Левелы войны

Воскресение, 21-57. Городская тюрьма. Крис отбежала от здания тюрьмы, грохнулась пятой точкой на лавку и, закрывая лицо ладошками, громко плакала. Подкупленная охрана не подходила к девочке, хнычущей на лавочке прогулочного дворика меж главным зданием и стеной. Авантюристка рыдала: – Глупый… глупый Кадзума… спесь эта его… «Я не предам друга, я не предам друга!»… демон не может быть другом… Кадзума, с тебя нужно сбить спесь. Заменить её чем-то… чем? Чем обычно люди заменяют спесь? Какой взять спесезаменитель? Наконец, девчонка ручонками размазала сопли по лицу, и твёрдо сказала самой себе: – Я должна это остановить! Подбежав к оконцу камеры, Крис громко крикнула: – Хватит! Прекра… чего? Кадзума сидел на единственном лежаке, и объедался мясом гигантской жабы, которое и на воле он считал деликатесом. Джек посмотрел на девушку. – Сестрица, я хоть и вор, но человек чести. Я не могу наезжать на того, кто так истово хочет защитить друга. Парень поест и крепко выспится. Завтра ему нужны будут силы. А что нас неделю не будут кормить… ну, было ошибкой вообще заключать какие-то сделки с вертухаями. Джек помолчал, а после добавил. – И потом. Ты сама сказала - он твой друг. А твоё слово не мышиный писк. Понедельник, 08-12. Городская тюрьма. Сато Кадзума вновь сидел в комнате для допросов. Королевский обвинитель безмолвствовала, бумага лежала на столе, ожидая подписи. Молчание затягивалось и парень, взяв бумагу, принялся складывать из неё фигурку. Обвинитель разлепила губы: – Что вы делаете? Кадзума сладенько, даже как-то ехидно улыбнулся. – Журавлика. На моей Родине это искусство называется оригами… Обвинитель склонила голову чуть набок. – Простите?.. Сато лишь пожал плечами. – Ну, рвать её нет смысла, а подписывать всё равно не буду, так что… Слова парня прервал громкий хлопок ладонью по столу. – Щенок! Я тебя в камере сгною! Парень едва сдержал смешок: – Двенадцать суток прошли… Дверь распахнулась, и в комнату для допросов вошёл стражник. Королевский обвинитель, резким движением сняв очки, посмотрела в глаза тюремщика. Тот лишь сказал: – Виноват! – Об отпуске можешь забыть. – Она водрузила очки на место. – А ты… Ладно, будет тебе двенадцать дней. Иди, но знай, на улице с тобой хотят поговорить. Подавшись корпусом вперёд, Кадзума чуть склонил голову. – Можно узнать, а кто именно меня ждёт? – На его лице играла улыбка кота, дорвавшегося до сметаны. – Быть может, тот барон, чей дом был взорван? Госпожа обвинитель дважды вздохнула, беря себя в руки. – Господин барон не станет лично марать об тебя руки. А теперь я даю тебе последнюю возможность подписать своё помилование. Сато продолжил делать журавлика. – Ты говоришь. Королевский обвинитель повернулась к стражнику. – Выведи этого недоумка на волю. Он ещё вспомнит, как вкусно кормили в камере…