15.03.2009
Дорогой дневник,
Кажется, я начинаю терять рассудок.Месяц назад, когда я только начал слышать их, я подумал, что это всё не всерьёз. Я думал, что я просто устал, что мне надо отдохнуть, что это всё — просто глупая шутка моего сознания, надо всего-лишь сделать перерыв.Но они вечно твердят мне, что я должен сделать что-то плохое. Причинить кому-то вред. Пока что я справляюсь, но я думаю, что скоро станет хуже. Они не очень громкие, но этот шёпот, который никто кроме меня не слышит очень пугает меня. Я пока что не знаю, что делать, я боюсь говорить родителям. Они сочтут, что я сумасшедший. Поэтому я завёл этот дневник.30.07.2009
Дорогой дневник,
Всё странно. Всё так странно. Я стал более раздражительным и агрессивным, чем раньше. Они стали громче. Сейчас я порезал свою руку. Рана глубокая. Я пытался смыть кровь, но она льёт ручьём, поэтому я перебинтовал её. Она онемела, но кровь потихоньку останавливается. Они сказали мне сделать это, и тогда обещали уйти. Сейчас они замолкли. Может, они сдержали своё обещание и больше я их не услышу? Не знаю, дневник, но я на это надеюсь. Мне некому рассказать. Мама с папой всегда на работе. У нас сейчас туго с деньгами, но они стараются. Я не хочу пугать их, не хочу, чтобы они волновались. Поэтому я сделал то, что просили голоса. Наверное, им нужна была моя кровь. Как хорошо, что они ушли.03.09.2010
Дорогой дневник,
Они вернулись. Они шумят.11.12.2010
Дорогой дневник,
С каждым днём становится только хуже. На моих руках уже не осталось живого места, и я даже не знаю, когда это закончится. Я режу руки, потому что мне плохо. Я думаю, что за мной наблюдают. Вчера я ногтями расчесал руку. Ещё не затянувшиеся порезы начали сильно кровоточить, так же появились новые. Я впивался в неё ногтями, чувствовал невыносимую боль каждый раз, когда делал это, и так они становились тише. Я больше не могу трогать руки. Мама заметила и кажется она взолнованна. Я сказал, что это была обычная паническая атака и она пыталась поддержать меня, но она не знает, насколько всё плохо. Я хочу ей рассказать, но голоса не разрешают. Я говорил с ними, они сказали, что как только я приду к врачу меня убьют. Меня заставят пить таблетки и упекут в дом с белыми мягкими стенами. Наверное, они имели ввиду психушку. Я не хочу. Не хочу умирать.27.01.2010
Нет сил ни на что. Я долго не писал сюда, но сейчас я хочу сюда написать просто потому что у меня нет сил это терпеть. В декабре я убил животное. Много животных. Я раскидываю их внутренности по всему парку, и мне это нравится. Мне нравится убивать. Я не спал неделю, я не могу заснуть. Голоса не покидают меня даже ночью. Они орут, орут настолько громко, что превращаются в какой-то ультразвук. Я обессилен. Сейчас я слушаю тяжёлый металл на полной громкости в наушниках. Мне не нравится, но голоса пока что не могут перекричать солиста Cannibal Corpse. Последнее время я слушаю только подобную музыку. Я начал слушать slipknot, iron maiden, suicide silence. Меня уже начинает тошнить от этой музыки. Даже не потому, что мне не нравится, а потому, что я слушаю их целыми днями на полной громкости. Они затыкаются, только когда я убиваю очередное животное. Мне не жаль этих ебучих животных. Мне нравится наносить им удары ножом, смотря как они корчатся и орут от боли. Ах, эти беззащитные твари. Я так рад, что они существуют, только потому что если я убью их — то мне ничего не сделают. Меня даже искать не будут. Потому что это никому не интересно. Это никому не нужно.15.06.2012
Я, кажется, смог найти с ними общий язык. Они больше не преследуют меня. Я смирился, что теперь они со мной, и принимаю это как должное. Я уже давно не убиваю животных, потому что этим заинтересовались копы, но зато голоса теперь мои друзья. Если они что-то попросят — я сделаю. А так, они меня не достают. Мы разговариваем иногда, и я прошу у них совета.***
Записи обрывались на этой дате. Пятнадцатое июня две тысячи двенадцатого года — это было буквально полгода назад. Сейчас мы с Рэем сидели на полу у него дома, накрывшись одеялом. В комнате стояла абсолютная темнота, только тусклый лунный свет освещал небольшую часть комнаты. Рэй светил фонариком на грязные, слегка пожелтевшие страницы, а я читал текст с них, который пробирал меня до костей. Сейчас мы читали записки настоящего психа. Рэй нашёл эти страницы в закрытом корпусе школы в туалете. Он был абсолютно заброшен, и мы с Рэем иногда курили там травку и прогуливали уроки. В один из таких дней, Рэй решил пошататься по кабинкам заброшенного туалета. Я не знаю, что он планировал там обнаружить кроме засранных унитазов и нарисованных членов на стенах. Как только он прочитал несколько предложений, тут же подбежал ко мне и сказал что нашёл дневник какого-то чувака, слетевшего с катушек, и что мы просто обязаны прочитать это на ночёвке. Чем мы, собственно, и занимались сейчас. — Ты думаешь, это и впрямь дневник того живодёра из парка? — спросил я, косясь на испуганного Рэя. — А чей же ещё?! Там же откровенно написано о том, что он убивал сранных животных в парке! И записи как раз сделаны в то время, когда происходили эти жуткие убийства! — Блять, чувак, это так странно. — я потёр глаз. — Этот человек просто серьёзно болен. И он убивал животных, наверное, чтобы хоть как-то успокоиться. Мне его жаль. — Мне тоже его жаль. Слушать Suicide Silence целый день — это полная жесть. — Не любишь металл? — Не совсем. Слишком… тяжело для меня. Ушные перепонки лопаются. — А мне нравится слипкнот. Это звучит неплохо. — я зевнул. — Какого хрена мы вообще обсуждаем музыку, если в нашей школе учится тот самый псих из школы? — Я не знаю. Это так жутко. Я сейчас не испытываю ничего, кроме жалости к этому человеку. Я бы, наверное, уже суициднулся. Даже не представляю, какого это. — Фрэнк, мы должны найти его. Он ведь… вернулся. — Зачем? Я думаю, будет лучше отнести это копам. Они гораздо лучше разбираются в психах. — Нет, Фрэнк, я не хочу нести это в полицию. — Почему? Это может неплохо помочь расследованию. — Просто… — он почесал затылок. — да я не знаю! Это пригодится нам. Мы не можем просто взять и унести это. — И что же нам с этим делать? — я издал короткий смешок. — Да ладно тебе, дружище, зачем нам играть в детективов? — Послушай, — он позинил тон. — я думаю, что это Джерард. — Джерард? Почему? — меня немного возмутила догадка Рэя. Мы с Джерардом иногда общались после той прогулки, и он мне не казался плохим. Да, странный, но не плохой. — Он правда подозрительный. И болтает сам с собой. Может он болтает с «голосами»? — Слушай, Рэй, хватит сваливать всё на Джерарда. Он неплохой парень. Если все вокруг его боятся и считают психопатом — это не значит что он такой. — Почему ты так защищаешь его? Да даже слепой увидит, какой он псих. — Перестань, чувак. Он просто фриковатый. — Фриковатый? Да он тому парню лицо в кровавую каш… — Ну опять. — перебил я Рэя. — Ну, разбил он ему лицо, и что с того? — Я просто… просто говорю, что это не совсем нормально. Это странно. — Давай лучше спать. Я дико устал. У нас будет время это обсудить, я буду жить у тебя все каникулы. — Ладно. Мы забрались на кровать. Я, как обычно, улёгся к стене, а Рэй лёг на соседнее место. — Прости, Фрэнк. — За что? — я улыбнулся. — Ты дружишь с Джерардом. И я так отзываюсь о нём при тебе… это неправильно. — Мы не друзья с ним. Просто иногда общаемся. Но, Рэй, он правда не такой, каким ты его представляешь. У него просто такая репутация. — Ладно. Спокойной ночи, Фрэнки. — он повернулся ко мне спиной. — Спокойной ночи. — я пожелал ему в ответ и мы заснули.