***
— Итак, что тебе всё-таки удалось узнать о той бумаге, на которой была написана записка? — спросил Александр, наливая в кофе сливки. Троица собралась на поздний завтрак во внутреннем дворе. Несмотря на яркое полуденное солнце, здесь царила приятная тень, и в воздухе витали сладкие ароматы цветущих вовсю апельсиновых деревьев. Небольшой фонтан успокаивающе шумел на фоне, а брызги ледяной воды дарили приятную прохладу — Это особая бумага, которую производят только на двух заводах, принадлежащих одному человеку, — Орландо потянулся подцепить кусочек сыра. — Его зовут Франческо Палладино, он один из, скажем так, капореджиме, если объяснять это традиционными терминами Коза Ностра. — Значит, это его рук дело? — спросила Агата. — Нет, я подозреваю его сына, Тони, — ответил Рицци. — Дело в том, что до снятия с Симона его официального статуса наследника они были очень близки. Тони Палладино был протеже моего брата. — Но это ведь не главная причина подозревать именно сына, а не отца? — заметил Александр, отпивая кофе. — Одна из основных, — заметил Рицци. — Однако Франческо при личной встрече рассказал, что последняя партия такой бумаги была произведена на заводе в Риме, а процесс контролировал именно Тони, хотя до этого он чётко озвучил свою позицию по поводу нежелания наследовать дела отца. И тут вдруг такой интерес. Вряд ли это простое совпадение. — Тогда нам стоит поговорить с этим Тони, — Нильсен откинулся на спинку стула. — И ты думаешь, дорогой, он так просто тебе всё расскажет? — фыркнула Агата. — Как ты себе это представляешь? «Привет, Тони, а не ты ли дал Симону Рицци бумагу для записки?» — девушка поддразнила мужа. — Серьёзно, Нильсен? Орландо коротко хохотнул, а Александр многозначительно хмыкнул. — Я ещё припомню тебе это, лилла каттен, — его губы изогнулись в многообещающей усмешке. — Я тут недавно нашёл ещё пару новых узлов, как раз потренируюсь, верёвки я взял. Рицци, как раз глотнувший кофе, закашлялся, а Агата возмущённо засопела. Абсолютно невозмутимый швед взял из хлебной корзинки круассан. — Не уверен, что хочу знать, о чём шла речь, — протянул наконец откашлявшийся Орландо. Нильсен поиграл бровями. — Точно, кудряшка? Это полезные знания, и я готов по дружбе поделиться ими с тобой. Только спроси. — Я запомню, — телефон итальянца оповестил о входящем сообщении. Мужчина разблокировал экран, и на губах у него расцвела такая счастливая улыбка, что Нильсены озадаченно переглянулись между собой. Итальянец поднял глаза от смартфона и заметил переглядки супругов. — Я, конечно, ничего не хочу сказать, — начала выразительно Агата, а её муж продолжил: — Но, кажется, у кого-то прошедшие дни были крайне насыщенными не только в плохом смысле? — А, да, — Орландо взъерошил кудри. — Поездка в Римини выдалась очень интересной. Девушка ахнула и захлопала в ладоши, радостно засмеявшись. Мужчины вопросительно взглянули на неё, удивлённые такой бурной реакцией. — Что? — девушка выгнула бровь. — Я просто радуюсь за тебя, Орландо! — Спасибо, конечно, — недоумённо проговорил итальянец, — но по какому поводу такая радость? — Только не говори, что вот ты сейчас так улыбался не из-за девушки! — Агата, ты меня пугаешь, — мужчина улыбнулся одними кончиками губ, а взгляд его карих глаз был тёплым и лучистым. — Это интуиция? — Это мисс Годзилла, — ухмыльнулся швед. — Прости, что не говорили, но Ева, о которой я тебе как-то рассказал, по просьбе Агаты пробила информацию о тебе. А потом они, никого не спрашивая, ещё и озаботились устройством твоей личной жизни. Но тут уже я ни при чём. — Понятно, — Рицци заинтересовано взглянул на смутившуюся миссис Нильсен. — И как, Агата, ваши успехи? Мне даже интересно узнать, что вам с мисс Скай удалось накопать? Агата с опаской подняла глаза на итальянца, но напряжение мигом улетучилось, стоило ей увидеть его ласково-насмешливый взгляд — Орландо явно позабавила вся эта ситуация, и он не злился. Тогда миссис Нильсен осмелела и начала рассказывать, что же им с Евой удалось узнать о личной жизни итальянца в целом и Мишель в частности, а тот только диву давался — эти две девицы умудрились за неделю нарыть информации больше, чем все СМИ мира за прошедшие с момента дебюта «Ледяных сердец» годы. — Так что вот, про Мишель нам удалось узнать только самые общие факты, честно, — Агата выдохнула, заканчивая рассказ. — Твоей жене стоило бы работать в разведке, ананасик, — расхохотался Рицци, обращаясь к ухмылявшемуся в кофейную чашку шведу. — Агата, — он снова посмотрел на ёрзающую на своём стуле девушку, — ты была права. Насчёт девушки. Да, я действительно встретил в Римини Мишель, о которой вы с мисс Скай так отчаянно пытались узнать. — И когда же мы с ней познакомимся? — осмелилась задать вопрос Агата, но Рицци только покачал головой: — Точно не сейчас. Нас с вами ожидают неотложные дела, а она в конце недели должна будет лететь в Париж, на один из крупнейших танцевальных конкурсов со своей командой. — И ты оставил её одну? После того, как встретил спустя столько лет? — возмутилась девушка. — Ну почему же одну? — усмехнулся мужчина. — За ней приглядывают. Человек, которому я доверяю, как себе. Если ей будет угрожать хоть какая-нибудь опасность, он обязательно сообщит мне. — Понятно, очень жаль, я уже было понадеялась, что у меня будет женская компания, — девушка опёрлась щекой на кулачок, состроив расстроенную мордашку. Мужчины с улыбками переглянулись — как легко всё-таки Агата Нильсен при желании могла бы крутить ими обоими. — Какие у нас планы дальше? — вновь вернулся к насущным вопросам Александр. — Пьеро, мой помощник, готовит сегодня официальное заявление — вчера мы наконец получили результаты вскрытия, — ответил Орландо. — Мы опубликуем некролог, согласно которому Симон умер от сердечного приступа. — А настоящая причина смерти — это? — Нильсен взглянул на собеседника. — Бруно не сообщил всех подробностей, поскольку телефонные линии могут прослушиваться, но у него есть все основания полагать, что брата отравили, — лицо итальянца стало серьёзным. — И мне придётся разобраться, кто и зачем это сделал. Какие цели преследовал убийца. — Не тебе, а нам, — качнул головой Нильсен. — Ева звонила нам с Агатой буквально перед тем, как нам позвонил ты. Её люди следили за Чарльзом, дядюшкой Агаты, и сообщили, что вечером накануне смерти Симона он снова встречался со стариной Чарли. Поэтому не стоит отметать версию, что именно он и приложил руку к отравлению твоего брата. И тогда эта история может нам всем дорого стоить. — М-да, — задумчиво протянул Рицци, — это же надо было нашим родственничкам так сойтись. Просто шах и мат! — На самом деле, — встряла в разговор Агата, — я думаю, что они не сами всё это проворачивают, скорее всего, есть кто-то, кто очень умело ими манипулирует. Только вот зачем? — Хороший вопрос, кэра, — Алекс задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Есть идеи? — Возможно, но пока я не могу сказать, — Агата взяла мандарин и начала катать его по столу. — Ладно, пытать тебя бесполезно, так что пока проехали, — махнул рукой Нильсен. — Значит, ты сейчас в офис, Орландо? — Да, одеваюсь и выезжаю, а вы можете отдыхать, персонал я предупредил, чтобы выполняли любую вашу просьбу, — итальянец поднялся из-за стола, сворачивая салфетку, лежавшую на коленях, и бросая на стул. — Если захотите перекусить, кухня в вашем распоряжении, Сандра позаботится об ужине. Можете прогуляться в сад Бардини — на него как раз выходят окна вашей спальни, там очень красиво. — Спасибо за советы! — мужчины пожали друг другу руки, что уже стало у них своего рода ритуалом, и Рицци, напоследок улыбнувшись, ушёл в дом. Нильсены остались вдвоём. Александр медленно перевёл взгляд с закрывшейся за итальянцем двери на Агату, невозмутимо чистящую мандарин. — У меня стойкое ощущение, что вы с моей матушкой мутите воду у меня за спиной, — мужчина подозрительно прищурился. — Вовсе нет, — девушка наконец разломила фрукт на дольки и протянула одну мужу. — Скажи «ам»! — Не переводи тему, фру! — мужчина нахмурился, но тем не менее аккуратно, зубами вытащил дольку из пальцев жены, слегка прикусив кончик указательного пальца. Агата улыбнулась. — Я и не перевожу, — ответила она, возвращаясь к разделыванию фрукта. — У нас с Оливией действительно состоялся один занятный разговор, в день нашего с тобой приезда на Сандхамн, но она взяла с меня слово, что я пока ничего тебе не расскажу. Извини. Могу только сказать, что один наш общий знакомый «превратился» из пешки в короля. — Ты о ком? — Об Эллиа, помнишь его? — Ещё бы не помнил, — скрипнул зубами швед. — Он же имел на тебя виды, а ты и рада была попасться в его ловушку. Если бы не я, такой красивый и смелый, ты бы так и пропала! — И скромный, — хихикнула девушка, позабавленная таким проявлением ревности со стороны мужа. — Но ты прав, если бы тогда я оказалась один на один со сложившийся ситуацией, я бы не справилась. Без тебя, Рейч и Сэма я бы пропала. Вы все просто мои ангелы-хранители! Александр выпятил грудь и назидательно сказал: — Я надеюсь, ты никогда не забудешь этого, дорогая моя жёнушка! Ну прекрати хихикать, — фыркнул мужчина, — портишь всю серьёзность момента. Агата рассмеялась уже в полный голос, утирая слёзы, и направленный на неё взгляд мужа растаял, потеплел. Он встал и протянул руку жене, за которую она охотно схватилась. — Ну что, — притягивая девушку в объятия и оставляя лёгкий, словно крылья бабочки, поцелуй на виске, сказал Алекс, — последуем совету нашего драгоценного кудряшки и прогуляемся по садам? Посмотрим, есть ли в местных дендрариях камеры видеонаблюдения. — О чём ты только думаешь! — проворчала девушка, прижатая к крепкой мужской груди. — Рядом с тобой, Агата Нильсен, я могу думать лишь об одном, — лёгкий вздох пошевелил волосы на макушке девушки. — Только о том, что хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. И ещё парочку следующих.***
Когда Орландо подъехал к головному офису, Пьеро уже ждал его у входа. Серьёзный, пытливый взгляд помощника заставил мужчину внутренне напрячься и подготовиться к самому худшему. — Бруно ждёт нас в моём кабинете, — тихо сказал Манкини, когда мужчины вошли в лифт. — Я думал, он прилетит только завтра? — Рицци вопросительно поднял брови. — Или это был твой хитрый ход? — Вроде того, — Пьеро был всё так же спокоен и выдержан. — Я решил, что лучше никому не знать о том, что он уже здесь. — А Симон? — имя брата болезненно царапнуло мигом пересохшее горло. — Его привезли в закрытом гробу. Сейчас он находится в частном морге, под присмотром наших людей. Синьор Массимо позаботился о том, чтобы никто не узнал ничего лишнего до официального объявления. — Как он сам? — Это же Массимо, — только пожал плечами пожилой итальянец. — Он держится. Тем более, он ожидал чего-то такого, состояние Симона и его какие-то тайные дела уже давно вызывали у него беспокойство. Двери лифта бесшумно распахнулись, выпуская мужчин в гулкое пространство коридора. Кабинет Пьеро Манкини находился этажом ниже принадлежащего Рицци, здесь же находились архивы, так что практически в любое время дня здесь было безлюдно, а значит, можно было не бояться, что кто-то подслушает их разговор с Бруно Масканьи, который вот уже десять лет как был семейным врачом Рицци. Как только Орландо с Пьеро вошли в кабинет, навстречу им встал невысокий, крепко сложённый мужчина лет сорока пяти, с тёмными проницательными глазами, прячущимися в бликах стёкол очков. Он пожал руку сначала Рицци, как главе компании, затем поприветствовал Пьеро и опустился вновь в одно из кресел, стоящих вокруг невысокого журнального столика. Орландо занял второе свободное кресло, а Манкини опустился на диван. — Думаю, обойдёмся без прелюдий, верно, синьор Рицци? — Бруно смотрел на собеседника, не моргая, казалось, он сканирует Орландо с ног до головы, но молодой мужчина и глазом не моргнул. — Конечно, синьор Масканьи, — кивнул Рицци врачу. — Мне ещё нужно будет составить некролог и разослать всем ведущим газетным изданиям. — Что ж, в таком случае я изложу всё максимально кратко, а вы, пожалуйста не перебивайте меня. Все вопросы потом, хорошо? — взгляды Бруно и Орландо вновь скрестились, и Рицци кивнул в знак согласия. — Как вам уже, наверное, сообщили, я считаю, что сеньор Симон Рицци был отравлен. Судя по состоянию его внутренних органов и слизистых на момент вскрытия — убийца использовал рицин. Именно убийца. От рицина не существует противоядия, так что версию с запугиванием я советую исключить сразу. Тот, кто подсыпал яд, точно знал, что его адресат не доживёт до следующего утра. К тому же, организм вашего брата уже был ослаблен употреблением запрещённых веществ, а сам яд, судя по скорости воздействия, подсыпали в алкоголь. Достать рицин крайне сложно, его используют только спецслужбы и преступные группировки. Учитывая образ жизни синьора Симона, — голос врача стал жёстким, — я бы на вашем месте рассматривал второй вариант. — Я понял вас, синьор Масканьи, — голос Орландо, обычно мягкий, сейчас отливал сталью. — Спасибо за вашу работу, всё как всегда на высоте. Пьеро, — обратился он к помощнику, — проследи, чтобы доктор получил достойное вознаграждение за все неудобства. — Конечно, синьор Рицци! — Манкини склонил голову. — Я позабочусь об этом сегодня же. Синьор Бруно, — пожилой мужчина поднялся с дивана, — позвольте я вас провожу, будет лучше, если вы покинете здание тем же путём, что и пришли. Спасибо, синьор Манкини, — доктор встал, пошёл за помощником Рицци к двери, но вдруг остановился и развернулся к по-прежнему сидящему в кресле Орландо. — Знаете, вы мне нравитесь, синьор Рицци. Я хотел бы предупредить вас — вам стоит быть крайне осторожным. Ваши враги, кто бы они ни были, опасные люди. И не ограничены принципами, а это страшнее всего. — Я запомню, синьор Бруно, — улыбнулся одними кончиками губ мужчина. — Спасибо вам за заботу. — Если у вас будут ещё какие-нибудь вопросы, обращайтесь в любое время дня и ночи. Всего доброго! — наконец доктор в сопровождении Пьеро покинул кабинет, оставив Орландо наедине с его мыслями. Итальянец закрыл глаза. Информация была неутешительной. Ему до последнего хотелось надеяться, что смерть брата наступила по естественным причинам, но, судя по всему, Симон в своей ненависти к нему связался не с теми людьми. И даже после смерти упрямо пытается утянуть брата на дно. Но он, Орландо Рицци, не позволит этого. Слишком многое стоит на кону, а значит, ему и Нильсенам придётся постараться и сыграть на опережение. Найти того, кто стоит за убийством Симона, как можно быстрее и без лишнего шума. Когда Пьеро вернулся в кабинет, Орландо поднялся, чтобы уйти к себе. Ему хотелось поскорее разобраться с делами и вернуться домой, под защиту родных стен, но Манкини остановил его. — Орландо, у меня есть для тебя кое-какие новости. — По поводу? — По поводу той девушки, Мишель, — пожилой мужчина заметил, как губы Рицци дёрнулись, как будто он пытался сдержать улыбку. — И что же тебе удалось узнать, Пьеро? — Ну, судя по твоей реакции, кое-что ты о ней уже знаешь, верно? — проворчал помощник. — Тебя не обманешь, — Орландо позволил широкой улыбке расцвести на лице. — Не только знаю, но и встретил. В Римини. Правда, встреча закончилась немного не так, как я рассчитывал, но как только я немного разгребу проблемы, непременно поеду и заберу её сюда, во Флоренцию. — А ты знаешь о том, что её семья погибла? — Да, — мужчина помрачнел, — Эль упоминала об автокатастрофе. — А мисс Леоне рассказывала подробности? — Рицци отрицательно мотнул головой, и Пьеро, вздохнув, продолжил. — История вроде бы и банальная, но от этого не менее ужасная. Лоренцо и Кларисса возвращались с корпоратива, по дороге забрав из школы младшую дочь, моросил дождь. В квартале от их дома в их машину влетел джип — водитель был пьян и не справился с управлением. Кларисса погибла на месте — удар пришёлся именно с пассажирской стороны, Лоренцо умер по дороге в больницу, Молли была в тяжёлом состоянии, но врачи давали положительные прогнозы. Чего никто не ожидал, так это кровоизлияния в мозг. Девочку не спасли, она ушла через двое суток. — Шепфа! — выдохнул Рицци. В висках появилось давящие ощущение, и мужчина потёр их пальцами. — И есть ещё кое-что, — тихо произнёс Пьеро. — Чувствую себя ужасно, потому что не должен тебе этого рассказывать, но и лгать не могу. Мишель Леоне состояла на учёте у психиатра после неудавшейся попытки суицида. В смысле, она сама пришла и рассказала, что хотела свести счёты с жизнью. Очень странная девушка. — Об этом я знаю, Пьеро, спасибо, она сама проговорилась. Ещё что-то? — Да нет, в общем-то ничего такого, но я всё равно дам тебе папку, раз уж собирал информацию, минутку, — пожилой мужчина было развернулся к столу, но мягкое прикосновение к плечу заставило его замереть и взглянуть на Орландо. Тот с улыбкой покачал головой. — Спасибо, Пьеро, старый друг, но не надо. Больше не надо. Это было бы крайне нечестно и неблагородно с моей стороны по отношению к Эль. Я хочу, чтобы она сама мне всё рассказала, чтобы доверяла. Если я прочитаю эту папку, боюсь, она возненавидит меня. — Как знаешь, мой мальчик, как знаешь, — Манкини знал, что с Орландо спорить бесполезно, впрочем, как и с его отцом, так что ему было не привыкать. — Ну что ж, пожалуй, я возьму на себя все хлопоты, связанные с похоронной церемонией, а ты просто напиши некролог и вышли по электронной почте, и я разошлю изданиям. — Уверен? Я могу и сам это сделать, тем более, что и так собирался. — Нет, всё в порядке, — уверил его Пьеро. — Хотя я был бы рад, Орландо, если бы мне удалось найти хорошую замену на место твоего помощника. Я отсмотрел много кандидатур, но пока не нашёл никого, кому мог бы передать свои знания и опыт, а в перспективе и должность. — Если честно, — признался Рицци, — я плохо себе представляю кого-то ещё, кроме тебя, моим помощником. Не знаю, как я вообще смогу кому-то доверять, учитывая происходящее. — Не переживай, — улыбнулся Манкини. — И помни, в тёмные времена хорошо видно светлых людей. — Цитируешь Ремарка? Неожиданно! — усмехнулся Орландо. — Люблю, знаешь ли, в свободное время предаваться бесконечному страданию под стакан хорошего алкоголя, — пожилой мужчина похлопал Рицци по плечу. — Всё, иди. Жду от тебя некролог. — Есть, сэр! — итальянец шутливо отсалютовал Манкини и вышел. Пьеро поглядел ему вслед мягким, полным отеческой нежности взглядом, а потом взялся за телефон — ему предстояло много дел, необходимых для устройства похоронной церемонии, достойной сына семьи Рицци, пусть даже и заблудшего в тёмных лабиринтах своей души. Орландо удалось вернуться в особняк только к ужину. Он знал, что завтра, после выхода официального объявления о смерти брата, журналисты будут осаждать и дом, и офис, и ему хотелось просто провести спокойный вечер, не забивая голову тяжёлыми мыслями. Встретившая его Сандра сообщила, что Нильсены уже расположились в столовой, и мужчина сразу же прошёл к ним. Александр и Агата о чём-то тихо разговаривали, склонившись друг другу близко-близко, и не сразу заметили вошедшего хозяина дома, а Рицци, стоя в дверном проёме, молча наблюдал за парой и представлял на их месте себя и Эль. Настанет день — и они точно так же будут сидеть, совсем рядом, словно бы невзначай касаясь друг друга, и говорить, говорить обо всём на свете. Он расскажет ей, как прошёл его рабочий день, какой очередной успешный контракт ему удалось заключить, а она поделится с ним своими впечатлениями. После он подойдёт к старому, но всё ещё работающему патефону в углу, поставит чуть похрипывающую пластинку и утянет девушку в танец, а неверные тени, отбрасываемые пламенем в камине, унесут их далеко-далеко, где будут только они — Орландо и Мишель. Стряхнув с себя оцепенение, мужчина тихо постучал костяшками пальцев о косяк, привлекая к себе внимание. — О, Орландо, — Александр одним плавным, незаметным движением поднялся со стула, приветствуя друга. — Мы как раз ждали тебя, чтобы поужинать. — Спасибо, но я бы не обиделся, если бы вы уже поели, — мужчина улыбнулся, проходя к стулу во главе стола. — Я надеялся освободиться раньше, но в офисе накопились документы, которые требовали пристального внимания, пришлось разгребать. А как прошёл ваш день, друзья мои? — Ну, — протянула Агата, — мы воспользовались вашим советом и отправились в сад, а Сандра была так любезна и собрала нас на скорую руку небольшой пикник, словом, вернулись мы не так давно. — Очень рад, — Орландо уже хотел продолжить расспросы, но тут в столовую заглянула домоправительница. — Синьор Орландо, — итальянка почтительно склонила голову, ещё раз приветствуя хозяина и гостей, — можно подавать ужин? Какое вино вы предпочтёте сегодня? — Зависит от того, чем ты сегодня угощаешь нас, Сандра, — Рицци расслабленно откинулся на спинку стула. — Сегодня на ужин паста с морепродуктами, — ответила женщина. — Тогда, конечно, белое, — сделал выбор Орландо. — Никто не против? — он взглянул на Нильсенов, и те выразили полное согласие с выбором итальянца. Паста была очень нежная, вино терпким, и за ужином Рицци в кратком изложении передал всё, что узнал днём от доктора Масканьи. Нильсенов напрягло известие об использованном яде — если предположить, что рицин Симону всё же подсыпал Чарльз Харрис, то где он мог его достать? Или у кого? От Евы, как назло, не было никаких известий, а звонок Сэму в Лондон тоже пока не дал особых результатов. Макото пообещал вновь поднять дело об убийстве Аннет Сильвер-Харрис в связи с новыми фактами, а также объявить Чарльза в международный розыск и таким образом ограничить его в действиях и передвижениях, но на это нужно было время. Агата знала, что если Сэмюэль Макото что-то пообещал, то он это сделает в любом случае, но он не был доктором Стрэнджем и временные потоки изменять не мог. Приходилось ждать. После ужина Орландо, извинившись перед гостями, удалился в библиотеку, скоротать вечер за чтением, а Алекс предложил жене залечь пораньше, стащить с кухни какие-нибудь закуски и посмотреть фильм, чего они уже давным-давно не делали. Агата поддержала идею всеми руками и ногами, и парочка, совершив дерзкое ограбление кухонных шкафов, устроилась на широкой постели за просмотром давно уже откладываемого «Сюрприза». Орландо же в тишине библиотеки подошёл к окну и выглянул на начинавшую затихать виа ди Барди. Людской поток понемногу иссякал, лавки и магазины закрывались, и улица погружалась в полумрак. Завтра с утра будет опубликовано объявление о смерти Симона и дате похорон, и журналисты, словно стервятники, будут охотиться за ним, пытаясь вырвать хоть слово, которое можно будет потом раздуть, оболгать и состряпать очередную скандальную сенсацию. Мужчина вздохнул. Нет, ему никогда не понять эту породу людей, для которых чужое горе — источник славы и наживы. Телефон в кармане брюк отозвался короткой вибрацией. Рицци достал аппарат, ожидая увидеть традиционный отчёт от Родригеса, и вздрогнул, увидев сообщение с незнакомого номера. Трясущимся пальцем разблокировав телефон, вчитался в текст на экране. «Орландо, это я, Эль. Я соболезную тебе по поводу Симона, правда. Мне рассказал Карлос, но не злись на него, пожалуйста, он не виноват. Я его заставила. И прости за ту сцену на пляже. Я ещё не готова дать тебе ответ по поводу своих чувств, но одно я поняла точно — не хочу тебя снова потерять. Не хочу и не могу» Рицци перечитал сообщение раз десять, прежде чем окончательно осознал, что оно значило. Для него, для Мишель, для них обоих. В этих простых словах мужчина увидел обещание прекрасного, счастливого будущего, которое ещё десять минут назад казалось практически недостижимым, но вдруг стало таким близким. Он сохранил номер в памяти телефона и набрал ответ: «Спасибо, Эль, для меня это очень важно. Я не злюсь на Карлоса, скорее, благодарен. А на пляже мы оба наговорили друг другу лишнего, но надеюсь, после вашего конкурса в Париже мы сможем сесть и просто обо всём поговорить. Мне очень многое нужно тебе сказать, а ещё больше — услышать. Спи крепко, моя львица!» Он прождал ответа пять минут, но девушка молчала. Читать как-то резко расхотелось, и Орландо, взглянув на время, решил, что лучше ему отправиться спать — ближайшие дни будут для него сложными, и ему нужно быть в здравом уме и твёрдой памяти. Приняв душ и переодевшись в пижамные штаны, он улёгся, выключил свет и, закрыв глаза, уже начал засыпать, но ещё одна короткая вибрация смартфона встряхнула его, и он протянул руку, чтобы взять гаджет с тумбочки. Абсолютно идиотская улыбка расползлась по лицу, но Орландо ничего не мог с собой поделать. Удивительно, подумал мужчина, как всего несколько коротких слов могут сделать человека самым счастливым или самым несчастным на свете. Он мог бы перечитывать короткое сообщение всю ночь, пожалуй, но веки уже начали тяжелеть, и вот телефон выскользнул из рук уснувшего, мягко приземляясь на матрас рядом со своим хозяином и транслируя в темноту всего семь коротких слов: «Спокойной ночи, лев мой. Всё будет хорошо!»