Цена любви

Кловис опустился рядом с Падме и с ужасом заметил, что ковёр вокруг неё тоже испачкан кровью, которой уже пропитался и подол её платья. Сама она глухо стонала сквозь зубы и ни на секунду не переставала плакать. — Падме, любимая, что с тобой? — спросил он встревоженно, касаясь рукой её плеча. — Раш, мне плохо, мне очень плохо, — простонала она побелевшими от боли и волнения губами. — Милая, как это случилось? Что произошло? — продолжал допытываться Раш, понемногу начиная заражаться передававшимся ему волнением Падме. Он говорил, потому, что не мог молчать и просто не знал, чем помочь ей, но знал, что должен это сделать. Но Падме уже не могла отвечать внятно сознание её совсем помутилось и из всех мыслей осталась только одна, в этот момент бывшая самой главной, её-то она и пыталась озвучить, как могла: — Помоги мне, Раш… Я боюсь…мой ребёнок…я не могу потерять его…мне очень плохо…очень…ужасно болит… — Сейчас, милая, сейчас, — немедленно засуетился Кловис — Я позвоню врачу, пускай прилетает. Он дотянулся до коммуникатора, лежавшего на столе и набрал знакомый контакт сенаторского медкорпуса: — Здравствуйте, позовите мисс Клаудию, — начал он разговор, едва услышав с динамике чей-то голос, не будучи уверен, что правильно назвал имя лечащего врача Падме. Однако, как бы то ни было, администратор понял, о ком речь и меньше, чем через пару минут мужчина услышал другой голос, спросивший, в чем дело. — Доктор, Падме очень плохо, кажется, началась угроза выкидыша. — Расскажите мне, как это случилось и что она сейчас чувствует, — мигом включилась с ситуацию Клаудия. — Я не знаю, — честно ответил Кловис — Я вышел из душа, она сидит на полу, бледная, в луже крови. Кровь идёт до сих пор, очень сильно, ещё у неё непрекращающиеся боли. — Всё ясно, — ответила Клаудия, похоже уже и так понявшая в чем дело — Я сейчас вылетаю к вам. — Не надо, — сказал ей Раш — Я сам её привезу, так будет быстрее. Закончив разговор, мужчина повернулся к Падме, которая, если его и слышала, то явно не поняла и слова и сказал как можно ласковее: — Падме, ни о чем не волнуйся, сейчас я надену что-нибудь на себя и мы отправимся к врачу, тебе обязательно помогут, всё будет хорошо, слышишь? Он говорил настойчиво и твёрдо, хотя голос начинал понемногу дрожать и как можно уверенне сжал её руку. Но стоило ему отстранится, чтобы пойти за одеждой, как Падме судорожно сжала его ладонь и прохрипела, сорвав голос на стонах: — Раш, нет, не уходи, пожалуйста, не оставляй меня. — Падме, ну не могу же я голый пойти, я быстро, правда, — заверил её Кловис и метнувшись в спальню, нацепил на себя первые попавшиеся трусы, брюки и рубашку. После чего подошёл опять к Падме и взяв её на руки, стремительно понёс к выходу, не став даже надевать на неё туфли, до того ли было. Она и правда этого не заметила, как и всего остального, что было вокруг. Все мысли её были заняты только ребёнком, которого она, кажется, теряла и никак не могла на это повлиять. Всю дорогу до Корусанта она лежала на кушетке в медицинском отсеке и не на секунду не переставала сжимать ладонь Раша, не вытирая слез и не прекращая взывать к нему: — Помоги мне, не дай потерять нашего ребёнка. Кловис знал, что волнение не пойдёт ей на пользу и как мог старался утешить, хотя и понимал, что порадовать её нечем. Ведь стоило только взглянуть на ситуацию любому, кто даже не имел отношения к медицине, и ему сразу же стало бы ясно, что дело — дрянь. Понимал это и Раш, но не спешил сообщить этого Падме, до последнего стараясь внушить ей мысли о хорошем: — Падме, любовь моя, прошу тебя, не плачь, мы скоро будем на месте, Клаудия ждёт тебя, она поможет, я точно тебе говорю. Падме верила слабо, никак не прекращая нервничать, ведь трудно оставаться спокойно, когда внизу живота уже горит огнём, а в глазах становится всё темнее от потери крови, которая с каждой секундой только увеличивалась. Падме была разумным человеком и умом понимала, что ничего хорошего в её ситуации нет и надо готовиться к самому плохому, но её сердце, сердце будущей матери, никак не хотело принять этот тяжёлый почти свершившийся факт. У ворот медкорпуса её уже ждали несколько дроидов-санитаров с передвижной каталкой. Раш снова взял Падме на руки и осторожно переложил на неё, не отпуская ладони возлюбленной, которая начала уже холодеть. Для начала её завезли в небольшое помещение возле кабинета врача, где сняли всю одежду и белье, переодев в свободную зеленоватую рубашку, после чего ввели в кабинет. Клаудия тоже была на месте и будучи осведомлённой подготовила всё нужное. — Вот так, давайте, осторожно, — приговаривала она, помогая устроить Падме на смотровом кресле. Оно имело полулежащее положение, позволяя голове и спине занять максимально удобное положение, а ноги помещались на отдельных подвижных подставках, что было необходимо, чтобы развести их во время осмотра, который сейчас и происходил. Раш остался в коридоре и лишившись его поддержки, Падме вновь начала волноваться. Слезы продолжали катиться по щекам, а дыхание сбивалось. Клаудия знала, что так у них ничего не получится, она натянула перчатки и при этом не переставала говорить с пациенткой: — Падме, я тебя прошу, расслабься, иначе я никогда не пойму, что с тобой, перестань плакать, этим ты сделаешь только хуже, а мне ещё понадобится твоя помощь. Падме, как могла, старалась подавить слезы, но ничего не выходило, она всё равно думала только о своём ребенке и больше ни о чём. Тем временем Клаудия начала осмотр, протерев насадку на сканере, она плавно вводила его в полость матки, следя за тем, что отражалось на мониторе. Тут в кабинет вкатился её личный помощник, дроид-медбрат. - Возьми у пациентки кровь и срочно отправь в лабораторию, - велела ему врач, и тот покорно подошёл к Падме и взяв её правую руку, перетянув её жгутом выше локтя и после ввёл в выступившую вену иголку шприца. Потом, как и было приказано, спешно отправился в лабораторию. Клаудия же так и не смогла закончить осмотр, Падме всё время напрягалась, несмотря на настойчивые просьбы расслабиться и не позволяла сканеру проникнуть в себя на достаточную глубину. И тогда врачу пришлось позвать ещё одного ассистента, чтобы он сделал успокаивающий укол. А пока это происходило, Клаудия ненадолго вышла в коридор, чтобы сказать Рашу предварительные новости. Ей было очень жаль этого мужчину, который уже весь извелся, не зная, что с его женой. Как и ожидалось, Кловис бросился навстречу женщине и почти выкрикнул, глядя на неё с надеждой: - Что с ней? Вы можете мне сказать, что с Падме? Она не знала наверняка, стоит ли сейчас говорить ему то, что есть и потому решила слегка отсрочить приговор, сказав более обтекаемую формулировку: - Я пока не могу сказать точно, матка слишком напряжена и слишком много крови. - Но есть хотя бы предположения? - продолжал допытываться Раш, явно недовольный таким ответом, подозревая, что Клаудия говорит явно меньше, чем знает. Она поняла, что скрывать не получится. - Осмотр ещё не завершён, - решилась наконец Клаудия - Но я уже сейчас знаю почти наверняка, что это выкидыш. - То есть, ребёнка больше нет? - совершенно убитым голосом поинтересовался Кловис. - Мне нужно всё закончить, - ушла от ответа Клаудия и скрылась в кабинете. Теперь, когда подействовал укол и матка расслабилась, она могла продолжить сканирование. И уже через несколько минут вышедшее на экран изображение показало ей, что полость матки абсолютно пуста. Надежды больше не осталось и это поняла даже Падме. - Значит, это точно всё? - спросила она безжизненным голосом - Моего ребёнка больше нет? - Падме, такое иногда случается, - мягко произнесла врач - Никто точно не знает почему, но это бывает, сейчас так произошло с тобой, ты должна быть сильной, чтобы пережить это. Но Клаудия была не совсем права, а результат анализа, который уже был готов, явно свидетельствовал о том, что на самом деле произошло с организмом молодой женщины.