10 лет спустя
Она шла по мрачному коридору, вокруг так тихо, что она слышала шелест своей длинной юбки. Встречающиеся ей на пути солдаты склоняли головы, прятали глаза, почтительно обращались к ней «мем-саиб». Она чувствовала страх, который они испытывали перед ней, когда она выходила из «комнаты правды», и воспринимала его как должное. Она привыкла внушать это чувство другим. На улице жарко, но снимать с головы платок нельзя. Здесь женщины должны ходить с покрытой головой и носить платья, приходится с уважением относиться к чужим традициям. — Похоже, что наш сунийский след прервался, — Эй Йондайме, крупный, смуглый мужчина, зажал в зубах сигарету. Он мог себе позволить закурить в ее присутствии. — Я вам сразу сказала, что он никуда не ведет, — она смотрела, как на территорию военной базы выезжало несколько грузовиков. — Это происки совета, не всем нравится, что Суна создает свой альянс «малых наций», игнорируя союзные государства. — Куда вы отправитесь дальше? — спросил Эй выдыхая дым. — Нам понравился яд из предыдущей поставки, мы закажем у вас еще одну партию. — Туда, куда мне прикажут, — ее начало раздражать такое повышенное внимание. — Я передам связным, они договорятся с вами о новых поставках. Эй кивнул, они направились к воротам, за которыми ее уже поджидала машина. Ей не хотелось, чтобы он ее провожал, но нельзя было ни словом, ни взглядом показывать, что ей не нравилось его общество. Нужно быть холодной и беспристрастной, чтобы не выдать своей заинтересованности в том, чтобы «сунийский след» прервался. Ведь именно для этого ее сюда и отправили. Замести следы. — Эй! Красотка! Заходите пополнить арсенал, йоу! — брат Йондайме сидел на недавно отгруженных ящиках с оружием, и махал им рукой. — Би! — Йондайме сразу вышел из себя. — Не смей так обращаться к гостье! — Да брось, я же вижу, что она не из наших, йоу! — отмахнулся от него Би. В камуфляжных штанах, и майке с черепом, Би беззаботно скручивал косяк, за что получил еще один выговор от брата. — Вы что-то хотели мне показать? — она сдержанно улыбнулась, с киллером Би невозможно было общаться без улыбки. — Вы наверняка думали, что Би не сможет найти то, о чем вы говорили, — он слез с ящика, и открыл его. — А Би нашел мастеров, которые все сделали по высшему разряду, йоу! — он вытащил на свет обитую алым бархатом коробку, и раскрыл ее. Она смотрела внутрь коробки, не веря свои глазам. Би должен был воспринять неосторожно брошенную ей фразу во время их знакомства как шутку, а он отнесся к этому серьезно. — У вас необычные вкусы в оружии, — Эй хотел сказать «странные», но сдержался. — Так она и девушка необычная, — Би подмигнул ей, вручая коробку. — Может это, сходим куда вечерком? Я такие места знаю, просто балдеж! — Би! — Эй не сдержался и двинул его локтем. — Не слушайте его, он прокурил последние мозги! Она поблагодарила Би за подарок и попрощалась. За ее спиной Эй продолжал распекать брата за то, что он «портит международные отношения», но она не относилась к произошедшему инциденту серьезно. Би ей в отцы годился, как и его брат, и нужно быть полной дурой, чтобы оскорбиться на его слова. А если бы она была дурой, ей бы не доверили это задание. Она села на пассажирское сиденье, с облегчением откинулась на спинку кресла, стянула с головы платок. Наконец-то можно вернуться домой.***
Она распахнула глаза, и резко села в постели. Она ощущала запах того сырого подвала так явно, будто находилась в нем до сих пор. Раздраженно отпихнула в сторону одеяло: сколько можно, каждую ночь одно и тоже! Осторожно вышла на кухню, включила чайник, чтобы заварить чай. К холодильнику были прицеплены открытки и фотографии, которые ей присылал Канкуро. После возвращения в Суну, Канкуро присоединился к кочевникам-шумерам, и теперь колесил пустыню, слушая песни ветра и «сливался с природой». Пару раз в год он присылал фотографии мест и городов, где успел побывать, чтобы показать, что с ним все хорошо. Он никогда не указывал обратный адрес, да и она не знала, что хотела бы ему написать. Он бы не одобрил того, чем она занималась. Карин стала химиком, и теперь работала в военной лаборатории и на испытательных площадках. Совсем недавно она съехалась со своим парнем, с которым познакомилась там же, в лаборатории, и была бесконечно счастлива. Гаара заинтересовался политикой, Пейн помог ему получить образование и считал его своим преемником. О том, что он никакой ей не дядя она узнала уже позже, но особых эмоций от этого открытия не испытывала. Время, когда она нуждалась в родительской любви прошло. Она вытащила из-под магнита фотографию разрушенного колодца. Единственное фото, которое Канкуро подписал. Молчанье — твой друг. Тогда, распечатав конверт, она не поняла, что Канкуро имел ввиду. Ведь она никогда много не болтала и всегда с осторожностью относилась к новым знакомствам. В тот же день она узнала адрес притона работорговцев, и, играя наперегонки с федералами, добралась до него первой. Она не рассчитала свои силы, ее ранили, у нее имелись все шансы умереть от потери крови. Один из освобожденных заложников помог ей уйти до приезда полиции, и с этого момента началась их дружба. Сай провел в плену четыре года. За попытку побега, в назидание другим, ему был отрезан язык, и он не мог говорить. Он мог уйти в любой момент, она могла оплатить ему билет в любую точку мира. Она его не удерживала, Сай сам сделал свой выбор. Служить мем-саиб. Ей нужен был человек, который присматривал бы за домом в ее отсутствие, поэтому она позволила ему остаться. Она никогда не относилась к нему как к прислуге, он стал ее компаньоном. Сай неплохо разбирался в компьютерной технике, но не был хакером в полном смысле этого слова. Когда вынужденные перерывы в работе затягивались надолго, когда чудовище внутри нее начинало изнывать от бездействия, Сай открывал базу данных социальной службы и находил семью, на которую поступало больше всего жалоб. Если проблема была в отце, то он вскоре знакомился в баре с очаровательной девушкой. Если в матери — ее встречал харизматичный парень, которому было трудно отказать. Она могла стать и тем и другим. Как бы хорошо она не притворялась нормальной, люди все равно чувствовали, что она странная. Она научилась справляться с этим впечатлением. Нужно было им показать свою «странность». Во время знакомства он или она начинали рассказывать о том, что собирает коллекцию кукол. Увлеченно и с упоением, показывая фотографии, рассказывая о выставках, люди, слушая его или ее расслаблялись, думая, что это та самая «странность», которую они почувствовали. А на самом деле, «странность» была в другом. Только, когда они это понимали, становилось слишком поздно. Чайник закипел, она сняла с полки украшенную вензелями и иероглифами упаковку с чаем. Высыпала остатки в кружку, с сожалением вспомнив, что пополнить запасы в любимом магазине больше ей не удастся. Она обожала это место: уютный магазин-кафе, оформленный под старину. Стены украшали пагоды с танцующими журавлями и цветущей сакурой, внутри пахло травами, это место вызывало у нее умиротворение, она готова была просидеть здесь весь день. У владельца чайной была фантастически красивая жена, они вместе работали в магазине и обслуживали покупателей, не считая пары официантов. Чаинки плавали на дне чашки. Полусонные посетители за соседним столиком тихо переговаривались, все шло своим чередом. — Ваш заказ готов, — хозяйка чайной подошла к ее столику. — Пойдемте со мной, я вам все упакую. Кушина в недоумении смотрела на женщину в кимоно: та, видимо, ошиблась, ведь она ничего не заказывала. — Пойдемте-пойдемте, — продолжала та, взяв ее за руку, — я вам покажу новый сорт чая, вы еще такого не пробовали! Она вышла из-за своего стола, хозяйка уверенно вела ее в служебное помещение, игнорируя слова, о том, что произошла ошибка. Как только за спиной захлопнулась дверь подсобки, к ее горлу было приставлено тонкое лезвие. — Я знаю, кто ты такая, — зашипела хозяйка чайной. — Не только ты здесь ведешь двойную жизнь! Кушина хотела перехватить ее запястье, но та уже убрала руку, и напряженно всматривалась в небольшое стеклянное окно на дверце. — Эти двое, — она указала на мужчин, сидевших за столиком в углу, по виду туристов, — пасут тебя уже несколько месяцев. Я-то думал, как они на меня вышли, а они, оказывается, следят за тобой! Кушина только теперь поняла, что перед ней, все это время был парень, и что она серьезно влипла. — Я могу уйти с черного хода, и, если понадобится, убрать их, — ответила она, из расслабленного состояния переключаясь в режим боевой готовности. — Даже не вздумай! — темные глаза смотрели на нее с яростью. Мы уже отошли от дел, нам не нужны проблемы, — «хозяйка» принялась складывать в пакет упаковки с чаем. — Я помогу тебе уйти, но это в первый и в последний раз, — ей сунули в руки пахнущий травами пакет. — Погони не будет, у меня всегда есть «чай» для особых покупателей. Но чтобы больше я тебя здесь не видел, ясно?! Она кивнула, это самый разумный выход из всех возможных вариантов. Она не заметила слежки, и действительно облажалась. Слишком расслабилась, чайная своей атмосферой создавала иллюзию безопасности. Она не хотела подставлять людей, державших магазин, уважая их право быть «нормальными». Ей нужно еще многому научиться, чтобы успешно вести «двойную жизнь». Кушина вышла из подсобки, и подошла к кассе, чтобы расплатиться. Вблизи, она увидела шрамы, которые усеивали руки и лицо владельца чайной, рассказывающие о его непростом прошлом. Тот смотрел на нее зверем, она чувствовала, что он был готов в любой момент сломать ей хребет. — Спасибо за ваш заказ! — «хозяйка», лучезарно улыбаясь, смотрела ей в след, когда она шла к выходу между столиками. — Приходите еще! В потемневшем взгляде явственно читалась угроза. Вернешься — убью. Чаинки медленно кружились в водовороте, вместе с ее воспоминаниями. Они с Карин проводят выходные вместе, смотрят телевизор, едят мороженое… Гаара выступает с трибуны, и зал взрывается аплодисментами… Она сидит перед зеркалом, и Сай, подходит к ней сзади, начинает расчесывать волосы… И все они разбиваются о грязь на и плесень на стенах и запах того подвала, где ее держали. Кушина закрыла лицо ладонями, так больше не может продолжаться. Ей нужно покончить с этим, иначе, призраки прошлого никогда ее не отпустят. И для начала, нужно разобраться: что же тогда с ней, все-таки, произошло? Она включила ноутбук, отхлебнула чай. С тех пор, как она стала работать в СЭПО, для нее исчезли слова «невозможно», и «совершенно секретно». Она погрузилась в чтение досье и полицейских отчетов, с удивлением обнаруживая все новые, и новые факты. Сарада Учиха была тоже похищена, но она не пережила и половины того, через что пришлось пройти ей. «Бледный человек» и «Гризли», оказались дантистом и полицейским на пенсии. Все это время, что они находились рядом с ней, они спасали друг друга, и она не могла их в этом упрекнуть. В какой-то степени, она была даже им благодарна. Эти двое дали ей намного больше, чем все дальнейшее обучение в школе и офицерские курсы. Кушина перелистывала отчеты «женщины-полицейского», с каждой страницей убеждаясь в том, что все возможное для нее сделала именно она. Это стоило ей карьеры и отношений с коллегами, но она упрямо шла до конца, чтобы поймать того, кто засадил ее в грязный подвал. Она не смогла его арестовать, ублюдок подорвал сам себя, прихватив на тот свет бабулю Сарады. Если бы только Кушина узнала об этом раньше, то во время их встречи в лагере беженцев, она сказала бы Тентен «спасибо». Но, наверное, никогда не поздно отблагодарить человека?.. Она вздохнула, знание того, что похититель давно мертв, не избавляло ее от кошмаров. За окном рассвело, возле дома остановился почтальон, и опустил в ее почтовый ящик конверт. Кушина дождалась, когда он уедет, и забрала письмо от Канкуро. В конверте вновь была лишь фотография. Руины пустого, разрушенного города стоявшего среди песков, который не стали восстанавливать после войны. Безлюдные земли. Она перевернула снимок, после долгого перерыва, Канкуро вновь подписал фотографию. Лучший способ избавиться от врага — сделать его своим другом. Очередная загадка? В доме зазвонил телефон, Сай принес ей мобильник на улицу. — Вы нам нужны, — все звонки СЭПО начинались для нее с этой фразы.***
В доме играла музыка, чтобы немного подышать свежим воздухом, Тентен вышла во двор. Ей нравился здешний климат: постоянное лето, форма с короткими рукавами, но иногда жара доставляла ей неудобства, особенно сейчас… Когда она въехала в этот дом, то и подумать не могла, что будет принимать здесь гостей. Их совместная жизнь с Суигетсу мало чем отличалась от той, которую они вели в Конохе, когда были соседями. К привычному распорядку добавилось больше совместных вечеров и секс. На работе все тоже шло хорошо, она не ожидала, что ребята в убойном отделе так тепло ее примут. Она даже не думала, что когда-нибудь снова скажет «любимая работа». Неизвестно, сколько бы так продолжалось и дальше, если бы в одно утро, она не сидела в ванной, глядя в стену, держа в руке положительный тест на беременность. Она не представляла себя и Суигетсу в роли родителей. Но так же не представляла, что сможет пойти, и сделать аборт. Да и про кого сейчас можно было сказать «нормальные родители»?.. Ребенка было решено оставить, их союз с Суигетсу перешел на новый уровень, и стал называться «браком». Тентен осознанно подошла к своей роли матери. Изучала книги по воспитанию детей, но в итоге, сколько бы книг по материнству и детству она не прочла, как бы она не готовилась, ни в одном издании не было написано, что такое материнство на самом деле. Везде ей обещали бесконечное счастье и возню с малышом, все это будто было частью какого-то мирового заговора. Реальность оказалась не такой, как писалось в книгах. Тентен превратилась в постоянно работающую молочную фабрику, без возможности куда-то отойти от новорожденного, ребенок поглощал все ее свободное время и социальную жизнь. Суигетсу было чуть легче, он имел возможность покидать дом хотя бы на восемь рабочих часов, чтобы хоть там отдохнуть от грязных пеленок и детского плача. Тентен проводила все свое время в четырех стенах с их чадом, и ее жизнь превратилась в бесконечный день сурка. Иногда, лежа в душной спальне, измученные нескончаемым плачем своего сына, у них не было даже сил, чтобы поговорить друг с другом. И кто-то из них, глядя в потолок, выдыхал короткое, глубокомысленное: — Н-да… По мере того, как ребенок рос, становилось легче, и первые месяцы его жизни, наполненные тяжелой, родительской усталостью, начали забываться. Когда сына, наконец, можно было отдать в детский сад, для Тентен это стало одним из счастливейших дней в ее жизни. Конечно, она любила его, но как бы эгоистично это не прозвучало — она чертовски скучала по своей работе, и считала дни, когда сможет вернуться назад. — Что ты стоишь тут одна? — Суигетсу вышел на террасу, и протянул ей стакан с соком. — Устала? — Смотрю, как сбывается кошмар моей юности, — усмехнулась она. — Всем гостям давно за тридцать, мне нельзя пить, на вечеринке полно детей, и среди них есть мой ребенок! — А еще ты вышла замуж за занудного препода, — добавил Суигетсу. Из гостиной донесся взрыв хохота, коллеги, приглашенные на день рождения Тентен с семьями, что-то оживленно обсуждали. — Так, по крайней мере, говорят мои студенты, — Суигетсу читал лекции по судебной медицине в местном университете, и Тентен бы в жизни не поверила, что его уроки проходят скучно. — Нет, — покачала она головой. — Я вышла замуж за лучшего друга! — они чокнулись своими бокалами. — Как там ваше расследование по тому наркодиллеру? — спросил Суигетсу, облокотившись на перила. — Не знаю, — честно призналась Тентен. — Ао сказал, что арестует, и посадит под домашний арест, если еще раз увидит меня на работе в отпуске, — они засмеялись. Сейчас Ао, начальник отдела расследования убийств, пил пиво у них в гостиной, что-то оживленно рассказывая остальным собравшимся. В работе Ао был похож на Ибики своей хваткой, но с ним Тентен сразу нашла общий язык. Тот был куда человечней, и более гибким в общении, работать под его началом было ей в радость. Единственное, что ее беспокоило — это два нераскрытых дела, которые она не смогла завершить до ухода в отпуск. В одном из них, местный торчок затаил обиду на Тентен, за устроенную облаву и обыск у него дома. Он периодически портил ей жизнь: прокалывал шины на ее авто, писал про нее в интернете разные гадости… Однажды утром, она нашла его возле их гаража, на жалюзийной дверце которого было недописанное краской из баллончика слово «Шлюха». Парень лежал на земле, с переломанными руками и ногами, и умолял его не убивать. Тетнтен подумала на Суигетсу, когда дело касалось семьи, он мог озвереть, и наделать глупостей. Но муж клялся, что и пальцем этого придурка не трогал, и она ему верила. — Я бы, конечно, сказал, что пристрелю его, если еще раз увижу на нашей улице, — Суигетсу вытащил из папки рентгеновские снимки. — Но я не стал бы рисковать потерять все из-за какого-то обдолбанного придурка! Вот, смотри, — он показал ей снимки поврежденных конечностей. — Тот, кто это сделал, знает анатомию не хуже меня. Кости у него не срастутся сами, понадобится множество операций, чтобы вернуть рукам и ногам подвижность. Его намеренно хотели превратить в инвалида. Расследование зашло в тупик. У них не было ни одного подозреваемого, а пострадавший не смог описать нападавшего. В другой раз, какой-то пьяный придурок подрезал Тентен на дороге, и из-за него она попала в аварию. Ничего серьезного не произошло: она с сыном отделалась лишь парой ушибов, а машину пришлось отдавать в ремонт. Через несколько дней, они нашли этого парня мертвым в своей квартире, соседи стали жаловаться на подозрительный запах. Тот был привязан к стулу, возле него, на полу валялись кусачки и вырванные зубы. Его пытали, чтобы выведать имена поставщиков, распространявших наркотики. Список имен был приколот к его голове стальными ножницами, которые вонзились в череп наполовину. — Хорошие ножницы, — эксперты готовили тело для транспортировки в морг, пока Тентен, с остальными осматривала квартиру. — Что? — она застыла рядом с полкой, забитой CD-дисками, это фраза показалась ей знакомой. — Ножницы, говорю, хорошие, — повторил Суигетсу, протягивая ей пакет для улик. В нем лежали блестящие, стальные ножницы, с выгравированным скорпионом на одном из лезвий. — Режут не только бумагу. Тентен смотрела, как тело погрузили на носилки, стараясь уложить происходящее в голове. Нет, этого просто не может быть! Она отказывалась в это верить. Сейчас у нее новая жизнь: семья и любимая работа. И она не хотела пускать в нее девочку с мертвыми глазами. — Папа! — голос сына отвлек ее от этих мыслей, мальчишка выбежал к ним на террасу. Это была точная копия Суигетсу: цвет волос, глаз, кожи… От нее Мангетсу достался только характер. — Там дедушка по компьютеру звонит! — Иду! — Суигетсу взял сына за руку, и они вместе отправились в дом. Тобирама видел внука по скайпу, и всех это более чем устраивало. О том, что у него скоро будет второй, они с Суигетсу еще ему не говорили.***
— Ну что, купил? — Хидан требовательно смотрел на Дейдару. — Нет, украл, — в тон ему ответил Дейдара, поставив перед ним белую коробку с логотипом кондитерской. Они сидели на открытой веранде. Какузу пил кофе и читал газету. Не смотря на то, что все новости теперь можно было прочитать в смартфоне, он любил узнавать о происходящих в мире событиях из газет. Это было его маленькой слабостью, от которой он не смог отказаться даже тогда, когда для чтения ему пришлось надевать очки. С годами зрение становилось хуже, как и характер Хидана. — Что вы, блядь, выбрали? — Хидан открыл коробку и недовольно смотрел на ее содержимое. — То, что ты просил, — невозмутимо отозвался Кисаме, перебирая свои бумаги. — Я просил нормальные пончики! — не унимался Хидан. — А это что?! Я даже когда в Теско за кассой сидел, мы такие позорные не продавали! Какузу, посмотри на этот пиздец! — Хидан в совершенстве овладел сунийским, и теперь мог в любой момент высказывать свои претензии к жизни и окружающим, зная, что его никто не поймет. — Нормальные пончики, — Какузу выглянул из-за газеты, и продолжил чтение, — тебе хватит. — Да тут на один укус! А еще мельче ничего не было? — ехидно поинтересовался он у Дейдары, тот в ответ показал ему средний палец. В банкетном зале ресторана официанты в расшитых ливреях подавали различные блюда, у какой-то шишки там проводилась деловая встреча. Мужик с залысинами, сидевший во главе стола пошутил, и все собравшиеся тут же фальшиво рассмеялись. Какузу не первый раз наблюдал подобные «встречи», они регулярно обедали в ресторане при гостинице, расположенной на побережье. Очередной взрыв смеха, официант с копной огненно-рыжих волос подлил вино в бокал главе стола. Неожиданно разговоры оборвались на полуслове, сидевшая за столом женщина пронзительно закричала. Виновник торжества упал лицом в тарелку, изо рта у него текла кровь. Поднялась суматоха, гости повыскакивали из-за стола, персонал бегал туда-сюда, пытаясь всех успокоить. Они отложили свои дела, и наблюдали за случившемся. — Хидан, — обратился к нему Кисаме. — Ты же врач, пойди, посмотри, что с ним. — Что на него смотреть, я уже вижу, что там не жилец, — Хидан облизал пальцы, испачканные в глазури.- Он что, мой родственник? — Хидан, — Какузу не разделял его приподнятого настроения. — Вот приедет полиция, и выяснит, что тут сидел медик и рассирался из-за пончиков, а человеку не помог. Начнут спрашивать: «как же так, почему?» А я не хочу, чтобы нам задавали такие вопросы! — Ладно вам, я понял, — Хидан, с кислой миной поднялся. — Ой, подождите, — он сделал вид, будто что-то ищет. — Я забыл свой костюм супер-героя… — Да иди уже, ну!.. — Какузу вышел из себя. Хидан перестал ерничать, и быстрым шагом направился к нужному столику, выкрикивая: «разойдись, народ, я врач!» В тоже время, из холла отеля доносились крики, кто-то ругался на ресепшене. Кисаме, как владелец гостиницы, отправился давать дальнейшие указание персоналу, ему предстояло объясняться с полицией. — Это есть мой чемодан! — кричала девушка в холле на ломаном союзном языке. — Он быть тут куплен! Вы не иметь право его трогать! Мой муж инвалид, он не мочь вам сказать! — она разразилась отборной площадной бранью на сунийском. Какузу, услышав это, на секунду завис, глядя в пространство, уловив знакомые интонации. Он оставил Дейдару в одиночестве, и быстро шел по коридору, к центральному входу. Он просто ослышался, ему показалось. Она не может быть здесь. Она… Определенно, это была именно она. Одетая в длинное, узкое зеленое платье, она стояла к нему спиной рядом с высоким, темноволосым парнем, и спорила с администратором. Почувствовав его взгляд, повернулась к нему, и они, молча, разглядывали друг друга. Перед ним была взрослая женщина, но это не мешало Какузу видеть в ней девочку, со взглядом острым, как бритва. — Ты постарел, — вдруг сказала она на сунийском, и улыбнулась. — А ты вон, как вымахала, — Какузу перевел взгляд на ее молчаливого спутника. Его лицо показалось ему знакомым, и он вспомнил, что видел его в банкетном зале, в форме официанта. — Твоя работа? — он кивком указал в сторону банкетного зала. — Я не считаю это работой, — она покосилась на камеру наблюдения, висевшую под потолком. — Вся разница в нюансах, — добавила она на союзном, уже без акцента. Какузу понял, для чего был разыгран этот маленький спектакль с чемоданом. Они зациклили воспроизведение камеры наблюдения в тот момент, когда ее спутник возник в холле. А сама Кушина, переодевшись в форму официанта, которую раздобыл для нее ее помощник, отравила свою жертву, и вернулась в холл при полном параде. Воспроизведение продолжилась в тот момент, когда она устроила скандал, из-за того, что швейцар захотел отнести чемоданы обратно в номер. Слова свидетелей не надежны, полиция своими глазами увидит, что она все это время была здесь, и ни чем ее не заподозрит. Умно. Какузу испытал странное чувство, что-то похожее на родительскую гордость. Он был уверен, что Кушина затмит в этом поприще Хаку. Что она уже его превзошла. — Я, значит, на четвереньках там перед трупаком ползаю, а он тут с кем-то в холле базарит! — Хидан, возмущаясь, вышел к нему. — Какузу, с кем ты… — Хидан задержал взгляд на Кушине. На его лице мелькнуло узнавание, глаза удивленно округлились. — Мартышка! — воскликнул он, и по привычке дотронулся до своего порезанного уха. Кушина покачала головой и закатила глаза. — Твой сунийский стал намного лучше. Но соображаешь ты по-прежнему медленно, — ответила она. — А это что, твой хахаль? — Хидан проигнорировал колкость, и указал на стоявшего около нее парня. — Вы, типа, тут отдыхаете? — Также, как и вы. Притворяемся нормальными. Хидан наморщил лоб, он не понял ее ответа. Кушина смотрела на Хидана дольше, чем следовало, сочувственно улыбнулась Какузу, и, вместе со своим спутником, направилась прочь. Какузу устало потер переносицу. В некоторых вопросах, Хидан, действительно, туго соображал.***
Дейдара сидел в саду, и высаживал на клумбу новые растения. Из-за смерти какого-то депутата, его, как и всех остальных, допрашивала полиция. И это ему напомнило о тех днях, которые он старался забыть. Он переехал сюда, в Нами но Куни, и стал ландшафтным дизайнером. Ему нравилось перекраивать сады, создавать из цветов узоры, все это приносило ему не только удовольствие, но еще и успокоение. Жизнь продолжается. У него есть руки. Он может этими руками творить. Иногда, во сне, он вновь слышал голоса, зовущие из стен, видел улыбающиеся кукольные лица из той жуткой комнаты, кладбище рук… Эти сны его не пугали, они лишь приносили ему по утрам чувство усталости. После разрыва с Тоби, Дейдара больше ни с кем не встречался, он не был готов к эмоциональной близости с кем-то. Он проводил выходные вместе с Хиданом: его старик выкупил здесь небольшой дом и участок пляжа. После произошедшей в Конохе истории они решили поселиться здесь. И такая размеренная повседневность Дейдару абсолютно устраивала. — Дейдара! — Кисаме освободился от всех дел, и теперь искал его в саду. Дейдара откликнулся, не прерывая своего занятия: ему хотелось сегодня закончить с этой клумбой, а завтра заняться следующей. — Тут будет проходить выставка современного искусства, — Кисаме подошел к нему. — Завтра открытие. Ты хочешь пойти? Дейдара поднял взгляд на Кисаме: тот стоял в лучах закатного солнца, дожидаясь его ответа. — Ты стоишь в том месте, где я хотел посадить цветы, — ответил Дейдара. — А, извини, — опомнился тот, отходя в сторону. — Ну, так что? — Кисаме сел рядом с ним на корточки, и стал помогать раскапывать притоптанную им ямку. — Пойдешь? Дейдара смотрел на его руки: дорогие часы на запястье, рукава рубахи закатаны до локтей. Презентабельный, успешный бизнесмен Хошигаки Кисаме отложил все дела, чтобы найти его в саду, и вместе с ним копаться в земле. Для кого-то могло ничего не значить. Для Дейдары это значило все. Последние десять лет он избегал, эмоциональной близости с кем бы то ни было, не замечая, что все это время, она у него была. Дейдара склонился на только что высаженным в землю цветком, и столкнулся своим лбом со лбом Кисаме, вкладывая в этот жест и свое согласие, и все то, о чем он молчал последние годы. Они научились понимать друг друга без слов.***
Она стянула со своей головы парик: ее волосы еще достаточно не отрасли, поэтому, чтобы придать себе женственности, приходилось прибегать к дополнительной маскировке. Все прошло гладко, как, впрочем, и ожидалось. По дороге в аэропорт, ее не покидало чувство, будто она приезжала в Нами но Куни не для завершения миссии, а чтобы навестить родителей. Тех, кто поставил ее на ноги, и взрастил в ней безжалостного убийцу. Телефон зазвонил, номер, как обычно, был не определен. Она думала, что от нее хотят услышать отчет о проделанной работе, но… — Сасори, — это имя стало ее оперативным псевдонимом. Это, и плохое качество связи, указывало на то, что ей звонили из высших эшелонов СЭПО. Она выпрямилась в кресле, звонки из верхнего звена были дурным знаком. — Вы нужны нам в Конохе. Произошло то, чего мы боялись: информация о Шитай Шори Хан подтвердилась. Выезжайте немедленно, о деталях вас проинформируют по прибытии. — Есть, — она завершила вызов, надеясь, что звонящий, по ее голосу не смог определить, как сильно она ненавидела этот город.***
Какузу стоял, по щиколотку в воде, задумчиво глядя вдаль. Набегающие волны разбивались о берег, этот пустынный участок пляжа принадлежал ему и Хидану, и ему нравилась их тихая, уединённая жизнь. Хидан устроился в местную стоматологическую клинику, а Какузу помогал вести Кисаме дела, став его личным юристом. Иногда он тосковал по работе в полиции, но, вспоминая свое последнее дело, радовался спокойной старости. Хидан подошел к нему, оставляя влажные следы на песке. — Смерть ей к лицу, — неожиданно сказал он, закинув Какузу руку на плечо. — Ты про девчонку? — Хидан кивнул. — Я думал, что ты не догадаешься. — Какузу, — протянул Хидан на распев, — я прикидываюсь дураком, только тогда, когда мне это выгодно. Увидев ее, я сразу понял, кто похерил мне весь обеденный перерыв, — он косо улыбнулся. — Там были камеры и куча народа, не мог же я бегать и кричать: «я знаю, кто его убил, я знаю, кто его убил!» Поэтому я и тупил, чтобы не подставлять ее своей реакцией, у меня на лице все написано, ты же знаешь. Какузу обнял Хидана за плечи, в который раз убеждаясь, что ему и целой жизни не хватит, чтобы полностью узнать этого человека. Хидан повернулся к нему, на берег вновь набежала волна, рассыпаясь изумрудными брызгами, оседая солеными каплями на коже, и губах, слившихся в поцелуе.***
Коридоры АНБУ ничем не отличались от коридоров СЭПО. Только дома у нее над головой расстилалась пустыня, а здесь был лес. Внедрение прошло с некоторыми проволочками, но она держала ситуацию под контролем. От успеха этой миссии зависело все. И счастливая жизнь Карин, и дальнейшая карьера Гаары, и возможность Канкуро отправлять ей снимки из своих путешествий. Поэтому она должна стоять на страже и оберегать их мечты от той тьмы, которая притаилась здесь. Ради этого она готова была умереть. Она прошла в кабинет, где проводилось собрание, отсекая все лишние мысли, полностью концентрируясь на своей цели. Нужно работать, а думать она будет уже потом. — Подобное распределение задач позволит нам сэкономить ресурсы, и обеспечит оперативное снабжение данными все рабочие группы, находящиеся в секторе С, — Учиха выступала с докладом, демонстрируя на мониторах графики и таблицы. Сейчас в Сараде было сложно узнать ту серую мышь, которой она была в «Камелии». Она отрастила волосы, пользовалась косметикой, и была очень похожа на свою покойную бабку. Кто-то спросил ее о технической части проекта, и Сарада пустилась в длинное объяснение о радиоволнах и спутниковой связи. — Агенты из сектора С получат от нас необходимые инструкции в ближайшее время, — Учиха закрыла свою папку, показывая, что доклад окончен. — Остальные секторы подключатся к нашей сети в течение следующих месяцев. Все начали расходиться, она осталось стоять. — У вас есть вопросы? — Сарада озадаченно смотрела на нее, когда они остались в кабинете вдвоем. — Са…- она быстро пролистала ежедневник, — Сасори? — Забыла кличку, которой наградила меня десять лет назад? — спросила она, и повернулась к выходу. Учиха застыла, а потом зашелестели бумаги, заскрипел выдвижной ящик стола. Она услышала характерный щелчок, Сарада собиралась выстрелить ей в спину. Как на нее похоже. Она позаботилась о камере под потолком, в ближайшие три минуты никто ничего не увидит. У Сарады нет боевого опыта: она была офисной крысой из центра разработки и анализа данных АНБУ. Учиха стреляла только по мишеням в тире, у нее не было ни единого шанса. Она оказалась прижатой лицом к полу прежде, чем успела выстрелить. — Берешь свою сумку, и выходим, — прошипела ей Кушина на ухо. — И чтоб без приколов, иначе сверну шею. Она тащила ее за собой по коридору, Сарада открыла рот, чтобы закричать, пришлось ударить ее под дых. — Я предупреждала, — процедила Кушина сквозь зубы, когда та, согнувшись пополам от боли, смотрела на нее сквозь выступившие слезы. Затолкав Учиху в машину, она вдавила педаль газа в пол, время поджимало, нужно было успеть выехать со стоянки. — Что тебе от меня нужно?! — Сарада сверлила ее злым взглядом, сидя на пассажирском сиденье. — Решила поквитаться за ту историю с твоим мобильником?! Кушина не ответила. Раз Сарада в первую очередь подумала об этом, значит, она ничего не забыла. Ее разум по-прежнему был в плену у подорвавшего себя ублюдка, так же, как и ее. Она свернула в растущий у обочины лес, и вытащила с заднего сиденья свой ноутбук. — А вот теперь мы можем спокойно поговорить, — Кушина включила компьютер. — Твоя бабка и твой дядя, Итачи, вели расследование по «Шитай Шори Хан», тебе известно об этом? — Сарада упрямо поджала губы и не ответила. — Послушай, — Кушина устало прикрыла глаза, чтобы обуздать проснувшееся в ней чудовище. — Я привыкла вести допросы на другом уровне, и уговаривать тебя иди на контакт не собираюсь. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — она хотела выйти из машины, но Учиха, наконец, соизволила заговорить. — Я не веду расследования, а отвечаю за техническое и информационное снабжение агентов, — Сарада поправила на носу очки. — Но я хотела узнать, чем занималась бабушка перед своей смертью. Она была в статусе «неофициальные ресурсы», и ее отчеты по этому делу на серверах АНБУ отсутствовали. Она не успела сохранить протокол… — Ложь, — Кушина поставила на колени Сараде свой компьютер. — Здесь все, что собрали по Шитай Шори Хан твоя бабка, Итачи, и даже Тоби, — Сарада удивлённо вскинула брови. — Да-да, тот, кто нас похитил, тоже вел это дело. Смерть твоей бабки и самоубийство Тоби наделало много шуму, их досье мигом подчистили от любой сомнительной информации. Но нам удалось заполучить эти сведения перед уничтожением. А теперь скажи мне: что из написанного здесь хранится на ваших серверах? Какой версии придерживается руководство?***
Сарада листала досье, собранное Микото Учихой, перечитывая некоторые моменты по несколько раз. Отчет подлинный, она в этом не сомневалась, эта сунийка не лжет. Она облизала пересохшие губы, ее мозг лихорадочно анализировал, происходящие под капотом АНБУ процессы. Все нити, ведущие к Шитай Шори Хан обрываются, стоит кому-то взять след на… — Нам присылают досье, что группировка была организована в Суне. Другие версии не рассматриваются, — Сарада продолжила листать отчет. — Корень Шитай Шори Хан находится в Кумогакуре, три агента пришли к этому выводу, но к ним не прислушались, почему? — задумчиво спросила она, глядя в монитор. — Потому что руководство АНБУ давно продалось Кумогакуре, — Кушина смотрела на раскачивающиеся на холме деревья. — В Конохе планируется государственный переворот: в АНБУ давно идет внутренняя чистка. Агентов, не желающих свергнуть действующий режим, устраняют, а на их место приходят другие, которые проходят подготовку, как думаешь, где? — Кушина повернулась к ней. — В Кумогакуре, — Сарада кивнула сама себе. — Бабушка догадалась об этом, и, если бы не Тоби… — Тоби тут не причем, — перебила ее Кушина. — Твою бабку приказали устранить сразу же, как только она поняла, откуда дует ветер. Нашим связным удалось перехватить звонок, где Даруи отдает приказ о ее убийстве. Не Тоби, так кто-нибудь другой ее обязательно прикончил, — Кушина пожала плечами. — Твою семью уже давно разваливали изнутри. Твой отец выступил против программы разоружения в сунийском заливе, Коноха стала бы беззащитной перед Кумогакуре. И где он теперь? — У него была аневризма! — Сарада вспомнила равнодушного отца с его покалеченной рукой и бесцветным рыбьим глазом. — Это последствия той аварии! — И ты в это веришь? И в то, что авария произошла случайно? И что твой дед, Фугаку, истосковавшись по жене, которой всю жизнь изменял, сам приставил дуло к виску? Учихи повсеместно отстаивали интересы Конохи, нужно было ослабить их влияние. А теперь наступило благоприятное время, чтобы свергнуть правительство, и сделать Коноху частью Кумогакуре. После этого они примутся за остальные союзные государства, а Суна вновь превратится в площадку боевых действий для стран совета. Мы еще не оправились от последствий той войны десятилетней давности, — Кушина бросила на нее пронзительный взгляд. — Поэтому нам нужна ты, чтобы предотвратить переворот, и зачистить АНБУ от проникших в нее кумогакурцев. Сейчас у тебя есть выбор: оправиться со мной в безлюдные земли Суны, несмотря на дружеские отношения с Конохой экстрадиции преступников у нас нет. Или остаться здесь, и ждать, когда тебе предложат предать все, что строили твои предки, или умереть. Сарада неподвижно сидела, глядя на Кушину. Она стала хищником: не была жестокой, доброй или злой, она просто была собой. И эта несокрушимая целостность натуры поразила ее до глубины души. — Я пошла в АНБУ, потому, что меня мучила совесть, — Сарада подумала, что будет правильно сказать об этом сейчас. Кушина не ответила. Она включила магнитолу, тихий голос Таюи разбавил неуютную тишину. — Ты до сих пор ее слушаешь? — Сараду удивило постоянство вкусов. — А ты до сих пор такая же зануда? Сарада задумчиво смотрела на свои руки: что ей выбрать? Остаться здесь, и ждать, что все обойдется? Или самой встать у руля, и быть той силой, движущей события? Она подумала о родителях, лежащих на фамильном кладбище, о бабушке, подарок которой до сих пор носила с собой, о дяде, которого никогда не видела. Вытащила из сумки то, единственное, что представляло для нее ценность, и спрятала во внутреннем кармане пиджака. Вышвырнула сумку на улицу, вместе с ключами, мобильником и косметикой. Она выбрала безлюдные земли.***
Они двигались к границе, на юг, туда, где десять лет назад был расположен лагерь беженцев. Протащить Сараду через пол страны было задачей не из легких, через час после побега из АНБУ ее объявили в международный розыск. — Садись за руль! — крикнула Сарада, когда сзади, в бампер, вонзилось несколько пуль. Она перелезла на заднее сиденье, и зарядила винтовку, чтобы снять преследователей. В зеркало заднего вида Кушина видела две машины, которые стремительно приближались. Проклятье! Они же почти добрались! В салон посыпались стекла, лицо и шея Сарады были в крови, но та продолжала отстреливаться, методично прицеливаясь, не замечая ни боли, ни пота, застилающего глаза. Визг шин по асфальту, тачку преследователей занесло, на хвосте теперь висела одна. Кушина взяла крутой поворот влево, осталось всего пара километров, и они у цели. Уже показался знакомый сетчатый забор, земля изрытая траншеями… Правое переднее колесо пробила пуля, Кушина вцепилась пальцами в руль, но так и не смогла справиться с управлением. Она почувствовала, что ее подбросило вверх, мир перед глазами завертелся, их машина перевернулась. Ее тошнило, пахло бензином и гарью. Машина вылетела за ограждение, проехалась по склону, и упала в овраг. — Эй, Учиха, ты там жива? — спросила Кушина, выползая через разбитое окно наружу. Верхняя губа стала липкой от льющейся из носа крови. Сарада была без сознания, она лежала в неестественной позе с окровавленным лицом. Кушина хотела ее вытащить, но увидела что по склону, к машине спускаются фигуры в темных костюмах. Двое, затем трое… Кушина вытащила из обломков винтовку, в ней осталось всего два патрона. Если она будет достаточно быстрой, ей и этого хватит. Она затаилась за багажником, и стала ждать, когда преследователи подойдут ближе. Заскрежетали хитиновые пластины, в голове заревело чудовище. Пора! Один выстрел, затем второй, и вместо пяти преследователей осталось трое. Она с размаху ударила прикладом по голове парня, который стоял к ней ближе всех. Тот упал, его напарник выстрелил в нее, но она успела уклониться в сторону. Его спутник подошел к машине, вытянул Учиху наружу, и прислонил к камню. Кушине пришлось отступить в растущие неподалеку кусты, из-за стрелка она не могла приблизиться к Сараде. Она прислонилась спиной к шершавому стволу дерева, поджидая свою жертву. Парень медленно приближался, она слышала шелест травы и хруст веток. Когда он подошел вплотную, Кушина выскочила из-за дерева, и ударила его прикладом в солнечное сплетение. Пуля обожгла руку, ублюдок все же успел в нее выстрелить. Она выронила винтовку, воздух прошила череда выстрелов. Кушина упала в высокую траву, и откатилась в сторону высокой ели. С этой стороны она видела происходящее у их перевернутой машины. Парень, оставшийся охранять Учиху, сел перед ней на корточки, чтобы привести ее в чувство. Сарада все это время сидела, держась за правый бок. Неожиданно она выпрямилась, и охранник отпрянул от нее, прижимая ладони к лицу, она что-то брызнула ему в глаза. Не теряя времени, Учиха толкнула его локтем в грудь, и ударила камнем в висок. Когда парень упал на землю, села ему на грудь и принялась душить. Может, до сегодняшнего дня Сарада ни разу не бывала в реальном бою, и ее мишенями были только картонки в тире. Но она не была слабой. Никогда не была. Кушина повернулась в сторону своего преследователя, тот стремительно к ней приближался, чтобы выстрелить в упор. Когда парень занес ногу для следующего шага, его голову пронзила пуля, и он упал, как подкошенный. Кушина всматривалась в темноту леса, чтобы разглядеть снайпера, когда из-за дерева неожиданно вышел… — Сай! — воскликнула Кушина. Тот стоял, закинув автомат на плечо со своей фирменной улыбкой на лице. Она договорилась, чтобы он их встретил, и сейчас ей хотелось его придушить, за то, что он появился в последний момент, или затащить в постель. Она еще не решила. Сарада сидела на земле, рядом со своим мертвым противником, и изо всех сил напрягая зрение, искала что-то в траве. Правый глаз заплыл и не открывался, около уха кожа бугрилась, под кромку волос вонзилось несколько осколков. — Да оставь ты этот камень, — Кушина протянула ей руку, чтобы помочь подняться. — Это не камень, — сипло ответила Сарада, подобрав с земли то, что искала. В ее окровавленной ладони лежал флакон духов в форме яблока. — Бабушка подарила, пред тем как…- пояснила она, убирая его в карман. Кушина подумала, что сейчас ее бабка ей бы гордилась.***
Чтобы не остаться без глаза, сразу по прибытию в СЭПО, ей пришлось делать срочную операцию. Сарада рассматривала свое отражение в зеркале: на глазу повязка, правый висок ей сбрили, чтобы убрать осколки. Бабушка была бы в ужасе. Сейчас ей уже стало лучше, и она была в состоянии приступить к работе. Она вышла в коридор, и направилась в контрольную комнату. Там уже сидела Кушина и ее молчаливый спутник. — Итак, что мы имеем, — Кушина убрала отросшую челку заколкой, и стала до боли похожа на себя прежнюю, из академии. — К нашему прибытию связным удалось прихватить несколько звонков Даруи. — Ничего особенного в них не было, но теперь мы знаем, что у него есть жена и ребенок. И, что самое важное, голосовой слепок жены совпал с образцом голоса агента, которому он поручал убрать твою бабку, — она обратилась к Сараде, и вывела на экран монитора несколько голосовых дорожек. — Ты хочешь найти его женщину, чтобы через нее подобраться к ребенку, похитить его, и потом манипулировать его родителями? — догадалась Сарада. — Именно так мы добьемся максимальных результатов, — подтвердила Кушина. — Про его женщину известно немного: она опытный агент из Кумогакуре, и, судя по собранным фактам — медик. — Как вы узнали, что она медик? — Сарада села в свое кресло, придвинулась к столу. — Если найдем клинику, где она работала, раскопаем и все остальное. — СЭПО несколько раз пыталось ее засечь, но она всегда ловко заметала следы, избавляясь от использованных сим-карт и мобильников. Однажды, им удалось найти сим карту, с которой она совершала звонки в АНБУ. Она спрятала ее в коробке с одноразовыми медицинскими перчатками, которую потом подбросила в магазин медицинских товаров, в стопку таких же. Видимо, в симкарте, содержались какие-то данные, нужные АНБУ, но извлечь их не удалось. За «перчатками» так никто и не явился, они почувствовали слежку. — У вас есть фотографии этой упаковки перчаток? — спросила Сарада. — Возможно, где-то на коробке указано, какой клинике они принадлежали. Кушина кивнула, и Сай вывел на экран фотографии белой картонной коробки, со стопкой синих одноразовых перчаток внутри. Обычная коробка, сфотографированная с разных ракурсов, ничего сверхъестественного. Сарада приблизила снимки, но никаких намеков на личность таинственной шпионки на ней не было. Картонка и немного типографской краски, вот и… — Кажется, это след от клея, — она обвела курсором небольшое желтое пятно. — Там была какая -то бумажка, и вот эти царапины, — она указала на борозды на картоне. Похоже, на коробке что-то писали после того, как приклеили стикер для заметок. — Она принялась менять контрастность, то приближая, то отдаляя снимок. Наконец, ей удалось подобрать цвета и резкость так, чтобы на картоне проступил отпечатавшиеся на ней текст. Каб. №… д. К…то … мет, того при.ю! — У какого-то врача не в первый раз сперли перчатки, что он взбесился, и подписал их, — Сарада задумчиво смотрела на проступившие буквы. — Понять бы еще, кто такой этот… — Като! — Кушина вскочила с места, ее глаза так и сияли. — Ищи доктора Като! Сарада послушалась, ее пальцы скользили по клавиатуре, как по клавишам пианино. Вскоре в Конохе была найдена стоматологическая клиника, в которой работал доктор Като, а после выборки женского персонала они вычислили и возможную жену Даруи. — Есть! — Сарада вывела на экран фотографию женщины, которую пробила в полицейской базе. На них с экрана смотрела красивая девушка, с собранными в пучок волосами и аккуратным макияжем. — Смотри, — Кушина ткнула пальцем в монитор, на какую-то строчку, в полицейском протоколе. — Это точно она, мы нашли ее! Сарада увидела знакомое имя, и пораженно откинулась на спинку кресла. Таких совпадений точно не бывает! — Ее зовут Конан Хаюми, — Кушина склонилась к монитору, — она давала в полиции показания по поводу перестрелки на старом заброшенном заводе. И сдала ее полицейскому патрулю твоя бабка! — Ты права, — Сарада вновь взяла себя в руки. — Это она и стреляла в мою бабушку. Кто заподозрит беременную женщину с ручной собачкой? Она идеальный кандидат для устранения агентов АНБУ. — Она не смогла справиться с Микото Учихой, потому что та с заброшенной территории сразу повела ее в людное место, и передала на поруки патрульному. А та не стала с ней связываться, с животом особо не подерешься. И из базы данных полиции ее досье так просто не выкинешь, — Кушина повернулась к Сараде. — А она была не промах, твоя бабуля. Сарада кивнула, и погрузилась в базы данных, чтобы вычислить дальнейшие перемещения Конан Хаюми и ее ребенка. Она доведет это дело до конца, чего бы ей это не стоило! Через несколько часов, разминая затекшую шею, она показала мигающие точки на карте, и вывела на экран фотографию смуглого, белокурого мальчика лет десяти. — Это сын Даруи и Конан, — она обвела курсором лицо ребенка. — А находится он вот здесь, — она указала на объект на карте, за тысячи километров отсюда. — Что ж, — Кушина сверлила ребенка взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — Посмотрим, как они запоют, когда он исчезнет!