в произошедшее. Сириус оторвал взгляд от живописного заката и перевёл глаза прямо на Гермиону. Она была такой нежной, такой смелой и бесконечно родной. В ладони свободной руки Птичка сжимала подаренный Блэком ключ от бывшего дома её родителей. Она решит, что она будет с ним делать, потом. Однако, похоже, у Сириуса и Гермионы теперь появился свой настоящий дом. Анимаг словил себя на мысли о том, что он настолько сильно влюбился в эту волшебницу, что готов был убить абсолютно каждого, кто хоть раз в жизни делал его Птичке больно, кто хоть раз осмелился тронуть её, поднять на неё руку. Сириус знал - все их враги и мучители давно мертвы, однако это не отменяло факта, что он продолжал клясться самому себе, что будет защищать свою любовь всегда, каждый день, без перерывов и выходных. От любой опасности и любой беды. До последней капли крови. «Если вы поймали птицу, то не держите её в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела».