Они могут свести с ума

Следующее утро на горе Луаньцзан выдалось чересчур холодным. Даже привыкший к непогоде Вэй Усянь умудрился продрогнуть до мозга костей и по этой причине проснуться. Он сразу же попытался развести огонь прямо в пещере, только руки его словно стали деревянными и не желали слушаться хозяина. Да и язык не хотел шевелиться, какое уж там заклинание ты прочитаешь, даже самое простое. Тяжело вздохнув, заклинатель выполз на улицу и прищурился от яркого солнечного света. Эх, если б оно ещё и грело! – Вэй Ин! – неожиданно окликнули его. Усянь, подпрыгнув, обернулся на звук, выставляя вперед руку с Чэньцин, а вторую укладывая на живот, инстинктивно пытаясь закрыть своих малышей. Только человек, который стоял перед ним, не желал зла ни ему, ни уж тем более никак не угрожал детям. Лань Ванцзи. Он стоял перед своим супругом, прижимая к груди букет из цветов лотосов, а рядом с ним на земле стояла небольшая посудина с очищенными семенами, которые так уважал Старейшина Илин. Тот всю ночь их выбирал и чистил, дабы порадовать своего ненаглядного. А ещё он для него тёплую одежду из Гусу приволок, ибо знал, что погода с этого дня начнёт меняться в сторону холода и это грозит Вэй Ину простудой, а в его случае болеть категорически запрещается. Это может пагубно сказаться на течении беременности. – Друг заклинатель, могу ли я с Вами познакомиться? – Лань Чжань тут же встал на одно колено, будто он кавалер, делающий предложение руки и сердца понравившейся даме. Вэй Усянь опешил. Спросонья и от холода его мозг отказывался работать в обычном режиме, отчего он не понимал, что вообще происходит и что Лань Чжань вообще несёт. – Просто… я не умею много говорить, Вэй Ин, и ты это знаешь, – Ванцзи нервно сглотнул, и вообще было видно, что он сильно нервничает, – но без тебя я в Гусу Лань уже не вернусь. И дочь…наша дочь по тебе очень скучает. Я тоже скучаю. – Дорогой гэгэ! – Усянь обнял себя руками. – Если ты думаешь, что я вот так вот просто забуду твоё дурацкое поведение, то сразу заявляю, не будь наивным идиотом! Я беременный, Ханьгуан-цзюнь, понимаешь ты это или нет? Более того, я ношу в себе твоих сыновей. Ты знаешь вообще, что это такое – выносить беременность? Помнишь, когда я носил тройняшек, с каким трудом мне было ходить? Живот перевешивал меня самого, было трудно удержать равновесие, а ведь я проносил их чуть меньше семи месяцев. Хотя, как ты можешь это помнить? Тебя же рядом не было. Но в этом я тебя не виню, нет, тут вина целиком и полностью лежит на мне, ведь это я от тебя сбежал. Но, Лань Чжань, мне понимание нужно, любовь, забота и поддержка. Да, сейчас меня особо ничего не беспокоит. Изредка тянет низ живота, но это терпимо, а ещё секса хочется как последней озабоченной нимфоманке. Но сейчас, в этот период, на супруга ложится тяжёлая ноша, ведь именно ему нужно холить и лелеять свою вторую половинку. Я понимаю тебя. Понимаю, что, возможно, тебе гораздо труднее даже, чем мне, потому что ты переживаешь не только за течение беременности, но и за меня, ведь прошлая закончилась далеко не самым благоприятным образом и сейчас могут быть её последствия. Вэй Ин даже согрелся, будучи увлечённым собственными речами. Он и не заметил даже, как стал потихонечку поедать любимые семена лотосов, принесенные супругом. – Видимо, наши отношения дошли до кризиса. Я видел такое между дядей Фэнмянем и Госпожой Юй, когда между ними возникла стена непонимания, и что ни день постоянно были новые конфликты. Причём на пустом месте. Неужели и у нас будет так же, Ханьгуан-цзюнь? – на глаза Усяня резко навернулись слёзы. Если до этого он говорил, будучи с относительно спокойным лицом, то сейчас ему даже дышать было тяжело от удушающих слёз, не то что говорить о чём-то важном. – Я не хочу так, не хочу! Моя мечта – прожить с тобой всю жизнь в любви и согласии. Чтобы мы понимали и поддерживали друг друга, как это было до тех дурацких снов. Они как будто подменили нас. Ты же не такой! Ты не груб ко мне, ты меня любишь больше чем собственную жизнь, и я не раз в этом убеждался за всё то время, что мы с тобой знакомы. Сколько ты всего пережил, пытаясь меня защитить, уберечь. Сколько выстрадал. Твоя спина тому яркое подтверждение. Она вся покрыта страшными шрамами, просто ужасающими, но каждый из них – это доказательство твоей любви ко мне и я готов часами ласкать твою спину, днями, сутками, неделями, только потому что все эти твои чувства взаимны, Лань Чжань! Если бы мне сказали, что ради тебя я должен буду умереть, я бы ни секунды не раздумывая, прыгнул и в огонь и в воду, только чтоб тебе было хорошо. У нас семья, у нас есть такая красавица-дочь, которая была дана нам взамен боли и страданий. Вспомни, как мы мечтали о детках. И сейчас я снова забеременел. От тебя забеременел, понимаешь? А ты меня вот так — то ударил, то обозвал… – Я виноват, Вэй Ин! Не выдержал этот стальной Второй гусуланьский Нефрит. Любые пытки он способен пережить, абсолютно, только не слёзы своего ненаглядного и самого любимого Тёмного Ангела. Он сильно прижал его к себе и ни на секунду не ослаблял хватку, думая, что Усянь начнёт пинаться, драться и вырываться. Но тот не стал этого делать. Напротив, он плакал назрыд, ибо собственные речи пронзили его сердце насквозь, и цеплялся ручонками за белоснежные одежды супруга, что пахли сандалом. Это запах тела самого Лань Ванцзи, так сказал Вэй Усянь уже давно. И это стало самым любимым его ароматом. Одежда Второго Нефрита очень быстро пропиталась слезами, но ему было уже всё равно. Главное, что любимый Чёрный крольчонок в его объятиях, и что он не гонит. Только, вот, как его успокоить? А то ведь расплачется и голова заболит. Ванцзи не смог придумать ничего лучше, чем незаметно для взора мужа, довести себя до состояния полового возбуждения. Длительное, по их личным меркам, отсутствие интимной близости с любимым сейчас сыграло заклинателю на руку. Ему было достаточно немного потереться пахом о бедро обнимаемого Вэй Усяня, как член моментально налился кровью и затвердел. На него-то Лань Чжань и положил подрагивающую ладонь краснющего и сопливого Старейшины Илин, который мигом заткнулся и стал размышлять, что же это такое он ощущает под своими пальцами. А поскольку его гормоны опять начали бить через край, то стало понятно что он попросту вены себе вскроет или вешаться пойдёт, как Лань Цижэнь, только по-настоящему, если сейчас же ему не дадут надругаться над телом Второго Нефрита… Вот такие вот они – заёбы и причуды беременных. То муж – это самый главный враг, то лекарство для оказания первой помощи в спасении от недотраха и спермотоксикоза.