451 град по профиту

Тсунаёши громко поёт-распевает матерные частушки на великом и могучем, помешивая варево в котле. — Ты точно уверенна, что это необходимо, Савада Тсунаёши? — ДА, чёрт возьми, да! Азазазаза..! Тсуна помешивает варево в ведьминском котле по часовой стрелке три раза и два раза против, затем вынимает поварёшку и дико хохочет. — Так и должно быть..? — Шёпотом, будто чего-то боясь, интересуется Тсунами, в непонимании смотря на обуглившуюся ручку от половника. — Да-а... — Тянет Таня, таки сдаваясь и плюя в котёл, оставаясь такой же весёлой и расслабленной как и раньше, и плюя в котёл в буквальном смысле слова уже во второй раз. "Нет, так быть не должно, это охренеть какой плохой знак." — Мрачно думает Тсуна, тем не менее не позволяя мрачным мыслям отразиться на лице. Только вот, Гиперинтуицией владеет не только она, так что приходится экстренно переводить тему. — А плащик тебе идёт! — Хиии?! ТОЛЬКО ВОТ НАХРЕНА МЫ ОБЕ НАПЯЛИЛИ ИХ НА ГОЛОЕ ТЕЛО?! — Тсунами предпочитает маскировать смущение гневом, и Тане приходится признать, что у Муэ неплохо получается. — Ну так... Шабаш, ведьмин день... — СЕГОДНЯ 8ОСЬМОЕ, БЛЯДЬ, МАРТА!!1! — Ну так я и говорю - Ведьмин день. С новым годом. К своему собственному удивлению, Тсунаёши удаётся поймать кайф пока Тсунами её материт. ~51 — Тсуна! — Окликает Реборн, и Тане не остаётся ничего, кроме как, тяжко вздохнув в мыслях, повернуться к нему задницей. — Вы-кто-такие-Я-вас-не-звал-идите-нахуй. — Скороговоркой произносит Тсунаёши на великом и могучем, отчего никто и не понимает, что имелось в виду. Поняв это, Тсуна всё-таки оборачивается, бросая — Я тебя не знаю, незнакомый мальчик. О да, ей доставляет удовольствие смотреть на перекошенное лицо Реборна. Так ему, ублюдку, и надо. — Никчёмная Тсуна! — Звучит крайне требовательно, и Тсунаёши еле сдерживается от рвущихся из груди проклятий. — Р-Реборн-сан?! — Да-да, от наивного голоска сводит челюсти и подкатывает рвота, но Таня даже не кривится. Потому что Реборна она не. На. Ви. Дит! Её маска будет идеальной, о нет, она слишком разозлилась, чтобы позволить кому-то увидеть и разоблачить её. А потому Тсуна не имеет права на провал. Слишком много боли они причинили её милому солнышку-Ие. Она не простит, не сможет, не сумеет, да и незачем. Занавес поднимается. Второй акт. ~52 — И всё-таки, все мы знаем о заслугах Савады Тсунаёши. — Слащаво мурлыкает Бьякуран, от чего Саваде хочется морщиться и убивать. Желательно - этого "хитровыебанного собачьего высера - Бьякурана", как авторитетно считает сама Тсунаёши. Только вот, повзрослев, она стала понимать всё яснее: чем ты старше, тем больше тебе приходится терпеть. А ведь всё начинается довольно невинно: лет в пятнадцать ты терпишь боли, ибо забыла таблетки от живота. И до чего это доводит? Ооо... Она всегда считала, что в женском обществе опасаться стоит не заводил или хулиганок, а тех, кто переживает месячные без таблеток. По её мнению - страшные люди, несмотря на то, что сама Таня тоже относилась к этой категории. — ... В то время как о Иетсуне Саваде почти ничего не известно... Тсуна не иначе как чудом удерживается от презрительного хмыка - "ну ещё бы ты знал? Какой нормальный, разумный человек даст узнать о подобном?!" Все собравшиеся на собрании на Сицилии - все ощущались лицемерами. Здесь была вся верхушка Вонголы, исключая Десятого, верхушка Варии и Мельфиоре. По слухам, Шимон тоже могли пригласить, но семейка спешно эмигрировала непонятно куда. "В смысле непонятно?! На Аляске они, едут к Байкалу вместе с Сетсуной. Как можно быть настолько слепыми?!" Ах да, она чуть не забыла, что кроме неё знает о этом событии лишь отсутствующий Десятый хей, а проводить подобные собрания без действующего главы вообще законно? И без внешнего советника, мда. Хотя о чём это она? Это же Мафия , дуэт Тсуна-ми/де и парочка проверенных знакомых. — ... Лично мне обстоятельства передачи кольца Вонголы кажутся странными... Стоит ли ей удивляться, что: а) В очередной раз её маску никто не потрудился заметить; б) Без её и Иетсуны согласия организовали Конфликт Колец; и в) Все всерьёз думают, что она им поверит?! Тсуна испуганно закрывает ладонью лицо, маскируя за этим против воли потяжелевший взгляд. Порою люди бывают на удивление слепыми. ~53 — Знаешь, я могла бы устроить для этих гайдзинов фильм ужасов в реальности, но не хочу тратить на подобное время. Кому именно - понятно без слов, только вот с недавнего времени из списка вычеркнут господин внешний советник, который, нежданно негаданно, просто хотел защитить своих детей, только вот получалось у него это на удивление хреново. В устах Тсуны, слово гайдзин было одним из самых самых, самых грязных ругательств. Ведь в те же "ублюдок" и "пидорас" она слишком часто вкладывала тепло, чтобы те были для неё чем-то обидным. С "гайдзин" подобного не было. Гайдзин - всегда чужой, не свой, немного не человек, из-за чего гайдзинов и можно порою пнуть. Своих же -никогда. Публично, по крайней мере. Ох уж эти японцы с их заморочками... Только вот Таня была в чём-то согласна - своих и правда трогать нельзя. Своих надо защищать. И Иетсуна понимает, что имеет в виду Тсунаёши. Понимает и соглашается. — Только с Бьякураном надо что-то делать. Или не с ним? Что-то грядёт. Что-то большое. — Она застывает, чётко понимая, что вот-вот, ещё секунду, и наступит точка невозврата, и что-то случится. — ЛОЖИСЬ! В окнах звенит, разбиваясь, стекло, под ногами трясётся земля. "Что-то с Системой." — Понимает Таня и бежит, прихватив с собой Иетсуну. Сейчас её не волнуют проблемы будущего, такие как объяснения Иетсуны подчинённым, куда он пропал, такие как резкие скачки Пламени. Всё, что ей сейчас важно - успеть, а на остальное плевать. Три-Ни-Сетт важна, но семья важнее. Важнее целого мира, и именно поэтому сначала Тсунаёши убеждается в безопасности своей семьи, и лишь потом бежит к Системе. ~54 — ВСМЫСЛЕ, БЛЯДЬ, ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА?! А ТЫ НЕ АХУЕЛ ЛИ ЧАСОМ ТАМ, А?! В который раз Тсунаёши думает, что расистские японские замашки и шуточки про гайдзинов имеют смысл. Кавахира выглядит невинней ребёнка, разве что носом не шмыгает. — Не ложная, а учебная. — Носом он таки шмыгает, когда Таня начинает орать на него и толкать матерную речугу часа на три, сама ссуть которой сводилась к "ах ты козёл, Кавахира, мать твоя тоже и сестра твоя, и все остальные родичи твои, и корова твоя тоже не корова, а козёл". Когда Тсуна уходит, то до этого неверующий Джун начинает неистово креститься, приговаривая "отче наш". ~55 — Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь~ — Несмотря на то, что Тсунаёши поёт по детски, несерьёзно, глаза её не выражают никаких эмоций, и это пугает. — Ведь ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь... — Я тебя понял, я сделаю. — Важно кивает Иетсуна, а Такеши, сидящий у барной стойки, тихо матерится, не понимая, что вообще имеется в виду. — Не забудь про цветение сакуры! — Важно добавляет Таня, будто сошедшая со страниц книги "Алиса в стране чудес". — Да, было бы глупо оставлять свидетелей... Тем временем Ямомото окончательно потерял связь с внешним миром, застыв соляным столбиком. Через три месяца, во время сезона цветения сакуры, в кому впадает Реборн, который оказался причастным к смерти хранителя Урагана Десятого Вонголы - Гокудеры Хаято. Кто сказал, что Иетсуна простит? ~56 — Ты не поверишь... — Удивительно тихо и неверяще произносит Тсунаёши, пролезая в окно Десятого Вонголы. — Не поверю. — Соглашается, послушав свою Гиперинтуицию, Иетсуна, и внимательно прислушивается, смотря на Саваду. — Наш отец не совсем мудак. — Как-то обвинительно и обиженно говорит Таня, залезая под массивный стол своего братца. — Что... — Хотел спросить Иетсуна, но дверь его кабинета почти бесшумно открывается, и он вынужден замолчать. На пороге стоит господин Внешний советник собственной персоной. — Я думаю, нам пора поговорить. "Ну ты и вовремя, конечно." — С сарказмом думает Иетсуна. Тсунаёши, достигшая небывалых вершин сокрытия себя от Гиперинтуиции, лишь закатывает глаза на такую речь своего родителя, поудобнее и бесшумно устраиваясь на полу под столом так, чтобы её не было видно. — Сын, я... — Иемицу неловко замолкает, не зная, что сказать. С одной стороны, он убил ребёнку детство и искалечил того так, что мама не горюй, с другой же, он просто хотел научить Иетсуну защищаться и дать тому хорошее место в жизни. Он не желал зла своему сыну, он просто не видел, что перегибает палку. Конечно, в том случае ему могла бы помочь Гиперинтуиция, но у Иемицу она была в зачаточном состоянии. — Искалечил мне жизнь? Впихнул мне и даром не нужный пост и нелюбимую работу? — Да, Иетсуна прекрасно понял, что именно имел в виду его отец, но это не прогнало его ярость на родителя, наоборот, раз он хотел как лучше, то должен был быть внимательнее! Но хотя одна его часть, не сдержавшись, выразила всё то, о чём думала, в целом, Иетсуна был рад, что его отцу не было всё равно на своего сына. "В конце концов..." — Думает Иетсуна, — "С этим можно работать." Только вот у Иемицу слишком слабая Гиперинтуиция, и он не понял, что Иетсуна всё понял. — Да Боже! — Со стоном вылезает Тсунаёши из-под стола. — Он понял, что ты, папаша, имел в виду. Он готов дать тебе шанс, но не скажет этого... — Таня переводит взгляд на смутившегося родича, — Потому что он цундере! — Тсунаёши, не надо... — Всё ещё пытается слабо сопротивляться Десятый. — Что не надо? Там в Америке что-то крупное сдохло, раз это поговорить решило, так что даже не смей упускать этот шанс! Тсуна обернулась к отцу. — Тебе всё привиделось. — И с каменным лицом она вновь спряталась под столом. Иетсуна лишь развёл руками. — Вот так и живём. Иемицу в непонимании смотрел то на стол, то на своего сына, впервые не зная, что ему делать с этим цирком. ~57 — И так, в целом мы и сговорились с моим родаком. — Оптимистично закончила Таня, смотря то на своё мороженое, то на футболку, то на грудь, то... Короче куда угодно, но только не на собеседницу. — Повезло. — Тянет, после долгого молчания, Тсунами-сирота. Ей, вцелом, непонятны терзания Савады, но то, что отец и его дети наконец помирились, явно хорошо. Тсунаёши, прекрасно понявшая, что у подруги на душе, с облегчением выдохнула. Ей не хотелось допускать и тени зависти, непонимания и обиды в слаженном коллективе Цун. Всё-таки, раз её каким-то неведомым образом выбрали лидером, то надо хотя бы попытаться соответствовать. Не то, чтобы она стала пересиливать себя ради какой угодно организации, но просто постараться и выложиться на полную она могла, что и собиралась сделать. Всё-таки, это её друзья, её семья. За окном кафе свистел ветер, переходящий в ураган, а на душе у обоих девушек было светло и тепло. "Кажется, именно для подобного и существует семья." — Думает Таня, поудобнее укутываясь в свой широкий шарф. ~58 — С НОВЫМ ГОДОМ! С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ! — С новым годом! Тсунаёши лихо свистнула, по-гопничьи засунув две фаланги пальцев в рот. На неё начали было неодобрительно коситься, но после, видимо вспомнив, что это же Тсунаёши, и ей плевать, перестали. Компания собралась знатная, перекрёстная и до этого мало знакомая. Помимо кампахи Цун, в лице Тсунаёши, Тсунами, Тсунаде, Иетсуны и Сетсуны, которые сейчас лихо кружились хороводом вокруг ели, был кружок предсказателей или, как говорила Таня, знающих канон, в лицах её дражайшей матушки-Нины-Наны, няшного Энмы, Мукуро и опять таки самой Тани-Тсуны. Так же на всё это с суеверным страхом взирал Иемицу, с пофигизмом глядели вникуда Скалл и Такеши, которые уже привыкли. Само празднество напоминало то ли лихую дискотеку-стычку-гопников-из-девяностых, то ли сходку-праздник ёкаев со всеми вытекающими. Дико злобно рассмеялась Нана, шутя рассказывая некоторые забавные случаи из своей отравительской практики. Иемицу, услышавший некоторые подробности, вздрогнул и начал рассыпать извинения в несоблюдении верности в браке, Нана-Нина же лишь усмехалась на подобное - Таня и Иетсуна, стоящие неподалёку, чётко уловили Гиперинтуицией, что у взрослых есть все шансы вновь сойтись. — Шесть путей реинкарнаций? — Задумчиво сказал себе под нос Аркобалено Облака, но Таня услышала. — Что-то такое припоминаю... Каждый раз, как умру, эта хрень... — Хеей, семпай..! — Немного подвыпившая Тсуна многих пугала своим энтузиазмом, но "перевёрнутому" Облаку было глубоко плевать. — По слухам вероисповедание на такие вещи влияет ой как! Вот у Мукуро, этого буддиста-нудиста, шесть путей реинкарнаций, у нас с мамой, как русских, девять кругов ада, у католиков, по слухам, чистилище... А у атеистов? Я сама хз, если честно. С этими словами Тсунаёши поволокла Черепа к компахе ООСных персонажей-каноноблюстителей. — Ты канон знаешь? — Первым делом спросила Нана, отвлекаясь от разговора с Иемицу. — Какой канон? — Не понял Аркобалено Облака, по-кошачьи щуря зелёные глаза. — Всё с ним ясно. — Заключила Маман_в_банде — Попаданец обыкновенный, подтип - Мери Сью. Добро пожаловать, тучка, в наши нестройные(толстые) ряды. — И с этими словами уже порядком набравшая Нана, схватив своего горе-муженька, отчалила в далёкие дали. — Кажется, в компахе Цун скоро будет пополнение. — Словно вникуда сказала Таня, всё-таки словившая синий экран смерти. Иетсуна лишь пожал плечами, отодвигая вино от греха подальше. Тсунаёши, обиженно и гордо хмыкнув, взяла в руки бутыль вискаря, и, под одобрительные восклицания близнецов, осушила её до дна за один заход. — πздец. — Только и оставалось сказать Десятому, который прекрасно знал, чем закончилась прошлая такая попойка. В отчаянии, он и сам опустошает пару бутылок. Попойка-шабаш, которую несправедливо обозвали вечеринкой, набирает обороты. Через час вхлам пьяная Таня приводит упирающегося шамана, прямо на месте вливая в него пол литра элитного бухла и горланя: — Праздник к нам приходит! Праздник к нам приходит! Веселья приносит вкус бодрящий, Праздника вкус всегда настоящий! Пра-аздник к нам приходит! Пра-аздник к нам приходит! Иетсуна, тоже пьяный до состояния "стёкл как трезвышко", отсалютовал сестре и продолжил пить боржоми когда почки отвалились вискарь. Как подсказала Тане Гиперинтуиция, Иетсуна поспорил с Сетсуной, пока ещё трезвым, что сможет перепить, точнее побить рекорд Занзаса по выпитому. Чтож, Тсуна пожелала ему удачи в этом нелёгком праведном деле и пошла разбираться с Сетсуной. Если конкретно, то она пыталась его споить, попутно не забывая подливать винишка Кавахире и пресекать попытки к бегству у обоих. — И УНОСИТ МЕНЯ! И УНОСИТ МЕНЯ! В ЗВЕНЯЩУЮ СНЕЖНУЮ ДААЛЬ! ТРИ БЕЛЫХ КОНЯ! ЭХ ТРИ БЕЛЫХ КОНЯ! ДЕКАБРЬ И ЯНВАРЬ И ФЕВРАЛЬ! На подобное караоке с одобрением оглушительно свистнул Иетсуна, падая со своего места лицом в оливье. Наконец, споив и шамана и несчастного ребёнка-Сетсуну, Тсунаёши решила заняться чем-то посущественее. — Нарооод! Нам нужно мандариновое дерево! К этому времени на ногах стояли, помимо самой Тсунаёши, шаман, Сетсуна, Иетсуна, близнецы Муэ и Скалл. На столе, лицом в салат спал Мукуро, на которого пускал слюни Энма, приспособив руку первого как подушку. Маман-Савада ещё давно уволокла танцевать Внешнего советника в неизвестном направлении. Как подозревала сама Таня, танцы этих двоих быстро перешли в горизонтальную плоскость. Такеши же, её милый ублюдочный самурай, не умел пить, а потому отрубился первым, во сне наимилейше пуская пузырь из носа. Вцелом, вся кампания была либо так же пьяна как и Тсунаёши, либо мирно дрыхла, так что никто не мог остановить подобное безобразие. — Нахера? — Вяло спросил Десятый, повязывая на своём костюме длиннющую кожуру памелло(как большой 🍊) на манер галстука. — Какой же новый год без мандаринов, аа? — Ааа... — Понимающе потянул Донн Вонгола, с трудом вставая из-за стола и немного пошатываясь. — А на корабле штормит... Только вот вся компания была в отеле и на суше. В итоге они: 1)Опять потеряли Сетсуну, на этот раз на Байкале, и нашли его только через два-три месяца. 2)Оказались правы, и в компании Цун и правда случилось пополнение через девять месяцев после памятного банкета. 3)Однозначно и стопроцентно нашли правильное мандариновое дерево, ради чего залезли в Китай, где орали "привет, Фонг" на всех известных языках. Китаец, конечно, охренел тогда знатно, но вида не подал. Спокойствие его было настолько велико, что он даже не сильно пялился на семнадцатилетнего Скалла, но вид бухого шамана, бухнувшегося на колени и начавшего громко стенать о своей нелёгкой доле и, рыдая, извиняться перед всеми Аркобалено, прямо после этого признавая, что он сам давно бы совершил харакири, но Система Три-Ни-Сетт, "мразь эдакая"(цитата) не позволяла. После, конечно, Таня начала успокаивать своего сенсея(перед этим с удовольствием пнув его), чем ещё больше травмировала картину мира у одного китайца. Затем она сорвала с мандаринового дерева, которое тащил Десятый Донн Вонголы(Фонг, как трезвый, матюгнулся всторонке) небольшую мандаринку, запихнула её в рот шаману и скомандовала: "Хуй!" Шаман, будучи человеком понятливым, понял, что Тсунаёши имеет в виду "Жуй!" и начал жевать. Лицо его исказилось, слишком уж кислым оказался мандарин. — Азаза! Теперь ты похож на карикатурного китайца! Я поняла зачем китайцам эти мандарины! Да я гений, ёпта! — Тсунаёши начала лихо свистеть, кружась вокруг Десятого. Тот, не выказывая удивления, достал из-за пазухи бутыль вискаря, выпил примерно половину, а вторую предложил Аркобалено Урагана как самому трезвому. — Не действует из-за проклятья. — Покачал тот головой несколько даже печально. — Ну ты и ублюдок..! — Сказал, обращаясь к Кавахире, Иетсуна, швыряясь бутылью в шамана. — Плюсую! — Воскликнула Таня, которая сначала перехватила бутылку, и, вылив немного на голову своему горе-учителю, допила остальное за три глотка, после отбирая у брата дерево и вручая его шаману, одновременно с этим утаскивая Десятого Донна в лихой танец под никем не слышимую мелодию. В итоге урезанная компаха Цун минут за пять на коленке, юзая одни маты, матерные частушки, блестящую бутыль из-под вискаря и изоленту, изобрела противовес к пустышке, которую надо было заправить Пламенем перед применением. Крякнув, Иетсуна выделил из своего Неба Ураган, вложив тот в бутылку. После это чудо бухающей инженерной мысли передали Фонгу, примотав к его спине изолентой. С громким хлопком, из клубов дыма появился китаец подросток в красном ципао. — У нас получилось. — Уверенно заявила Тсуна, намекающе поигрывая бровями. — За это надо выпить! Таким образом в компаху затесался Фонг, подозрительно косящийся на пьяного шамана, ревущего в три ручья от того, что не додумался до той бутылки раньше. 4) Залезли за спиртным в замок Варии. Даже Тсунаёши, в пьяном состоянии вангующая в 100500 раз лучше обычного, не смогла сказать точно, кто из них ахуел больше: Варийцы в своём шоке, или же компаха Цун ™ и остальная пьянь в своей наглости. — ВРООООООЙ!!1! — Орал на них Скуало. Пьянь, до этого успешно уклоняющаяся от выстрелов, пустых бутылок, стаканов и стилетов, поморщилась, попадала на пол от громких звуков. — Не злитесь на него..! — Просительно начала Таня, но Десятый догадался, что дальше будет треш, в то время как Варийцы думали о том, что Тсунаёши не поменялся. — Он же седой, значит старенький. Стареньких бить нельзя! — Она наставительно подняла указательный пальчик, умилительно хмуря маленькие бровки. Варийцы непонимающе переглянулись, офицерский состав еле сдерживал смех - с такой стороны они Скуало не рассматривали. — А кто плясал на могиле Девятого? — Вкрадчиво поинтересовался Скалл, руша всю ауру. На Тсуне скрестилось множество взглядов, но она лишь пожала плечиками, разводя хрупкие лапки в стороны. — Бухнём? — С надеждой. — Бухнём. — С обречённостью. Занзаса они всё же обокрали. ~59 — ПОДАРИ МНЕ САНТА! АНТИДЕПРЕССАНТЫ! ПОДАРИ МНЕ САНТА! АНТИДЕПРЕССАНТЫ! — Во всё горло орала Таня, уже неделю безуспешно ищущая Сетсуну по Аляске. В прошлый раз помогло... Но явно не в этот. В итоге, как и говорилось раньше, у Тсунаёши получилось отыскать мелкого, в этот раз у Байкала. Сетсуна, выглядящий шаманом даже больше, чем шаман Кавахира, словно достигший просветления, отказался уходить. Сначала Таня зарыдала, а после уронила мяч, Причинно-следственные связи Рубя тем самым на корню. Сетсуна, однако, непроникся, твёрдо решив остаться у озера. Через несколько дней Тсунаёши смирилась - в конце концов, она была рада - Сетсуна стал выглядеть и ощущаться человеком, а не избитым в мясо щенком, как это было раньше. Что-то определённо намечалось. Что-то крупное. Но пока у неё всё было хорошо, но дел было много, поэтому Тсунаёши молчала. Ей слишком нравилось так жить, чтобы ломать в ней что-либо. Только вот... Дерьмо случается. Тсунаёши похрустывает пальцами, решая для себя, выстраивая планы на будущее, которые никогда не сбываются, когда понимает: началось. Три-Ни-Сетт бьётся в истерике. Вендикаре уничтоженно. ~60 Таня бежит. Беги, дорогая, беги. Беги ради папы и мамы. И если услышишь шаги, то делай... Бежит так, как никогда не бежала, бежит со всех ног, из последних сил и не думая ни о чём. Грудь жжёт, почти прожигает камень с теми, кого удалось спасти. Их немного, но там семья. И Тсуна скорее удавится, чем даст кому-нибудь навредить её семье. Там, позади, остался дом. Возможно, он был не самым лучшим, но это был дом. Её дом. Люди говорят, что дом там, где семья. Как странно. С одной стороны Таня всем сердцем согласна, ведь для неё нет ничего важнее семьи. С другой - Тсунаёши воет раненным зверем. Дом не семья. Это разные вещи, а она мало того, что лишилась первого, так ещё и чуть не потеряла второе. Так не годится. Ей ужасно, просто безумно хочется вернуться обратно, хотя бы к руинам, хотя бы на разок, хоть на чуточку, на минутку. Не важно, что это руины. Это всё равно дом. Её дом. Но это будет неправильно. Опасно. Да, будь она одна, она бы без сомнений вернулась, она бы не посмела уйти. Но она не одна, в том-то и дело. И именно поэтому она бежит, бежит без оглядки. Сейчас не время для морали и этики. Время гордости и чести прошло. Не то, чтобы у Тсунаёши они когда-либо были. Всё началось слишком неожиданно даже для неё. Особенно для неё, игнорировавшей крики интуиции. Что же, доигнорировалась, теперь разбирайся с последствиями. Ну да, ну да, она же не совсем тот Гг, который был в каноне, а значит её Нарутотерапия слабее. Этого следовало ожидать, но Таня забыла. Итог - Бьякуран так и не оставил идеи уничтожить мир. И Тсуне оставалось лишь сжечь этого безумца в Пламени. Но нет, не в своём. Она не хочет такого, ведь Пламя - решимость - отражение человека. А потому Тсуна будет жестокой. Она может позволить себе быть жестокой. Может позволить себе сбросить все поводки, которые на ней были, сбросить все цепи обещаний и все привязанности. Отбросить, но недалеко, так, чтобы всё это было видно. Она заставит его пожалеть. Она отомстит. Тсунаёши собирается сжечь в Пламени Бьякурана самого Бьякурана. Время этики и морали ушло. Сейчас время боя. Сейчас время боя. Тсунаёши не сожалеет о потерях, не кричит, не скорбит, не плачет. Она вне этого. Нет ни горя, ни радости, ни печали, ни сожалений. Лишь ярость. Только гнев и глубоко запрятанные тёмные желания убивать и калечить. В школе, ещё пиздючкой, Таня часто в деталях представляла, что сделает со своими обидчиками, теми, что гнобили её. Но не срослось, хотя и мысль о том, что с проколотыми лёгкими труп не всплывёт, ещё несколько лет не покидала её. Всё изменилось здесь, в мире Реборна. Именно здесь, получив шанс, получив вторую жизнь, Таня решила, что больше не будет. Что она спрячет всё самое плохое, что Тсунаёши постарается быть правильной хотя бы в драке. Таня никогда не брезговала во время драки кинуть песка в глаза, да пинать между ног парней, в схватках один на много для неё не существовало правил. Впрочем, даже в драке один на один она не изменяла себе, ударяя в больные места и сыпя килограммы соли на раны. Сейчас это всё было несущественно. Ей было плевать, кто она такая. Тсунаёши? Таня? Какая разница, ей плевать! Цепи опали, оставляя разум наедине с проблемой. Единственный выход - довести Бьякурана до самоубийства, до самоссожения в собственном Пламени. Совесть не мешала, словно перестав существовать. Таня никогда не верила, что совесть существует. Тане почти никогда не было жаль, потому что озлобленный волчонок вряд ли о чём-то жалеет, ему бы выжить. Ради семьи и Тсунаёши и Таня пойдут на что угодно. План, в некоторых местах изящный, а в некоторых - грубый, непредсказуемый и безжалостный, уже выстроился. Он был достаточно гибким и охватывал почти всё. Тсунаёши стала действовать. Только вот почти смерть Кавахиры она не предполагала, за что и поплатилась. План Тсунаёши сработал лишь отчасти - Бьякуран не выдержал, но какое ей дело? Ха, кажется, Тсунаёши стала самой рано умершей шаманкой, но теперь это мало волновало. Всё-таки она была шаманкой, так что сейчас Тсунаёши пыталась сохранить свои силы, Гиперинтуицию и личность в кругах реинкарнаций мириадов миров.