***
-Ты звал меня, Ноно?- В кабинет девятого босса Вонголы Тимотео вошел младенец в строгом черном костюме с фетровой шляпой на макушке и зеленым хамелеоном. Упомянутый мужчина виновато улыбнулся своему давнему другу, бросил взгляд на человека, сопровождавшего Аркобалено, и жестом велел оставить их наедине. -Да, Реборн, - проклятый младенец заметил неуверенность в голосе мужчины, но не стал задавать вопросов. Тимотео был его давним другом, хотя на первый взгляд это казалось невозможным. В конце концов, он выглядел как двухлетний ребенок. Аркобалено наклонил поля шляпы вниз, отбрасывая тени на ониксовые глаза, пока ждал прихода следующего человека. У Реборна была интересная способность угадывать, что произойдет, и понимать что-то, для чего нормальному человеку, по крайней мере, нужен был бы час, чтобы все осознать. "Я был как всегда прав", самодовольно подумал он, когда дверь со скрипом отворилась, и появился внешний советник СЕДЕФ, Савада Иэмицу. Реборн легко мог решить, к чему приведет эта встреча. "Хотя, подумал он, неуверенность Девятого была излишней, если его информация была верной." Но, будучи таким знаменитым человеком, как он, хранитель желтой пуствшки ждал, и позволял людям говорить самим за себя. В конце концов, время, когда ему служили и обращались как с королем, всегда было его любимым временем. Иногда Реборн задавался вопросом, был ли он таким уж гением, или людей действительно очень легко читать. Аркобалено не мог читать мысли, вопреки тому, что люди считали, что у него есть такая способность, но он мог предсказывать следующие действия каждого человека, с которым он встречался. Если бы хранитель солнечной пустышки только взглянул на кого-нибудь, он уже мог бы сделать вывод о том, что это за человек в его или ее повседневной жизни. - Добрый день, - настороженно улыбнулся Тимотео, слегка подвинувшись и бросив еще один взгляд на своего давнего друга, прежде чем его глаза метнулись к внешнему советнику СЕДЕФ. Реборн слегка приподнял бровь, но все-таки ничего не сказал. - Добрый день, Ноно! - Иэмицу сверкнул улыбкой, почесывая затылок. Он уже знал, для чего эта встреча, но не был готов вовлекать свою семью в мафию. Но блондин знал, что у него нет другого выбора, кроме как сдаться. В конце концов, это была его ответственность, если что-то случится с Ноно, то никто не сможет достойно управлять Вонголой. - Итак, я так понимаю, вы хотели, чтобы я стал наставником следующего босса Вонголы?- Спросил Реборн очень скучающим голосом, хотя внутри он уже планировал сотню способов помучить своего следующего ученика. Ему было весело издеваться над никчемным Десятым боссом Каваллоне, Дино, но это было много лет назад, так что ему было не так уж и весело. Конечно, ему приходилось убивать много людей, которые были испорчены, но на самом деле, это было не так весело, если люди, которых он должен был убрать, были все бесполезным дерьмом. Реборн являлся наемным убийцей, но был уверен, что уже по меньшей мере десять лет носит титул самого сильного киллера в мире. И это только упрощало дело. Аркобалено был величествен, по крайней мере в их глазах. Иэмицу долго смотрел на Реборна, а потом грустно улыбнулся. Конечно, обладатель пламени солнца должен был это знать. Иэмицу всегда знал, что Реборн всегда обладал этой способностью. И это также один из многих фактов, почему огромный Альянс хотел, чтобы киллер работал под их началом, но, по-видимому, Аркобалено щеголял идеей делать все свои работы по-своему, и никто его не удерживал. Иэмицу знал, что ему следует быть осторожным с проклятым младенцем, ведь киллер убивал людей так, что внешний советник даже не был уверен, сможет ли он хоть оказать немного сопротивления. - Я и не ожидал от тебя меньшего, Реборн. Но есть одна проблема... - Девятый замолчал, и аркобалено удержался от того, чтобы вытащить свой запасной пистолет и застрелить Иэмицу, чтобы рассказать все подробности. Действительно, это напряжение должно было быть снято по крайней мере час назад, но нет. Оба идиота хотели задержать его по какой-то причине, которую он никак не мог понять. И внешний советник, и босс смотрели друг на друга, прежде чем нервно вспотеть, когда они оба услышали звук взведенного пистолета на заднем плане. Только один человек мог напугать людей, даже не вытащив пистолет, не говоря уже о звуке самого надежного оружия Реборна. Конечно, Леон мог превратиться во что угодно, но пистолет, который хранитель пустышки прятал в карманах, был самым надежным у Реборна. Это был пистолет, которым он пользовался, ещё до проклятия Три-ни-Сетте, после которого обладатель пламени солнца проклинал свое существование. - Подожди минутку, Реборн. Я могу объяснить. Видишь ли... позиция Вонголы Дечимо шаткая, и близнецы будут бороться за это место. Ты же знаешь, как трудно выбирать между братьями и сестрами, не говоря уже о братьях-близнецах, - рассуждал Ноно, его губы кривились в нервной улыбке, пока он не вздохнул с облегчением, когда Реборн опустил пистолет. Аркобалено посмотрел в сторону Иэмицу, прося еще одного объяснения (если оно вообще есть), и ухмыльнулся, когда блондин неуверенно улыбнулся ему. - Я все еще против того, чтобы позволить моему сыну участвовать в этом, Ноно. Но так как я знаю причину всего этого, то не стану Вас расспрашивать. Но я уже несколько раз говорил Вам, что Нацу-это тот, кого я хочу, чтобы Вы назначили на эту должность. Я видел, как он сражается сам, без пуль возрождения, которыми так гордятся люди Вонголы, и у него есть своя харизма, - Голос Иэмицу стал октавным, его глаза смотрели серьезно, в его голосе звучала гордость, когда он рассказывал о Саваде Нацу, своем сыне. Реборн, чьи поля фетровой шляпы были опущены ниже, чем раньше, внимательно слушал информацию, которую изливал Иэмицу. Хотя, он не упустил из виду тот факт, что Иэмицу не утруждал себя различением, кто из близнецов старше. Аркобалено хоть и вёл себя по-детски время от времени, но он точно знал, что близнецы никогда не рождаются одновременно, когда матери надрывают горло от криков. Но, судя по всему, Иэмицу, казалось, не заметил, что он сделал не так, и продолжал болтать. Реборн еще ниже опустил поля шляпы, закрывая свое детское личико, которое он презирал больше всего, и запомнил ситуацию, прежде чем погладить Леона по голове. Голос Иэмицу вернулся к своему обычному состоянию, и советник начал ухмыляться, как идиот, перечисляя привычки, которые Нацу всегда делал, когда был дома. Аркобалено больше не мог этого выносить и решил, что пора вмешаться. - А как ты предлагаешь оставить в покое второго близнеца? Ты, как никто другой, должен знать правила мафии, Иэмицу. Может быть, это и не было законом, но оно всегда было неизбежно. Ты можешь не хотеть этого, но Савада Тсунаеши будет вовлечен в любом случае, - заявил хранитель пустышки, его голос звучал ниже, когда он оценил ситуацию. Это было нехорошо. - Я уже знал это, Реборн. Но я не хочу, чтобы моя дорогая Нана вмешивалась, так же, как и мой дорогой тунец,-возмущенно рассудил Иэмицу, ясно намекая, что это была самая очевидная ситуация, почему он не хотел, чтобы кто-то, кроме Нацу, был вовлечен, так как мог справиться с этим только он, а Тсуна… Советник не был в нём уверен. - Ты просто идиот. И ты считаешь себя лидером СЕДЕФ? Разве ты не понял, что я только что сказал? Сколько бы ты ни отрицал, идиот, вся твоя семья будет вовлечена. Будь то Савада Нацу, являющийся Вонгола Децимо, или ты, являющийся лидером СЕДЕФ. Ты, лидер СЕДЕФ, можешь уехать, как ты делал в течение последних лет, но твой сын Савада Нацу не может. Не тогда, когда будущая должность твоего сына известна по всей Италии и всему миру,-заявил Реборн, в его голосе все еще звучал голос человека, который был противоположен его внешности на данный момент. Тимотео, чувствуя напряжение в комнате, слегка кашлянул, чтобы отвлечь их обоих. Он уже видел, как его кабинет превращатся в пепел, если эти двое здесь решат устроить тотальную битву. Он решил, что будет доверять решению внешнего советника, так как по тону голоса Иэмицу понял, что лидер СЕДЕФ был уверен. Реборн вышел из кабинета в тут же, когда Девятый посмотрел на него, не произнеся больше ни слова. Просто погладив своего хамелеона, он спокойно вышел за дверь. Сильнейший киллер не хотел создавать еще один беспорядок в и без того хаотичном особняке Вонголы, и кроме того, ему нужно было думать о других вещах. Реборн решил, что он воспользуется возможностью усиления будущего Вонголы Дечимо. Будь это червяк или верный щенок, Аркобалено откажется от миссии, если Савада Нацу не будет выполнять его требования. Возможно, Реборн и не был частью Вонголы, но он всегда ждал. Ждал прихода будущего лидера Вонголы, который вернет назад единственную цель Королевской семьи, для чего она была сформирована в первую очередь. О том, почему Вонгола, как ни странно это звучит, стала самой сильной семьей в подпольном мире. Реборн был всего лишь киллером Королевской семьи, человеком, которого посылали, когда миссия была сомнительной. Возможно, он и не был официально связан с Вонголой, но его волновало (не то чтобы он действительно признавался в этом кому-то) ее существование. И у него было достаточно этой ерунды. Каждый член организации путает смысл Моллюска, цель, для чего он образовался. Это был линчеватель, группа помощи людям, которую многие игнорировали, особенно правительство, но Реборн отметил, что за последние годы она превратилась в мусор. Вонгола стал мафией, которую Аркобалено хотел стереть из своей памяти, но как бы сильно он ни хотел выбраться, он не мог. В конце концов, как только ты погрязнешь в крови, ты всегда умрешь как все. И как он напомнил своему предыдущему ученику, Дино Каваллоне, что в этом мире они оба смогли увидеть в юном возрасте. Только люди, а не монстры, не обладающие совестью, могли называть себя людьми. Убить-то можно, но за это причиняло какое-то сожаление. И Реборн знал. Он ждал прихода истинного преемника семьи Вонгола.***
Тсуна шел по краю дороги, крепко упершись руками в стену в качестве опоры. Он не смотрел никому в глаза, потому что устал. Устал выслушивать еще больше жалоб на свое существование от людей, которых он даже не знал. Он остановился на полпути, тяжело дыша, закрыл глаза, снова открыл их и пошел дальше. Тсуну избивали весь день, с того момента, как прозвенел звонок, и до того как звонком школьный день закончится. Причина, по которой хулиганы избили его, была отчасти раздражающей, но все же он не мог принять тот факт, что это было правдой. Он был глуп, говорили они. И ему хотелось огрызнуться и сказать: "Черт возьми, это не так." Но Тсуна не сопротивлялся (хотя у него и не было на это сил). Он не высказывал своего мнения, которое мучило его, потому что однажды ещё в детском саду (когда ему исполнилось пять лет) он понял, что никто не хочет его слушать. Для них он был беззвучным несуществующим ребенком, которого никогда не примут в обществе, и он сам это знал, потому что чаще всего чувствовал себя именно так. Было также глупо с его стороны думать, что он мог бы найти утешение, которого хотел от своей матери. Но он был совершенно неправ. Его мать, которая видела его только тогда, когда он толкал ее в плечо и подавал ей свою контрольную работу. Она улыбалась, но Тсуна слишком хорошо знал, что это была идеально сыгранная улыбка, Нана невинно моргала, прежде чем засиять ему, за то, что он хорошо сделал работу. После этого он начинал сомневаться в себе. -Тсу-кун, - так мать называла его большую часть времени. Иногда Тсунаеши спрашивал себя, не забыла ли женщина его собственное имя. Он должен был признать, что не удивился бы, если бы она это сделала. Хотя, как он заметил, мама называла его младшего брата разными именами, и Тсуна снова задумался, не означает ли это что-нибудь. С другой стороны, его брат всегда был королем семьи, а Тсуна оставался в стороне. Он должен был стоять, как рыцарь в доспехах. Наверное, у входа или у ворот. Тсуна может был занудным человеком, считающимся чертовски скучным, но он не чувствовал ни малейшей ревности, которую люди хотели бы, чтобы он испытывал. Еши узнал, несколько раз ударив себя по лицу, что он не был, никогда не будет частью этой семьи, в которой он вырос. Но у него было одно желание. Вопрос, на который он хотел получить ответ. Чтобы прояснить для себя, что он все еще тот Тсуна, которого он знал. Он все еще был самим собой, а не тем человеком, каким его хотели видеть люди. Он мог быть слабаком, трусом, слабаком, цыпленком, но Тсуна хотел только, чтобы кто-нибудь задал ему простой вопрос, который он хотел задать самому себе. Вопрос, на который он так сильно хотел ответить в глубине души. - Ты в порядке? Всего лишь простой вопрос, одно предложение, написанное черными чернилами. Тсуна хотел, чтобы кто-нибудь, даже если это не его собственная семья, задал ему этот вопрос. Вопрос, на который он не был уверен, что сможет ответить, не заикаясь. Еши хотел убедиться, что живет так, как не записано в тетради с вырезками. Он не был в театре, но, может быть, он действительно существовал в пьесе. Это была его роль, однажды предположил он. Это было то, что Тсуна должен был делать. Тогда Еши задумывался, знает ли кто-нибудь о его существовании. Потом он удивлялся, когда все взгляды устремлялись на него, и смеялись ему в лицо. Он снова потерпел неудачу. Никчемный Тсуна снова провалился, ученики смеялись, и так же, как учителя. А он просто низко опускал голову, и смех утихал. В конце концов, все было в порядке. Тсуна не просил о чем-то таком большом. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь спросил, прямо спросил его, что, возможно, с этим вопросом он узнает, существует ли он. - Только на мгновение, - взмолился он. Посмотрев на свой дом, Еши побежал к нему. Неуклюже поправив рюкзак, он открыл калитку. Он успокоился, не обращая внимания на боль в плече, и вошел в дверь. Однако Тсуна не потрудился сказать: "я дома", потому что это все равно было бы бессмысленно. Открыв дверь, он, мягко говоря, удивился, когда увидел ребенка, ухмыляющегося ему, и Тсуна понял. Ему было очень плохо. -Чаоссу.