Демон и Ангел. Как две половины одной монеты

Тишина всегда была извечным спутником Водаса. Во время Войны, во время мира, во время нашествия и в тюрьме. Сперва было неприятно, ведь терзало, давило и душило, но все живые склонны привыкать к постоянному, и тишина изменилась на привычную соответственно, а после и вовсе стала приятной. Три дня его были однообразны, больше сосредоточенные на том, чтобы адаптироваться и привыкнуть к новому окружению и образу жизни; со временем тяжесть своих же мыслей стала притупляться за беспрерывным, внимательным чтением книг, которые знал чуть ли не наизусть и которые были единственными возможными собеседниками на протяжении всего дня в полной изоляции от окружения. Эмальф вставал утром сравнительно поздно, как приметил, в девять часов. Водас же поднимался всегда не позже семи, смотрел либо в потолок, либо стену, либо за неимением лучших вариантов на спящего, думая, как можно спать так беспечно вместе со своим пленным. Потом Демон просыпался, первым делом надевал очки, желал доброго утра, накидывал снятую куртку обратно, хватал бумаги со стола и уходил на весь день. Ангел не выходил из комнаты не потому, что ему запретили. О нет, это была не проблема. Не выходил потому, что не желал натыкаться или хотя бы мельком видеть других пламенных демонов, потому что если этого хоть как-то терпел, даже доверял немного, то остальных — ни за что. Чего только стоило раз услышать голос той самой рыжей девицы, которая тогда с боем прорывалась в Чёрно-белый замок. Жаль, что тогда сам-то был еле на ногах и едва ли различал перед собой цвета. Нельзя не признать, она сильна, но смог бы с ней побороться достойно, да нечего сетовать над тем, что прошло и что провалил. От голоса этого закипало всё внутри, и поэтому быстро вставал и исчезал в маленькой комнате, отсиживаясь там, как во время штурма. Но вот второй голос, который слышал не реже, так эта та маленькая демонесса. «Внешность обманчива», как никогда подходит, ведь она жестокая садистка или, как про себя выражался Водас, «тварь» и уже вагон горячих выражений, какие не пропустит цензура. Точнее всего будет сказать полудракониха с соответствующими рогами, хвостом и когтями. Впрочем, у всех них были чешуйки на руках. У рыжей особенно, невероятно длинные. Страшно представить, как она одевается или ест. Магией? Или без посторонней помощи никак? Впрочем, всё это есть только злоба, ненависть и абсолютная беспомощность. Признать, что не сможет сделать им ничего при встрече бесило и невероятно душило. Но не стоит никому знать и видеть его терзаний, лучше закроется хоть где, отсидев этот приступ в одиночестве. Да, это не смелый поступок. Да, сидит, как младая пристыжённая девица, хотя надобно, как говорят, встречать опасность лицом, вот только не это ему нужно сейчас. Не сможет он в одиночку уложить хотя бы одного, ведь даже магией пользоваться не может, тут нужно другое, другой подход. Этот день не отличался от прочих, разве что было необычно тревожно. И всё бы ничего, но была тревожность эта то ли какая необычная, то ли подсознательное беспокойство стало сердце сжимать, от чего ещё быстрее и резче становился его шаг по комнате. Читать на ходу — идея не лучшая, поэтому Водас просто ходил кругами, временами останавливался и прислушивался к жизни снаружи. Вдруг от всего этого отделились шаги. Тоже особенные и странно звучные. Ангел, повинуясь силе неземной, остановился напротив двери, затем отшагнул назад и сел на край кровати, сжимая колени. «Что-то скверное сейчас будет, — думалось ему в этот момент. — Мерзкое и противное.» Был обед, даже до обеда, часов так одиннадцать или даже двенадцать, рановато для прибытия Эмальфа, но он всё же пришёл, открыл дверь и твёрдым шагом оказался в комнате. Обычное лицо его, только немного взъерошенные и в приподнятом настроении. Даже немного умерило беспокойство Водаса. — Приветик! — бодро поздоровался с ним Демон, закрывая дверь за собой, и быстро подошёл к сидячему. — Как дела? Чем занимался? — — Ничем, — как всегда, пропустил приветственную часть Ангел, явно не желая растрачиваться на большое количество пустых слов, поэтому сразу и в лоб решил выяснить, что послужило причиной столь раннему приходу. — А ты? Рано пришёл. Просто заскочил, стало быть? — — Ахах, ты такой догадливый, иногда даже в дрожь бросает, честное огненное! — Эмальф меняется лицом на ухмылку, показывая заострённые зубы. — Это поражает~ — … Стало быть, заскочил, — заключил Ангел, не желая уходить от темы. — Ну, да, заскочил, — подтвердил очкарик, виляя хвостом быстрее обычного. — Я сегодня вернусь в свой мир. — Водас невольно вздрогнул, резко повернул голову и так и застыл, даже забыв спрятать своё оцепенение за обычным выражением собранности. Вернётся в свой мир? Неужто Эмальф уходит? Насовсем? Нарастающее беспокойство в его изменившемся поведении не укрылось от очей Эмальфа, и он умилился этому, чуть ли не высовывая язычок, конечно, не в жесте издевательства, а наоборот. — Ох, Ангел~ Шепчет он всё таким же голосом, и Водас понимает, что дал трещину, а потому махнул головой, возвращаясь в норму. Волнение ушло только с его лица, в то время как сердце продолжало колотиться быстрее. — Я снова не так выразился. Я имел ввиду, что просто загляну туда. — Ангел чувствует себя невероятно глупо. Его лицо немного кривится. Он сам не понял, что это за чувство было (вернее, он явно не собирался этого признавать). Эмальф же не стал его дразнить и подшучивать над этой секундой слабостью, не находя в этом чего-то смешного, и сел сбоку от второго, закидывая ногу на ногу, после чего принялся объяснять. — В принципе, вряд ли ты заметишь моё отсутствие, просто я приду ночью, а не вечером и все дела~ — Огненный решил ответить на все вопросы Водаса до того, как он их задаст, поэтому поправил очки, продолжая объяснение. — Просто, понимаешь, находиться в чужом мире — та ещё мутатень: несколько дней или недель ещё ладно, но вот месяцев! Это уже другой разговор… Пхах, думаю, ты в этом шаришь больше моего. Типа, сложно тут, самому миру мы не нравимся. Пока что. Вот и надо передохнуть. Да и вообще повидать свой дом~ не просто так же говорится «в гостях хорошо, а дома лучше»! ~ Водас уже перестал так остро относиться к подобного рода изречениям, даже, вернее, совсем не реагируя на них. Его сейчас интересовало только одно, и ответ он получил. Эмальф уйдёт ненадолго. От сердца откатила давящая волна, и последовал облегчённый вздох, хотя в какой-то степени было стыдно за себя самого. Он забеспокоился. Что уж там греха таить? Он испугался. Испугался остаться один, совсем один, среди множества огненных демонов, каждый из которых жаждал измучить, сломать и убить новую, только что отремонтированную игрушку, которая вот буквально только что, на днях, стала, как новая. От одной такой мысли хотелось откровенно блевать, ведь слушая их разговоры в коридоре и наблюдая за их деятельностью через окно, мнение о демонах у Водаса сложилось не самое лучшее. Как о подобострастных, поглощённых похотью и жестокостью существах с навязчивой идеей самоутвердиться за счёт кого-то и у большинства которых нет в голове совершенно ничего. Только обыденное желание удовлетворить себя и свои желания, какими бы странными, а порой и извращёнными они не были. Таковы было огненные демоны по природе, такими их создали и винить кого-то конкретного было бы максимально нелепо, но ответственности с них это не снимает, а факт остаётся фактом. Ни за что на свете Водас не пожелает быть под присмотром кого-то из них. Эмальф был другим, спорить бесполезно. Да, он тоже был огненным демоном и часто в порыве своём в его речи проскальзывали странные и двусмысленные фразы, но, тем не менее, он оставался другим. Не было в нём этой тупой и бездумной извращённой твари, заглянув в глаза которой нельзя было увидеть что-то, кроме поверхностного клише-набора. Пока Водас рассуждал в своей голове, Эмальф сидел и немного тупил глаза, не совсем понимая молчание своего собеседника. —… Эм… Ты услышал, что я сказал? — Демон легонько ударил по одеялу хвостом, как бы привлекая внимание и у него это вышло. Водас отвлёкся от своих глубоких размышлений, на секунду не понимая, что происходит. — Да, услышал, — говорит он чётко, возвращаясь на землю. —… Ночью, значит? — — Ага! — Демон рад чрезмерно, и это видно по его лицу, которое продолжает улыбаться. — Ну, разницы же в этом почти никакой, верно? Да и ты уснёшь без моего присутствия~ —. . . — Водас поёжился, касаясь ошейника и мельком вспомнил события в душе. —… Если бы не твоя настойчивость в душе, я бы доверял тебе больше. — — Х-хах?! — загорелся Эмальф. — К-какая ещё настойчивость?! — Ангел ничем ему не ответил и только не поднимая руки отмахнулся, глядя в окно. Он знал, что Эмальф не станет его корить за это, поэтому мог позволить себе не ответить и вновь предаться раздумьям. Неужто это и была та новость, которая даровала ощущение гадливости и которая заставила предчувствие проснуться в таком негативном ключе? Не верилось, совершенно. Интуиция у Водаса была отменная, но, может, она стала притупляться из-за последних событий? Может, у него просто помутился рассудок и чудится всякое? Всё же изменение ритма жизни, особенно последние три месяца в темнице и разрушение мира сказались на его здоровье, к тому же вокруг постоянно довольно высокая температура, от которой он защищается только своей слабеющей магией. Он тряхнул головой. Всё равно от этого ничего уже не зависит, так какая разница, ошибся он или нет? —… Хм… — Привлекает внимание Эмальф щелчком пальцев. — Ангел? Слышишь меня? — — Слышу. — Водас прищурил один глаз. — О, замечательно! Так-с… Я просто хотел напомнить тебе, что лучше не выходить из комнаты, хорошо? Риета сейчас в этом замке, и она эм… Ну, в общем, я думаю ты понимаешь сам, с ней лучше не сталкиваться без меня~ Ангел устало кивает головой. — Понял, — говорил он вслух. — Мне незачем выходить, верно? Так что я не выйду. — — Вот, отлично! — Эмальф потрепал его по плечу, а потом тут же одёрнул руку, поднимаясь на ноги. — Не скучай, ладно? До вечера! — Демон вышел, закрыв дверь, а Водас сидел и смотрел ему вслед. Всё же чувство чего-то скверного его не покидало, а наоборот, только усилилось, будто он к нему приблизился на шаг, хоть пытался отдалиться. Это он от безделья о таком думает, нечем заняться, вот и набивает голову невесть чем. Водас поднимается, берёт книгу с полки, которую тоже знал почти наизусть, и начал перечитывать в неизвестное количество раз, пытаясь угадать, была ли здесь чья-нибудь ещё рука? Была ли здесь рука Эмальфа? Вдруг раздался стук в дверь. Сколько сейчас времени вообще? Ангел в очередной раз настолько отвлёкся, что пропустил шаги, хотя ему и не надо было их слышать. Эмальф зайдёт сам, а все остальные — вопрос уже другой. Он закрыл книгу, отложил в сторону и неслышно подошёл к двери, не касаясь её самой. За ней слышалось дыхание и несколько пар ног. Четыре? Нет, слишком много. Три? Да, точно три. Все парни, судя по дыханию. — Хэй! — Стук стал требовательнее, а Водас, уже определив всё, что хотел, сделал несколько шагов назад, чтобы открывшейся дверью не ударило по лицу. Он не проронил ни слова, всё так же тихо и задумчиво глядя на вошедших трёх демонов, немногим отличавшихся от него самого ростом и даже не выказал нотку беспокойства по этому поводу. — Ты ведь не спишь, так где ответ, Ангел? — Один из них, кто был ближе, ростом на пару только сантиметров ниже Водаса, имел тёмные, густые волосы до плеч, лёгкий шрам поперёк лба и такую же форму, как и все рядовые солдаты их армии, если её можно было так назвать. Оба стандартных рога, пара крыльев и хвост. Из примечательного только довольно крупные руки. Больше на физическую силу, подметил про себя Ангел. Он был слишком занят рассмотрением оставшихся двух, из примечательного у которых было достаточно, чтобы быть в состоянии отличить одного от другого. У одного беспорядочные прямые светловатые волосы. У другого зачёсанные назад тёмные, а на шее цепь золотистого цвета. Он рассматривал их, нежели отвечал на вопросы, на которые уже машинально не реагировал, что явно не понравилось шрамированному. Демон подошёл почти вплотную. — Эй, язык проглотил? Или перья давно не терял? — Звучало весьма не слабо, в комплекте с их количеством и отличительной чертой каждого — физическая сила. Будь Водас при магии, и легко бы уложил хоть десять таких, но сейчас в его распоряжении были только руки и уловки, которые выучило больше тело, чем он сам. Положение было скверным, но всё равно Водас молчал, глядя со скептицизмом на Демона. — Или Эмальф тебя совсем распустил, и ты забыл, кто здесь хозяин, шавка? — Звучало, как убогая попытка укола, но Ангел оставался всё таким же, будто не слышал. О, ему, на самом деле, было глубоко плевать. Его больше интересовало, на кой чёрт они вообще пришли именно к нему в отсутствие Эмальфа. Постебаться? Возможно, но звучит довольно глупо. Жалкая попытка подчинить себе? Ну, пусть попробуют. Водас медленно наклонил голову, всё ещё продолжая молчать. — Кагуя, время не трать, — махнул когтистой лапой тот, что с цепью. — Видишь? Этот нем, как рыба. Я же говорил. — — У меня любая рыба запоёт, как птица, — прорычал Кагуя, скаля зубы, и будто бы принял кинутый ему прямо в лицо вызов. Положение это усугубило, но не слишком. Ангелу порядком надоело находиться в такой близости к Демону, который бесцеремонным образом пялился в его лицо, и отступил на шаг, наклоняя голову ниже. Это уже начинало напрягать. Сразу стало понятно, что пришли они с какой-то определённой, почти точно низкой и подлой целью, но какой именно? —… Хах? — протянул вопросительно тот, что с цепью, и внимательней присмотрелся к шее Водаса, отличая на ней ошейник. — Псиной заделался, да? Пхах, тебе явно идёт, пёс. — Водас всё также не отреагировал и даже не поднял руку, чтобы инстинктивно коснуться ошейника. Он и так там, незачем проверять. Его вид был почти возмутительно спокойным, будто перед ним вовсе никого не было, и немного скучающим. Это явно злило Демонов, в особенности Кагую, но тот сдержал очередной порыв едких слов, ведь был не настолько туп, чтобы не понять, что Водасу всё равно. — Хах, крутой, да? — холодно сказал он, выпрямляясь. — Посмотрим, каким ты станешь. — Взгляд Ангела метнулся в сторону, затем в другую, когда показалось движение. Кагуя у них, очевидно, был кем-то вроде главаря, а другие два ему подчинялись. Поразительно, даже здесь у них иерархия. Тот, что с цепью, пошёл слева, со светлыми волосами — справа. «Берут в кольцо?» — Водас совсем едва изогнул бровь в вопросительной манере. Ему не убежать от них в замке, доверху полным этих демонов. Ему вряд ли удастся провести дипломатические разговоры с теми, кто едва ли может связать несколько слов. Так что ему делать? Подраться с ними? Он не сомневался в своих навыках, но как долго он сможет танцевать с ними тремя в маленькой комнате? Недолго. Он мог их покалечить, это факт, но потом уж точно его не оставят в покое. На Эмальфа полагаться не нужно, иначе совсем станет зависим от решений очкастого демона. Атаки не последовало. Они просто встали за его спиной, чуть ли не дыша в сложенные крылья. — Пойдём, прогуляемся, — натянуто-дружелюбным голосом сказал Кагуя. Едва ли это внушало доверия, но Демоны за спиной ясно дали понять, что выбора здесь особо не предоставляется. Кагуя поманил Ангела когтём, а Водас секунду стоял на месте, оценивающе окидывая их взглядом, и тронулся следом. Если собираются избить, то без разницы, как и где. — Молодец, послушный мальчик~ Ангел сохранил поражающее безразличие, даже когда они вышли из комнаты. К себе прикасаться он, пока что, не позволял, постоянно выскальзывая прямо из-под их рук, чудным образом оказываясь на пару сантиметров сбоку. Что ж, пока это сходило ему с рук, хотя на их губах всё сильнее расползалась подозрительная усмешка. Вокруг было тихо, едва ли кто-то вообще появлялся, а если и появлялся, то это абсолютно точно был один или пара Демонов. Они одинаковы. Все. Можно сказать, даже слишком, даже то, как они хмыкают и оглядываются, одаряя Ангела пожирающими глазами. Как под копирку. Впрочем, беспокоило его совсем не это. Что-то странное было в этой троице, они чего-то будто ждали, но чего конкретно, Водас мог только предполагать. До определённого момента. Вдруг до него донёсся тонкий, обрывистый вскрик, и он тут же застыл, встав на месте. Ему на спину налетел Демон, явно не ожидавший внезапной остановки и сердито рявкнул: «Чё встал?!» Но Водасу было глубоко плевать на него. Он узнал этот голос. Не мог не узнать. Водас сделал шаг в том направлении, как почувствовал крепкую хватку на своем плече. — Куда это ты собрался? — хищно сказал Кагуя. Ангел просто дёрнул плечом и, игнорируя их троих, пошёл прямо в лоб туда, откуда слышал голос. — Ты забыл, кто здесь хозяин, а?! Наземь его! — Реакция не заставила себя долго ждать. Тот, что с цепью, бросился на Водаса со спины, а он холодно, будто бы ожидал этого с самого начала, шагнул в сторону, словил его руку и дал мощную подножку, заставив Демона неуклюже перевернуться и упасть спиной прямо на пол, наверняка приземлившись на крыло и повредив его, раз так нелепо завыл. Это простое действие дало ему форы. Ангел просто оставил его лежать там, фактически, к нему не прикасаясь толком, и быстрым шагом дошёл до поворота, застывая во второй раз. Это была Фроуз. Двое демонов держали её за руки, вжимая в стену, а другой делал что-то непонятное с её одеждой, дёргая за цепь вокруг её шеи. Фроуз плакала с заткнутым ртом, это можно было отчётливо увидеть по блестевшим яростным голубым глазам, и брыкалась. Водас не думал и отреагировал мгновенно, резким ударом ноги свалив наземь одного, и с той же быстротой успешно нацелился другому в пах. О да. Он определённо знал, куда и с какой силой нужно бить. Девушка ахнула, ещё не до конца понимая, что перед ней происходит, и упала на бок, расширенными глазами таращась на седовласого Ангела, который внешне был хладнокровен и расчётлив, хотя один глаз его горел почти дикостью. — Вы что, блядь, издеваетесь надо мной?! — рявкнул яростно Кагуя, уже подоспевший к ним. Один из упавших поднялся на ноги. — Одного ангела не можете грохнуть?! Если не повалите его, я лично оборву вам хвосты! — Похоже, это была их какая-то особая демоническая угроза. Об этом долго думать не удалось, потому что Кагуя, который выглядел опаснее и манёвреннее остальных, уже приближался. Что ж, Водас тоже был не маленькой девочкой, он даже не стал отступать и, не сбавляя темпа, пошёл в ответ, проскользнул от прямого, весьма опрометчивого удара и пнул его ногой по ноге, явно взяв на себя тактику сбива, нежели урона. Кагуя не упал, но споткнулся, с размаху махнув ногой вверх. Ангела задело лишь слегка, а в глазах его промелькнула короткая эмоция озадаченности. Он сделал то, что хотел, отвлёк их на себя, пока Фроуз отползала и собиралась, но что теперь? Бороться с ними явно будет глупо: он скоро выдохнется, а если они накинутся все сразу, то и бежать будет некуда. Сейчас в них ещё горит вызов одолеть его в честном бою, но вот-вот и он угаснет, после чего точно применят огонь. Они не убьют его, покалечат, но достаться может не только ему. Водас легко ускальзывал от их необдуманных атак, иногда одаряя одного или другого парой ответных ударов, но становилось всё сложнее. Реагировать на каждый мах было невероятно сложно. Его поразил удар под дых. Пусть даже у него и был высокий болевой порог, когти били больнее, чем просто сжатый кулак. Ангел отпрыгнул назад, чтобы не получить спереди ещё раз, как вдруг наткнулся на кого-то спиной. Конечно, их здесь было шестеро, в таком весьма узком коридорчике преимущество на лицо. Под руку схватили, отрезая путь к очередному уклону, но перехватить-таки удар с ноги одного удалось, подняв её выше, дабы тот упал. — Ах ты, тварь! — прорычал Кагуя, а затем схватил Фроуз за волосы. Жаль, что она не убежала, но ей и бежать-то особо было некуда. — Что, защищать её вздумал?! — Девушка зажмурила глаза, но не издала ни звука, глядя заплаканными и растерянными глазами на Водаса. Она ждала помощи от него. Он даже не слышал, что ему там кидали почти в лицо, он смотрел безотрывно в её всё ещё детские глаза и понял, что ничего не может сделать. — Ишь ты, какой, — насмешливо сплюнул Кагуя, пока у самого чуть ли не кровь была, и поднял девушку выше, хватаясь за её одежду когтями. На его губах расползалась подлая усмешка. — Интересно, что ты сделаешь, когда мы поимеем эту девчонку прямо на тв— Договорить ему было не суждено. Ангел не мог вырваться, поэтому даже не пытался, и не смог бы использовать магию, иначе бы самого на месте прибило током. Поэтому он, собрав всё своё умение в кучу, просто плюнул в него, очень удачно угодив прямо в щёку, а его бледных уст едва ли коснулась безумная ухмылка. — Поиметь? Хах… а слабо поиметь парня, чёрт? — Это был отчаянный поступок, и, в какой-то степени, это сработало. Кинутый вызов и задетая гордость заставили Кагую мгновенно забыть о существовании блондинки, он выпустил её, и та, посмотрев на Водаса полными страха и благоговения глазами, тут же поднялась на ноги, побежала прочь, совсем тихо и неслышно, чтобы не привлечь внимания. Фроуз спасена, но какую цену придётся заплатить? Водас не мог двигаться, поэтому просто наблюдал, как разъярённый Демон подходит к нему почти вплотную, и закусил губу, наконец осознавая, что выпалил, когда самой главной его целью было спасти девочку. Сердце всё быстрее и быстрее колотилось в груди, почти выбиваясь наружу, но взгляд не бегал, а напротив, смотрел чётко и почти в насмешку, правда, горькую. Демоны, державшие его за руки, синхронно ударили по ногам с разных сторон, заставив неволей опуститься на колени. Крылья напряглись, вытягиваясь, но Водас силой заставил их сложиться за спиной, чтобы не выдавать растущего беспокойства. Что теперь? Перетерпеть это мерзкое событие? Что ж, за такую выходку это было бы почти справедливо, но есть ли шанс выкрутиться? Конечно, не дипломатичным путём. — Ну что, поиграем, одноглазый? — Кагуя наклонился к нему и грубо поднял за подбородок лицом к себе, заглядывая в один глаз. Водас всё ещё боролся про себя, напасть или же лучше не стоит, но как только коготь Демона задел резинку на глазной повязке, то тут же понял: не дастся. Он ударил его лбом прямо в нос, пока они отвлеклись, и вмиг у того хлестнуло из разбитого носа кровью. Ангел усмехнулся, хотя у самого уже начинали сдавать нервы, и стиснул зубы, ощущая почти что шквал ударов себе в живот. Они не были отточены до идеала и не были сокрушительно сильными, но достаточно, чтобы после десятка начало темнеть в глазах. — Кха! — выдохнул Водас, сгибаясь сильнее, и зажмурил глаза, почти проглатывая выступавшую кровь снова. Даётся перерыв. Ангел сглатывает в очередной раз и щурится, в лицо его не били, но зрение помутнело знатно, едва ли дальше носа что-то видно. Разве что пробежал возле самого лица и метнулось к шее. Тонкая, давящая боль сразу протрезвила туманную голову. «Н-нож, — подумал он, закусывая губу и поднимая голову выше, чтобы случайно не проколоть самому себе шею, напоровшись на лезвие. — Ч-что ещё задумал?» — Эй, шавка. — Кагуя снова ухмыльнулся, показывая клыки, а потом наклонился ближе вновь, явно не выучив урок, что приближаться к врагу не стоит, но, в этот раз, Водас не мог ответить, ведь тогда бы буквально распорол себе глотку. — Хочешь всё видеть или вырвать тебе и второй глаз? — Ангел стиснул зубы, всеми силами стараясь показать, что не испугался, и ничего не ответил, вынужденно продолжая слушать эту муть. Демон поднёс когти ближе к лицу, и Водас мог отчётливо видеть конец коготка прямо перед левым глазом. — Ааа… Или… Я знаю. — Кагуя наклонился ещё ближе, почти к самому уху, и перешёл на откровенный шёпот; лезвие почти что вонзалось в плоть. — Показать Богине, насколько низко пал её Главный Ангел? — Глаза Водаса расширились, а сам он даже забыл о ноже, шокировано, почти что тупо-удивлённо глядя на Демона. Он был поражён и даже сам не понял, почему так поразился этому, вдруг ставшему неожиданным, факту. — Б-богине? — повторил он одними губами, а Кагуя наконец мог торжествовать, ведь нашёл-таки его почти что самое слабое место. — Да-да. Твоей черноволосой Богине, которая, кстати, прекрасно отыгрывает роль наложницы Лорда Ивлиса~ Водас вздрогнул и почувствовал, как внутри него что-то треснуло. Он даже подумать не мог о таком исходе для неё. Разве Бог не может одолеть Дьявола? Разве Бог не должен одолеть Дьявола? —. . . — Ангел сглотнул, дёрнув зачем-то крылом в нервном припадке. — Что с ней? — — Разве ты здесь задаёшь вопросы, шавка? — Кагуя властвовал во всей своей красе, что выходило у него до омерзительного превосходно. Любое его слово и действие давили на Водаса. — Уже забыл? Теперь ты здесь никто, а любой из нас тебе хозяин. — По телу пробежал смертельный холод, и, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Кагуе удалось сделать то, что он хотел, самым низким способом. Он давил на больное не щадя, добавляя к этому игру с одеждой, ножом которую медленно разрывал. Он заставил Водаса прислушаться, проснуться, а потом ударил, повергнув того в минутный шок. И нет, о нет, далеко не слова его едкие и изречения глубокие затронули Ангела изнутри, вовсе нет. А известие о том, что с Богиней теперь — вот что сразило его ударом одним. Ту, которую уважал, оберегал и чтил всю жизнь свою, как мог. Неужто безрезультатно? Неужто не только он, но и она оказалась ничего не стоящей пустышкой? — Ну что, одноглазый, где теперь твой настрой? — издевательски спросил он, пока Демоны вокруг расплывались в хищной усмешке, в какой даже животное не искажает свою морду перед куском свежего мяса. Но пугала его не только теоретическая часть. Что с ним сделают сейчас? — Надеюсь, у тебя остались силы, чтобы кричать. — Водас не ответил ни слова, глядя на него раскрытыми глазами снизу вверх, и услышал, как щёлкнул ремень. — Ублюдок, что б тебя! — Голос этот был совершенно неожиданным и раздался совсем рядом. Было слишком шумно вокруг, чтобы услышать приближающийся бег, а после и Демона перед собой Водас уже не увидел, потому что его сбили весьма жестоким ударом в щёку. — Кагуя! — Ангела вдруг отпустило, а глаза прояснились. Этот голос просто вырвал его из транса, просто мгновенно, хотя он всё ещё не мог протрезветь полностью. Он резко дёрнул руками, высвободившись из ослабевшей хватки, и кинул беглый взгляд в сторону. — Э-Эмальф?! — растерявшись, выплюнул Кагуя, отшатнувшись от внезапного удара, и зажал нос рукой — от удара Водаса у него итак шла кровь, а теперь вовсе лилась, как из открытого крана. — К-какого чёрта?! — — Это Я у тебя должен спросить какого чёрта! — рявкнул Эмальф, пламенные глаза которого было видно прямо сквозь очки. Его самого могло бы удивить, с какой яростью он произнёс эти слова, но ему было не до этого. Он схватил Демона, который был на десяток выше его самого, и сжал кулак. — Решил лишиться поста?! — Ангел поднялся на ноги, пытаясь прийти в себя, но не успевает, ведь мигом прибивают спиной к стене. Судорожный вздох и сдавленный кашель теряются на фоне общей беготни, но беготня эта где-то дальше, а здесь странно тихо. Оно и понятно: дальняя часть замка. — Тц. — Водас вдыхает, пока ещё может, и мутно смотрит перед собой, улавливая демоническое лица. — Ч-… что ещё? — — Да так, поиграем, немного~ Чьи-то когти резко проскользнули вниз, хватаясь за пиджак, резким движением срывая пуговицы. — Ты же не против? ~ Руки не слушаются, вернее, не поддаются, ведь крепко прибиты к стене, а демоны, которых было вокруг достаточно, быстро раздирали пиджак. Ангел стал отпинываться и все разы в кого-то или во что-то да попадал, пока и их не придавили к полу. Его подкосило, а в голове стоял гул, которому сейчас было явно плевать на ситуацию. Вдруг одного из ближайших Демонов дёрнуло за крыло назад, затем и другой задохнулся от удара в спину. — А ну кыш отсюда! Что вы, как животные?! — Эмальф, не иначе. — Подпалить вам хвосты?! — Водаса отпускают и хватают снова, но уже другие когти, прижимающие к себе. — Указ был каков?! Не трогать! Не трогать, и больше ничего! Одно грёбаное условие, а вы что выкинули?! — А в ответ лживо-стыдливая тишина. Упавшие Демоны поднялись на ноги, сплёвывая кровь, и насмешливо глянули на Эмальфа. Несмотря на то что тот, очевидно, был выше по статусу, они явно были крупнее его. Очкастый не ждёт ответа на кинутый вопрос и, беря Водаса за кисть руки, спешно уводит отсюда прочь, понимая, что в меньшинстве, и некоторое время ещё слышит смех от оставленных хвостатых. — Чёрт, чёрт, чёрт! Эти демоны! Чёрт! — Ангел волочится за ним быстро, но сам того не понимает, всё глубже проваливаясь куда-то вниз. Наверное, с ним можно было сделать всё, что угодно, в этот момент, но Эмальф только затащил его обратно в комнату, захлопнул дверь и запер на замок, чтобы Демоны Огненные не пробрались. Чтобы никто сюда не пробрался. — Блин, это было близко, да? — Демон оборачивается, стараясь развеять напряжение, но тут видит выражение лица Водаса и вмиг затихает. С каждым днём, с каждым часом и взглядом его лицо всеё мрачнее, тяжелее и всё более серее. Теперь не такое, будто бы увидел труп, а будто бы сам им стал, причём десятидневной давности. Постепенно от этого ежедневного всплеска в голове что-то сдвигается. Что-то резкое и прочное ломается по швам, раскалывается вдоль и поперёк. Водасу не важно, что происходит вокруг, потому что оно всё слишком мало и ничтожно, он смотрит дальше, понимая, какие фигуры уже вышли из игры и какие ходы отрезаны. Каково это быть, съеденной пешкой? — Эй… Ангел? — Эмальф оказывается рядом и берётся за плечо, на удивление, не встречая сопротивления. — Ты снова мрачен… не мудрено, впрочем… Может, приляжешь? — Водас подносит руку к лицу и утыкается в неё, точно в тумане, и сам себя не помнит, пока начинает тихо и несвязно что-то шептать. Постепенно голова его прочищается, и становится ясно, как днём в солнечный день, мысли его переметнулись с одного на другое, а глаза наполнились почти смертельным ужасом. Что только что произошло? Что только что могло произойти, если бы не пришёл Эмальф? Эти демоны… что они собирались сделать с Фроуз? Что они могли сделать с ним, когда он занял её место? Они его почти— В горле застрял ком, а в глазах выступила влага. Беззвучная, тёмная и этим особенно тяжёлая, потому что идёт от безысходности. Казалось бы, нет места слезам, ведь ничего не произошло! Его только покалечили и оставили пару десятков синяков на груди и ниже, пока так усердно пинали каблуком туфлей и нещадно метили повыше к рёбрам коленом. Давно, очень давно Водас не испытывал такого сакрального ужаса от того, что могло произойти непосредственно с ним, а не с группой или целым миром. Он слишком привык постоянно мыслить обширнее, масштабнее и совсем забывать о самом себе во благо остальных. Ведь он — Главный Ангел, тот, кто обязан защищать всех ценой себя. Но сейчас… Сейчас то, что могло произойти, произошло бы непосредственно с ним и больше ни с кем. Его бы зажали. Одного с шестью демонами в коридоре, лица которых он запомнил так хорошо, что они до сих пор витали где-то рядом, слышались их голоса, смешки и издёвки. Насколько больно они могли ему сделать? Насколько извращёно их воображение? Они могли сделать с ним всё, что угодно: от простого избиения до чего-то более мерзкого, упоминать о котором даже не стоит. Ангела замутило, рот прикрылся рукой. Как близко к нему сейчас была смерть? Сейчас это слово как нельзя сильно и ярко стояло перед глазами. Казалось, что именно сейчас он наконец осознал весь ужас этого слова. Душу сдавило, и от этого без видимых внешних препятствий он начал буквально задыхаться, хватаясь за грудь руками. — Водас! — прорывается вдруг снова из Эмальфа, который уже минут пять трясёт его за плечи. Но всё это теряется, теряется совершенно. Водас не видит ясно, потому что по щекам продолжают литься беззвучные слёзы, а глаза всё так же прямо и тупо смотреть перед собой, будто нет вовсе никого, и только голос слышен ясно: — Эй! Не задыхайся! Дыши! — Демон не знает, что делать, потому что просто пусто смотрит в бледное лицо Ангела, и осознаёт, что не может ни забрать, ни унять, ни отвлечь его от этого, потому что такое не забывается спустя пару слов. Это не сон. Это не кошмар. Это была реальность, та, к которой тот подобрался слишком близко в своём шатком состоянии. — О-ох… блин, — Эмальф закусывает губу, затем поддаётся своему подсознанию и рывком притягивает его к себе, утыкая носом в своё плечо. — Тише, тише… Ты испугался, должно быть? Стало быть, испугался, но ничего… ничего, пока я рядом, они тебя не тронут. — Сперва он молчит совершенно, тщетно пытаясь выбраться, но потом сдаётся, снова и снова прижимается к Демону, как побитый котёнок, сжимая спину того до почти что хруста. Водас глубоко внутри себя кричит, сам не понимая этого давящего и разрывающего изнутри чувства. Ему было больно — впервые, может быть, ему было по-настоящему больно за себя, а не за кого-то. Конечно, в конце-то концов он тоже живой и чувствовать способен. Эмальф заведён. Ужасно заведён и взбудоражён всей этой ситуацией, потому что по природе своей никогда не любил подобного рода махинаций с чужими эмоциями. Он мог говорить всё, что угодно, делать всё, что угодно, но внутри всегда оставался одним и тем же. Он не воспринимал никого из окружающих как пешек или игрушек. Все для него были живыми, и этот жмущийся к нему от отчаяния Ангел тем более был живее всех, кого он видел. —. . . — Слёзы прекратили выходить почти сразу же, как начали, но на протяжении этого времени не высохли, продолжая стоять в глазах. Водас едва ли косится вверх, боясь встретиться со взглядом Демона и увидеть в них колкую насмешку, раздражение или безразличие. И именно эта черта, именно эта робость, дрожь и страх стали вдруг воистину прекрасным. Можно сказать, Эмальф поражён. Поражён красотой этого взгляда, этих слёз и этой обречённости. Эмальф на секунду замирает, а потом порывается вперёд, смыкая свои губы с губами Ангела. Бесцветными, потресканными и сухими. Теперь поражён и Водас, ведь ещё имеет долю здравого смысла, быстро вытягивает руки перед собой и упирается ему в грудь с тихим мычанием. Демон не прекращает, а даже наоборот, можно сказать, продвигается дальше и не давая тому очнуться, берёт за ворот рубашки, потому что пиджак уже был снят теми в коридоре до пояса, и валит на кровать спиной, под себя, сидя буквально на нём сверху. Ангел дёргается, всё ещё не понимая, что происходит, и продолжает брыкаться, ощущая когти в опасной близости. Его накрыла почти паника. У Эмальфа же проходит первый порыв, и, наконец, он приходит в себя, смекая, что вытворяет и, наконец, воспринимает сопротивление. — Ох… неловко вышло? — Демон закусывает губу снова. Чёрт, надо же было, именно в тот момент, когда Водас стал открываться душой, выкинуть такое! Он уже собирается отстраниться, но вдруг понимает, что не может, ведь ему в куртку вцепились пальцы, а рот снова затыкается другими губами. — … ?! — Водас сейчас не думал и даже не понимал, что делает, а просто делал то, что хотелось. Уже плевать. Какая теперь разница, если рано или поздно это должно было случиться?! Рано или поздно кто-нибудь снова посягнёт на его тело, так пусть он хотя бы сам выберет, кто это сделает с ним! Удивление Эмальфа недолгое, ведь тут же сменяется, а хвост начинает довольно вилять по сторонам, обвиваясь вокруг ноги Ангела, на поцелуй же тоже ответил охотно, ещё ощутимее сжимая в когтях воротник рубашки. Воздух не бесконечен, а жаль, ведь приходится прерваться и всё же взглянуть друг другу в глаза. Взгляд Водаса пуст, но прям и точен, а взор Эмальфа отрывист и быстр, потому что снова скрывается за очками. Это раздражает, поэтому Ангел берётся за оправу и снимает их, чтобы видеть его янтарные глаза. — Ах, — тянет Эмальф, принимая и перекладывая их куда-то в сторону: то ли стол, то ли тумбочка, то ли вообще стул. Не важно. — А знаешь что? — спрашивает Демон и отнимает руки, после чего резким движением скидывает с себя куртку на пол. — Плевать на всё вокруг. На всё и всех. — Он не даёт Водасу ответить и снова затыкает губами, метнувшись когтями к его груди, и стал быстро расстёгивать рубашку. Пуговицу за пуговицей. Одна, вторая, третья и так до последней, а после рубашка быстро сползает, ведь больше ничего не держит её на теле. Белая ткань сползает и оголяет тонкий, исполосованный, бледный стан, на котором можно было легко отличить свежие удары. Вблизи он казался ещё более хрупким и нежным. Такой он и есть. Сейчас, по крайней мере. Шрамов великое множество: от мелких рубцов до толщиной с палец. Особенно огромный спускается от левого плеча через грудь и под правое ребро. Повезло, что ничего не сломано. Эмальф оценивающе оглядывает, на лице выступает ухмылка, и когти одной руки проводят вдоль торса, первый раз имея возможность держать его без явных сопротивлений. Водас изгибается, одной рукой упираясь назад, чтобы не упасть, а другой держится за футболку Демона, стискивая зубы от непривычки. Это не больно, даже не смотря на ещё не зажившие местами раны, а непривычно, чтобы кто-то трогал так открыто. Огненный опускается лицом ниже, свободными когтями берясь за подбородок второго и поднимает выше, обжигая сперва горячим дыханием с последующим призрачным следом клыков на шее. Ангел не сопротивляется, устремляя взгляд в потолок, пока голову продолжают ему задирать, и невольно ёрзает, будучи под Демоном, впиваясь пальцами в постель. Эмальф рассматривает бледную кожу совсем близко, как, наверное, не рассматривал ещё никто, и проводит когтями по разным шрамам с особенной осторожностью, чтобы ненароком не вызвать боли. Вскоре дрожь у обоих чутка унимается, и Огненный одной рукой притягивает Водаса за ошейник к себе, не сильно сдавливая горло, прекрасно зная, что такой эффект лёгкого удушения может быть своего рода приятным, а другой, не отрываясь от тела, скользит ниже, цепляясь когтями за ремень и расслабляя его хватку. Ангел вздрагивает, когда слышит щелчок, и сильнее прижимается, опуская взгляд с его лица, а потом вовсе уткнулся ему в плечо лбом. Возможно, в какой-то степени, было страшно, раз Водас так цепляется за него руками, и снова начинает дрожать. Больно ли это будет? Может, стоит прерваться, пока не поздно? — Тс… тс… — вдруг подаёт голос Демон, наклоняется, нежно целуя за ухом, и ласково поправляет прядь пепельных волос, чтобы взглянуть в один серый глаз. — Не бойся так… — Это совсем немного действует. Водас затихает, сильнее вжимаясь в него грудью, а лицом утыкается в плечо, предпочитая не видеть, а ощущать. Довольно скоро Ангел ощущает холодок, быстро пробегающий по коже, начиная снизу. Штаны сползают и позволяют воздуху в полной мере обнять за ноги. Они неволей смыкаются, чувствуя чужие касания в непривычной близости. Водас закусывает губу и тихо мычит, неуверенно, но отрицательно махнув головой. Для него это слишком, слишком быстро, за всего лишь миг развиваются события, и голова идёт кругом. Нужен отдых, перерыв хотя бы в пару минут, чтобы одуматься и понять, на что сейчас идёт. Но дай ему эту минуту, и к этому он больше не вернётся, и Эмальф это знает, поэтому не прекращает, а напротив, обнимает, успокаивающе поглаживая по плечу, а другая рука спускается под то, что осталось, неспешно, как бы предупредительно поднявшись от основания органа до конца. Ангел вздрагивает на этот раз ещё сильнее, сжимая ноги вокруг Демона, затыкая себе рот рукой, чтобы ничем не выдать, как сильно эти касания на него действуют. Эмальф делает так вновь, обхватывая когтями полностью, и делает быстрое движение вверх и вниз. Реакция соответствующая. Водас коротко простонал и сильнее выгнулся, стискивая пальцы крепче. — Хах… ты такой… милый… — Следует смешок от Демона, который тут же палящим взглядом оглядывает бедного Ангела, который спрятал своё лицо у него в футболке, и тихо дрожит, понимая, к чему всё катится. Понимает, да только не знает, как вообще сможет пережить нечто большее, если уже трясётся, как лист на ветру. Эмальф продолжает через минуту, действуя смелее и быстрее, а Водас, если можно так сказать, постепенно стал привыкать к этому, постанывая едва ли слышно. Ангел остался совсем без одежды и только тихо покраснел, первый раз добровольно соглашаясь на подобную близость с кем-то, кому не то что не полностью доверяет, а который ещё неизвестно что выкинет завтра. Демон же это подмечает, поэтому отстраняется от сжатых губ и приподнимается, снимая низ с себя. Это движение Водаса не на шутку пугает и заставляет отвернуться, беспомощно дёргая за постель руками, будто бы пытаясь подняться или отползти. — Тише, тише… — Эмальф старается говорить ласковее и спокойнее, когда уже приближается, буквально нависая над Ангелом. — Я не буду делать тебе сильно больно… — Не шибко-то это могло успокоить или помочь, но вроде хватило, чтобы смириться с тем, что сейчас произойдёт. Водас мельком смотрит Эмальфу в лицо с безмолвным страхом, опускает глаза и снова прячется лицом в его одежде, ощущая, как положение немного меняется, делая его более удобным. Пламенные очи горят, сжирая Ангела взглядом всё быстрее, впиваясь в каждую клетку тела. Да, в таком положении он выглядел просто потрясающе. Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь покажет такие эмоции на лице? Он не дрогнул, не сломался при изощрённых мучениях, но сейчас едва ли держится от слёз. Демон отнимает руки от прежних мест и метнулся к ногам, раздвигая их шире. Теперь уже не отступить да и, честно признаться, не хочется останавливаться обоим, хотя не каждый это признаёт, даже себе самому. Эмальф затягивает Водаса в поцелуй, а затем предупредительно тыкается, плавно входя внутрь. На малой скорости, но ощущение чужеродного внутри себя заставляет немало вскрикнуть, пытаясь дёрнуться, чтобы рефлекторно отстраниться, а в итоге наоборот, насадился глубже. — Ох… не дёргайся, ладно? — Демон наблюдает, как быстро меняются эмоции на побледневшем лице от сомнения на болезненное непонимание и привыкание к новому чувству. Водас цепляется за него крепче, буквально вдавливая пальцы ему в кожу и изгибается, тихо постанывая в чужие губы. — Иначе больнее будет… — Эмальф входит медленно, давая ему привыкнуть, но сразу до основания, проходя довольно далеко. Ангел поджимает к себе крылья и сам буквально сжимается, ещё больше притягиваясь к Демону. Он привыкал, сколько времени ему выделил Эмальф, обнимая его ногами за спиной. — Ангел… — нежно шепчет почти в самое ухо Демон, зарываясь когтями в волосы, специально чутка надавливая за затылок, чтобы разбавить чувства. — Ангелочек~ Времени было достаточно, однако всё же не бесконечно. Скоро он начинает двигаться, смотря внимательно за изменениями в Ангеле, который не мог сомкнуть глаз, наблюдая за всеми действиями с поразительной внимательностью, чтобы в случае чего хотя бы успеть среагировать быстро. Эмальф нежно улыбнулся, глядя тому в лицо, а Водас смотрел на него совсем украдкой. Улыбка на его лице итак была зрелищем нечастым, сейчас же в особенности: он не мог сменить своего искажённого выражения. Ему было довольно больно, потому что что-то чужое внутри, да ещё и в таком месте, движется с постоянно возрастающей скоростью. Ощущение, будто бы рвут внутри и в тоже время пытаются сделать это нежно, словно это могло помочь. После начала в комнате стали раздаваться ритмичные всхлипы, наряду со стонами. Но нельзя не подметить: эта боль была странно приятной, хотя и её исход граничил с обмороком. Он неволей развёл ноги ещё шире, откинув голову назад, и до боли заламывал себе пальцы на руках со звучным хрустом. Было двоякое чувство. Хотелось, чтобы это поскорее закончилось, ведь с каждым толчком всё меньше оставалось сил сдерживать себя самого от звуков, и в тоже время хотелось, чтобы не кончалось никогда. Эта близость другого тела, эти касания к себе и эта своя поразительная беспомощность и чувствительность, которыми сейчас пользуются не для того, чтобы сделать больно, а наоборот. Сейчас, а что будет потом — знать не хочется совершенно. Не хочется думать, не хочется сомневаться, только не сейчас. Эмальф переходит на средний темп, лаская белое тело Ангела своими грубыми и острыми когтями, которыми пользуются сейчас настолько умело, что приносит это больше постыдного наслаждения, нежели боли. Демон наклоняется снова, одним когтем поддевая ошейник и, слегка сдавливая, притянул к себе, обжигая своим горячим дыханием. Эта тонкая, будто бы шея подростка манит, следует лёгкий укус, затем спускаясь ниже. Они становятся всё ощутимее, а подойдя к самой ключице вдруг пронзает резкая боль. Доносится быстрый вскрик, а с правой ключицы сбегает струйка крови. Эмальф её не теряет и не даёт больше пачкать белизну тела, слизывая концом языка. Он поставил метку, чтобы любой, кто её увидит мог с точностью понять: Водас занят. Это коробит только гордость, но она сейчас совсем не видна. Ангела захлёстывает удовольствие, животное наслаждение, которое не хочет терять, и поэтому поддаётся, позволяя укусить себя ещё раз, рядом с меткой, и принимает со странным трепетом волнения, что он — его. — Э-Эмальф… — тянет вдруг сквозь тихий стон Водас, прижимаясь сильнее, и совсем теряет самообладание, отдаваясь в чужие когти. От переизбытка всей гаммы палитры эмоций глаза застилает мутная и влажная пелена. На краях выступают мелкие слёзы, а тело изгибается под чужим, стремясь слиться в одно целое. — Эмальф… — Он не успевает договорить, чувствуя, как Демон прибавляет ещё темп, и переходит на более громкие, уже финальные стоны. Голову затягивает густым туманом, и в нём мелькает чувство вины. Что он делает? Что происходит? Огненный не обратил внимания на зов, случайно поднимая глаза, и встречается с мокрыми глазами Ангела, который так потерянно, даже запутанно смотрит в ответ, почти плача от возбуждения и своей собственной вины, от которой тщетно пытается избавиться. Демон тепло улыбается вновь, затем отнимает одну руку и подымает к лицу, утирая капли с лица. Когти отцепляют вцепившиеся в простынь пальцы и заводят над головой, сплетая их вместе. Руки Ангела слабо дёргаются, всё больше машинально, нежели с действительным намерением вырваться. Стоны от скорости переходят на вскрики, но даже так хочется большего. Хочется сильнее, быстрее и, может быть, даже жёстче, хотя близится предел его выдержки. Приближается конец, и это чувствуют оба. Водас вжимается в него грудью сильнее, жмуря глаза до тёмных кругов. Эмальф же затягивает в поцелуй, особенно длинный и плотный, чтобы последний стон не слышен был за пределами комнаты, а потом изливается прямо внутрь, не выходя. Ангел излился следом себе на живот, потому что больше некуда, дышать перестаёт от слова вообще, ведь демон неосознанно потянул за ошейник ещё сильнее. Глаза закатываются назад, а тело теряет всякую силу. Руки смыкаются сильнее, несмотря на жуткую слабость. — Гад… — Старается не провалиться в беспамятство. — Гад… зачем надо было … внутрь… — Водас думает, что ответ уже прекрасно знает. А смысл ему выходить, если Ангел сам добровольно согласился стать его собственностью? Он позволил себя пометить, поставить на себе чужую метку, а со своей вещью можно делать что угодно, в том числе и оставить свои следы везде. Предмет, вещь, игрушка — чья-то собственность. — Ох… — Эмальф наблюдает, как медленно опускается тот на кровать весь и сжимается в комок, пытаясь отстраниться и закрыться. — Виноват… не успел. — Демон плавно выходит, давая Водасу, наконец, возможность относительно спокойно вдохнуть и сомкнуть ноги вместе, повернуться на бок и уткнуться лицом в свою ладонь. Внутри всё горело до сих пор, пульсирующей болью отдаваясь по всему телу эхом. Чувствовалось, как сзади, оттуда, что-то вытекает, обжигающе горячее. Неприятно щекотало голые ноги, а хвост, который до сих пор обвивался вокруг, сжался чутка сильнее, виляя концом. Он не сопротивлялся, когда Эмальф лёг совсем рядом, буквально прижимая дрожащего Ангела к себе, ведь был занят своей внутренней борьбой, а вернее, просто пытался заглушить всё то, что сейчас кричало внутри, силился забыться, провалиться в темному и раствориться в этом странном чувстве собственного удовольствия. Первый раз за долгое время он позволил себе то, что никогда бы не позволил в своей прежней жизни, скованной правилами, рамками и обязанностями. Конечно, к чему их соблюдать, если прежняя жизнь кончена? Если от неё не осталось ничего, кроме блеклого напоминания в лице памяти и редких намёков вокруг? Он ненавидел Эмальфа, ненавидел эту жизнь и в первую очередь себя самого. Водас не знал, почему так поступил. Почему ему захотелось вдруг больше всего на свете простого тепла, защиты и безопасности? Почему захотел услышать ласковое слово, чтобы утешили, приласкали и погладили? Чтобы не отвергли, не начали воспитывать или читать длинные лекции, а ответили на его эмоции и на его душевный порыв такой же страстью? И ему это дали. Ему ответили на эмоции, утешили, приласкали и даже исполнили то мимолётное желание. Прочитали эту эмоцию в нём, как строчку из книги, и воплотили в жизнь. Как такое возможно? Как можно было допустить свою же слабость и чтобы всё это закончилось именно этим? Он сжался, придал одну руку к груди, а другой стискивал простынь. Возможно, Водас сейчас плакал от своего бессилия и понимания, что сейчас произошло и чем это сулит, однако уже этого не мог ощутить. Сознание теряется, мысли путаются ещё сильнее, а дыхание постепенно выравнивается. Не понимая этого, он уснул, а если вернее, провалился в глубокое беспамятство, ведь был измотан не только физически от этого процесса, но ещё и морально. Эмальф же лежал тихо, будто бы его не было, и на самом деле обнимал Ангела, чувствуя его дрожь и сдержанные всхлипы своей грудью, которой упирался в его. Ему на самом деле тоже безумно помог этот всплеск эмоций, ведь не осталось той тяготящей безмолвной ярости, которой тот был наполнен минуты назад. Демон подцепил когтями одеяло и натянул по самые уши себе и другому, чтобы не только не замёрзнуть, а ещё и прикрыться. Сам он был почти одет, а вот Водас совершенно нет. Довольно скоро, по истечению десяти минут, уснул и Эмальф со спокойной совестью.