Мародёр для Марлин

      Вопреки ожиданиям, работа под началом Медоуз не была похожа на голивудский боевик. Мы перебирали бумажки, писали туеву хучу рапортов и отчетов, чаёвничали в девять и, если получалось, в три часа, выходили на полигон погонять молодежь (меня). А еще Доркас учила меня так называемым «гадостям». Например, мне напрочь запрещалось стучаться перед входом в любой из кабинетов Министерства, а немного погодя — когда начальница убедилась в моей сообразительности и адекватности — разрешалось и даже приказывалось высказывать свое мнение. Как мне кажется, она лепила из меня свое подобие. Как я узнаю потом, это мерещилось не только мне.       — Решила своего двойника создать, а, Медоуз? — спросил ее как-то уставший Моуди.       К слову, об этом вояке… По-другому, как Муди Одноглазое, она к нему и не обращалась, открывая с ноги дверь к нему в кабинет. Ей такое поведение прощалось. Дорказ была настолько аврором, насколько можно им быть. Она была дерзкой, безбашенно-смелой и последней авантюристкой. По ней плакал горькими слезами факультет Годрика, но выпустил пинком под зад из своих стен дом Салазара.       — Одного нормального человека на весь аврорат мало! Теперь нас будет полтора, — задорно отвечала женщина, по-хулигански подмигивая мне.       Я прятала смешки в очередных отчетах, едва переживая и боясь не оправдать ожидания своей наставницы. Как покажет будущее — боялась напрасно.       Это случилось под Рождество. Зазвучала тревога, пара парней и мы с Медоуз быстро метнулись к порталу. Вспышка, воронка, и меня толкают в сторону.       Сгруппировавшись и уйдя перекатом, я озиралась по сторонам, не забывая держать универсальный щит на всякие неприятные неожиданности.       — Разбегаемся! — рявкнула Медоуз из соседнего укрытия, в которое прилетело что-то мерзопакостное, судя по ощущениям.       Работа у нас своеобразная, ощущениям тут нужно доверять. Иногда от этого может зависеть жизнь, и не только своя собственная.       Получив прямой приказ, я наколдовала зеркальце, посмотрела из укрытия и рванула за другой угол, по пути метая в парочку нарушителей в масках и плащах стандартные связки. Уйти в укрытие у меня не получилось, меня отрезали Бомбардой и ещё какой-то неопознанной хренью.       Протего и Ступефай.       Попытка уйти с места.       Петрификус и Кантис — шуточное заклинание, но вреда может принести много, особенно, если кто-то не может колдовать невербально.       — Прокурсус! — вспышка из моей палочки на мгновение ослепила всех, а я рванула к облюбованному углу, в котором хотела схорониться еще пару заклинаний назад.       — Фумос! — раздалось откуда-то, и местность заволокло дымкой.       Меня учили на курсах. Мной вытирали полы в спортзале. Меня натаскивали.       Все волнение ушло куда-то на задний план.       Перебежкой ушла из укрытия, которое могло стать ловушкой.       Поисковое заклинание здесь бесполезно. Поэтому только прямое столкновение или попытка бегства. Но вряд ли эти ряженые просто так решили нас дождаться и сразу же смыться. Нелогично. Да и другие группы уже сталкивались с такими вот акциями. Ничего смертельного пока на них не было, но, тем не менее, люди, называющие себя последователями Темного Лорда, неоднократно напоминали о себе.       Все остальное в рапортах мы опишем несколькими словами: «Действовали по инструкции». Да-да, у нас была инструкция на пару десятков случаев. Меня их заставили вызубрить в первую неделю и сдать одному из чинуш. Такие правила, да-с! Но вот что я скажу: все инструкции — это полная лажа. И если действовать точь-в-точь по инструкции, то в Мунго можно попасть только по частям.       Нет, конечно, бывает, что действуют строго в рамках предписанного, но вот тут… Предупреждать о том, чтобы нападающие сложили палочки и с поднятыми руками вышли из тумана? Смешно же!       При столкновении с носителями белых масок аврорат давно не вел переговоров. Шли громкие дебаты в Визенгамоте о том, чтобы разрешить служителям правопорядка использовать Непростительные. Но пока Железный Крауч пытался уровнять шансы двух противоборствующих сторон, мы отстреливались всем тем, чем только можно было. И я хочу сказать, что у нас было много чего такого, что в сто крат могло переплюнуть то же Круцио или Аваду. Про Империо я вообще молчу - одних подчиняющих зелий целый раздел существует.       Тем не менее, ту засаду мы пережили и даже легко отделались. Меня поздравили с боевым крещением, налив на палец огневиски в чашку с рисунком глупого цветочка. Осознание произошедшего пришло лишь утром вместе с первым похмельем, от которого мутило и кружило.       Грязная и местами порванная одежда валялась по всей комнате. Можно было даже проследить мой путь вчера вечером от двери до кровати. Наверняка меня всю такую "веселую" еще и родители видели. А, к черту все!       На работу я собиралась по всей выкладке: умыться, причесаться, оправить мантию и проверить кобуру с палочкой. В зеркале отражалась гадкий утенок - ещё не прекрасный лебедь, но уже не серый птенчик, который только вчера покинул стены скорлупы-школы. И это была не моя похмельная фантазия, нет.       Пламя камина облизнуло ноги, но даже не обожгло, а спустя пару мгновений я уже была на месте - в Атриуме Министерства. Проходная с предъявлением палочки и анализом на присутствие принуждающих зелий - эксперимент кого-то из Отдела Тайн, - и вот я уже на своем этаже мнусь перед кабинетом. Сегодня четверг, а у меня отгул, но дома я точно не смогу сегодня провести день - слишком тошно, и чего-то хочется... То ли продолжить, а то ли проблеваться и подать заявление на увольнение.       - МакКиннон, я кому сказала сегодня отдыхать? - гаркнула у меня за спиной Медоуз, держа в руках дымящуюся кружку с кофе.       - Не могу дома, - я повела носом, чуя сейчас такой вкусный запах кофеина.       - Где вас таких альтруистов выращивают? - проворчала женщина вручая мне свою кружку и проходя в кабинет. - Ну что, летчики-залетчики? Раз вам сегодня никак не отдыхается, будем дружно писать, что такого вчера произошло, что у нас погром на точке и один жмурик!       Медоуз была гром-бабой! А еще стервой, которая все-таки отобрала у меня чашку с недопитым кофе.

***

      Работа, вызовы и постоянная бумажная волокита шли по кругу. Не потеряться в днях недели помогал лишь календарь, за которым исправно смотрела Доркас. Один день был одновременно похож на предыдущий и непохож. Но все они сливались в одну смазанную полоску... Ровно до того момента, как в кабинет ворвался сизый пес и голосом Сириуса затараторил.       По мере того, как Блэк говорил, пелена серых будней сползала, открывая беспокойство и тревогу, которую удавалось на протяжении долгого времени сдерживать. Патронус растаял, а я продолжала смотреть на то место, где сидел четвероногий вестник.       - МакКиннон! - позвала меня Медоуз.       - Мне надо идти, - я не спрашивала. Мы обе понимали, что я туда рвану в любом случае.       - Бери выходной, - кивнула она.       Мы поняли друг друга.       Как я добиралась до Годриковой Впадины, я запомнила плохо. Автобус, аппарация? Бегом, не чувствуя сырости и холода. Я бежала вперед, туда, где должна была быть. Возможно, я была там лишней, посторонней или чужой. Но я просто не могла оставить все как есть. Я не могла оставить Джима одного, теперь по-настоящему одного...       Пес говорил четко и коротко рубленными фразами. Родители Джима скончались. Его отпустили домой на пару дней. Блэк и Лилс остались в Хоге - их не пустили. Блохастый просил приглядеть за другом.       В дом я ворвалась вихрем. В распахнутой мантии и с растрепанной головой. Ветер беспощадно метал мокрый снег в лицо. Но все это было мелочью в сравнении с бледным Джеймсом, который был прозрачным, потерянным и разбитым. Потухший взгляд, красные глаза. Он был убит.       Кто первый сделал шаг настречу - не помню, но точно запомню на всю жизнь эти судорожные объятия. Кажется, Поттер вырос еще больше, он был на целую голову выше меня и утыкался лицом куда-то в шею. Кожи коснулось что-то влажное, а слух уловил судорожное дыхание, словно Джим пытался сдержаться.       - Я здесь, - только и смогла сказать я еле слышно, обнимая его крепче.       Послышался всхлип, а меня стиснули в стальных объятиях. Я шептала что-то глупое и утешительное, обещала быть рядом и никуда не уходить, гладила его по вихрам и снова что-то говорила. Плакала и говорила, деля с ним его боль утраты.       Я не знала разбитого Джеймса. Я знала, что делать с балагуром-Джимом и с раздолбаем-Поттером. Я учила вместе с ним уроки, мы пытались совместно придумать что-то интересное, когда Пруэтты задумывали создать свой Дю-Солей. Мы бились рядом против слизней. Но мы не оплакивали погибших.       Идея напоить его пришла внезапно. Почему-то вспомнилось первая вылазка, когда после нее зубы стучали о край стакана, когда горячая жидкость согревала внутри что-то, что замерзло за одну единственную коротенькую схватку.       Бутылка нашлась в шкафу на кухне. Початая, но все еще полная для того, что бы дать кому-то расслабиться, почувствовать себя живым. После второй стопки Джим начал рассказывать какие-то нелепые истории про свое детство, когда его родители его ругали, защищали и баловали в секрете друг от друга.       Огонь камина едва разгонял мрак комнаты, но вино и старые истории делали тьму не холодной и чужеродной, а какой-то родной и домашней. Родным был и Поттер, который отчасти был похож на того, кто сидел допоздна в гостиной Гриффиндора рядом с открытым огнем.       Я часто наблюдала за ним в школе. Ругалась на него, говорила, что он идиот, но сама приглядывала за ним. Как он в смятении мог поправлять очки и ерошить волосы, как едва улыбался и опускал глаза, когда смущался. Последнее было редким явлением, но таким... Джеймс сам был особенным. И даже когда клеился к Лильке, и особенно когда защищал слабых. Даже когда он был говнюком, я все равно не отводила от него взгляда, наблюдая, но не смея раскрыть себя.       Когда он снял очки и потянулся ко мне, половина меня била по тормозам, половина просила не отталкивать. А я оставила все мысли, оправдывая свои действия алкоголем. Сделанный шаг был осознанным, но сейчас я даже не хотела думать о последствиях, целуя Его. Хотя бы один раз я хотела почувствовать Его своей половиной. Эгоистично присвоить и стать ближе, быть единым целым. А завтра... Завтра мы все спишем на алкогольный бред, и все будет как обычно.       Тепло внутри, тепло рядом. Губы, руки... Объятия и поцелуи, движения в такт и дыхание в шею... Засыпали мы в обнимку, вырывая у этого дня для себя еще немного человеческого тепла и чувство нужности.