Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима

1648 год. Прошло четыре года с моего попадания в этот мир, и вот, наконец, настал тот день, когда решится судьба Османской империи. Султан Ибрагим готов уничтожить янычар раз и навсегда. Жители гарема в спешке собирали свои вещи, никто ничего не знал. Ранним утром в ташлык вбежала Лалезар Хатун и велела всем немедленно спуститься в подвал. Девушки в гареме возмущались, ведь в стены Топкапы никто не ломился, и всё было в порядке в их тихом и уютном гареме! Но хазнедар быстро выполнила приказ своего повелителя и уже к восьми утра все обитатели дворца были в безопасности. — Султанша! — я посмотрела на Кёсем Султан, запихивающую меня в карету. — Я не хочу уезжать! — Шивекяр! — Валиде начинала злиться на моё упрямство. — Послушай меня внимательно! Сейчас мой сын-повелитель ввёл в столицу свои новые войска! Но янычары так просто не сдадутся! Нас предали! Враги узнали, что не без твоей помощи Ибрагим подготовил эту карательную миссию! Янычары будут уничтожены, в этом нет сомнений, но пока жив хоть один из этих бунтовщиков, ты будешь в опасности. — Не волнуйтесь, госпожа! — Кеманкеш Паша, стоявший рядом с султаншей, крепко сжал в руках саблю. — Я позабочусь о Шивекяр Хатун! — Будьте осторожны. — Кёсем глубоко вздохнула и дала знак кучеру, чтобы тот отправлялся в путь. Дверь кареты закрылась, плотные шторы полностью перекрыли обзор, и только после этого неприметная карета покинула территорию Топкапы. Я внимательно посмотрела на пашу. Мужчина был собран, он был готов защищать меня ценой собственной жизни, ведь так ему велела его госпожа — Валиде Кёсем Султан. — Не переживайте, Шивекяр Хатун, я не допущу, чтобы с вами случилась беда. — Я не за себя волнуюсь, паша. — Я закусила губу. — Вся семья повелителя осталась во дворце, разве это не опасно? — Султан Ибрагим всё предусмотрел, не переживайте. Султанши и шехзаде также покинут Топкапы и уедут в безопасное место. Я глубоко вздохнула, нервы были на пределе. Никто не знал, что всё случится сегодня. Даже от меня всё держалось в тайне. Но нас всё равно предали! Мы ехали часы напролёт в гнетущем молчании. Куда мы направлялись, я не знала, да и не хотела знать. Все мои мысли остались в Топкапы. Как там дела? Не добрались ли туда янычары? Успела ли семья повелителя покинуть дворец? Карета резко остановилась, я не удержалась и упала прямо в объятья паши. Кеманкеш не растерялся и быстро помог мне подняться, после чего вынул саблю из ножен и тихо открыл дверцу кареты. Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди! Неужели нас нашли?! Паша с кем-то начал говорить, но голоса едва удавалось расслышать, а спустя несколько секунд я услышала звон сабель и яростный крик Великого Визиря: — Спасайтесь, Шивекяр Хатун! Бегите! Я оцепенела, но горящая стрела, вошедшая в стенку кареты прямо у моего левого глаза, привела меня в чувство. Я выскочила из кареты и за считанные секунды оценила обстановку. Кучер был убит, паша боролся один против десятерых крепких янычар. Я схватила подол платья в руки и побежала в сторону леса, стараясь не упасть на живот, чтобы не навредить ребёнку, который должен был родиться в ближайшее время. Звон сабель и яростные крики воинов остались позади, но я не останавливалась. Кеманкеш сейчас рискует за меня своей жизнью! Я не могу подвести его! Не могу подвести Ибрагима! Не могу подвести Кёсем Султан! Я бежала на восток через овраги очень решительно и целеустремлённо. Лес превратился в одну сплошную зелёную полосу, солнце припекало, дыхание сбилось. Я резко остановилась, едва не упав в овраг! Сделала шаг назад и огляделась. Довольно глубокая река преградила мне путь. Что делать? Возвращаться обратно? Идти вдоль воды? Мужские крики помогли мне принять нужное решение. Я в страхе за жизнь ребёнка спустилась с обрыва и сняла с себя тяжёлый чёрный плащ и платье, туфли также пришлось оставить на берегу. Мужские яростные крики приближались, я опасливо вошла в воду и тотчас же сделала шаг назад. Глубоко! Да и холодно! Но выбора нет… Я вдохнула, выдохнула и резко прыгнула в воду. Холод проник в меня моментально, чуть дух не вышибло! Я резко поднялась на поверхность и вдохнула глоток воздуха, мне хватило пары секунд, чтобы увидеть на берегу троих янычар, они смотрели на меня с яростью, с желанием уничтожить. Я начала делать вид, что тону. То, погружаясь под воду, то выныривая на поверхность, я кричала и звала на помощь. Мои действия дали результат, янычары, сбросившие с себя одежду, стали переглядываться и вроде даже уже не собирались прыгать вслед за мной, чтобы прикончить. Я же продолжала разыгрывать утопленницу, спустя минуту легла пластом мордой вниз и перестала шевелиться, предварительно задержав дыхание. Река с огромной скоростью уносила меня вниз по своему течению. Периодически я слегка шевелила головой, чтобы набрать в грудь немного воздуха, так я и плыла минут пять, пока река резко не стала петлять. Я вынырнула и огляделась. Янычары не стали преследовать меня, значит можно плыть к берегу, на противоположную сторону. Сил осталось мало, живот болел, я кое-как добралась до песчаного берега и из последних сил поплелась в сторону леса. Было холодно, несмотря на жаркую погоду, зубы стучали, тело била крупная дрожь. Я шла по лесу в одном нижнем платье, аккуратно придерживая свой большой живот. Ноги все искололись из-за отсутствия обуви, с волос стекала речная вода. Но солнце так ярко светило, что мне не верилось в реальность происходящего. Такие трагические и опасные события обычно нуждаются в противной дождливой погоде, а на улице даже не вечер. Я слегка улыбнулась. Возможно всё обойдётся? Я шла в лес как можно дальше, шли часы, но останавливаться я не решалась. Я должна защитить себя и ребёнка! Это самое главное! К вечеру я полностью выбилась из сил, к тому же я поняла, что скоро рожу. Схватки начались пару часов назад, но идти это мне не мешало, пока не начались сильные боли. Я брела в темноте практически на ощупь. Я боялась найти людей и в тоже время хотела этого. Как рожать одной в тёмном лесу я не представляла. Увидев огонь пятью часами позже, я воспарила духом. Люди! Кажется это жилой дом! Надеюсь, что там мне помогут! Я, не теряя время между очередными схватками, поплелась к строению. Постучалась нерешительно и сделала шаг назад. — Кто это в такой час заявился? — уставший женский голос вселил в меня надежду, а детская макушка появившаяся следом прогнала все страхи. Молодая женщина с платком на голове при виде меня затолкала ребёнка в дом, а сама вышла. — Кто ты, хатун? Почему в таком виде? — незнакомка заметила мой большой живот и зажала рот руками. В её глазах вспыхнул страх, а после ненависть. Хатун на несколько секунд прикрыла глаза, после чего грубо и молча отвела меня в сторону, в этот момент я услышала мужские голоса, доносившиеся из хижины. Я поняла всё сразу. Это янычары. — Мой господин и его друзья говорили о хатун, что утонула в местной реки… — едва слышно шептала женщина. В этот момент я закусила руку, чтобы не вскрикнуть во время очередной схватки. — Пообещай, что сохранишь жизнь моей дочери! Я знаю, что Султан Ибрагим исполнит любое твоё желание! Пообещай и тогда я помогу тебе и твоему ребёнку! Я молча кивнула, сдерживая слёзы облегчения. — Жди здесь… — тихо, но уверено произнесла женщина и зашла в дом. Она пробыла там не меньше получаса, пока мужские голоса не стихли. Хатун приоткрыла дверь и жестом пригласила меня в дом. Войдя в помещение, я увидела троих преследовавших меня янычар, они спали, лёжа головами на столе, заставленным едой и выпивкой. Хозяйка дома провела меня во внутреннюю комнату и усадила на пол, на котором уже было постелено одеяло. Маленькая девочка внимательно разглядывала меня, сидя в углу, она играла в соломенную куклу и смотрела на действия своей матери, которая поставила на пол нагретую воду. — Я осмотрю тебя? Я молча кивнула и позволила хатун залезть себе под платье. Её тёплые руки успокоили меня, как и слова, сказанные ею после осмотра: — Уже скоро, хатун. Я благодарно улыбнулась, наслаждаясь передышкой между схватками. Я постаралась не думать, что в соседней комнате сейчас находятся три воина, готовые меня убить. Надо расслабиться и позволить телу сделать работу. Роды прошли быстро и без осложнений, несмотря на перенесённый мною стресс и отсутствие опыта в деторождении. Хатун протянула мне маленький свёрток, но улыбаться не спешила. Я же с благоговением обнимала своё дитя, пока хозяйка дома в спешке убирала кровь и сжигала тряпки и послед. — Папа встал… — девочка вошла в комнату, опасливо и даже со страхом взглянула на свою мать, та в спешке вышла из помещения и забрала дочь, после чего прикрыла дверь. Я осторожно подскочила, крепко прижимая ребёнка к себе. Надо бежать! Я осторожно последовала к заднему ходу, стараясь не шуметь. Мужские голоса становились громче. Я спешно вошла в сарай, когда дверь с главного входа открылась. Через щель я наблюдала за янычаром, опорожнявшим свой мочевой пузырь. — М-м-м… — тихий мужской стон едва не заставил меня закричать. Я повернулась на негнущихся ногах и пригляделась. В углу сарая что-то шевелилось. — Кто здесь? — тихо прошептала я. — М-м-м… — мужской стон был очень слаб. Я подошла ближе и чуть не ахнула. Кеманкеш Паша лежал связанный с закрытыми глазами, во рту его был кляп. Первым делом я убрала с глаз мужчины повязку и жестом попросила не шуметь. Увидев меня, паша удивился не меньше моего, а разглядев во тьме ребёнка, так и вовсе чуть не забыл, как дышать. Я одной рукой убрала кляп изо рта Великого Визиря, после чего развязала его полностью. Кеманкеш за считанные минуты привёл себя в порядок, после чего наклонился к моему уху: — Что будем делать, Шивекяр Хатун? Янычары всё ещё в доме? Я молча кивнула. В этот момент из дома раздался женский крик. Хозяйка кричала и плакала. Мы с пашой переглянулись. — Она помогла мне. Мы ведь не бросим её? Кеманкеш кивнул мне и поспешил на помощь несчастной хатун. Я пошла следом. Паша влетел в дом и за считанные секунды свернул шеи янычарам голыми руками. Я отвернулась, чтобы не видеть слёз и синяков хозяйки дома, чуть было не изнасилованной троими «воинами». Женщина всхлипывала ещё минут пять, после чего взяла себя в руки, обняла хнычущую и напуганную и дочь, и после этого вышла из дома к нам с Кеманкешем. Мы стояли с пашой и смотрели друг на друга. — Возвращаться сейчас в столицу опасно, — нарушил молчание паша. — Останемся здесь на какое-то время. Вы не против, Шивекяр Хатун? — Не против, паша. Мужчина ободряюще улыбнулся и ушёл в сарай. Пока Кеманкеш рыл могилу и закапывал трупы, мы с хатун сидели на лавке и молча баюкали своих детей. Утром Кеманкеш взял лошадь и отправился на разведку, чтобы привести помощь. Он отсутствовал до вечера, но так и не появился. Когда издали стали слышны мужские крики и звон сабель, мы с хатун подскочили и, ни говоря друг другу ни слова, направились вглубь леса. Мы бежали, но понимали, что нас нагонят. — Госпожа! — хатун резко остановилась. — Нам нужно поменяться одеждой! — её глаза были полны страха и отчаяния. — Ты уверена? — я взяла женщину за руку, желая и боясь принять её жертву. Та молча кивнула и принялась раздеваться. Мы обменялись одеждой, я отдала хатун свои украшения и сделала ей искусственный живот, на наше счастье мы были блондинками почти одного возраста. — Позаботьтесь о моей Церен, госпожа! — Обещаю! — я крепко обняла женщину, понимая, что больше её не увижу, слёзы градом стекали по моему лицу. — Как твоё имя? — Фэй, госпожа… — бросила хатун и уверено передала мне ладонь своей дочери. Я крепко взяла за руку малышку Церен и, последний раз благодарно взглянув на свою спасительницу, помчалась дальше. Мы бежали с девочкой ещё очень долго, пока не убедились, что погони нет. — Не плачь, Церен… — я крепко обняла ребёнка. — Я о тебе позабочусь, обещаю… — Почему мама не пошла с нами? — всхлипывала девочка, трясясь от страха. — Твоя мама — героиня, милая. Она спасла меня, мою дочь и тебя. Мы должны уважать её выбор. Я прижала к груди младенца, согревая своим теплом, малышка только что крепко поела моё молоко и сейчас спала. — Как её зовут? — Церен с любопытством рассматривала кроху в моих руках. — И где её папа? Я погладила девочку по голове и улыбнулась: — Её имя — Фэй Султан, её отец сейчас должно быть ищет нас, он правитель Османской империи — Султан Ибрагим. — А кто ты? — Я? Меня зовут Шивекяр Хатун — я седьмая хасеки (жена) Султана Ибрагима. Девочка ненадолго задумалась, после чего грустно на меня посмотрела: — Мама ведь не вернётся? — Скорее всего — нет, милая. — Я крепко прижала Церен к груди, моё сердце обливалась слезами. — И папа? — И папа… — Ты теперь будешь обо мне заботиться, Шивекяр Хатун? — Да, Церен. Теперь мы с Фэй твоя семья. Скоро Султан Ибрагим найдёт нас и увезёт в огромный красивый дворец Топкапы, где мы все вместе и будем жить дружно и счастливо. — Дворец? Красивый и большой? — Да! Очень красивый и очень большой! — я поцеловала девочку в лоб и начала рассказывать про дворец Топкапы в красках и цветах, отвлекая внимание и мысли девочки от горечи и утраты. Фэй Хатун пожертвовала собой, чтобы мы выжили, я боюсь себе представить, что сделают янычары с этой самоотверженной женщиной. Она была женой или наложницей янычара, жила в лесной хижине и растила дочь от человека, который творил с хатун ужасные вещи. Жизнь Фэй была не из лёгких, но ради своей дочери хатун сделала всё. И я не подведу её, жертва Фэй не будет напрасна! Мы проспали до самого утра, а после двинулись, куда глаза глядят, к вечеру уставшие и голодные вышли к окраине города. Мне пришлось продать своё последнее кольцо, чтобы купить поесть и попить. В городе была разруха, тела янычар вывозились из центра города, но торговцы всё равно вышли на работу. Хаос час за часом устранялся. Мы сели с Церен у края дороги и принялись поглощать лепёшки с водой, но мы совсем не привлекали внимания горожан. И кроме нас на улице от бездомных и голодных было не протолкнуться. Очевидно, в городе был пожар, и многие семьи остались без крыши над головой, поэтому мы не особо выделялись на фоне остальных. Оборванные, грязные и уставшие. Мы были не одиноки. — Эти неверные добрались до Топкапы! — старческий женский голос заставил меня навострить уши. — Чудом семья Султана Ибрагима не пострадала! Жаль только Кёсем Султан, хорошая была женщина, всегда бедняков спасала от голодной смерти… — вещала торговка лепёшками. Моё сердце чуть не остановилось. Пустота и опустошение, слёзы и боль. Валиде, как же так?! — И Великого Визиря убили… — вторила другая хатун, покупавшая лепёшки у торговки. — Вот беда! Беда на всю империю! Ну, хоть от янычар избавились, теперь никто тебя грабить не будет, хатун! Но вот султаншу и пашу очень жаль… Я едва сдержала слёзы. И Кеманкеш… Я дождалась, пока Церен поест, после взяла девочку за руку и направилась во дворец. Внутри была холодная пустота, и только новорождённая дочь и рядом идущая Церен, заставляли меня двигаться дальше. Мы долго не могли подобраться к дворцовому комплексу, всё было завалено трупами. Воины в зелёной униформе убирали тела и вывозили их на телегах за пределы столицы. Я боялась подойти к ним и попросить помощи. Вдруг, среди толпы зевак скрываются родственники погибших янычар, желающие мне смерти? — Шивекяр Хатун… — Церен начала дёргать меня за подол коричневого платья своей матери. — Когда мы придём во дворец? Тут так плохо пахнет… Мои глаза блуждали по залитым кровью улицам, по бездомным и сиротам. Смерть заполонила столицу Османской империи, но дала надежду на то, что в ближайшем будущем больше не будет бунтов против династии. Янычары не будут грабить торговцев, не будут представлять угрозу простым горожанам. Султан Ибрагим уничтожил воинов, которые кусали руку, кормящую их столетиями. Смерть янычар подарила многим надежду на светлое будущее. Но не всем. Я зацепились взглядом за человека в чёрной униформе, когда уже почти отчаялась. Мужчина слез с лошади и что-то стал обсуждать с воином. — Хусейн Паша! — я выкрикнула не очень громко, но мужчина обернулся. Его глаза расширились от удивления, он отослал собеседника прочь и дал знак воинам, чтобы те пропустили меня. — Шивекяр Хатун, слава Аллаху вы живы! Повелитель думает, что вас убили! И… Плач ребёнка оборвал речь паши, он внимательно смотрел, как я отодвигаю плащ в сторону и показываю ему малышку. — Фэй Султан. Мужчина улыбнулся и помог мне забраться в карету. Церен прижалась ко мне, в страхе смотря на Хусейна Пашу, сидящего напротив нас. У этого мужчины было не очень дружелюбное выражение лица, но в его преданности я не сомневалась. Он командовал флотом империи и был предан династии, как никто другой. — Несколько часов назад во дворец привезли тело, госпожа. — Хусейн был хмур. — Лицо хатун было сожжено, но так как на ней были ваши украшения, повелитель подумал, что это вы. Он никому не позволил прикасаться к трупу. — Это женщина — Фэй Хатун, паша, мать малышки Церен. — Я крепко прижала к себе девочку, осознавшую потерю матери и в страхе цепляющуюся за меня как за последнего знакомого ей человека. — Фэй Хатун помогла мне родить, а после пожертвовала собой, чтобы мы выжили. Я хочу, чтобы её достойно похоронили, паша. — Я всё сделаю… — Хусейн кивнул, внимательно разглядывая мою маленькую спутницу.