Они могут свести с ума

Если кто-то решил, что Лань Ванцзи так просто бы ушёл, когда Вэй Усянь его жёстко отправил на хутор бабочек ловить, значит он очень плохо знает Второго Нефрита ордена Гусу Лань. Оба Нефрита данного клана отличаются упорством и крайней стойкостью, собственно, поэтому их так и прозвали. И если бы не годовалая дочь, за которой был необходим уход, Лань Чжань бы сутки напролёт сидел под пещерой в ожидании если не прощения, то хотя бы шанса на то, что его выслушают. А если б выгнали и из-под пещеры, то разбил бы лагерь под горой. Но приходилось разрываться между Облачными Глубинами и Курганом. Полдня он проводил, не спуская с рук дочь, полдня стоял на коленях и держа перед собой меч на вытянутых руках подле пещеры Фумо. – Господин Лань? Целых две недели Ванцзи приходил в это место к мужу, только сердце Старейшины Илин никак не дрогнуло. Напротив, Вэй Усянь даже вырыл себе вход с другой стороны, чтоб не пересекаться с супругом, а тот, дурень, этого так и не понял, будучи убитым горем. Лань Чжань обернулся на знакомый голос. Позади него стоял Глава ордена Юньмэн Цзян, прижимая к груди новорождённого сыночка. Видимо, он тоже соскучился по своему шисюну и решил его навестить. А может и попытаться уговорить его вернуться в Гусу Лань? – Здравствуйте, Господин Цзян! – Ванцзи тут же склонил голову перед молодым мужчиной. – И долго Вы, ответьте мне на милость, собираете здесь сидеть? – в ответ ему хлоп-хлоп глазами. – Может, стоит пустить в ход тяжёлую артиллерию? Цветы, шоколад. Мне ли Вас учить? Я не понаслышке знаю, что Нефриты Гусу Лань умеют ухаживать за теми, кто является объектами их воздыханий, – заклинатель тепло улыбнулся, сразу же вспоминая своего супруга и то, как он оказывает А-Чэну знаки внимания. Даже будучи на последнем месяце беременности и не имея возможности нормально передвигаться из-за размеров живота, даже вчера, он устроил своему диди романтический вечер с ужином и нежным сексом. Правда, последнее им удалось с горем пополам. Цзян Чэн уже привык пристраиваться к своему возлюбленному, уложив его набок (опять же, всё подсказки Вэй Усяня), а тут ему внезапно стало страшно за малыша. Всё же, его беременность подходит к концу и вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг они заденут там чего-нибудь или сперма А-Чэна окажет воздействие на родовой процесс и всё это приведёт к преждевременным родам? Поэтому пара заклинателей решила пойти по пути меньшего сопротивления и вниз уложить Цзян Чэна, который уже родил и ему, по сути, до лампочки как и чего с ним будет делать в койке, главное чтоб его похотливым самцом был Лань Сичень. А ещё ему подарили цветы и небольшой мешочек шоколадных конфет, дабы зубы не попортились. Собственно, наверное за подарки Ваньинь и позволил это сделать Лань Хуаню. Так-то он этого дела теперь опасался после того, как залетел. Ну нахер! Тяжёлые роды у него были. Но деточек он хочет минимум пятерых, поэтому супругу их заделает с огромной радостью. – Ну, так что? – А-Чэн понял, что Ванцзи слегка подзавис. И чего это с ним? Может, сильно головой ударился? – Я пойду в город за подарками, – согласился Второй Нефрит, и больше не сказав ни слова, двинулся прочь. Хоть бы попрощался. Ну, ничего! – Эй, где тут приют для бомжей? – выкрикнул Глава Цзян, проходя внутрь пещеры. Пройдя внутрь, он застал там своего дорого шисюна за весьма интересным занятием. Нет, он не рукаблудил… Хотя, наверное, как раз это бы Цзян Чэна не удивило, в отличии от стоящего на четвереньках Вэй Усяня и шипящего, по-змеиному на крысу, что беспардонно грызла кусок какого-то сухаря и ей явно было начихать на этого кожаного. – Кажется, нашли. Вот, дорогой мой А-Юйди, и дядя. Соскучился? Услыхав голос Цзян Чэна, Усянь развернулся и посмотрел на него. Он хотел было прогнать непрошеного гостя, который вдруг удумал отвлекать его от столь важного и высокоинтеллектуального занятия, но при виде племяша сердце Старейшины Илин растаяло. – Цзян Юйди! – заклинатель кинулся к малышу и попытался забрать его у мамы, но шиди поставил на его пути свой локоть. – Тихо-тихо! Ты хоть руки-то помыл после общения с мышами? – Это друг мой! Я назвал его «Ванцзи». У Ваньиня аж глаз задёргался. – С чего вдруг тебе пришла в голову идея назвать грызуна именем мужа? Хотя, не отвечай. Я догадываюсь. – Ага, – Вэй Усянь пощёлкал себя по носу в своей привычной манере. – Как там А-Цин моя? – поинтересовался тёмный заклинатель, которому всё же дали на ручки маленький свёрток. – Скучает А-Цин. Не думаешь вернуться? – Цзян Чэн порадовался, что хоть размяться немного сможет, а то руки затекли и спина тоже. – В место, где меня не ценят? – Ну, не преувеличивай! – Ты нормальный, Цзян Чэн? Он меня обзывал по всякому – это раз. Два – эта глупая пощёчина ни за что. Три – задушить пытался. Четыре – наорал как на собаку подзаборную. Нет-нет, в Гусу я теперь если и вернусь, то только к дочке. Ну, ещё и к Сиченю. Когда там, кстати, у него роды начнутся? – Я что, доктор? Мне бы и хотелось, чтобы он поскорее родил, но пока всё вот так. Мы даже сексом занимаемся очень осторожно. Он боится, чтобы я ему ничего не зацепил там. Потому что, как говорит лекарь, рожать он будет сам, как женщина. Прогнозов на то, что его будут резать, нет. Но оно и к лучшему. Для малыша естественные роды более благоприятные. Вопрос лишь в том, что как у него потом очко будет держать форму, после того, как через него такая огромная штуковина пройдёт?! – Это не штуковина, а твой ребёнок, дурака кусок! Но, вообще, ты прав, это проблема. Тогда ж с затычкой всю жизнь ходить придётся, чтоб ничего не вываливалось нехорошего. – Вот это меня и беспокоит, – Цзян Чэн достал из-за пазухи бутылочку с молочком, которое утром нацедила кормилица из своей груди, зная, что малышу с мамой предстоит длительная прогулка на гору Луаньцзан, – и опять же, как нам тогда любовью заниматься? Мой хуй сунется туда, и блин, потеряется же, – кажется, смешно, но никто не смеётся, потому что очень всё печально. Роды для Главы ордена Гусу Лань чреваты серьёзными последствиями для его здоровья. – Как он вообще себя чувствует? Беспокоит ли его что-то? – Да нет, всё как обычно. Только у меня носки грязные пропадают, – оба мужчины тепло улыбнулись такому вот клептоманскому поведению Лань Хуаня и пристрастиям к «особенным» запахам. – А я вот мужика хочу. Причём очень. Уже зубы сводит порой, а сегодня ночью даже на луну выл, – Усянь присмотрелся к шиди, – слушай, а ты ничего такой! – Так, инцестов нам в роду ещё не хватало! – перепугался А-Чэн и протянул Усяню бутылочку с молочком, дабы тот покормил племяша, раз отдавать его назад маме не желает. – Может, всё же, хотя бы трахнуть тебя Ханьгуан-цзюня попросишь? – Ещё чего! Ни за что и никогда! Всё, развод и возвращение в родной Юньмэн. А то, блин… О, точно, я ж ещё забыл обидеться на то, что до сих пор нахожусь под запретом в Облачных Глубинах. Всё! Вот так вот! Теперь я в обиде на него и за это! Цзян Чэн хлопнул себя по лбу ладошкой. Его брат как всегда уму непостижим.