Леди Грейнджер

      Гермиона оглянулась в последний раз и зашла в Выручай-комнату.       Сейчас она благодарила себя за то, что взяла с собой из дома Омут памяти. Родители подарили ей его еще летом, аргументируя это тем, что она теперь является совершеннолетней в обоих мирах: и магическом, и маггловском. Когда она собиралась в Хогвартс, то просто положила Омут (его мини-версию, потому что родители решили, что большой ей будет неудобен) в сундук. Потом она накидала туда много вещей и забыла про него. Распаковывая свой багаж по приезде, Гермиона недоумевала, зачем его взяла и что с ним теперь делать.       Слава Мерлину, она не отослала его назад.       Гермиона достала из кармана мантии Омут, который дополнительно уменьшила заклинанием, и поставила его на пол. Рядом тут же появился ковер, на который она села сама. Она также достала три колбочки, с серебряным свечением внутри. Воспоминания, которые ей дал Гарри.       — Ну что ж, — произнесла она и взяла первый флакон. Он был подписан, как «Феррари». — Неужели он угнал машину? — она хохотнула и вылила воспоминание.       — Buon giorno, Signore. Come va? * — спросил Малфой, когда охрана заковывала его в магические наручники. При этом он выглядел так, будто пил мартини на пляже.       Гермиона осмотрелась, отмечая, что находится в зале суда. Она присутствовала в нем, когда проходили суды на другими Пожирателями, только сейчас на трибунах не было журналистов. Вообще не было никого постороннего: только судьи — и то не в полном своем составе, — Гарри с Роном, Министр Магии и мужчина, к которому обратился Малфой. Кажется, это был итальянский.       — Prega che tu stia andando alla grande, ** — мужчина сурово посмотрел на него и нахмурился.       — Как грубо, — цокнул Малфой и покачал головой.       — Итак, сегодня будет слушаться дело Драко Люциуса Малфоя, — в зале раздался голос Верховного чародея — Тиберия Огдена, которому пришлось вернуться из своей отставки. — Мистер Малфой обвиняется…       — Лорд Малфой.       — Простите?       — Лорд Малфой, — спокойно повторил Драко. — Отец передал мне титул.       Гермиона вспомнила, что на тот момент Люциуса поместили в камеру Азкабана и еще не казнили. Значит, он решил сделать сыну последний подарок.       Тиберий зашуршал бумагами, затем что-то спросил у женщины в мантии рядом — видимо, секретаря, — откашлялся и продолжил:       — Лорд Малфой является последним членом семьи Малфоев, чье слушание еще не окончено, — Кингсли Бруствер, который стал Министром, сказал что-то своему заместителю — Перси Уизли. Тот кивнул, написал что-то на бумаге и взмахнул палочкой. Через мгновение лист оказался у Рона на коленях. Гермиона, не успевшая прочесть то, что написал Перси, рванула к Рону.       «Они не отпустят его просто так. Он должен показать воспоминания. Добровольно.»       Гермиона нахмурилась, впрочем, как и Гарри, который поднял взгляд на Министра.       — Драко Малфой обвиняется в убийстве, в массовом убийстве, в удержании рабов и пытках. Также подозревается в шпионаже и в помощи в выигрыше войны, — судьи — те избранные, которым было дано право присутствовать, — начали перешептываться, явно не веря. Кажется, то, что планировал рассказать Малфой, было делом государственной важности, и его собирались засекретить. На листе тем временем добавилась надпись: «Ты должен будешь уговорить его, если что.»       — Что значит «если что»? — тихо шепнул Гарри Рону. — Может, Кингсли не в курсе, но мы не друзья с Малфоем.       — Возможно, у тебя получится на него повлиять? — спросил Рон.       — Да с чего? Мы враждовали с первого курса.       — Вам есть, что сказать по этому поводу, лорд Малфой? — спросил Огден, откладывая очки в сторону.       — Ужасно хочу спать, — ответил Драко. — У Вас случайно нет кофе?       Гермиона внимательно присмотрелась к Малфою. Он старался казаться невозмутимым и уверенным, но она видела, как часто он сжимал руки в кулаки и как двигались его желваки. Он нервничал, разумеется. Но помимо этого было что-то еще. Он чего-то боялся, опасался, и Гермиона пока не могла понять, чего именно.       — Сейчас выступит обвинитель со стороны сеньора Феррари, по делу его дочерей — Мирабеллы и Алессии Феррари, — Драко сразу же закрылся. Гермиона буквально видела, как его кожа покрывается слоем льда. — Синьор Бьянко, прошу Вас.       Тот самый итальянец поднялся, сверкая глазами в сторону Малфоя.       — Благодарю, Ваша честь, — сказал он с легким акцентом. — Чтобы внести ясность, отвечу, что Алессия является дочерью Александра Фиоре, но, когда он погиб, синьор Феррари забрал маленькую дочь друга к себе.       — Никогда бы не подумал, что Феррари — это семья волшебников, — пробормотал Гарри, наклонившись к Рону.       — Конечно. А как иначе они бы заставили коробки ездить? — невозмутимо произнес Рон.       — Ну, физика, математика, — Гарри приподнял брови, но Рон все так же непонимающе смотрел. — Механика.       — Полагаю, математика — это как арифмантика?       — Ну, — протянул Гарри, — Почти. Но лучше спросить об этом Гермиону.       — Из наших источников нам известно, что обе девушки были похищены и доставлены в Ваш особняк, лорд Малфой. В Малфой-Мэнор.       — Не припоминаю таких, — отозвался Драко и облизал губы. Гермиона внимательно следила за разворачивающейся ситуацией. Гарри нахмурился, переглядываясь с Министром, и тот ему кивнул. — Как они выглядели? — Малфой точно блефовал. И к счастью (а может, и к сожалению), это понимала только Гермиона. Она даже не хотела вникать в свое неожиданное открытие, оставив размышления на потом.       — Рыжая и шатенка, — итальянец щелкнул пальцами, и две колдографии приземлились на трибуну Драко.       — Так, — Тиберий взглянул на авроров-охранников, который среагировали молниеносно, убирая изображения. — Заключенным нельзя ничего давать. Только через судей, — обратился он к Бьянки, и тот кивнул, кажется, не обращая на Огдена внимания.       — Нет, — Драко с наигранным сожалением покачал головой. — Не видел.       — Наши люди сообщили, что Вы выходили из комнаты, из которой потом вынесли два тела. Женских тела.       — Протестую, — воскликнул Гарри.       — Отклонено.       — Его могли подставить, — настаивал Поттер. — Мы не знаем, что это за шпионы.       — Принимается. Можете ли Вы предоставить доказательства, что эти сведения не сфабрикованы? — обратился Тиберий к мужчине. Тот поджал губы и ничего не ответил.       — Он может посмотреть его воспоминания, — сказал Рон. Гарри — да и Малфой — удивленно на него посмотрел. — Ну а что? — стушевался он.       — Принимается, — сказал Тиберий.       — Протестую, — нахмурился обвинитель.       — Протест принимается.       — Воспоминания лорда Малфоя были неоднократно изучены. От и до.       — Это правда, — произнес Огден, любопытно глядя на парней. Малфой усмехнулся, возможно, хохотнул, но замаскировал это под кашель. Гарри посмотрел на него, взглядом извиняясь заранее. Он знал, что Драко не захочет, чтобы остальные его воспоминания просматривали. Гарри знал, что ему не так сильно важна была свобода. Но, как говорят, «око за око».       — Малфой окклюмент.       Драко широко раскрыл глаза и уставился на Поттера. Гермиона заметила, как дернулся его кадык.       — Он мог дать вам те воспоминания, которые ему были неважны или бесполезны. Как человек, изучающий окклюменцию, могу сказать: не очень приятно, когда твои мозги выходят наружу, — Малфой покачал головой, одними губами шепча «не надо». Гарри не смотрел на него. Он лишь убеждал глазами итальянца и судью поверить ему и проверить все еще раз.       — Что ж. Лорд Малфой, подтверждаете ли Вы слова мистера Поттера? — спросил Тиберий. Драко посмотрел на них исподлобья и обдал Гарри ледяным взглядом.       Тот дернул головой и тихо сказал:       — Жизнь за жизнь, Малфой.       — Подтверждаю.       — Подтверждаете ли Вы, что на прошлых Ваших слушаниях Вы показали и рассказали нам не все?       — Я отказываюсь отвечать, — процедил Малфой, откидываясь на спинку.       — Малфой, — Гарри покачал головой. — Дай мне тебя спасти. Хотя бы раз пойди мне навстречу. Хоть раз помоги мне.       Драко закатил глаза и кивнул, про себя проклиная Поттера.       — Вы согласны на процедуру изъятия воспоминаний и их просмотра? — спросил Тиберий, уже давая команду аврорам. На лице итальянца зависло странное выражение, наверное потому, что у него плохо получалось сдерживать эмоции в себе.       — Да, — устало бросил Драко и закрыл глаза, когда к его виску приставили палочку.       — Я, наверное, пойду, — Рон засуетился, вставая с места.       — Ты куда? — Гарри непонимающе на него посмотрел.       — Я тебя в коридоре подожду.       — Зачем? Ты хочешь уйти?       — Не хочу смотреть на его прошлое.       — Но, Рон, ты же свидетель, — растерялся Гарри.       — Да, и я не отказываюсь от этого, — Рон встал. — Может, Малфой и совершал ошибки, и, возможно, он все еще меня бесит. Но он умеет раскаиваться в них, хотя и не открыто. Поэтому немного я его все же уважаю, — он направился к выходу из зала, кивнув всем судьям и Драко в том числе. У него, кажется, проскочила усмешка на лице.       — Омут памяти будет проецировать все в зал, — пояснил Тиберий, когда Омут вылез из пола. Аврор опустил серебряную нить в синее свечение, и помещение перенеслось в комнату Малфой-Мэнора. Гермиона чувствовала себя странно, находясь сразу в двух воспоминаниях.       — Что за бордель ты тут устроил? — все та же кровать, те же две девушки, тот же Сивый и его склонность к насилию. Именно эта картина позже и предстала в панической атаке Драко.       — Мирабелла! Алессия! — вдруг воскликнул итальянец. — Я знал, что они были у тебя.       — Однако я их не убил, — ответил Драко. — Как Вы сказали.       События сменялись со скоростью света. Вернее, так казалось Гермионе, внимательно всматривавшейся в воспоминание. Она бросила взгляд на Драко — он сидел так, будто все его чувства внезапно отключились. Атрофировались. Он не смотрел на свое прошлое, предпочитая прожигать взглядом пол. Она подошла к нему.       — Эх, Малфой, — тихо сказала Гермиона. — Не будь ты засранцем, было бы гораздо легче, — она протянула руку, потрепать его за волосы, но ладонь ожидаемо прошла сквозь его голову.       Наконец воспоминание закончилось. Гермиона, нахмурившись, смотрела на тело девушки, Мирабеллы, той, которую Малфой собирался спасти. Иллюзия развеялась, но это не разогнало ее мысли по поводу происходящего. Она запуталась еще больше.       — Они были магглорожденными, — заметил Драко, смотря на свои руки. Гарри заметно выдохнул — Малфой хотя бы изменил свой лексикон. Это не может не радовать.       — Ничего подобного, — отрезал Бьянки. — В них текла самая чистая из всех кровей в Италии. В них обеих, — подчеркнул он. — Моему клиенту было предложено вступить в…их…команду, и, чтобы защитить синьорин, он отослал их подальше от себя и создал им новые имена.       — Знал бы Сивый, кого он тогда убил, — мрачно усмехнулся Малфой.       — Хорошо, — Огден опять посмотрел на Драко, отрываясь от своих бумаг. — Этот вопрос считаю решенным. Мистер Бьянко, полагаю, теперь нужда в Ваших дальнейших вопросах отпадает?       — Мистер Малфой, почему Вы не показали этого раньше? — спросил вдруг Кингсли, совершенно не смущаясь, что назвал Драко по его старому титулу.       — А какой смысл? — Малфой посмотрел прямо ему в глаза, и Гермиона поняла, что он выглядел как больной человек. Вряд ли свихнувшийся, но она могла классифицировать его только одним словом: болезнь. Волосы были какими-то серыми — возможно, из-за камер, в которых его держали. Он осунулся, и она могла бы принять его за Смерть, надень он все черное. Какая ирония. Смерть с белыми волосами. Может быть, падший ангел. Он летел с самого верха, и в процессе его крылья сгорали, а пепел осыпался на волосы.       — Вас бы отпустили раньше.       — Вы и правда принимаете меня за человека, который будет делать все, лишь бы выбраться отсюда? — он зло хмыкнул.       — А Вы не хотите? — Кингсли явно хотел чего-то добиться. Его лицо было добродушным и излучало мягкость, но Гермиона прекрасно помнила, что такой прием он использовал, когда ему нужны была какие-то сведения из человека. И, как правило, это работало. Даже стойкие пленники велись на это, покупались на хорошее отношение и мнимое доверие. Гермиона также прекрасно знала, что Малфоя нелегко одурачить. Когда у него стояла цель молчать, он молчал, при этом совершенно неважно, как вел себя собеседник. Значит, Малфой понимал, — возможно, подсознательно, — что Кингсли вытаскивал из него информацию.       — Всегда мечтал проверить камеры Азкабана. Оказалось, все не настолько ужасно, — Драко сложил руки на груди.       — Думаю, нам надо двигаться дальше, — прервал их Гарри. Малфой еще секунду посмотрел на Кингсли, а потом перевел взгляд на свою трибуну.       Гермиону выкинуло из воспоминания Гарри, и она начала усиленно моргать, пытаясь понять, где находится. Вспомнив наконец свою локацию, она сделала глубокий вдох и оттянула руками волосы. Что ж, она совсем не знала Драко Малфоя. И почему она только не пошла на это слушание? Возможно, так она бы смогла найти какие-то объяснения некоторым его поступкам. Но только, конечно, некоторым. Он был задницей по рождению.       Она вытащила воспоминание и вылила другое, которое называлось «Иллюзия». У Гарри странный вкус к названиям.       — Лорд Малфой, Вы обвиняетесь в массовом убийстве, погибло около пятнадцати человек, — Грейнджер резко повернулась в сторону Малфоя, не ожидая такого быстрого накала страстей. Судьи заохали. — Что Вы можете сказать в свое оправдание?       Драко вздохнул и приподнял брови, будто делая им всем одолжение одним своим присутствием.       — Я их не убивал.       — Ложь! — вскричала какая-то пожилая женщина со злыми глазами и короткими серебряными волосами.       — Миссис Хаут, — осадил ее Тиберий. — Доказательства? — он обратился к Драко.       — Мое честное слово, — Малфой положил руку на сердце.       — Малфой, — шикнул на него Гарри. — Не будь дураком.       — У меня это вошло в привычку, — Малфой усмехнулся. Но это было как-то вымученно и изломлено. Гермиона всмотрелась в его глаза, и ей показалось, что она видит, как рушатся скалы. И на сей раз это были не стены окклюменции. Это был словно его внутренний стержень, который все время стоял подобно горам, исчез. Но ничто не вечно, и горы тоже разрушаются и исчезают. Сейчас, судя по настоящему, Гермиона могла сопоставить его действия с тем, что видела. И несмотря на то что тогда, в прошлом, он сломался, сейчас он был собран заново.       — Малфой, просто покажи им воспоминания.       — Почему ты так веришь в меня, Поттер? — Драко наклонил голову, прищуриваясь. — Почему ты не думаешь, что я их убил? Может, это я устроил заварушку и не хочу, чтобы меня приговорили к поцелую дементора, как отца?       Гарри поджал губы, осматривая лицо Малфой.       — Ты не убийца.       — С чего ты взял? Только потому, что я не убил Дамблдора? Он и так, и так должен был помереть, — Малфой пожал плечами.       — Не только. Просто, Малфой. Возможно, я до сих пор верю в то, что ты хороший.       — Слизеринцы не бывают хорошими, — он усмехнулся.       — Ошибаешься.       — Тишина в зале суда. Лорд Малфой? Что-то помимо своего слова Вы нам предоставите? — Тиберий посмотрел на него поверх очков.       — Да пожалуйста, — он махнул рукой и откинул голову на спинку стула, закрывая глаза. — Вытаскивайте.       Аврор тут же подлетел к его голове и достал палочку, вытягивая воспоминание. Он подошел к Омуту и опустил нить туда. Произошла смена локаций, и теперь все оказались в темном просторном зале. Гермиона увидела Драко, рядом с ним находилась Беллатриса, а напротив них стояла толпа людей. Всех размеров, возрастов и форм, они с ужасом смотрели на них. По страху в их глазах Гермиона поняла, что это были магглы.       — Давай, Драко, — произнесла Беллатриса. — Убей ее, — она взмахнула рукой, и из толпы к ней подлетела молодая девушка лет четырнадцати. Она была всего лишь на пару лет младше их самих.       Малфой поднял палочку, на его лице было полное безразличие к происходящему, и на какую-то секунду Гермиона подумала, что он и правда ее убьет. Что он уже окончательно пал.       — Круцио, — девушка согнулась пополам и начала кричать.       — Нет, стоп, — Беллатриса остановила заклинание. — Я же сказала убить. Не пытать.       — Я просто пытаюсь растянуть удовольствие, — ответил Малфой. На лице его тети мелькнула гордость.       — Молодец, — похвалила она. — Но у тебя еще много материала, — она кивнула в сторону оставшихся людей.       — Я…       — Убей. Давай. Или ты не можешь? — в ее голосе появились презрительные нотки. — Ты же не слаб, как твой отец?       — Он не слаб, тетя, — спокойно произнес Драко.       — Ты просто не знаешь его так долго, как знаю я, — фыркнула Беллатриса.       — Если бы я знал тебя так долго — свихнулся бы, — пробормотал Драко.       — Работай, Драко, — подтолкнула она, не услышав последней фразы. Он поднял руку и начал чертить руну заклинания, но зеленые искры почти не вылетали из палочки. — Ну!       Малфой вздохнул и начал пытаться дальше, но ничего не изменилось. Беллатрисе, видимо, надоело на это смотреть, и она, цокнув, сделала всю работу за племянника.       — Авада Кедавра! — Девушка повалилась на пол, при этом еще отлетев на небольшое расстояние. Мадам Лестрейндж, кажется, очень хотела ее смерти. Магглы сбились в кучу, отодвигаясь от ненормальной парочки. Кто-то начал пищать, всхлипывать, но, видно, Беллатриса научила их, что ее раздражают простые крики. — Видишь? Не так уж сложно, — Драко никак не изменился в лице, и надо было отдать ему должное — женщина не обратила внимания на его излишнюю бледность.       — Да. Я просто… — он дернул головой, — просто не смог собраться.       Гермиона перевела взгляд на настоящего Малфоя, ожидая увидеть равнодушное выражение лица, но он, напротив, наклонился и запустил руки в волосы, как и в первый раз не смотря свое прошлое.       — Надеюсь, в следующий раз будет лучше, — недовольно сказала женщина. — Итак…       — Леди Лестрейндж, — домовик появился из ниоткуда, низко кланяясь к земле и не глядя Беллатрисе в глаза.       — Чего тебе? — рявкнула она, мигом теряя свое хоть какое-то хорошее расположение духа. — Не видишь — я занята?       — Да-да, конечно, — он опустил голову вниз. — Темный Лорд вызывает Вас, миледи.       — Темный Лорд? — она встрепенулась, и ее лицо опять стало игривым. — Тогда ладно. Что ж, Драко, мне придется тебя покинуть: слово Лорда — закон.       — Разумеется, тетя, — Драко чуть поклонился ей, и Гермиона услышала в его голосе нотки облегчения. Правда их было очень мало — видимо, это были те, которые он не смог удержать внутри своего разума.       — Но не расстраивайся. У меня есть для тебя задание, — Беллатриса, кажется, растолковала его поведение по-другому. — Они все твои, — она показала рукой на людей. — Чтобы когда я пришла, они, — она наклонилась к нему с сумасшедшей ухмылкой. — Были. Мертвы. Я хочу, чтобы на них не было ни одного живого места.       Малфой подавился воздухом.       — Покажи, на что ты способен. Выпусти свою ярость наружу, — она чуть щелкнула его по носу и трансгрессировала с домовиком.       — Замечательно, — глухо произнес Драко. — Просто замечательно.       — Извините, — к нему робко обратилась какая-то женщина лет тридцати пяти. — Что это за место? И кто вы такой?       Малфой потер глаза.       — Это неважно. Здесь важно лишь то, что вы должны остаться в живых, — он начал ходить взад-вперед, усиленно размышляя. Гермиона впервые видела его таким. Он снял все маски, отбросил сарказм. Он видел цель и искал пути ее решения. — Мама рассказывала мне о заклинании. Оно накладывает иллюзии, — размышлял он вслух. Затем остановился и закрыл глаза. — Как оно называется? Название-название-название… Делео! Точно, — он остановился, и его лицо приобрело выражение триумфа. — Так, как она говорила? Двумерная проекция и ложный рисунок. Что выбрать? Одно — это иллюзия, которую можно распознать, приглядевшись; другое — занавесь. Значит, выбираем второе.       Малфой огляделся, не обращая внимания на магглов, которые вытаращились на него с беспокойством. Он подошел к одному из светильников и нахмурился.       — Итак, — он повернулся к магглам, что-то решив для себя. — Я создам иллюзию, которая закроет вас от моей дорогой тетушки. Ваша задача — сидеть и не двигаться. Не издавать звуков. Не дышать. Вы уже видели, на что она может быть способна, — он указал на тело девушки. — К сожалению, тетя слишком умна, и она быстро все поймет, если только, — Драко остановился взглядом на самом взрослом мужчине из всех присутствующих. — Вы. Подойдите сюда, — Драко нарисовал палочкой черту и дождался, пока мужчина переступит ее. Затем он поднял палочку. — Делео! — магглов начала скрывать завеса, которая выглядела крайне ужасно.       — Боже правый, — пробормотал мужчина с ужасом. — Что…что ты сделал мальчишка? Там же моя жена! — он начал наступать на Малфоя, но тот движением руки оглушил его.       — Это лишь иллюзия, — произнес он. Драко сосредоточил магию в палочке и создал из нее шар, который потом поместил в светильник. Тот будто поглотил колдовство, лишь начиная гореть чуть ярче. Он стер пот со лба, оглядывая свою работу: на полу зала лежало около тринадцати магглов, причем, даже приведя сюда их родственников, они не смогли бы опознать их. Все стены, шторы, пол и потолок — все было в крови. Драко будто купался в ней. Хоть это и было ненастоящим, он буквально чувствовал ее запах, который уже выучил наизусть.       Некоторые лежали в неестественных позах: ноги, руки, шея, где-то спина — были вывернуты так, как не может быть у здорового человека. Какие-то потеряли несколько конечностей, кто-то глаза, скальп, кости. Над одной женщиной ему пришлось повозиться, чтобы она выглядела самой жуткой. В иллюзии он вытащил кости из ее спины, раскроил череп и отрезал пару пальцев.       — Воды, — Гермиона дернулась, отвлекаясь от ужасающего зрелища и повернулась в сторону той пожилой женщины — миссис Хаут. Она тяжело дышала, и из-за воротника была видна ее шея, на которой часто пульсировала венка. — Иллюзия. Это все была иллюзия, — пробормотала она и посмотрела в сторону Драко. Он уже сидел спокойно, и для полноты картины ему не хватало сигареты. Ощутив к себе внимание, он повернул голову к женщине и елейно улыбнулся.       — Чтобы создать иллюзию, ты должен был представить ее, — к нему обратился Гарри. — Как?       — О, Поттер, у тебя что, такое плохое воображение? — Малфой усмехнулся.       — Вряд ли у меня бы получилось представить все это так детально.       — Ну, — Драко дернул губами, — обычно тетя Белла показывала мне свои приемы сама, — и он замолчал, устремляя свой взор на воспоминание.       — Итак, — Малфой из прошлого посмотрел на мужчину, лежащего на полу перед ним. — Мне надо вас убить. Иначе тетя захочет проверить всех, и мой обман раскроется. Я говорю сам с собой, как полоумный, — негромко сказал он. Несмотря на ситуацию, Гермионе почему-то показалось это все таким обычным. Конечно, формулировка была не самая удачная, особенно, если учесть то, что ему надо было убить человека. Но, откинув это, можно было представить, что он, например, думает, что подарить девушке. Или репетирует, как позовет ее на свидание.       Вдруг он словно что-то вспомнил и посмотрел прямо перед собой, прямо на Гермиону. Она как раз подошла ближе, чтобы все внимательно видеть. Драко чуть наклонил голову, будто разглядывая ее, и Грейнджер на секунду подумала, что он ее видит.       — Тетя, конечно, мне доверяет, но она все равно захочет проверить мастерство, — начал медленно говорить Драко. Все: судья, Гарри и Гермиона — удивленно на него посмотрели. Она перевела взгляд на другого Малфоя, который сидел и ухмылялся, и ведь только он знал, что делает его прошлая копия. — Поэтому я приведу в пример это тело и, будем надеяться, этого ей будет достаточно, — он повернулся к мужчине и склонился перед ним с палочкой. — Авада Кедавра.        Зеленый луч быстро вылетел из древка, ударяя прямо в лоб. То, с какой легкостью Малфой выпустил проклятье, и как просто оно поразило маггла, наводило на мысль, что он это делал не в первый раз. И, кажется, он уже смирился, что его душа разломана. Разбита на несколько — может, множество — осколков. Самой Гермионе повезло больше, и она никого не убила за все время войны. Она осталась светлой. Чистой, как мог бы сказать Малфой.       Драко отошел и начал выпускать из палочки разного типа заклинания. Они были темными и светлыми, режущими и обжигающими, жалящими и криогенными. У них была лишь одна схожесть: они все причиняли мучения. И, наверное, если бы мужчина не был мертв, он бы орал от боли. Но он лежал спокойно, не шевелясь, наверняка пребывая в лучшем мире, как говорили магглы.       — Он мертв и ничего не чувствует, — сказал Драко, обращаясь к иллюзии. На всякий случай он наложил чары усиления и тишины.       — Если Лорду так угодно, значит, сделайте! — Беллатриса распахнула двери, влетая в залу, и остановилась как вкопанная. Ее брови чуть приподнялись. — Драко? — она перевела взгляд на племянника.       — Ты сказала, что я не должен сдерживаться, — он равнодушно пожал плечами. — Или это слишком?       — Что ты! Нет! Ну разумеется, нет! — на ее лице расцвела ненормальная улыбка. — Я знала, что ты не такой, как твой отец! Надо сказать сестре. Цисси, твой сын взял больше генов от Блэка! — крикнула она, смеясь.       — Я рад, тетя Белла, но не говори маме. Она пока…не готова, — Драко слегка усмехнулся, делая себя беспечным на вид, но все равно продолжая нервничать. У него был только один шанс. — Этот особенно кричал, — фыркнул он, пиная тело мужчины. Единственного мертвого, не считая девушки.       — Над ним ты неплохо поработал, — Беллатриса восхищенно осмотрела маггла и приподняла его в воздух с помощью палочки. У Драко возникло подозрение, что женщина хочет кинуть его в кучу к остальным. Иллюзия не должна была рассеяться, так как он привязал ее к светильнику, но, если бы тело просто исчезло, это навело бы на вопросы. Он порядком подустал, потому что завеса должна была быть детальной.       — Чистота крови навек! — маниакально прошипела Беллатриса, швыряя труп прямо в иллюзию. Драко в это же мгновение оступился, толкая Лестрейндж, из-за чего она отвела взгляд. Этого времени хватило, чтобы он направил новую иллюзию, что было сделать значительно проще, потому что теперь он представлял все максимально четко. Наверное, если бы Драко вплел бы мужчину в саму магию, было бы лучше, но у него не было на это ни сил, ни времени.       «Магглы, наверное, в шоке», — отстранено подумал он.       — Драко! Что за шутки? — недовольно произнесла Беллатриса и посмотрела на тела. Не найдя там ничего интересного, она вернулась к племяннику.       — Я немного устал, — ответил Малфой, стараясь держать себя в фокусе. Если он грохнется здесь в обморок, то завеса может спасть. И проснется он тогда в своих же темницах. Да, он позаботился о том, где находится источник, но кто знает, сколько он протянет. — Темные заклинания иссушают.       — Ладно, — Лестрейндж поджала губы. — Ты и правда неплохо постарался. Все с чего-то начинали.       — Я скажу Пур, он все уберет, — нужно было увести ее из помещения и как можно скорее. Пур был личным домовиком Драко, а значит, никаких проблем не будет. Он знает, что делать.       — Пур, — Беллатриса фыркнула, выходя из зала. — Ну и имя.       — Звучит необычно, — усмехнулся Драко. — Пур, — перед ним предстал домовик с большими серыми глазами. Прямо как у Драко.       — Хозяин, — домовик поклонился Малфою, а завидев Беллатрису, поклонился еще больше.       — Убери все там, — он кивнул в сторону зала. — Сверкающий.       Домовик замер, и его уши трепыхнулись. Он поднял глаза, кивнул, опять поклонился и исчез.       — Сверкающий? — Лестрейндж подняла бровь.       — Пол, — пояснил Драко. — Пол должен сверкать. Не люблю повторять все по сто раз.       — Молодец, — похвалила она. — Так их и надо воспитывать…       И они удалились, как и воспоминание, которое испарилось в дымке.       — Значит, Вы наложили заклинание? — поинтересовался Кингсли. Он, кажется, вообще не считал нужным обращаться к Малфою таким образом, каким это требовали правила суда. Он говорил с ним так, будто они были одни. Просто разговор за чашкой кофе.       — Да. Мне кажется, это было лучшим выходом. Мне повезло тогда, потому что тетя была слишком осчастливлена встречей с Лордом и не стала проверять остальных.       — Куда Вы дели магглов? — спросил один из судей с темно-карими глазами и кудрявыми седыми волосами.       — Я не знаю, где они, — Драко пожал плечами. — Пур вывез их куда-то.       — Вы понимаете, что, если он бросил их где-то или не стер память, это могло бы навредить и им, и Вам.       — Но если бы Малфой знал, куда отправляется эта веселая компания, это тоже могло навредить им всем, — заметил Гарри. — Если бы его разум проверили и нашли там эту, — он показал рукой на Омут, — ситуацию, убили бы их всех.       — Почему Вы не убили ту девушку? — опять спросил Кингсли. Он преследовал свою цель, и она была отлична от судейской. — А того мужчину — легко.       — Я обязан отвечать на этот вопрос? — Малфой нахмурился.       — Да. — Тиберий, который уже открыл рот, захлопнул его, предоставляя допрос Министру.       — Я думал об этом, — сказал Драко после недолгой паузы. — Она была еще совсем ребенком. Я помню себя в ее возрасте, и мне очень не хотелось умирать. Тогда еще Волдеморт не вернулся, и я спокойно проживал свою жизнь. Дразнил Поттера и его компанию, — Гарри усмехнулся, — учился, строил планы на будущее. И точно знал, что меня никогда вот так не приведут, — он задумался о чем-то, смотря в пол. — Знаете, говорят, что все дети, которые появляются на свет, нравственно чисты. Невинные души, — негромко произнес он.       — Но маггл-мужчина тоже вряд ли заслужил смерть, — мягко настаивал Кингсли.       — Да. Он пожил и…иногда приходится чем-то жертвовать.       — Вы не бог и не Мерлин, чтобы решать это, — вставил седовласый мужчина.       — Я не претендую, — он чуть усмехнулся. — Но когда приходится выбирать, выбор нужно делать быстро.       — О чем Вы думали? — спросил Кингсли. — Какими эмоциями Вы подпитывались, убивая его?       Малфой хмыкнул.       — А Вы, я смотрю, хотите залезть мне в самую душу?       И она опять оказалась в Выручай-комнате.       — Что? — Гермиона удивленно подняла брови. — Что за дела? — она запустила воспоминание еще раз, но оно прервалось на том же моменте. — Нет. Да ладно! — она разозлено стукнула рукой по полу. — Серьезно? Гарри! — Гермиона подняла руки на уровень с головой и сжала их в кулаки. — Дьявол! — она застонала и закрыла глаза, откинувшись на диван, который удачно появился сзади. Это было одно из самых важных мест, и Гарри закончил воспоминание! Конечно, еще оставалась вероятность, что он это сделал случайно, но верилось как-то с трудом. Гермиона цокнула, открыла глаза и взяла другое воспоминание. Последнее.       — Лорд Малфой, что Вам известно о крестражах? — спросил Тиберий, появляясь из синей дымки.       — Это предмет, в котором заключена часть души мага. Чтобы разорвать свою душу, маг должен совершить самое тяжкое из злодеяний — убийство, после чего с помощью магии часть души заключается в неодушевленный предмет, — он проговорил это словно заученный текст, скучающим взглядом осматривая судей, сидящих напротив.       — И от кого Вы узнали об этом?       Драко издал неопределенный звук, насмешливо смотря на седовласого мужчину.       — Вы считаете, что я, живя в доме рядом с Темным Лордом, не узнал бы о его секрете?       — Он очень охранял его.       — Слухи всегда были. К тому же, — он поднял указательный палец, — у меня была тетя Белла.       — Как Вы уже могли заметить, суд сегодня не в полной составе, — серьезно сказал Тиберий. — Эта информация известна очень малому кругу людей. Мистер Поттер, — он кивнул Гарри, передавая ему слово.       — Когда мы уничтожали чашу Пенелопы Пуффендуй, она находилась в банке. В Гринготтсе. Однако чуть позже я узнал, что Беллатриса прятала чашу и подделку меча Гриффиндора в подземельях Лестрейндж-холла.       — От кого? — напряженно спросил Драко.       — От шпионов, — Гарри лгал. Когда их поймали егеря, Беллатриса была очень зла, поэтому не слишком следила за тем, что вылетает у нее изо рта. Прижимая палочку к горлу Гермионы, она сказала, что перепрятала их из темниц своего дома. Своей крепости. Она думала, что туда никто не сунется, но они — мерзкие предатели крови — все же пронюхали что-то. На самом деле, это была спасательная операция, которую организовал Кингсли, чтобы вызволить многочисленных пленников. Семейство Лестрейнджей отличалось своей беспощадностью, поэтому это нужно было делать незамедлительно. Кто же знал, что, выбираясь в суматохе оттуда, Рон случайно пальнет по зачарованному месту. Разумеется, это пробудило в Беллатрисе паранойю.       — Мистер Малфой, Вам что-нибудь известно об этом? — спросил Кингсли. — Может, Вы знаете, почему она решила поменять свое решение?       — Я бы тоже поменял, если бы такое произошло. На место, где был спрятан меч, напали. Логично, что тетя подумала, будто вы хотите его украсть.       — Ты не знал, — Гарри, нахмурившись, непонимающе посмотрел на Драко.       — Что?       — Ты не знал, что крестраж там тоже будет. Ты знал только про меч.       — Видишь, Поттер, а говоришь, что плохое воображение, — Драко хохотнул.       — Ты понял, что меч нам нужен, — продолжал Гарри. — Возможно, ты даже понял, что он уничтожает крестражи, поэтому ты…       — Что? Что я мог сделать? Когда дело касалось Лорда, тетя не доверяла никому. Я не мог пройти в ее тайник, хотя пытался! — его голос сочился злобой. Он выплескивал ее на Гарри, хотя разозлился отнюдь не из-за него.       — Значит, ты сказал ей, — Гарри спокойно на него посмотрел, будто гипнотизируя, заставляя перенять умиротворение.       — Мистер Малфой, может, Вы покажите нам?       — По-моему, Поттер и так вам уже все рассказал, — Драко откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Браво, Поттер. Из тебя получится великолепный аврор!       — Я лишь построил догадку. Ты сам ее подтвердил.       Тиберий кивнул аврору, и он опять вытащил серебряную нить из головы Малфоя. На этот раз он выглядел раздраженно, и, кажется, не собирался больше прятаться. Воспоминание растворилось в Омуте, перенося всех присутствующих в Малфой-Мэнор.       — Ты понимаешь, Цисси?! Они напали на мой дом! Мерзкие… — она не нашла подходящего слова, чтобы описать свое негодование. Нарцисса внимательно слушала сестру, ничего не вставляя и не добавляя. Она перебесится.       — Что произошло, мама? — Драко быстрым шагом появился в комнате матери. — Тетя, — он кивнул Беллатрисе. — Меня срочно вызвали из Хогвартса. Отец сказал, что это важно.       — Да! — Беллатриса подлетела к Драко. — Эти предатели собрались меня ограбить!       — Кто? Зачем?       — На Лестрейндж-холл напал Орден Феникса, — пояснила Нарцисса. — Они вызволили из темниц всех своих пленников.       — И как они смогли пройти? — Беллатриса начала ходить по комнате из стороны в сторону, чем напомнила Гермионе Драко. — Я лично продумывала защиту. В наших рядах завелся шпион.       — Не может быть, — по его искреннему удивлению было видно, что не он являлся инициатором спасения орденовцев. — Как это возможно?       — Я не знаю, — она поджала губы. — Но это…это заставляет меня принять меры, — она посмотрела на Малфоя. — Какое ты знаешь место, которое защищено лучше, даже чем твой дом? — прошептала Беллатриса.       — Гринготтс, — ответил Драко и наклонился к ней. — Если хочешь что-то спрятать, тетя, то положи это в Гринготтс.       — Мне все больше и больше нравится твой задор, Драко, — воскликнула Беллатриса. — Ты вырастила мужчину, Цисси. Гордись этим! — и она упорхнула — скорее унеслась, словно тайфун — из комнаты.       — Что такое, Драко? — Нарцисса взволнованно подошла к сыну и взяла его лицо в свои руки. — Ты бледный.       — Я всегда бледный, — он улыбнулся. — Все нормально. Ничего, что стоило бы твоего внимания.       И темная дымка подняла завесу, возвращая всех — кроме Гермионы — в реальный мир.       — Вы предложили своей тете перепрятать какую-то очень ценную, по ее словам, вещь в Гринготтс, — произнес Кингсли. — Вы понимаете, что Ваши слова, возможно, повлияли на исход войны?       — Теперь ты герой, Малфой, — усмехнулся Гарри.       — Я просто сказал ей свое мнение, — Драко пожал плечами. — И…       — Да ладно тебе, Малфой, — прервал его Гарри. — И так понятно, что ты сделал это не просто из помощи родственнику.       — А зачем, по-твоему? — он выгнул бровь.       — Я в твою душу залезть не могу. Но знаешь, — Поттер понизил голос и наклонился ближе к Драко. — Мне кажется, тебе тоже надоела война.       Малфой нахмурился.       — Война была и будет всегда, после первой, всегда есть последующая. Она…как болезнь. Вроде чумы. От нее нет спасения.       — Да уж, — Гарри посмотрел на свои руки. — Самая большая ошибка человечества.       — Суд готов вынести приговор, — прогремел вдруг голос Тиберия. Все волшебники собрались и сидели с крайне серьезными лицами. — Так как лорд Малфой предоставил нам свои воспоминания, а на прежних слушаниях был подвергнут допросу под сывороткой правды, с него снимается часть обвинений. Так же нельзя исключать возраст лорда Малфоя, — когда он получил метку, он был несовершеннолетним, соответственно, часть вины перекладывается на родителей, — Драко сжал челюсти. — Лорд Малфой должен пожертвовать четыреста тысяч галеонов, — Гарри закашлялся. — И покинуть Малфой-Мэнор, сегодня же. Он будет продан, а деньги пойдут на восстановление города после войны.       — Что? Малфой-Мэнор — это фамильное поместье, — его рот исказился в злой гримасе. — Вы знаете, сколько поколений моей семьи прожило в нем? Там же…там же все. Там вся история. Там вся моя жизнь.       — У Вас будет право забрать свои вещи, — вставил Кингсли, разряжая обстановку. — Вазы, картины ваших родственников. Можете даже шторы увести со склепом.       — Я родился в нем и вырос. Каждое место связано с какими-то воспоминаниями.       — Например с такими, в которых происходят убийства, — холодно сказал седой мужчина.       — Не волнуйтесь, я смогу абстрагироваться, — едко ответил Малфой.       — Приговор обжалованию не подлежит! — Тиберий ударил молотком по столу. — Лорд Малфой, в вашем распоряжении останутся ваши остальные мэноры и поместья, находящиеся в Англии и Европе.       — Да Малфой-Мэнор является основным!       — Тишина!       — Малфой, успокойся, — прошептал Гарри. — Это довольно гуманный приговор.       — Пусть они заберут все остальное, но не Мэнор, — прошипел Драко. — Не знаю, как мама переживет это.       Гермиона наклонила голову, глядя на него. Она никогда бы не подумала, что такой равнодушный Малфой может действительно из-за чего-то так переживать. Что что-то ему может быть так дорого. Гермиона вообще полагала когда-то, что Малфой бесчувственный. Что он не может любить. Конечно, есть такие люди, и их нельзя осуждать, но, судя по тому, как он извергал из своего рта синонимы никчемности по отношению ко многим — и ей в том числе, — эмоции он все же испытывал.       Она всегда защищала свою семью, особенно, когда дело касалось матери, и всегда знала, что Малфой такой же. В ссорах с ним Гермиона часто использовала его отца, обвиняла его в неспособности сделать что-либо без папиных денег, и он всегда защищал свою семью, как львица своих детей. Однако она никогда не трогала мать. Она не могла точно назвать причину: может, она не хотела уподобляться ему, потому что знала, какие эмоции это вызывает, а может, она просто не вспоминала о ней. Нарцисса Малфой была для Гермионы дуновением ветра. Или глотком шампанского. Она казалась ей таинственной, далекой, и о ней, как правило, писали только хорошее. И то, как Малфой заботился о ней, открывало его с новой стороны. И ей было так интересно посмотреть на него такого, как это делала Нарцисса каждый раз, когда Драко приезжал домой.       — Вы обязаны закончить школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, после чего на один месяц Вы будете посажены на домашний арест, — Драко неслышно выдохнул. Если бы это был Азкабан, он мог бы смело писать завещание. Он еле прожил две недели в камере ожидания, в которую отправляли тех, кто находился «под вопросом». Страшно представить, что же с ним было бы после трех с половиной недель в тюрьме. — Ввиду которого Вам нельзя будет покидать страну. И самое важное: в случае начала третьей магической войны, Вы обязуетесь служить Англии.       Малфой нахмурился, глядя на Тиберия.       — Вы будете подчиняться нам, мистер Малфой, — произнес Кингсли. Драко закусил губу, растягивая один край губ в ухмылку. — Вы будете сражаться на благо Ордена Феникса. Вы сами можете выбрать себе роль: шпион, солдат. Но Вы должны сделать все, что в Ваших силах, чтобы мы победили.       — Приговор окончателен и обжалованию не принадлежит, — Тиберий стукнул молотком по столу во второй раз. Суд был окончен.

*

      — У тебя все равно хреново получается манипулировать, Поттер, — шепнул Драко, когда они вышли из зала. Он стоял, потирая запястья со следами от наручников (они были магическими, но давили неслабо) и наслаждаясь тишиной. В эту часть Министерства не могли проникнуть журналисты, поэтому парням оставалось несколько минут спокойствия.       — О чем ты?       — Сразу было понятно, чтó ты хочешь из меня вытащить. При последнем допросе.       — Да пошел ты, Малфой, — беззлобно произнес Гарри и закатил глаза.       — И да, Поттер, — Драко обернулся к нему, засовывая руки в карманы. — Спасибо.       — Жизнь за жизнь, — Гарри улыбнулся.       — Рыжему тоже можешь передать, — нехотя сказал он.       — Думаю, он будет в восторге! — Гарри хохотнул.       — Ну, как все прошло? — к ним подошел Рон со стаканчиком кофе в руке.       — Теперь я в вашем клубе, Уизли, — Драко мило улыбнулся. — Спасибо, — он взял напиток из рук Рона и сделал большой глоток. — Надо же, я ожидал больше сахара.       — Малфой!       Гермиона опять очутилась в Выручай-комнате. Она сцепила руки сзади шеи и посмотрела в потолок. Там висела одна большая люстра со множеством свеч. Комната, в которой было относительно светло, когда она только вошла, теперь стала погружаться в полумрак. Что ж, очень отображает ее эмоции. Гермиона достала воспоминание Гарри из Омута, помещая его во флакон. Она быстро рассовала все по карманам и выскользнула из помещения. Как только она почувствовала легкий ветерок, которого, оказывается очень недоставало в Выручай-комнате, она выдохнула.       Малфой знал про крестражи. Это, наверное, не очень хорошо. Получается, он знал, как можно убить Волдеморта — точнее, почему его нельзя убить. Он не мог знать точно, послушается ли его Беллатриса и перепрячет все в Гринготтс. Он даже мог ошибиться, и это могли оказаться какие-то драгоценности, ведь, как сказал сам Малфой на слушании, если что-то касалось Темного Лорда, Лестрейндж не доверяла никому. Конечно, в этом был свой резон, потому что, кому захочется быть убитым? Гермиона вдруг начала осознавать, что все просмотренные воспоминания и новые знания, полученные о Малфое, начинают медленно влиять на ее отношение к нему.       Она остановилась, расширяя глаза. Нет, так быть точно не должно. Хотя, по сути, Кингсли сам сказал, что Малфой повлиял на исход войны. Судьба могла бы сложиться совершенно по-другому, перепрячь Беллатриса крестраж куда-нибудь в волны Атлантического океана.       — Грейнджер, чем ты обкурилась? — Гермиона резко повернулась, начиная выносить правую руку вперед и быстро останавливаясь.       — Малфой. Нельзя так пугать, — она строго посмотрела на него, а потом перевела взгляд на его грудь. Ей нельзя думать еще и о том, что у него красивые глаза.       «Я думаю так про всех, — оправдываясь, подумала Гермиона. — У Гарри, например, тоже красивые глаза.»       — Нельзя просто так стоять на середине коридора, — он усмехнулся. — Я уж подумал, ты поймала контакт с другой галактикой.       — Не смешно, — она отвернулась, продолжая свое движение.       Малфой засмеялся, и это опять заставило ее отреагировать.       «Все из-за того, что он смеется редко. И в самые странные моменты!»       — Вообще. Ни капельки, — повторила Гермиона.       — Согласен, — Драко моментально сделался серьезным. — Я всегда знал, что ты кентавр, — и он опять засмеялся. В этот раз к нему присоединилась и Гермиона.       — Какой кентавр, Малфой? — улыбаясь спросила она.       — Самый обыкновенный, — он пожал плечами. У него, кажется, было хорошее настроение. Именно хорошее, а не такое, когда он хотел всем напакостить.       — Кентавры не бывают женщинами, — нравоучительно сказала Гермиона.       — Вообще-то бывают, — важно поправил Драко. — Их называют кентавридами и часто путают с нимфами. Обычно их описывают, как созданий прекрасных, физически и духовно.       — Да, — Гермиона улыбаясь, кивнула. — Наиболее известной кентавридой является Гилонома. Я читала древнегреческую мифологию.       — Не все мифы выдумка.       — Возможно. Но кентаврид точно не существует.       — Ты знала, что у тебя красивые ресницы? — вдруг сказал Малфой. Гермиона остановилась, недоуменно глядя на него.       — Ну, — она немного нахмурилась, — догадывалась. У моего отца тоже длинные, — она усмехнулась.       — У тебя очень большие глаза, — опять озадачил он, вглядываясь в ее лицо. Гермиона попыталась не обращать на это внимания, но ее щеки все равно начали немного краснеть. Она чувствовала это.       — Это…комплимент?       — Просто констатация факта, — он отвернулся и продолжил идти, как ни в чем не бывало, оставляя ошеломленную Гермиону стоять позади. — Ты идешь?