451 град по профиту

— Ты что, блядь, творишь, скотина?! — Череп четырхнулся, пытаясь попасть по Тсунаёши маленькими камнями, но та уворачивалась, продолжая плясать. — Я говорила, что спляшу на его могиле, значит я спляшу на его могиле! И мне плевать, что идёт дождь! — Женская логика. — Пожал плечами сидящий на надгробии Иетсуна, задумчиво разглядывая Танин раскрытый над ним канареечно-жёлтый зонт, так не подходящий к его деловому костюму. — А позже прийти? — С дёргающейся щекой спрашивает фиолетововолосый мальчик лет десяти. — Неа. — Отбивает Тсуна и продолжает свою пляску на могиле Девятого. Конечно же нет. Позже в этом месте будет достаточно многолюдно, а ей этого не надо. Ну и что, что дождь? Она вообще дождь любит! — Твой типаж - бродяга-дождь, даже если ты уйдешь, я буду знать, что ты вернёшься вно-овь, у-у-у! — напевает в меланхолии Таня на родном русском. Чуть позже ей удаётся втянуть в танец Иетсуну. Скалл молча вздыхает, разворачивается и уходит, медленно тая в пелене дождя. А двое продолжают танцевать на костях Девятого дона, будто не замечая отсутствия зрителей. Гремит гроза, и Тсунаёши дико смеётся, несколько раз поворачиваясь вокруг себя на пятках. Они - потомки Примо, тяжело дышат, но выглядят довольно, что не вяжется с окружающей обстановкой. В сумраке рыжие глаза сверкают как маленькие солнышки, обещая сжечь, в них видна одна на двоих одержимостьрешимость. Тсунаёши протягивает свою насквозь промокшую руку и говорит на выдохе, говорит шелестяще тихо, похоже на звук шуршащих под ногами осенних листьев. Иетсуна пожимает её руку. Он тоже промок, но ему весело, впервые за долгое время хочется рассмеяться - искренне, не злобно. Он смотрит в горящие Пламенем глаза сестры и по крови и по духу и смеётся, так весело и искренне, насколько может, полностью отдаваясь моменту. Скалл закрывает глаза, стоя неподалёку. "Ненормальная семейка." ~31 Тсунаёши закупается корейской косметикой в этой самой Корее. Всё-таки, их косметика одна из лучших и даже французские и остальные европейские бренды зачастую юзают корейскую основу, добавляя в неё какие-то свои отдушки, запахи. Тсуна смотрит в облачное небо, смотрит на ряженых в дорогие брендовые одежды, наштукатуренных покруче стен и фресок женщин и мужчин, и выдыхает - ей не понять. Какая разница, брендовые на тебе джинсы или нет? Для неё - разницы почти нет, а вот для корейцев... Корейцы вообще в этом отношении странный народ. Они не столько любят бренды, сколько хотят казаться более успешными. Порой, да даже обычно, это доходит до абсурда - семья покупает брендовые сумки, блузки и т.д, а сама ютится на маленькой квартирке. И можно было бы такого не делать, но... Вся соль в том, что разговаривать с тобой будут, опираясь на цену твоей одежды. Даже если кореянка идёт устраивать своего ребёнка в детский сад, то она непременно красится и одевает самую дорогую одежду, берёт самую дорогую сумочку. Дорогая одежда, фирменный аксессуар к ней? Добро пожаловать! К бедным тут совсем другое отношение, и совсем другой разговор. Дошло до того, что появились шарашкины конторы, сдающие эти сумки и другое брендовое в аренду. И ведь успешно торгуют! И живут! Таня, со своим советско-русским воспитанием этого не понимает. А смысл казаться богатым папиком, если по факту ты чуть ли не бомж? А смыслу нет. Поэтому Таня не любит Корею. Мало того, что пёселей едят, так ещё и высокомерные морды, поголовно двинутые на моде и видимом благополучии. Кажется, Тсуна видела в какой-то дораме крайне смутивший её момент, после которого она ещё долго вопрошала бы "шозанах". Там дочь пришла к больной матери в больничную палату, а мать разоралась по типу: "Какая сумка! Все смотрите, у неё Коко Шанель! Коко Шанель! Я так горжусь тобой, дочь!" Да с хуя ли?! Да, она понимает, что все эти сумки-блузки-и-т.д. - признак благополучия, но это не отменяет того, что все эти заморочки - та ещё муть. Вот поэтому она любит Россию! Там заморочек меньше! И даже если идёшь в магазин с бигудями - это ничего страшного. Да и сама Таня ничего страшного в подобном не находит. Ну ходят и ходят, ей-то что? ~32 В кабинете немного душно, даже без немного. Иетсуна обмахивается какой-то папкой сомнительной важности и подписывает документы. О, да, он знает, что это лажа - только вот будущего для Вонголы он не видит, а потому... Только сейчас и только для вас! Уникальное представление! У вас есть необычайная возможность пнуть Вонголу! Только у нас, только сейчас! Впервые на арене! Блядский цирк! Иетсуна и вправду считает происходящее похожим на цирк. Оглядывается на Гокудеру и с удивлением понимает - тот тоже. От этого открытия Иетсуна давится воздухом и начинает кашлять. Хаято тут же подбегает и начинает суетиться рядом. И несколько неловко пожимает плечами на несколько изменившийся взгляд дона. "Что? Вонгола не понравилась? Правда что-ли? А я то и не догадывался, что она с подвохом!" Мысли так и сочились сарказмом. Казалось, чуть больше, и он лопнет, но пока всё обходилось. Иетсуна не хотел потакать Бьякурану, подписывать с ним договоры, но иначе люди могли заподозрить, что Десятый не валенок, а этого ему не надо. С другой стороны... Всегда можно сыграть ненависть, по причине... Сестра, точно! Бьякуран достаточно явно говорит и распускает слухи о его, Десятого, некомпетентности, и притворно а что он хотел, от проклятой крови Вонголы ничего важного или интересного и позорного просто так не укроешь, вздыхает о Тсунаёши, и зарытом в той потенциале. И вот тут Иетсуна согласен — у его сестры и вправду огромный потенциал. Только вот, Бьякуран ошибся - свои возможности бывшая претендентка на пост десятого осознаёт. Десятый в очередной раз идёт на приём семьи, на этот раз это семья Борджиа, заранее принимая противоядие от специфичного яда. Спасибо интуиции. Правда в последнее время ему всё чаще хочется ничего не пить и просто сдохнуть - Иетсуна почти физически ощущает всю эту кровь на своих руках, кровь виноватых и не очень. "Врагов Вонголы." Как смешно! Как нищебродов и вольнодумцев, как в целом неплохих и положительных людей, невиновных, можно обставить виноватыми, из одной лишь выгоды. И то, с какой лёгкостью это проворачивают, заставляет его скрипеть зубами и желать Вонголе скорейшего уничтожения. Он не знает точную дату, когда он определился со смертью Вонголы, но, кажется, начало было положено ещё когда ему, мелкому шкету тогда, пришлось убить девочку чуть младше него - всю в синяках и с испуганно-сдавшимися глазами. Только позднее он понял, что таких убивать легче всего. Самое сложное - убить человека, искренне цепляющегося за жизнь, не сломавшегося, не сдающегося. А он убивал и таких. И именно поэтому он решил окончательно. Смерть Вонголе. Вонгола падёт. ~33 В душный кабинет босса Вонголы врывается Ураган. — Такеши..! Он... — Мёртв. — Обрубает Иетсуна, с неким безразличием подписывая договор на поставку автоматов. В целом, невыгодный, но какое ему теперь дело до выгоды Вонголы? Хаято с неверием смотрит на своего босса, на выдохе произнося резкое, чуть шипящее: — Откуда?! Иетсуна, ведомый Гиперинтуицией, единым всплеском Пламени продлевает помехи у всех прослушек в собственном кабинете - нечего дражайшему репетитору и остальным знать о таком. Гокудера прикусывает губу, зажмуривает глаза. — Чёртова Гиперинтуиция. — Плюсую. — Иетсуна будто сомневается, но после, положившись на проклятую кровь, достаёт бутылку вина и два фуржера. — Могу прояснить ещё кое-что на счёт Ямомото, но только под клятву. Клятва на Пламени вещь неоднозначная, почти полностью бесполезная против опытных Туманов, да и просто продуманных и изворотливых людей, ведь сама клятва основывается на том, что конкретно вкладывал в слова клянущийся. Те же: "Я не скажу никому." Опытный мафиози напишет. А если текст: "Я не скажу и не напишу, не передам сам." Так на что миру мафии Туманники? Короче, клятвы на Пламени - та ещё муть. Некоторые, не будем тыкать пальцем в Аркобалено Облака, умудрялись при клятве говоря одно, изворачивать её наоборот. И ничего им не было. Они же так видели и изначально понимали свою клятву именно так. Иетсуна протягивает своей правой руке текст, Гокудера читает и закрепляет Пламенем. — Я клянусь не выдать волей или неволей то, что будет мне сказанно и доверено Иетсуной Савадой после данной клятвы в течение часа и до тех пор, пока он не разрешит мне распространяться о том, что доверит. Ярко вспыхнуло грязно-алое Пламя Урагана. Иетсуна уже было открыл рот, как: — Стойте, Десятый! Тут... Давайте обсудим в другом месте! — Я отключил прослушки ещё десять минут назад. Так я скажу? — Но, глядя на шокированую рожу Гокудеры, он всё-таки не смог сдержаться. — Неужели ты думал, что я и правда такой идиот, которым себя выставляю? Блять, да ты безнадёжен. В принципе, он мог сказать и бляд́́ь, но Тсунаёши слишком уж доходчиво объяснила, что и между этими двумя ругательствами есть разница. А уж как он, Итальяно-японец, залипал и тупил, когда Тсунаёши объясняла, притом нецензурно, когда нахуй пишется слитно, а когда - раздельно, и словами не передать. О, он прямо наяву слышит её чуть пьяную речугу: — Знач так, пидорас мой любимый, грамотно посылать нахуй - искусство. И раз уж ты поднял эту тему, то за базар ответишь. Она начинала с нецензурностей и наездов, а то, что было дальше вообще проняло и его, впервые за долгое время заставив почувствовать себя "малолетним пиздюком", как выражалась Тсуна. Из самой пьяной лекции он уяснил: 1. Нахуй может писаться и раздельно. Например, когда посылают пройти на хуй, как поехать на Берлин, поехать на Москву... Вот по этой же аналогии посылают идти на_хуй. Но чаще нахуй пишется слитно. 2. Тогда можно иметь в виду направление. Как направо, налево, так же и нахуй. 3. Нахуй как наречие. "Нахуй/нахуя" = зачем(?). 4. Нахуй как междометие, которое, нахуй, выделяется запятыми, нахуй, ибо нехуй. Там вообще очень тонкая грань, и у него до сих пор болит голова от одного воспоминания об этих их посиделках. Сразу вспоминаются стих Маяковского про розы, к удивлению Иетсуны, стих ему пришёлся по душе, и иногда он даже цитировал: Вы любите розы? а я на них срал! стране нужны паровозы, нам нужен металл! товарищ! не охай, не ахай! не дёргай узду! коль выполнил план, посылай всех в п*зду не выполнил — сам иди на х*й. Он почему-то даже радовался, когда цитировал это. А уж как радовалась неведомо как оказавшаяся рядом Тсунаёши... Относительно самих русских ругательств Иетсуна в глубоком шоке. Ну не понимает он, как так можно, как можно изъясняться на одном мате и понимать друг друга?! Да и сами маты... Часто различий среди них почти нет, но смысл меняется кардинально. Та же пизда к примеру. Пизда - орган. Пиздец - ситуация. Пиздеть - говорить. Пиздить - врать. А, и ещё бить, да. И воровать. Попиздели - пошли. Пиздюк - мелкий человек. Пидорас - человек, которого ты даже немного уважаешь и любишь Пидор - урод. И так далее. Иетсуна, если честно, не запоминал, старался не запомнить эти слова, но очень уж похоже. — В общем, Такеши жив. Да, Иетсуне доставляло особое удовольствие видеть этот шок на лице собеседника, но он предпочёл добить. — Я помог сымитировать его смерть и переслал его Тсунаёши. И да, у меня есть с ней связь. Ещё вопросы? Хаято хлопал ртом как рыба, выброшенная на берег, и, казалось, не воспринимал происходящее. — А... Почему..?! — С дикой смесью эмоций выдал Гокудера. — Гиперинтуиция. Ты же не думал, что я ей обделён? Ах, да, думал. Впрочем, неважно. Сейчас Иетсуну больше занимала укрепившаяся связь Небо-Ураган, приятно греющая его сердце. А ещё его занимало построение завещания - относительно этого интуиция подавала какие-то странные знаки, и как бы это завещание было бы не для него. Определённо, что-то странное начало происходить недавно. ~34 — Так, погоди, погоди, вы не могли бы повторить ещё раз? — Тсунаёши вертит в руках чашку с какао, резко её подбрасывая и ловя, не расплёскивая ни капельки, и смотрит на жгучих брюнетов-близнецов с чёрными словно ночь глазами с проскакивающими изредка янтарными искрами. — Вот например, я Тсунаёши Савада, бывшая претендентка на пост Десятой Вонголы. Ваш черёд. — Я Тсунами Муэ, а рядом сидит мой брат Тсунаде Муэ... — Хах, вы же знаете, что и Савада, и Муэ - переводится как болото? Забавный факт. — Насколько Тсуна помнит, фамилией Иетсуны была Пантано. Да... Это такой толстый намёк на тухлость крови Примо, что... — Не перебивай пожалуйста. — Девушка сурово сверкнула очками. — Недавно ты пришла к нам пьяной и заявила, что мы родственники. Мы ждём объяснений. — Бляяя... Вы серьёзно?! Да бля, вы ведь серьёзно. Подвязки с мафией? С криминалом есть? Да? Нет? Вот и отлично. В общем, да, я не пиздела. Здрасьте-здрасьте. — И всё?! — Ну так вы сами знаете, что да, да и понимаете, Гиперинтуицию же имеете. — Мы никого не имеем. Мы несовершеннолетние. — Ой, да ладно, харе заливать. В любом случае, дражайшие родичи, давайте знакомиться. У нашей семейки есть замечательное свойство отыскивать себе проблемы на ровном месте. Однако, сейчас я хочу есть, так что... Эй, официант! ~35 — Таке-е-е-еши!!! — Тсунаёши с разбега налетает на мечника и сгребает того в медвежьи объятья. — Сколько лет, сколько зим! А ты, как я посмотрю, всё такая же шпала, ахахахаха! — Тсуна... И тебе привет. А... Что вообще происходит? — Охохо, мой юный друг, мне многое надо тебе поведать. Тсунаёши пронзительно свистит, созывает родичей, те вылезают из-под скамейки с гиканьем. Такеши смотрит на это всё квадратными от шока глазами. — Так, ладно, знакомься. Это Сетсуна, он отмороженный, но не отморозок, это Тсунаде и Тсунами, наши малолетние нелегалы, а Иетсуну ты и сам знаешь. На этом программу минимум я считаю завершённой. Тсунаёши снова свистит, всё так же оглушающе, и все "Тсуны" кроме Ие прячутся под лавку. — МУКУРО́-КУРО́! Изрядно задолбавшийся иллюзионист появляется тихо, беззвучно. — Как же ты заебала, Савада! — Но, несмотря на крик души, покорно хватает под локоть Иетсунушип-шип-шип, шиппер вышел на охоту и истаивает туманом вместе с ним. Сначала тихо, после Таня начинает ржать в голос. — А Туман свалил в туман, а Туман свалил в туман! Азаза!!! — Алкаш-семпай, вы же вроде не пили? — Сто грамм для храбрости не считаются!!1! — Я звоню в вытрезвитель. ~36 Тсунаёши внимательно смотрит в глаза Мукуро Рокудо. Искра. Буря. Безумие. — То есть от идеи уничтожить мафию ты не отказался? Правда чтоль? — Правда. — Кривда. — Нет, правда! — Он даже не понял, от чего подобное его задело, но царящая вокруг атмосфера безумия лишь окрепла. — Тогда я в деле. — Что? — Мукуро даже на миг показалось, что он ослышался, но позже он отмёл эту идею. — Что? — Тсунаёши посмотрела на него с непониманием, намекая, что Рокудо ослышался. И он даже мог бы поверить, да только хитрые глаза не давали ошибиться. — Так, Тсунаёши, это не смешно. Только Таня явно не так считала, заржав сразу после этих слов. ~37 — Так, я, конечно, слышала что-то про шаманов, но разве ваши племена не живут на дальнем севере в единении с природой? Кавахиро печально вздохнул и начал объяснять в надцатый раз. — Нет, ты сейчас говоришь о человеках-шаманах, а у меня шаман - раса. — Как в фэнтезийном РПГ? — Как в фентезийном РПГ, Знать бы ещё, что это значит. — Так, погоди, погоди. То есть ты сейчас зазываешь меня в свою секту бодипозитивщиков? — ..? — Тпр, я имела в виду ЗОЖников и всяких общественных энтузиастов, которые постоянно тусят со всякими шароёбинами? И вообще, я не очень-то и экстраверт. Джун опять тяжело вздохнул, поминая всех интровертов и Сепиру заодно недобрым словом. — Я научу тебя незаметно пускать солнечные зайчики в глаза, поделюсь секретной техникой "есть и не толстеть" и подниму твои статы по скрыту. Таня присвиснула - дедок оказался продвинутым, хотя до её семпая и не дотягивал. — Ладно, красавчик, где подписать кровью, чтобы стать адептом твоей секты? Кстати, не объяснишь мне отчего ты вдруг явился, как снег в июне? — Тсунаёши, ты - шаман. Гарри, ты - волшебник — Не, ну а хули, а чего, собсно, я ожидала? А схуяли? — Слишком много Пламени. У людей так не бывает. — Погоди-ка, а ты точно уверен, что я одна такая особенная? — Нет, но Три-Ни-Сетте капризна, я просто не успею их всех обойти. Да и самих маргиналов всего парочка. — Четверо, не включая меня, вобщет. Ты чем вообще смотришь? Давай так, ты зайдешь сразу, как более-менее разгребёшь свои завалы в работе, а я к тому времени соберу ребят. Ну так? — Да, это было бы идеально. — Ну так пиздуй. Попутного вiтра тобi в сраку! — Тсунаёши! — Я всю жизнь Тсунаёши, не катит... И не гипотенуза, однако. — Таня в крайнем удивлении подняла к небу брови и застыла, втыкая на закат, будто открывая для себя главнейшие тайны вселенной. Кавахиро пощёлкал перед лицом Тсуны, непонимающе посмотрел сначала на неё, а после на закат, силясь отыскать там то, что так привлекло внимание малолетней недо-шаманки, но увидев, как ни странно, лишь закат, чутка протупил сначала на закат, после на Тсуну, позднее поняв, что что-то тут не так, он ушёл к Три-Ни-Сетт. "Всё чудесатее и чудесатее" - Думала Таня, подкидывая и ловя диктофон. Всё-таки объяснять родичам всю ситуацию - тот ещё гемор. ~38 — Итак, господа-демократы, что делать будем? — Тсунаёши остановила звук с записи диктофона и уставилась на честно́е собрание. — Лично я предлагаю назваться компанией Цун. ...Тсуна... → Цуна → Цун — Ну это-то понятно. С Алкаш-семпай по-другому и быть не может. Кто пойдёт учится на шамана? — У меня Вонгола. — Мы близнецы, а Кавахире нужен кто-то один. — А у меня лапки. — Бодро воскликнул Сетсуна, и все перевели взгляд на Тсунаёши. — Ах вы пиздюки. — Сказанно было ласково, но слишком уж большие проблемы предвещало. — Я согласна. Так, стоп! А Такеши?! ~39 — Таке-е-е-еши! — Таня расплывается лужицей кавая, смотря на друга детства, гладящего собачку. — Кавайи! — Тсуна... — Несколько безнадёжно сипит сдавливаемый в объятьях Ямомото. — Задушишь. Таня смотрит-смотрит-смотрит на Такеши, видит все эти знакомые, чуть ли не въевшиеся в душу черты и улыбается. Ярко и солнечно. А хочется рыдать навзрыд. И вроде бы всё хорошо, солнце светит, птички поют, ан нет. Всё хреново и даже хуже. — Я опять ухожу. Я не знаю насколько. Вот только жизнь идёт дальше. — Я буду скучать. Я дождусь, Тсуна. — Ямомото смотрит серьёзно, но не тем бритвенно-острым взглядом, и это уже неплохо. — Я тоже. Тсунаёши долго не была свободной, долго притворялась и физически не могла заплакать, когда хочется, только по плану, только там, где надо по канону. Таня же была свободной всю жизнь, она не стеснялась рыдать. Поэтому сейчас, прощаясь, Тсуна тихо плачет, обещая-обещая-обещая всё, что только может и чуть сверху. ~40 — Чувствую себя грёбаным Наруто. А вы, тогда получается, Жабий отшельник? — Ну нет, я не настолько обособлен от людей. Именно тогда Тсуна поняла, что это πздец. С людьми, не понимающими её отсылок было очень сложно. Этим самым людям. Тсунаёши коварно улыбается, растягивая губы в улыбке, но зубы не обнажает - скажем "спасибо" детским и подростковым комплексам Тани о жёлтых зубах. Тсуна бросает последний взгляд на Норильск и уходит по снегу. Снег хрустит под ногами даже несколько свежо, Таня, вдохновившись, начинает петь "праздник к нам приходит". Снег, весело скрипящий под ногами, свежий воздух, весёлая песенка. Что ещё нужно для счастья? О да, в этот момент Тсунаёши абсолютно счастлива. Под ногами рвутся сдерживающие её тонкие нити, греет связь Небо-Дождь, Пламя тихо, но стремительно разливается в пространстве. Путешествовать с последним шаманом оказалось на удивление приятно - свободно. Ей кажется, что ещё чуть-чуть и она расправит крылья и улетит. Ну-ну. Удачи.