Леди Грейнджер

      — Ты рассказала мальчишке? — спросила профессор без каких-либо эмоций в голосе.       — Изначально я просто попросила его помочь, — возразила Гермиона. — Но потом что-то пошло не так.       — Что может пойти не так?       — Мы… — она посмотрела на Лэндгдон, — начали читать заклинание…       — Да, я уже в курсе, что вы его нашли, — сказала Констанция.       — И мы поднялись, и…все. Оказалось, что он тоже избранный. Это, конечно, все объясняет, потому что мы с ним часто общаемся и он мужского пола. Хотя Гарри рассказывал, что у него не было каких-то странных всплесков магии в детстве, помимо обычных магических, как у меня.       — Что ты чувствовала? — перебила Констанция.       — Ну, — Гермиона нахмурилась, — силу. Власть. Я чувствовала, что по одному моему желанию земля может разойтись. Может подняться ураган.       — И что из этого ты сделала?       — Ничего. Я не особо хотела разрушать планету или Запретный лес. К тому же это был первый раз, поэтому нам было не до этого. Мы…прощупывали почву.       — Ты устала? В конце? — Гермиона с подозрением посмотрела на Констанцию. Она задавала слишком много вопросов. Нет, она, конечно, могла понять ее интерес, ведь не каждый день такое случается, но в ее вопросах было что-то еще.       — Да. Да, я устала, — ответила она. — Это отнимает очень много магии. Это, кстати, тоже причина, по которой мы ничего не ломали, — профессор задумалась. — Скажите, Вы за все свои года никогда не видели чего-то подобного?       — Нет, — она покачала головой. — Ни разу.       — Откуда Вы тогда могли знать, что такие волшебники существуют?       — Старейшие. Они живут с самого сотворения времен.       — Как же они появились? Ваши старейшие.       — Первый вампир не был вампиром изначально, он был человеком по имени Амброджо. Он был родом из Италии, авантюрист, искатель приключений, судьба которого привела его в греческий город Дельфы. Все началось с бога Солнца Аполлона, который в приступе ярости проклял Амброджа так, что его кожа будет гореть, если когда-либо соприкоснется с солнечным светом. Неудачи не оставляли Амброджо, и ему пришлось оставить свою душу Аиду, богу подземного царства. Следующее проклятие пришло от Артемиды, богини Охоты, которое сделало так, что его кожа будет гореть, если коснется серебра. Вскоре, сжалившись над бедным молодым человеком, Артемида дала ему бессмертие. Он будет нести свои проклятия, но он будет жить вечно в его нынешнем виде. Артемида также дала ему скорость и силу, чтобы стать охотником, чьи навыки уступают лишь ее собственным. Позже Амброджо переехал в Италию, как настоящий вампир. Его прослеживают в городе Флоренция, где он создал первый клан вампиров.       — И где же он сейчас?       — Говорят, что он существует и является королем вампиров.       — И он видел сотворение мира?       — Возможно. Он жил рядом с богами, которые могли рассказать ему что-то. В общем, несмотря на то что Богиня создала двух одаренных ради спасения планеты, существовали и другие. Их наделяли дарами покровители Олимпа или Капитолийского холма*.       — Мне надо в Больничное крыло, — сказала Гермиона, отталкиваясь от дерева.       — Зачем? — Констанция настороженно на нее посмотрела.       — Блейз пострадал, — раздраженно ответила Гермиона. — И я все еще не знаю, из-за чего. Кстати, об этом. Вы все знаете.       — О чем ты?       — Не надо делать из меня дуру, — она сложила руки на груди. — Я прекрасно понимаю, что Вы знаете, кто стоит за этим нападением и за нападением на Парвати. Кого Вы покрываете? — она прищурилась.       — Послушай, милая, не знаю, что там взбрело тебе в голову, но…       — Начинают страдать другие люди. Невинные люди, не имеющие отношения ко всем этим, — Гермиона посмотрела на траву, — стихиям…и вампирам. И один из них мой друг. Вы видели, что я жестока с теми, кто вредит моим близким. Поэтому тому человеку — или нет — лучше бежать и прятаться. Потому что я ничего не забываю, — Гермиона взглянула на профессора, которая стояла с задумчивым выражением лица, развернулась и пошла обратно к Хогвартсу.

***

      — Как он? — спросила Гермиона у Дафны. Блейз лежал на кровати с плотно закрытыми глазами. Его лицо было слегка осунувшимся, будто он не ел несколько дней. Руки, лежащие поверх одеяла, были привязаны к кровати.       — Не очень, — ответила Гринграсс, поглаживая Блейза по голове. Она выглядела усталой, и Гермиона не могла даже представить, что будет с ней через пару дней.       — Что с ним?       — Его…судороги, — Дафна закусила щеку, — он их не…контролирует. Он может причинить себе боль.       — Но как? — Гермиона нахмурилась. — Судороги работают не так.       — Ну, это не обычные судороги, — она потерла лоб. — Никто пока не может сказать, что с ним.       — Он спит?       — Да. Хотя я не уверена, из-за чего именно: лекарств, которыми его накачали, или усталости.       — Он просыпался?       — Нет, — Дафна вздохнула. — Он пару раз открывал глаза, но это…это просто… — она покачала головой, — рефлекс, может быть.       — Реакция на раздражители, — поправила Гермиона. — Это хорошо. Значит, он нас слышит. Ну или какие-то отголоски.       — Правда? — встрепенулась Гринграсс. — И что надо сделать, чтобы он очнулся?       — Это не так работает, — Гермиона чуть улыбнулась. — Он не в глубокой коме. Чтобы помочь ему, ты можешь с ним говорить. Можешь вспоминать совместные моменты.       Глаза Дафны были полны такой безумной и нескрываемой надеждой, что Гермионе стало плохо.       — Но сначала тебе нужно поспать самой. Сколько ты уже здесь?       — Я…я пришла сюда сразу после матча. Успела только помыться и переодеться.       — Матч был в два часа дня, а сейчас пять. Ты три часа тут сидишь, ты понимаешь? — Гермиона подняла бровь.       — Э…я не смотрела, — ответила Дафна. — Но, видимо, так и есть.       — Давай, иди поешь, — решительно сказала Гермиона. — И сделай уроки, потом ложись спать.       — Нет, я не могу, — она замотала головой. — Я должна быть тут.       — Мерлин, не верю, что говорю это, но Блейз не был бы рад, если бы ты вот так плевала на свое здоровье, — Гринграсс посмотрела на подругу.       — Я не могу его оставить. Ты же понимаешь, Гермиона, — жалобно сказала Дафна. — Я поесть всегда смогу, а он…у него все гораздо хуже, чем у меня.       — Я посижу с ним, — произнесла Гермиона, и с ее лица начали постепенно исчезать все эмоции. Она закрывалась, воздвигая стены. — Иди, это не обсуждается. Или я оглушу тебя и привяжу к скамейке в Большом зале.       Дафна вздохнула и встала. В последний раз посмотрев на Блейза, она вышла из Больничного крыла.       А Гермиона не понимала. У нее никогда не было таких моментов. Во время войны много людей умирало у нее на глазах, но она никогда не принимала это близко к сердцу. Не потому, что ей было все равно. Потому что это все даже не приближалось к нему. Она заставляла себя абстрагироваться, не думать об этом. В первую очередь она солдат. Потом врач. И только потом человек с человеческими эмоциями. Поэтому она не курила, как Гарри и Рон, на ее запястьях не было белых тонких полосок, как у Джинни (глупая, неужели думала, что она не заметит?), у нее не было панических атак, как у Малфоя.       Он для нее оставался незаполненной книгой в сознании. Некоторые страницы были заполнены — она начинала узнавать его лучше, но какие-то были белее снега. Она никогда не задумывалась, как он пережил войну. Что он чувствовал, когда монстр, которого ненавидела большая часть страны, жил у него в доме. Как он относился к его родителям? Пытал ли он их, чтобы подчинить Драко? Насколько важная информация у него была, раз ее проверяли на закрытом заседании, на котором присутствовало человек десять?       Гермиона могла присутствовать на нем, но она не пошла. Ей нужно было собирать доказательства в защиту ее однокурсников — в том числе и Теодора Нотта, — улаживать все дела в Италии и помогать родителям. А вот Гарри там был. Она никогда не спрашивала у него, что же такого он там увидел, и он сам не говорил об этом. До этого момента она даже не вспоминала, что Гарри знает о Драко Малфое гораздо больше, чем она сама.       Возможно, Гермиона может попросить его рассказать ей. На всякий случай. Вдруг у него опять будет приступ.       Дерьмовое оправдание, — шепнул внутренний голос.       «Меня ведь ждет это», — отстранено подумала Гермиона, поправляя одеяло Блейзу. Если она приедет домой, то будет сидеть также у постели матери, гадая, что будет завтра.       Вдруг Блейз шевельнулся. Гермиона напряглась, особо не понимая, что делать. Он открыл глаза, и она уже обрадовалась, что он очнулся, но потом увидела его глаза. Они были белыми. Радужка и зрачок были будто в дымке; он смотрел перед собой и единственное, что говорило, что он жив, — это реакция зрачков на свет.       — Блейз, — она тронула его за руку, когда все его тело начало биться в конвульсиях. Мышцы сокращались, его глаза стали влажными, хоть он этого и не осознавал, руки сжались в кулак и задергались. — Черт, — путы крепко опоясывали его запястья, когда он начал пытаться поцарапать себя ногтями. Гермиона вскочила с места и побежала в подсобку за мадам Помфри, предварительно наложив на Блейза несколько защитных заклинаний.       — Что-то случилось? — спросила целительница, когда увидела Грейнджер.       — Да. Блейз. У него начались судороги, — сказала Гермиона. — Мне кажется, ему больно, но он не кричит.       — Он не может, — Помфри взяла палочку и быстрым шагом направилась к кроватям. — Он под зельями, которые, в том числе, блокируют голос.       — Что? — Гермиона нахмурилась. — Зачем?       — Побочный эффект. Из-за смешения множества настоек и заклинаний голосовые связки заморозились. Это и хорошо — иначе он их просто сорвет, — она взмахнула палочкой, и из шкафчика вылетело несколько флаконов. — Кто-то обошел защиту и стащил одно зелье, — пробормотала она себе под нос.       Гермиона остановилась, глядя на кровать, на которой лежал Блейз. Он опять погрузился в коматозное состояние. Рядом с ним, положив руку ему на плечо, сидел Малфой и что-то говорил. Его голос был тихим, спокойным, лицо было расслаблено. Садящееся солнце, пробивающееся через занавески, мягко освещало волосы — слегка мокрые, видимо, после душа. Его кожа будто светилась на контрасте с черными штанами и футболкой. Эту совершенную белизну портило лишь темное пятно на предплечье. Темная метка. Странно, что раньше она ее не замечала. Обычно Малфой ходил в кофтах с длинными рукавами, но иногда, когда все же надевал футболки…       Он использовал заклинания. Иллюзия, гламур, морок — он делал кожу чистой.       — Так, — мадам Помфри всплеснула руками. — Мистер Малфой, что Вы тут делаете? Часы посещения для мистера Забини окончены. Вы тоже свободны, мисс Грейнджер.       Драко встал и посмотрел на них, мигом теряя свое умиротворение.       — Я только пришел, — возразил он и сложил руки на груди.       — Ну, как пришли, так и уйдите, — сказала целительница и подошла к кровати. Она взмахнула палочкой, выводя голограмму жизненных показателей Блейза. Гермиона внимательно посмотрела на нее, пытаясь разобрать повреждения. Все кости были целы, хотя была недостаточность кальция. Мышцы были ослаблены, пульс бился медленнее, чем у здорового человека.       — Я могу подождать, — произнес Малфой и сел на стул обратно.       — Не можете, — отрезала Помфри. Она опять сделала пас рукой, и стул чуть поднялся в воздух, сбрасывая Малфоя с себя.       Гермиона хихикнула.       — Что Вы делаете? — возмутился Драко, а потом стрельнул глазами в Гермиону.       — Подталкиваю тебя к выходу, — Помфри наколдовала магическую капельницу, чтобы зелье попадало в кровь Блейза.       — Что Вы ему капаете? — спросила Грейнджер.       — Противоядие от магических ядов, тонизирующий глоток мандрагоры, укрепляющий раствор, в составе которого есть мелиорацио.       — Что это? Мелиорацио. Никогда о таком не слышала.       — Это зелье, которое помогает улучшению, — сказал Драко, не отрывая взгляда от пола. Он прислонился к стене. — Улучшению здоровья. Но оно вызывает привыкание, потому что в нем есть фентанил**.       — И разве такое можно давать студентам? — спросила Гермиона, обращаясь к Помфри. Она выглядела немного сбитой с толку.       — В малых дозах, в экстренных ситуациях, — опять ответил Малфой, наконец поднимая на нее глаза.       — Мы даже не знаем, что с ним. Нельзя просто накачивать его наркотиками, — серьезно сказала Гермиона.       — Мы этим сейчас и занимаемся, мисс Грейнджер, — сухо сказала целительница. — Выясняем, что с ним. Поэтому попрошу вас покинуть помещение.       Драко показательно начал рассматривать пальцы на руках.       — Мистер Малфой…       — Я Вам не мешаю. Делайте свои дела, а мне дайте провести время с другом, — прорычал он.       — Малфой, она права. Нам лучше уйти. Ты можешь прийти потом, — Гермиона подошла к Драко и уставилась на него.       — Не надо так смотреть на меня, Грейнджер, — буднично сказал он. — Я не сдвинусь с этого места только потому, что тебе это не нравится.       — Обязательно быть таким упертым бараном? — прошипела Гермиона, но все же не дотрагиваясь до него.       — Обязательно, — съязвил он.       — Если тебе наплевать на своего друга, — хотя я, конечно, теперь сомневаюсь, что ты ему друг — то мне — нет, — она начала злиться. Нервы и так были на пределе после разговора с профессором, к тому же она призвала стихии. Больше всего ей хотелось лечь и не шевелиться. Но никак не стоять перед Драко Малфоем, уговаривая его… — Тебе надо просто свалить, Малфой!       — Нет, Грейнджер, — растянул он. — Не надо делать из меня виноватого. Я не делаю ничего плохого…       — Делаешь!       — Что же?       — Ты мешаешь квалифицированному целителю оказать помощь! — отрезала она. — Если она говорит, что нужно уйти, значит, нужно уйти!       — Молодые люди!.. — строго начала мадам Помфри.       — Одну минуту! — в унисон воскликнули они, даже не смотря на нее.       — Я тихо стою здесь. Как я могу мешать? — он сузил глаза.       — Это тебя вообще не касается, — какие знакомые слова. — Приказы начальства не обсуждаются.       — Правда? Что-то я пропустил момента моего устройства на работу! — глумился он.       — Идиот! — рявкнула Гермиона. — Просто делай, что тебе говорят. Понимаю, что тебя это подвергнет в шок, но есть люди умнее тебя.       — Мерлин, — он схватился за сердце. — Как мне теперь жить?       — Давай ты подумаешь над этим вопросом позже. Просто. Идем.       — Конечно, — он опять принял расслабленную позу. — Подумаю об этом здесь.       — Малфой, — прорычала она и сжала руки в кулаки.       — Пресвятая Моргана, когда же вы заткнетесь.       Они, как по команде, повернули головы в сторону звука. Блейз, с нормальными глазами, смотрел на них, устало улыбаясь.       — Блейз!       — Ну наконец-то. — Мадам Помфри быстро взмахнула палочкой, и Драко с Гермионой отлетели за дверь, которая захлопнулась прямо перед их носами. — Надоели уже.       — Черт! — Малфой пнул дверь. — Ну молодец, мисс Правильность. Теперь нас вообще оттуда выгнали.       — Блейз проснулся. Ей нужно будет его осмотреть, — сказала Гермиона. — И войти мы сможем только после того, как все убедятся, что он здоров. И им все еще нужно понять, что с ним.       — Благодаря тебе, Грейнджер, нас туда вообще не пустят, — раздосадовано сказал Драко.       — Если бы ты ушел сразу, без всех этих выпендриваний и переговоров, может, и пустили бы, — она закатила глаза.       — Если бы ты ушла сразу, отстала бы от меня, я бы все еще находился там, — он развернулся, игнорируя ее фырканье. — И не смей говорить о том, что я плохой друг. Ты не знаешь о наших отношениях ничего…       — Как и ты о наших, — парировала Гермиона. Он повернулся.       — Что-то да знаю. В большинстве своем просто вижу.       — Так ты любишь шпионить за мной? — она усмехнулась.       — Нет, просто это так легко, Грейнджер, — он чуть наклонился к ней. — И ты понимаешь, что наша дружба куда сильнее вашей.       — Нельзя сравнивать женскую и мужскую дружбу, — проговорила Гермиона, дерзко вздернув нос.       — Конечно. Потому что всегда выиграет последняя, — он наклонил голову набок. — И ведь он тебе даже не расскажет. Ничего. Потому что сначала вся информация идет ко мне.       Гермиона моргнула, а Драко выпрямился и направился в другую сторону совершенно спокойно. С чистой душой, потому что его миссия была выполнена. Он смог ее задеть. Поцарапать, оставить синяк. Она погладила себя по плечу и закусила губу. Теперь была ее очередь.

***

      — Гермиона. Можно тебя? — Гарри стоял у входа в Большой зал, словно давно поджидая ее.       — А? Да…конечно, — она тряхнула головой, выходя из своих мыслей. Есть все равно не хотелось. Хотя, кого она обманывала — она не хотела видеть Малфоя. — Что-то случилось?       — Это ты мне скажи, — он нырнул в потайную комнату, и Гермиона последовала за ним. — Сегодня, во время всей этой суматохи с твоим другом, я вдруг чувствую себя так же, как и тогда. Я просто смотрел на стену и понимал, что могу сломать ее. Потом посмотрел на какого-то четверокурсника, который так много говорил, и я представил, как зашью ему рот. Буквально. Я чувствовал, как мышцы челюсти двигаются. Как проходят артерии. Что это такое?       — Да, — задумчиво сказала Гермиона. — Я тоже такое чувствовала. Я призвала стихию.       — Зачем? И как? Ты ведь была одна.       — Да, но я даже не читала заклинание.       — А это возможно? — Гермиона посмотрела на него, а потом перевела взгляд на огонь.       — Видимо, да. Просто…я была так зла. Мне нужна была помощь, чтобы отомстить.       — Что? Кому? — он поднял бровь.       — Констанции.       — Неужели…       — Нет-нет, — она встала и подошла к камину. — Мы уже разобрались. Это не она. Но я тоже чувствовала ее жизнь. Ее, правда, оборвать сложнее, потому что она вампир, но, если вырвать хребет, а потом его сжечь… — она пожала плечами.       — Ты хотела вырвать ей хребет? — Гарри округлил глаза.       — Она сказала, что это влияние стихий, — Гермиона повернула к нему голову. — Именно поэтому призыв делается с кем-то. Они, оказывается, создают влияние.       — Толкают нас на плохие поступки.       — Не обязательно на плохие, — возразила Гермиона. — Наверное, по их мнению, великие.       — Мнение стихий? — Гарри фыркнул. — Звучит ненормально.       — Когда в нашем мире было что-то нормальное? — она присела и протянула руку к огню, концентрируя внутри себя магию. Пламя перелезло на ее пальцы, затем на ладонь, мягко облизывая кожу. Гермиона повернулась, показывая Гарри укрощение природы.       — Как?.. — спросил он и подошел ближе. — Как ты это сделала?       — Дай руку, — он послушался, и она взяла его ладонь в свою, передавая огонь. Тот обернулся вокруг его руки кольцом, а потом превратился в маленький шар в центре.       — Не обжигает, — пробормотал Гарри.       — Думаю, огонь — это стихия гнева. Ярости, раздражения, отчаяния. Он пытается помочь нам заглушить свои эмоции, отомстив обидчикам.       — Но, как и всему, ему нужна подпитка, — заметил Гарри. — И он питается этими эмоциями.       — Возможно, так и есть, — Гермиона села в кресло, чувствуя, как начинает уплывать сознание.       — И, если яростных эмоций нет, — он посмотрел на пламя в руке, — он гаснет, — огонь потух.       — Ты не злишься, — отметила она.       — Нет, — Гарри взглянул на нее. — А ты, похоже, сейчас заснешь.       — Я два раза призвала огонь. А во второй я не была достаточно рассержена. Это, — она зевнула, — довольно выматывает.       — Больше так не делай, — сказал Гарри. — А если бы ты призвала все стихии? Они бы высушили тебя.       — У меня было все под контролем, — пробормотала Гермиона.       — Я вижу, — он подошел к ней. — Ладно, пошли уложим тебя спать, — Гермиона с трудом оторвала себя от кресла и облокотилась на Гарри.— Главное, на мне не засни.       — Подожди, — она начала моргать. — Мне надо в Больничное крыло.       — Зачем?       Она подняла брови.       — Там лежит мой друг. И он проснулся, а из-за этого…этого меня не пустили к нему.       — Оу. Не пустили? И что же ты сделала? Решила взять у него кровь, чтобы потом рассмотреть ее в лаборатории?       — Нет, — она натянула улыбку. — Потому что Малфою надо было построить из себя короля.       — Это он любит, — сказал Гарри.       — Да, — протянула Гермиона. — Просто обожает.       — Я думаю, ты там заснешь. Лучше поспи здесь час, а потом с новыми силами…       — О, нет, — она махнула рукой. — Если я засну, то вряд ли проснусь.       — Я тебя разбужу, — сказал Гарри.       — Да не надо. Я просто пожелаю ему спокойной ночи…       — Спокойной ночи в половине шестого?       — …и уйду.       — Нет, лучше ты просто поспишь, — Гарри аккуратно сбросил ее на кресло, а затем взмахнул палочкой, удлиняя его.       — О, я думала, ты так не умеешь.       — Я не настолько тупой, Гермиона, — он закатил глаза.       — Я шучу, — она улыбнулась. — Только разбуди меня, понял? Час. Ровно.       — Будет сделано, — он отдал честь и сел в другое кресло, доставая учебники из сумки. — Я пока сделаю уроки.       — Ты умеешь делать их сам? — спросила Гермиона и провалилась в темноту.

***

      Такое ощущение, что она проспала больше часа. Но, с другой стороны, Гарри ее не будил, значит, все нормально.       «Чувствую себя неплохо. На несколько часов такого заряда хватит».       Гермиона открыла глаза и потянулась. Она потерла лицо и оглянулась.       «Где я?»       Точно, это та комната. Все на месте. Три кресла, в одном из которых кто-то спит, камин, картины…стоп.       Гермиона поднялась на ноги и подошла к другому креслу, которое была удлинено так же, как и ее.       — Гарри? — она подняла брови. Он спал крепко, на полу лежал учебник по Трансфигурации. — Что ж, уроки — это явно не твое, — она усмехнулась и положила книгу на столик, который, видимо, создал Поттер. — Гарри, проснись. Подъем, — Гермиона затрясла его за плечо.       — Который час? — пробормотал Гарри, приоткрывая один глаз. — Гермиона?       — Я не знаю. Ты сказал, что разбудишь меня через час, — она взмахнула палочкой и распахнула шторы. — Прошло больше, чем час, — констатировала Гермиона, глядя на звездное небо.       — Прости, — Гарри сел и почесал голову. — Я только начал читать, как спать захотел.       — Я уже поняла, ученик, — она подняла свою сумку, с которой таскалась еще с матча. — Почему ты спишь в очках? Ты же можешь их сломать.       — Куплю новые, — сказал он, вставая и возвращая креслам свой изначальный вид. — А так я всегда буду видеть все. Не потеряю нужных секунд.       — Ждешь нападения? Даже в Хогвартсе? — они вышли из комнаты.       — Везде.       Гермиона кивнула.       — Гарри! Вот ты где! — к нему подошел Рон. — Я тебя искал весь день. Где ты был? — он подозрительно посмотрел на Гермиону. Наверняка это выглядело странно: парень и девушка, растрепанные, помятые, пропадавшие несколько часов, вышли из одной комнаты.       — Он нужен был мне насчет того, что произошло на матче, — сказала Гермиона. — Мне пора. Увидимся.       Она улыбнулась на прощание и развернулась, направляясь в Больничное крыло.       — Что происходит Гарри? — донеслись до нее слова Рона. — Я знаю, что все серьезнее, чем кажется.       Да, все было гораздо серьезнее. На их школу начали нападать. Эта сила просачивалась везде, словно аромат духов. Перемещение молекул и атомов. Подобно диффузии, они делали это незаметно. Неслышно. Будто ничего не происходит, но на следующее утро ты разгребаешь последствия.       Из-за этого Гарри спал в очках. Он не делал это даже во время их скитаний. А сейчас самое, казалось бы, защищенное место не приносило спокойствия. Сейчас оно было уязвимее всего.       — Мисс Грейнджер, — мадам Помфри кивнула. — Смогли-таки приструнить Ваше терпение и пождать.       — Я не… — Гермиона задохнулась от возмущения. — Я все понимала. Это Малфой…       — Да, важничал, — целительница улыбнулась. — Но Вы молодец, смогли успокоить его.       — Что? — она подняла одну бровь. — В каком смысле смогла успокоить?       — Ну, он пришел еще через два часа…       — Сколько же я тогда проспала, — прошептала под нос Гермиона.       — …спокойный, терпеливо выслушал мои наказания по поводу мистера Забини и ушел сразу, как я сказала.       — И Вы думаете, что это моя заслуга?       — А чья еще? Вы так отстаивали права колдомедиков. И ведь смогли его убедить.       — Что? Убедить? — Гермиона нахмурилась.       — Он же вас так внимательно слушал. Ваша речь точно его восхитила, — Гермиона не нашла слов, чтобы как-то прокомментировать это. Мадам Помфри же удалилась, оставляя свои слова витать в воздухе.       — Привет, — Блейз сидел на кровати и держал в руках книгу. Рядом с ним пристроилась Дафна, положив голову ему на грудь.       — Блейз, — Гермиона улыбнулась. — Я рада, наконец, с тобой поговорить. Она спит?       Он кивнул.       — Я тоже. Драко, кажется, вымерял время, чтобы его точно впустили.       — Я…я заснула. Я просила Гарри меня разбудить, но он тоже заснул, — она закатила глаза, а Блейз тихо рассмеялся. — Иначе я бы пришла раньше.       — Все нормально. Если бы вы с Драко тут пересеклись, думаю, поговорили бы только вы. А я бы послушал.       — Да, и пополнил бы свой словарный запас, — она фыркнула.       — Вам надо перестать ссориться, — сказал Блейз и устремил взгляд в книгу. Его рука поглаживала Гринграсс по спине.       — Это бесполезно, — сказала Гермиона. — Мы не умеем так.       — Я думал, ты любишь учиться.       — Как у вас это получается? — спросила Гермиона тихо, глядя на Дафну.       — Что именно? — Блейз посмотрел на нее, отрываясь от книги.       — Любить, — она села в кресло. — Как вы это делаете? Так чисто, ничего не требуя взамен.       — Безусловная любовь не обусловлена ничем, кроме самого факта своего существования, — он мягко погладил Дафну по волосам.       — Но ведь она приносит боль. Из-за любви люди гибнут, заболевают. Без любви жить легче.       — Но без нее нет смысла, — он усмехнулся. — Когда ты это почувствуешь, ты не захочешь расставаться. Как бы больно ни было.