Изначально это планировалось как шутка насчёт базуки десятилетия и абсолютно канонного мира, но я слишком невовремя наткнулась на омегаверс. Что посеешь, то и пожнёшь, да?
Тсунаёши тихо ахуевает. Вокруг неё канонный мир Реборна, канонные персонажи и их канонные проблемы. Рядом из своих - солнышко Ие, блядский
цирк Скалл-семпай и всё. Такеши, её милый ублюдочный самурай, остался там. Чудно.
Только вот мир вокруг не канонный.
— В жанрах КНR не было омегаверса, блять! Какого пидараса?!
Скалл молча смотрит, его изящные брови всё поднимаются и поднимаются, почти достигая корней волос чёлки.
Сейчас Тсунаёши выглядит максимально круто, настолько, что Иетсуне впервые хочется крикнуть:
"Классная баба!" И свистнуть в лучших традициях самой Тсунаёши.
*А теперь представим, что было бы, будь в метках к фику омегаверс*
Тсунаёши Савада - девочка тихая, скромная и ласковая, какой и должна быть женщина. Правда, её всё принимают за пацана, но это не беда - дяденька-Девятый с улыбкой смотрит на бету.
Только вот Тсуна альфа.
(. ❛ ᴗ ❛.)
Иетсуна, давящий других одним своим присутствием, пахнет морозной свежестью.
— Альфа! — В восхищении шепчутся подчинённые.
— Позор. — Сухо бросает Девятый, которому не нужна омега на посте Десятого, но женщина у власти ещё хуже.
Иетсуна искренне ненавидит омегаверс, свою омежность, альф и мафию.
Таня, ни разу не истинная "солнышка-Ие", лишь ухахатывается, предлагая уничтожить что альф, что мафию.
И с каждым днём Иетсуне всё больше хочется сказать ей: "А давай."
Мафия в омегаверсе - крайне расистское общество, что на этом поприще даже японцев с их "гайдзин" переплюнуть могут, хотя, казалось бы, это невозможно.
(ㆁωㆁ)
Гокудера, прекрасный альфа с запахом костра, оказывается истинным Иетсуны. Сказать у кого эмоции по этому поводу сильнее - сложно.
Ревность Тсуны?
Счастье Хаято?
Охуевание от ситуации самого Иетсуны?
Ответа нет до сих пор.
ಡ ͜ ʖ ಡ
Такеши молча смотрит вслед Тсунаёши, усмиряет дыхание, ничем не позволяя себе выдать своё присутствие.
Такеши давно и бесповоротно,
безнадёжно влюблён в свою истинную - прекраснейшую и самую идеальную во всех мирах Саваду Тсунаёши.
Только вот самой Тсунаёши на его чувства плевать. Своему истинному она предпочла сломанного омегу-Иетсуну, который даже не смотрит в её сторону.
Такеши печально вздыхает, стоит лишь Тсуне скрыться из поля зрения.
Кто сказал, что любовь должна быть взаимной?
( ╹▽╹ )
Сетсуна, обнимая свои ноги, тихо стонет, забившись в уголок.
— Течка? — Спрашивает Иетсуна, не нуждающийся в ответе - тут всё сразу понятно, по крайней мере ему - омеге. Рыбак рыбака как говорится...
— П-почему так...
— Стыдно? — Догадывается Иетсуна, который испытывал точно то же самое в каждую свою течку. Одному в таком состоянии оставаться опасно что ему, что Сетсуне, но как же унизительно!
— По крайней мере твою первую течку не наблюдает пара десятков человек. — Неловко попытался подбодрить Иетсуна, но сделал только хуже - у Сетсуны, представившего подобное, от смущения покраснели даже руки, он жалобно заскулил, со всей силы стукаясь лбом об острые коленки.
А Иетсуну жаль, да. Жизнь в мафии - не сказка.
*Ау! Гендерсвамп! Смена пола! Меняем паркет на линолеум! male!Таня-Танька fem!Иетсуна*
Шутка для тех, кто в теме:
Мен Яо 🤝 male!Таня
Любить сестёр
Коротко о фрагменте:
Тсунаёши: *гхоряч!~ ОЧЕНЬ ГОРЯЧ!*
Иетсуна: Какого хрена происходит?!
|| Такеши: +
Итак, приступим! ( ꈍ ω ꈍ)
Тсунаёши, Одиннадцатый Донн Вонгола, взошедший на кровавый престол буквально вчера, неспешно спускался по винтовой каменной лестнице, за ним следовал верный Такеши. Вокруг было прохладно и пахло сыростью.
Мир мафии всё ещё лихорадило, людей ещё не отпустила новость о свержении Десятого Вонголы - Иетсуны Пантао-Скайрини, правившего железной рукой почти год. Он, если честно, оттеснил от власти нынешнего Одиннадцатого, да ещё и прибрал к рукам его хранителей, впрочем, как оказалось позднее, это была подстава и хранители Тсунаёши оставались верны Тсунаёши.
Сам Тсунаёши лихо перепрыгивал ступеньки, напевая какую-то детскую песенку и руша мрачную ауру вокруг.
Такеши уже не удивлялся.
У Тсунаёши густая грива блестящих на свету каштановых волос и почти всегда янтарные глаза, словно горящие, словно языки непослушного, вольного и свободного пламени. С такой внешностью неудивительно, что он пользуется большим спросом у женщин (да и некоторых мужчин, но те, что активно высовываются в этом направлении - долго не живут).
Тсунаёши тихо открывает скрипящую дверь, заходя в камеру королевским шагом, транслируя вокруг себя тонны пафоса.
"Истинный Вонгола!" — В восхищении сказал бы любой мафиози, но фигура, закованная в цепи, что сидит у стены, просто игнорирует всё происходящее.
Это первая встреча Тсунаёши и Пантао, до этого они, как ни странно, не пересекались.
Тсунаёши смотрит внимательно, цепко. На лице противника, свергнутого короля, ни одной эмоции, хотя даже Такеши, не особо сведущий в медицине, понимает, что кровоточащий порез, тянущийся через всё миловидное лицо, явно всё ещё болит.
Обычно Тсунаёши многословен, как раз в его духе сначала опутать жертву льстивыми речами, что будут проходить по самолюбию ласковыми касаниями шёлковых лент лишь затем, чтобы в следующий миг затянуть на шее удавку брошенной вскользь, будто случайной, резкой фразой. Он вообще мало, кого уважает, но отчасти именно это и привлекает к нему женщин.
Ну да, он же такой засранец, в конце концов, как в такого не влюбиться?
Только вот Иетсуне Пантао на это удивительно плевать, бывший Десятый точно так же как и до прихода Одиннадцатого безучастно смотрит в стену пустым
задолбавшимся - читает Тсунаёши взглядом.
Тсунаёши сверлит тяжёлым, внимательным изучающим взглядом закованного человека, и Иетсуна всё так же безразлично переводит на него взгляд изумительно голубых с потрясающими искрами жидкого золота глаз.
И Тсунаёши понимает, что пропал.
Искра. Буря. Безумие.
— Такеши, я влюбился. — Внезапно обращается к заместителю Тсунаёши, говоря совершенно честно.
Иетсуна Пантао
с помощью Гиперинтуиции понимает, что Тсунаёши не врёт смотрит непонимающе, даже выйдя из своего созерцательного состояния за тем лишь, чтобы впасть в ступор. Впрочем, Ямомото не уступает в этом бывшему Десятому.
— Но ты же натурал.
— Ну кто б сомневался, хотя об этой досадной случайности я подумаю позже, а пока сбегай, проверь Гокудеру.
Такеши на очередной фортель босса пожимает плечами, заранее смирившись и уходя, за ним оглушающе громко хлопает дверь.
— Ублюдочный самурай-пидорас. — Без выражения выговаривает Тсунаёши двери, потирая оглохшие уши. — Вот ведь долбодятел.
— Зачётная маскировка, мисс, я тебя даже зауважал, а это случается со мной редко. — Тсунаёши тихо садится рядом, приподнимая руку.
Иетсуна переводит на него взгляд и более никак не реагирует
ожидая удара.
Савада, легко прочитавший подобное, лишь хмыкает и ерошит блондинистые, на грани с седым, волосы.
В глазах Пантао начала проскальзывать паника
"Гейская паника", только вот, увы, Иетсуна девушка.
Десятая, словно кипятком ошпаренная, отскакивает к противоположной стене, с лязгом рассыпаются цепи, подточенные за несколько часов Пламенем.
"Ожидаемо" — Думает Тсунаёши, благодаря Гиперинтуиции предупреждённый о подобном ещё позавчера. О да, он признаёт, признаёт, что влюбился как последний школьник, но это даже забавно.
Тсунаёши Савада-Скайрини, Одиннадцатый Донн Вонгола, человек в высшей степени решительный и хитрый, не терпящий тормозов у самого себя, без каких-либо комплексов, в отличии от Тани, он и сам убивал, и других толкал на этот путь. А потому нет ничего удивительного в том, что найдя кого-то умного, кто отличит правду ото лжи, он решает говорить правду, причём сразу и всю, ставя себе за цель максимально, вплодь до капитуляции шокировать противника.
— Ты случайно не свитер? — Спрашивает Одиннадцатый, на лице которого написан искренний и немного наивный интерес пополам с вопросом. Он сейчас сильно напоминает невинного ребёнка, но это сходство держится недолго, буквально тут же его лицо искажается в усмешке. — Тогда почему мне хочется тебя связать и натянуть?
В конце концов, старики из Альянса, несмотря на то, что Одиннадцатый только вступил в свои права, уже завели свою излюбленную шарманку о жене и детях. Чтож, Тсунаёши не сложно, в самом-то деле...
Тсунаёши ухмыляется, поигрывая бровями, и позволяет считать себя Гиперинтуиции.
Именно в этот момент Иетсуна понимает и как никогда чётко осознаёт, что если она продолжит просто стоять и смотреть, то так оно и будет, и её задница пострадает, только на этот раз скорее в прямом, чем в переносном смысле.
Тсунаёши мысленно ухахатывается, читая в голубых глазах неприкрытую панику. Теперь идея вызнать о оставленных(нет) подлянках и устранить конкурента на власть уже не кажется сколько-либо соблазнительной.
Только вот Иетсуна не оценила и бросилась наутёк, метнувшись к двери, впрочем, стоит ли говорить, что сидение в железных цепях, да ещё и с ранами и синяками, здоровья явно не прибавляют? Вот-вот. Неудивительно, что она и до двери добежать не успевает, как падает от подножки на холодный каменный пол.
Только вот упасть лицом вниз и позорно отключиться не удаётся - сильные руки ловят за шиворот, и лицо останавливается в опасной близости от каменных блоков. Впрочем - ненадолго, Пантао почти тут же отпускают, и она падает, хотя и не так больно, как могла бы. Руки ей выкручивают почти не больно, но профессионально - вырваться не удаётся. На лопатках тяжесть, Иетсуна лишь шипит, чувствуя как болят синяки по всему телу и, кажется, как трескается тонкая корочка на лице и из пореза вновь начинает кровоточить.
Тсунаёши, без всяких волнений и стеснения усевшийся прямо на поверженную королеву, умело маскирующуюся под короля, думает.
В конце концов он приходит к выводу, что объявить себя геем не такой уж плохой вариант, слишком уж подорванная
стараниями Тсунаёши у Пантао репутация, а если раскроется, что та женщина...
Мафиозное общество на удивление сексисткое.
"Да, можно и так" — Нехотя признаёт Тсунаёши, переливая Иетсуне выделенное из Неба Пламя Солнца, дабы подлечить.
Пантао охреневает, искренне не понимая, в какой момент всё происходящее превратилось в грёбаный цирк, и хочет ли она что-то в этом менять.
Вбитое господином советником воспитание кричит что да.
А маленькая женщина внутри неё говорит, что ту всё устраивает. Иетсуна в шоке.
В любом случае, пока Иетсуна Пантао строит планы по спасению своей задницы, Тсунаёши на эту самую задницу смотрит и думает о
майдане вечном
любовь и женщины прекрасны, особенно Ие и насущном
куда деть трупы, оставшиеся после вчерашнего переворота
Иетсуна Пантао чувствует странное беспокойство.
*Вы не просили, но я всё равно сделяль*
Клубы розового дыма, вцелом, уже не удивляют. Таня с любопытством оглядывается вокруг, счастливо и немного безумно лыбясь и крепко прижимая к себе руки Иетсуны и Сетсуны.
Тсунаёши, стоящий напротив неё, был, определённо, горяч.
— Ооо, горяч!
— Боже, за что ты послал мне эту идиотку... — Словно вникуда шепчет бывший Дечимо, прижимаемый к груди словно плюшевая игрушка. И в недоумении смотрит на свою женскую копию со шрамом, пересекающим всё лицо, задумчиво почёсывая затылок. В его мире было проще - всё-таки Иемицу не калечил лицо, оставляя своему сыну некую товароспособность.
Мужская версия Тсунаёши изящно подняла бровь, тут же это движение идентично повторила Таня.
Иетсуна, если честно, совсем не удивился, когда те начали плясать приветственный танец племени Умба-Юмба. Или племени варваров. В конце концов, кто этих Савад Тсунаёш поймёт?
— Нет, не варваров. А На-Заборо-Писателей. Не слышал? А зря, тоже очень могучее племя. — Не отказала в отклике Танька.
На что Иетсуна лишь сложил руки на груди.
— Хочу в Геленджик. — Категорично сказал он, одним этим давая знать всем, кто слушает о своём мнении на счёт гордого племени На-Заборо-Писателей.
Женская версия Иетсуны поперхнулась воздухом.
— А это кто? — Спросил Одиннадцатый, смотря на Сетсуну.
— Наш сын! — Гордо ответила Таня, встав в пафосную позу.
— Приёмный, но такой же долбодятел как Тсуна. — Не преминул разбить ауру пафоса вокруг Иетсуна.
Таня уставилась на них обоих больным взглядом, и Иетсуна, сдавшись, развёл руками в стороны.
С диким гиканьем Таня-Тсуна влетела в его объятья.
Сетсуна молча отметил, что вокруг опять началось какое-то...
