Галлюцинации

      Я стоял на мокрой земле. Вокруг не было слышно ни шороха. В лицо дуло сильнейшим потоком ветра. Я оглянулся по сторонам. Никого. Вокруг только те самые огромные деревья, листья с которых потихоньку начали опадать и тёмные густые тучи наверху. Я посмотрел на свои ноги и не увидел на них обуви. Я только в джинсах и свитере. Свитер порван. Как я тут оказался?       — Подойди ближе. — я услышал голос откуда-то из деревьев, и ноги будто сами повели меня вглубь леса. Я не хочу туда идти и не понимаю почему я это делаю. Всё тело обжигает морозом, но мне не холодно. Грянул гром, в сером небе поблёскивала молния. Я вышел на поляну. Деревья сзади меня как будто бы исчезли, пасмурное небо сменилось и лучи солнца тут же атаковали мои глаза. Я поморщился. Снежинки падали на моё лицо и тут же таяли, превращаясь в капельки воды, стекающие по моим щекам. — Эй! — крикнул я, в надежде что кто-нибудь откликнется. — Здесь есть кто-нибудь? Вокруг тишина. Я вижу перед собой только густой пар, выходящий из моего рта. — Ну, и чего же ты стоишь?! — послышался до боли знакомый голос сзади. Я обернулся и увидел маму, протягивающую мне руки. — Иди ко мне, дорогуша. — Мама! — я тут же кинулся к ней в объятия. — Это… это правда ты?! — Ну, а кто же ещё, глупышка?! — она звонко рассмеялась. Я так скучал по её смеху. — Но ты же… — Что? — она перебирала волосы на моей голове, зарываясь в них руками. У неё были очень холодные руки, необыкновенно холодные, и я это чувствовал. — Ничего. — грустно улыбнулся я. — Я так скучал по тебе, мама! — И я скучала по тебе, Фрэнки. — она поцеловала меня в макушку. — Я люблю тебя, мам. — она улыбалась. Её улыбка была такой искренней и тёплой, её волосы пахли лавандой и цветами. Я снова вижу её. Вот она, сидит прямо со мной, улыбается и перебирает пальцами мои волосы. И всё прямо как раньше. Я хочу остаться здесь, с мамой. На этой заснеженной полянке босиком и в порванном свитере. Я готов отдать всё на свете, лишь бы остаться здесь. Я так безумно скучал. — Как твои дела? — У меня всё хорошо, Фрэнки. — она провела пальцами по моей щеке и взяла моё лицо в руки. — Здесь я наконец обрела покой. Здесь хорошо. — Я рад, что тут ты счастлива… — я подумал о том, что скорее всего это сон и что я проснусь в своей кровати под маты отца, а не от маминого ласкового прикосновения. Ведь мамы больше нет. Мама умерла. — У меня тоже всё хорошо. Ты можешь не переживать. — Ну что ты, милый. — она улыбнулась, но в этот раз как-то странно. Эта механическая улыбка даже напугала меня, отчего я передёрнул плечами. — Я всё вижу. Мне незачем переживать. Тебе холодно? — Нет, всё хорошо. — я обнял её и прикрыл глаза. Я не хочу просыпаться. Я хочу подольше остаться тут. Вдруг резко похолодало. Только что в маминых объятиях мне было очень тепло, но температура каким-то образом резко поменялась и теперь я чувствовал только невыносимый холод. Солнце вдруг резко зашло за тучи, снегопад усилился, снова грянул гром. Мама прижала меня сильнее к себе. — Мам? — я открыл глаза. Теперь она прижала меня ещё сильнее, и мне уже стало тяжеловато дышать. — Мама, отпусти меня. — Ты же знаешь что я люблю тебя, Фрэнки? — её голос теперь был вовсе не ласковый. Это уже был даже не её голос. Он был страшный, холодный и грубый. Как у Джерарда. Она прижала меня к себе с новой силой. — И я не дам тебя в обиду. — Мама, отпусти, мне больно! — закричал я, вырываясь из её рук, но я как будто бы застрял. Застрял в её объятиях, которые уже перекрывали мне воздух и я начал задыхаться, пытаясь хватать ртом холодный воздух, но получалось плохо. — Не связывайся с ним! — диким криком закричала она. — О чём ты? — я еле-еле произнёс эту фразу от нехватки воздуха. — НЕ СМЕЙ С НИМ СВЯЗЫВАТЬСЯ! — от крика уши начало закладывать. — НЕ СВЯЗЫВАЙСЯ! — НЕ СМЕЙ ВЛЮБЛЯТЬСЯ В НЕГО.       Теперь это было много разных голосов. Они кричали это со всех сторон, перепонки лопались от этих жутких криков, больше похожих на адские вопли, будто сотню людей избивали огромным кнутом и они все кричали эти фразы, вопя и рыча от боли. Теперь уже нечто, которое обнимало меня наконец ослабило свои объятия и теперь я столкнулся с ним лицом к лицу. Взгляд всё ещё был затуманен от недостатка воздуха, а голова трещала от голосов. Теперь передо мной уже сидела не мама. Передо мной сидел Джерард, только ещё в более страшном обличии чем обычно. Его лицо было всё в земле и крови, в руке он держал котёнка с перерезанным горлом, который уже постепенно начал разлагаться. По его ране ползали сотни мелких насекомых, которые медленно сжирали его снаружи. В другой руке он держал окровавленный нож. Джерард смотрел прямо мне в душу, внутри всё замерло от страха и холода, а он лишь улыбался, оголяя свои маленькие зубы, которые были чёрные от земли в его рту. Он облизал нож, слизывая с него кровь и из его рта полилась чёрная, густая жидкость, похожая на смолу. — Мамочка предупредила тебя, Фрэнки. — с его лица не сходила безумная улыбка. Он погладил мёртвого котёнка и поцеловал его. — И помни: она всё видит. МЫ всё видим.       Раздался безумный смех, походящий на смех злодеев из старых американских фильмов, и всё вокруг как будто начало медленно рушиться. Поляну сдувало как одуванчик ветром, лицо Джерарда постепенно начало искажаться и медленно превращалось в мельчайшие частички, улетая куда-то в пространство. Вскоре я тоже провалился в пустоту.