Восхождение лорда Темпера

Середина третьего месяц 300 года от З.Э. День спустя после прибытия флота в Миэрин. Тронный зал, Великая пирамида, Миэрин, Залив Работорговцев.       — Преклоните колено! Ибо перед вами Дейенерис из дома Таргариенов, именуемая первой, Неопалимая, Королева Миэрина, Астапора и Юнкая, Королева Андалов, Ройнаров и Первых Людей, Кхалиси Дотракийского Моря, Разбивающая Оковы и Матерь Драконов. — Вещал хорошо поставленным и твердым голосом стоявший у трона Мормонт, пока мы с сыном приветствовали одну из главных претендентов на Железный трон.       «Слухи не врали. Она и вправду красива» — Подумал я, опустив голову вниз и, согласно этикету, рассматривая пол, не поднимая глаза.       Дейнерис Таргариен должно было быть всего семнадцать лет, но уже сейчас ее не оформившаяся до конца красота показывала почему в древности валирийцев другие народы считали богами. Одетая в роскошное, но удобное платье, являвшееся интересной смесью дотракийской и гискарской традиции, украшенное драгоценными камнями и редким в этих краях мехом иббенийской лисы, она наверняка постоянно привлекала к себе мужские взгляды. Все же ее фигура, подчеркнутая облегающим платьем и небольшим количеством украшений, давала много простора для фантазии.       «Да твою ж мать» — Выругался я про себя мысленно. Все же беременность жены и два месяца в море сильно били по голове, вне зависимости от того сколько тебе лет — двадцать или сорок.       Самым примечательной частью Матери Драконов оказалось лицо. Правильные нос, губы и скулы, вкупе с бледной кожей и легким румянцем на щеках, ярко контрастировали с остальным телом, создавая очень изящный и невинный образ. Лицо непорочного ангела и тело сладострастной демоницы. Но, как обычно, все меняли глаза.       Светло-лиловые, как и у всех потомков Валирии, они напоминали две ледышки. Холодные фиалковые ледышки, прячущие в себе ревущее драконье пламя.       «Все же это девочка за свою короткую жизнь прошла многое» — Подумал я, когда прозвучало разрешение встать с колена.       Встретили нас, на удивление, радушно. Маленькая наатийка по имени Миссандея и глава всех подчиняющихся Таргариен Безупречных, по имени Серый Червь, в сопровождении их лучших воинов, провели нам небольшую экскурсию по городу и предоставили небольшую пирамиду, принадлежавшую до этого одному из недавно вырезанных кланов Великих Господ.       Евнух меня не особо заинтересовал — коренастый, среднего роста и телосложения гискарец был выходцем из одного из многочисленных мелких городов залива, подчинявшихся большой тройке. Наверняка его родители продали его как лишний рот торговцам из Астапора и тот вскоре стал личинкой Безупречного. А вот маленькая наатийка…       Сам по себе Наат или Остров Бабочек находился к западу от островов Василиска и северней Соториоса. Сами наатийцы, коренные жители этих земель, были самым мирным народом, который я встречал за обе жизни. Не знающие войны и убийств, эти люди со смуглой кожей, округлыми плоскими лицами и глазами янтарного цвета, часто искрящиеся золотыми крапинками, были для меня настоящей тайной за семью печатями.       Если верить старым книгам, прочитанным мной еще в Цитадели много лет назад, наатийцы имели свою собственную религию и верили в единого бога, Владыку Гармонии, который сотворил луну, звезды, землю и всех тварей, живущих во вселенной, а местных бабочек почитают как его посланников, призванных защищать священный остров и его жителей.       Правда по словам мейстера, тогда посещавшего Наат, эти легенды происходят от так называемой мотыльковой лихорадки, из-за которой чужаки на острове надолго не задерживаются. Это страшная болезнь, не уступающая по опасности дряни с Соториоса, сначала проявляла себя жаром, потом болезненными судорогами, а на последней стадии болезни зараженный потел кровью, а его плоть начинала натурально сползать с костей.       Ужас одним словом.       Считается, что эту лихорадку разносят все, без исключения, местные бабочки, но особенно опасным счился один крупный вид с черно-белыми крыльями размером с человеческую ладонь. Лунный мотылек. В древности он имел такую дурную славу, что цвет дверей черно-белого дома в Браавосе имел корни именно от цвета этого насекомого.       Но вернемся к теме этого уникального народа. Любому работорговцу известно что наатийцы настолько не воинственны, что не станут сражаться даже для защиты собственного дома и жизни, и не убивают зверей, даже хищных, а питаются только фруктами и выращенными в глубине острова зерновыми культурами. Мои гискарские партнеры часто мне говорили что наатийцы являлись самыми лучшими рабами. Они сообразительны и привлекательны, а главное, покорны своим хозяевам. В Лисе есть целый перинный дом с наатийскими невольницами, который считается одним из лучших в городе. Но жители острова товар штучный и даже за простого мальчика, который ничего не умеет на рынках Вольных городов и Юнкая раньше давали двести золотых онеров.       И их покорность лишь одна из причин для такой цены. Если верить книгам, еще до Рока Валирии наатийцы были частью торговой сети Валирийского фригольда, чей торговый флот плавал во все части света. Окружающая среда острова благоприятна для жизни насекомых, и наат был главным экспортером шелка из гусениц тутового шелкопряда. Местные мастера творили из дерева настоящие произведения искуства, а специи, в огромном количестве растущие в глубине острова, применялись для создания знаменитого в те времена пряного вина. Самое удивительное — на острове не было цеховой структуры, привычной Вестероссу и Вольным городам, и каждый мог обучится любому ремеслу у соплеменников, так что в теории, каждый наатиец мог оказаться носителем знаний, за которые остальные ремесленники без раздумий отдали бы руку.       Но не этим был славен Наат. Легендарные мерцающие шелка с этого острова раньше можно было найти на рынках Семи Королевств и в Вольных городах и по качеству они делали итийские и валирийские также как лев черепаху. Однако начиная с Века Крови из-за частых набегов побережье многие города и деревни на берегу обезлюдели, и население переместилось вглубь острова, в холмы и леса, куда работорговцам было труднее добраться. Теперь этот великолепный шелк продавали всего три небольшие фактории, находившиеся под защитой могущественных семей Волантиса, Браавоса и Кварта. И если какой-нибудь работорговец рискнул бы там пленить наатийца ему бы пасть порвали без суда и следствия, а потом сделали тоже самое с его подельниками.       Мне в торговлю Наата влезть не получилось — слишком могучие там зубры сидят и договор с местными берегут как зеницу ока. Так что поговорить с маленькой наатийкой, которая хоть и рано покинула родной остров, но знала гораздо больше чем писались в старых, разваливающихся от времени книгах, было очень интересно.       Сразу вести нас к своей госпоже они не стали — чтобы подготовиться к приему нужно было не мало сил и времени. Да и как я узнал, Дейнерис почти сразу оседлала одного из своих драконов и улетела в сторону Тороса. За своим «племянником».       Такое пренебрежение могло кого-нибудь оскорбить, но я не был против, проведя вечер в компании Серого Червя, маленькой наатийки и сына, слушая истории о таинственном острове и кормя девочку сладостями. Ночью же ко мне в пирамиду прокрались несколько местных теней, чьи небольшие «филиалы» были во всех крупных городах и роль которых заключалась в сборе информации. Мне повезло — один из них близко дружил со слугой, работавшим в Великой пирамиде и часто краем уха слышавший много интересных новостей.       Самой приятной из которых оказалась почти полная информационная слепота Таргариен. Не имеющая своих шептунов и безвылазно сидевшая в городе, куда почти не заглядывали торговцы, она была глуха и слепа, почти не зная о положении в Семи Королевствах.       Я был бы полным дураком, если бы не воспользовался подвернувшейся возможностью.       «Сколько знакомых лиц» — Невольно подумал я, смотря на стоявших у трона мужчин. Мормонт, сир Барристан, принц Мартелл. Даже с Даарио Нахарисом я был шапочно знаком — встретились на одном из банкетов благородных семей в Мире.       — Приветствую вас, миледи. — Начал я, слегка наклонив голову и звякнув вплетенными в мои волосы колокольчиками, специально надетыми на этот прием. За всю свою жизнь я три раза посещал дотракийские кхаласары и у меня сохранились целых пятьдесят колокольчиков, которые сегодня были вплетены в волосы. Мелочь, а в переговорах с женщиной, назвавшей своего сильнейшего дракона именем мужа-дотракийца — важно. — Понимаю, что прошло уже много времени, но позвольте выразить соболезнования из-за смерти вашего сына и мужа. Дрого был хорошим кхалом и воином.       — Вы знали моего мужа? — На мгновение растеряв всю свою серьезность обратилась ко мне Таргариен, правда очень быстро вернув все обратно.       — Я был знаком с его отцом, Бхарбо, и видел его когда тому было шесть или семь лет. — Ответил я, невольно погружаясь в воспоминания. — Он было очень активным и диким ребенком. Даже хотел сразится со мной, но один из кровных всадников его отца просто дал ему оплеуху. Он сохранил тот меч, который я подарил ему?       — К сожалению я не видела среди его вещей вестеросских мечей. — Все же своей цели я достиг — Мать Драконов ослабила внутренне напряжение и начала говорить со мной не как с очередным чужаком, а со знакомым, с которым ее связывает общее прошлое. — Правда однажды он рассказал как в юности клинок, подаренный ему одним путешественником, не раз спасал ему жизнь. Прежде чем расколоться от старости.       — Я рад, миледи, что мой подарок смог сослужить хорошую службу. Да будут милостивы к нему отец-Солнце и мать-Луна в великих полях. — Слегка улыбнувшись ответил я, заметив как удивилась девушка услышав из моих уст дотракийскую речь. Все же это я обучал Лайона этому языку и еще не растерял навыки и произношение. Но продолжить разговор о прошлом нам не дали — мы были прерваны голосом единственного в этом месте северянина:       — Лорд Темпер, прошу простить, но кхалиси позвала вас не вспоминать прошлое, а рассказать что вы забыли в Миэрине.       — Хорошо, сир Джорах. — Согласился я, краем глаза посмотрев на Мормонта. Годы его не пощадили. Вспоминая Медвежий остров, первое место которое я посетил как торговец, и молодого безусого воина, который мог на руках с медведем подраться, в голову невольно приходили мысли о беспощадности времени. Его лицо испещрили морщины, на голове проступила лысина, да и сам он будто стал меньше и коренастей, постепенно превращаясь в этакого толкиеновского гнома, хотя рост у него до сих пор был впечатляющий. По меркам местных. — Мы прибыли в эти прекрасные края лишь за одним, миледи.       — И за чем же? — Спросила у меня Таргариен.       — Поторопить вас со вступлением в войну. — Сказал я, вызвав удивление у всех присутствовавших. Особенно у молодого светловолосого парнишки, ближе всех стоявшего к трону. — Вестеросс пылает. Простор разорен, Старки повержены, Баратеон сбежал на Драконий Камень, королевская армия и флот разбиты, Грейджои захватили Закатное море, последние нейтралы, Аррены, вступили в войну, в Дорне назревает битва между лордами. Сейчас идеальное время для вас, миледи, чтобы прийти и сорвать этот переспевший плод, под названием Железный трон.       В зале воцарилась полная тишина. Все в шоке смотрели на меня, пытаясь переварить вываленную на них информацию. Получалось не очень — очень мало можно было понять по моим рубленным фразам.       — Сир Феликс, не могли бы вы рассказать нам все более подробно. — Вот кто точно почти не изменился, так это сир Барристан. У Селми только пара новых морщин появилась, но глаза, на турнире десницы бывшие полными печали и какой-то внутренней тоской, вновь светились. Также, как во времена когда еще был жив Рейгар, земля ему навозом. — До этих земель новости почти не доходят, поэтому все вами сказанное оказалось для нас очень большим сюрпризом. Не могли бы вы рассказать все по-подробней.       Взглянув на седобородого старика, бывшего одним из немногих кто смотрел на меня с хоть какой-то симпатией, я кивнул и начал рассказ:       — Почти полгода назад, мой ныне покойный сюзерен, Доран Мартелл, решил пойти против Железного трона и начать войну с Ланнистерами. Был заключен союз с Робом Старком, к тому времени объявившем свои земли королевством Севера и Трезубца. Началась подготовка к походу на Простор…       Пересказ почти всех событий, случившихся за последние полгода, занял много времени. В основном из-за вопросов со стороны советников королевы, слышавших знакомые фамилии или про большие события их касавшиеся, часто перебивали меня, спрашивая и уточняя интересующие их моменты. Например Джорах, услышав о поражении северян в Битве Пяти воинств сразу уточнил известно ли мне, что произошло с его тетей и двоюродными сестрами — Дейзи и Алисанной, бывшими достаточно взрослыми, чтобы участвовать в войне. И если на счет Мейдж и ее второй дочери я ничего не знал, то Дейзи сейчас была на Медвежьем острове. Оправлялась от травмы, полученной в давнем бою при Щитовском броде. Единственными, кто почти все время молчал были огромный мускулистый мужчина, с черным чубом на голове, старый и загорелый дотракиец, одетый в неплохую кольчугу, Юный Гриф, сама Дейнерис и на удивление — Ливенн Мартелл, который и слова не проронил когда узнал, что его племянники, Доран и Оберин, погибли. Все стало ясно, когда я начал рассказывать о происходящем в Солнечном Копье. Тогда он не выдержал и тяжелыми шагами направился ко мне, на ходу рыча слова мне в лицо:       —Послушай меня, Темпер. — Каждый его шаг эхом разлетался по залу, заставляя невольно морщится. — Я терпел многое. — Бам. — Что ты, шакалья отрыжка, прибыл в этот город. — Бам. — Что ты спокойно живешь в этих стенах. — Бам. — Что твои ублюдки не проявляли должного почтения к королеве. — Бам. Оказавшись прямо передо мной, он почти перешел на змеиное шипение, а мне стало видно как в его глазах лопаются сразу несколько капилляров. — Но поверить в то, что моя внучка отравила своего отца и пошла на переговоры с пекловыми Ланнистерами? Скорее Пекло замерзнет чем это случится!       — Следи за языком, Ливенн. — Ответил я, нахмурившись и слегка опустив лицо на его уровень. — Меня можешь оскорблять сколько хочешь, но честь моей жены и детей не трожь.       — Ах честь… — Прошипел дорниец, едва не столкнувшись со мной лбом. — Какая в пекло честь у того, кто ударил своего сюзерена в спину!       — Моим сюзереном всегда был Доран. — Ответил я, невольно схватившись за рукоять меча, что заметили почти все присутствующие и насторожились. — Который мне и приказал это сделать. А сейчас он лежит в земле, отравленный своей дочерью!       — Ложь! — Рявкнул Мартелл, второй рукой схватившись за копье. — Как ты смеешь клеветать на мою семью! Уро…       — Тихо!       — Роар!!! — Почти одновременно с рыком дракона приказала Дейнерис, встав со своего трона. И судя по тому, что многие в первую очередь повернули к ней, свою госпожу они уважали гораздо больше чем боялись дракона.       Она тем временем продолжила:       — Сир Ливенн, умерьте свой пыл. Лорд Темпер наш гость и единственный, кто знает о положении на континенте. У нас нет причин ему не верить. — Сев обратно на трон и поправив выпавшую из сложной прически прядь, Таргариен продолжила. — Лорд Темпер продолжайте рассказ, а вы сир вернитесь на место и помните, что скоро нам отправлятся в Семь Королевств и там вы точно узнаете о происходящем.       Правда, на последних словах она не смотрела в сторону провинившегося гвардейца, а бросила предупреждающий взгляд на меня. Намек был понятен — лучше мне не врать, ведь когда-нибудь тайное станет явным.       Но я даже не собирался — в таких вещах лгут напрямую либо недальновидные глупцы, либо дураки, без капли мозгов. Я поступал гораздо хитрее — рассказывал все как на духу, ничего не утаивая и не скрываясь, лишь понемногу смещая акценты.       Любой человек, который занимался ораторским искусством, скажет вам что два предложения, несущие один смысл, но сказанные разными словами могут восприниматься диаметрально противоположно. Простейший пример — «Он пожарил яичницу с луком» и «Он разбил несколько яиц, пожарил их сливочном масле до идеального, полужидкого желтка и посыпал хлопьями свежего зеленого лука». Оба предложения описывают приготовление одного и того же блюда. Но первое мы просто услышим и забудем, а из-за второго у нас невольно потекут слюнки и захочется кушать.       Тоже самое делал и я. Описывал все происходящее, не утаивая ничего важного и не недоговаривая различные мелочи. Я просто смещал акценты, используя правильные слова, постановку предложений, интонацию и паузы. Сложное и тяжелое в освоении искусство, которым те же итийцы или лучшие интриганы Вольных городов владеют в совершенстве. По сравнению с ними я был лишь рядовым дилетантом, но и среди присутствовавших не было прожжённых политиков, способных понять что сейчас происходило.       Так, в глазах Таргариен я выставлял лучшем виде Старков, Талли, Фаулеров, Манвуди и себя любимого, нейтрально говорил о Мартеллах и Станнисе Баратеоне, и, наконец, с дерьмом смешивал Ланнистеров и Тиреллов, стараясь сделать так наиболее наглядно. Ведь это тоже важный момент — не перехвалить себя и правильно принизить оппонента. От меня все ожидали плохих слов о Ланнистерах, но не заметили как я без восторга и, с некой затхлостью, рассказывал о своих сюзеренах, на фоне которых моя семья выглядела гораздо лучше.       -… кроме прибытия Нимерии в Королевскую гавань, до меня дошли слухи о расколе в лагере северян. Русе Болтон, узнав на каких условиях Железный трон желает заключить мир, забрал с собой большую часть северных лордов и ушел домой, на Север. В Речных землях остались лишь люди Старков, Мандерли, Карстарков и других речных лордов во главе с Эдмаром Талли и Кейтилин Старк. Они продолжают переговоры, но после слов Болтона, что пленных Ланнистеров не пропустят через Ров Кейлин, они застопорились.       — Плохой из него вассал получился, раз не пытается выручить своего короля. — Заметил Даарио, так и не убравший свой кинжал и все время его задумчиво разглядывающий.       — У него есть на это причины. — Ответил я, переступая с ноги на ногу. Годы на меня плохо повлияли и неподвижно стоять на одном месте было уже не так просто. — Я ему сообщил о том, что отплываю в сторону Миэрина, чтобы привести в Семь Королевств его истинного правителя. Единственную достойную этого титула — Дейнерис Таргариен.       На последних словах я краем глаза заметил как дернулся второй «Таргариен». Видать у них с тетей возникли небольшие разногласия по поводу престолонаследия и сейчас, без своей карманной армии под боком, оставшейся в Толосе, парень старался не возникать. Тема выживших Таргариенов стала единственной, где я промолчал. О Фиоре, ее драконе и произошедшем восемнадцать лет назад я хотел бы рассказать Дейнерис наедине, без стольких свидетелей.       — То есть вы, лорд Темпер, прибыли в Миэрин чтобы присоединится ко мне, не желая служить Арианне Мартелл, решившей заключить мир с потомками Узурпатора? — Спросила у меня хозяйка драконов, оперевшись головой на руку и смотря на меня очень задумчивым взглядом.       — Верно, миледи. — Ответил я, сделав небольшой поклон. — Дом Темпер готов присягнуть вам на верность и сделать все, чтобы Железный Трон вернулся в руки своих настоящих хозяев.       Установилась тишина. Я смотрел на наследницу драконьих владык Валирии и ждал. Таргариен была одной из тех личностей, предсказать ход мыслей которых было невероятно сложно. Слишком уникальная у нее была судьба — от беженки до жены сильнейшего кхала Дотракийского моря, от оставшейся без всего беглянки до женщины, которая смогла вырваться из крепкой хватки Кварта и спалить Дом Бессмертных. Той, кто при помощи хитрости, военной мощи и харизмы смогла подчинить своей воле весь Залив работорговцев, не проливая реки крови.       Даже без драконов она была неординарной личностью, с которой стоило бы считаться.       — Когда я только прибыла в Залив… — Наконец она начала говорить. — … у меня ничего не было, кроме трех кораблей, трех драконов, горстки верных людей и нескольких сундуков золота, которые подарил мне ваш сын. — Бросила он взгляд в сторону стоявшего за моей спиной Лайона, все это время молчавшего и ждавшего, когда ему позволят говорить. — После нашей с ним встречи я сильно заинтересовалась вашим домом. Опросила многих торговцев, знакомых с вами господ, сира Джораха, Селми. Даже сир Ливенн принес несколько интересных деталей. Корабли, золото, богатые земли… Все это создали вы, второй сын ленного рыцаря с Запада, достигнув того на что многим нужны целые поколения. — Она слегка усмехнулась и отпила из небольшого кубка, поданного ей Месандеей. — Ваша жизнь, лорд Темпер, похожа на один сплошной роман, написанный рукой юного мечтателя. Приключения, интриги, войны, политика. Все это захватывает и пленяет тебя, пока не встретишься с этим лично. — Ее брови нахмурились, а кончики рта устремились вниз. — Я не верю тому, что вы приплыли сюда только из-за Арианны Мартелл. Зная истории про вас, вы бы не просто нашли выход, но прибыль бы получили. Так ответьте мне на вопрос — почему вы здесь, лорд Темпер? Не врите и не замалчивайте. От сказанных вами здесь слов будет зависеть мое решение и дальнейшее отношение.       Это было неожиданно. Услышать такой спич от девушки, которая младше меня больше чем в два раза.       Говорить или нет, вот в чем вопрос?       «Не врите и не замалчивайте»        Слишком жесткое требование, особенно для меня, несущего за плечами целых две связанных между собою тайны — о ее племяннице и обстоятельствах, при которых она была спасена.       Причина, по которой я не хотел рассказывать о Фиоре при всех, прямой сейчас, была проста — Юный Гриф, а точнее власть, которую он приобретет в случае победы.       В Семи Королевствах Железный трон всегда занимал мужчина. От Эйгона Завоевателя до Томенна Баратеона. Единственная женщина, умостившая свой зад на него носила ряд очень говорящих прозвищ — Шлюха с Драконьего Камня, Мейгор с титьками, Королева-на-полгода, Самозванка Рейнира и Коронованная сука. Лорды Запада, Простора, Долины, Речных и Штормовых земель просто не поймут если над ними будет стоять женщина, даже будь за ее спиной сотня драконов. Это не Север, Дорн и Железные острова, где женщины могут пробить себе путь наверх, нет… В первую очередь будут прислушиваться к словам будущего мужа Дейнерис, давая тому немалую власть.       И с очень большой вероятностью им может стать юный Эйгон, воспитанник Джона Коннингтона «Старого Грифа» — бывшего лучшего друга Рейгара и того, вокруг будут кристаллизоваться те сторонники Серебряного принца, кто пережил Восстание Баратеона и смог дожить до наших дней. Для меня это обернется катастрофой, ведь меня, как одну из давних причин их поражения на Рубиновом броде, они страшно ненавидят.       Иметь во врагах правителей и Дорна, и всех Семи Королевств?       У меня еще не появилось старческого маразма.       Просто промолчать я тоже не мог — слишком высок был риск, ведь Дейнерис была не просто молодой и пылкой девушкой, которая была известна за любовь к прямоте и правде, но и эти слова были произнесены в присутствии ядра ее будущих вассалов. Если позже выяснится что я не все рассказал, а кары за такое не последовало, она обесценит свое слово. А для правителя, не обладающего абсолютной властью, как она сейчас, ценность его слов была очень важна.       Так что придется выкручиваться…       — Я согласен, миледи. — Еще раз слегка поклонился я, и, подняв голову, посмотрел ей прямо в глаза. — Но у меня будет небольшая просьба. Слова, которые я вам хочу сказать, несут в себе тайну, касаемую не только меня, но и вас, династии Таргариенов и судьбы всех Семи Королевств вместе взятых. Мне хотелось бы сказать их наедине.       — Да как ты смеешь… — Опять зашипел Ливенн, еще сильнее сжав копье. И судя по нахмурившимся лицам большинства присутствовавших, им эта идея тоже не пришлась по вкусу.       — Оставьте нас. — Хоть Дейнерис и не говорила громко, но ее слова сразу были услышаны. — Выйдите все, кроме лорда Темпера и сира Джораха и Барристана.       — Но тетушка… — Впервые за весь прием подал голос валириец, но его сразу заткнули очень красноречивым взглядом, не терпящим возражений.       — Я сказала — выйдете ВСЕ.       — Но… Слушаюсь, тетушка. — Хотел было он возразить, но показавшаяся из окна морда дракона быстро заставила его передумать и направится на выход, вместе с Ливенном, тем мускулистым мужиком и еще несколькими ближниками.       «Даже здесь нет однородности» — Подумал я, повернув голову и слегка кивнув Лайону, чтобы тот пошел на выход. — «Но это интересно, неужели наш мальчик не может оседлать дракона?»       Додумать мысль у меня не получилось — двери в тронный зал вновь захлопнулись, оставляя внутри всего четверых человек и голову одного огнедышащего ящера.       Переговоры продолжались и сейчас наступал самый сложный период, где пришла пора полностью раскрыть свои карты.