***
Ещё совсем юное, но ужасно бледное и уже измотанное не по годам лицо смотрело на Регулуса из зеркала в стене потухшими глазами, что некогда сияли здоровым блеском. Худые руки юноши из отражения мелко тряслись, и он, сколько бы ни пытался, не узнавал самого себя — неужели понадобилось всего несколько адских месяцев, чтобы выпить из него все соки и превратить в жалкое подобие детёныша вампира? Регулус пытался застегнуть мелкую пуговицу на воротнике простой чёрной мантии, но тщетно. Он плюнул на это гиблое дело и уселся на краешек кровати, уронив голову на ладони. На одно дело его всё же заставили явиться и подтвердить показания. Всего через час должен был начаться суд над Лестрейнджами. Вывалившись после допроса Грюма из камина министерства в гостиную на Гриммо, от резко свалившейся на него слабости Регулус потерял равновесие и рухнул на колени прямо перед сидящей в кресле матерью, которая обеспокоенно держала чашку кофе в руках и рассматривала гобелен. От неожиданности чашка полетела на пол, запачкав дорогущий белоснежный ковёр коричневыми пятнами и остатками кофейной гущи. На поток сыплющихся вопросов он не мог ответить ничего вразумительного — только из раза в раз повторял: «Мам, я ведь всё правильно сделал?» Вальбурга как можно крепче прижимала Регулуса к себе и ласково гладила по спине, выждав не меньше получаса, прежде чем он вымолвил что-то помимо шести слов. Разговор был долгий, а если быть точнее, монолог. Регулус говорил и говорил без остановки, опасаясь, что мать его в любой момент может прервать, но она напряжённо молчала, не перебивая: Вальбурга внимательно слушала его и, казалось, затаила дыхание, боясь пошевелиться и того, что сын вовсе замолчит и больше ничего не скажет, вернувшись к мучившему его вопросу. Где-то на середине рассказа в комнату через камин неожиданно заявился Сириус, переживавший за Регулуса и не сумевший успокоиться с тех пор, как брата увели под стражу. Ему было всё равно, что он может пересечься с ненавистной матерью. Сириус молча уселся рядом, и Регулус продолжил рассказ, не обращая внимание на мечущуюся от противоречивых чувств Вальбургу, не знавшую, на ком теперь заострить внимание. Когда Регулус закончил, ему почему-то показалось, что мать впадёт в небывалую ярость и навсегда разочаруется в нём. Он приготовился услышать неутешительный приговор, но Вальбурга продолжала молчать и гипнотизировать младшего сына шокированным взглядом. Сириус первым не выдержал гнетущей тишины и, повернувшись к Регулусу, примирительно брякнул в поддержку: «Образ идеального сына даёт трещину? Понимаю. Хотя нет, не понимаю. Я им никогда не был. А тебе бы, — он тыкнул пальцем в сторону матери, — стоило гордиться таким ребёнком». Сириус с вызовом посмотрел на Вальбургу, которая вновь перевела помутневший взгляд уже на старшего сына, и вдруг стушевался — выглядела она так, словно готова была расплакаться. Вальбурга взяла их обоих за руки и с долей неописуемой радости улыбнулась сквозь слёзы: «Всё будет хорошо, мои мальчики». Сириус оторопел, но, поглядев на немного посветлевшего Регулуса, прикусил язык и смиренно кивнул, предавшись непривычной семейной идиллии. Как только Регулус пришёл в себя, Сириус силой вытряхнул из него клятвенное обещание, что, если ему будет совсем плохо, он всегда сможет пожить у него сколько захочет: в большущем доме дяди Альфарда места хватит всем, а жить одному порой сильно наскучивает, как бы холостяцкая жизнь ни манила. Неожиданно для всех Сириус, переступив через себя, предложил Вальбурге отойти на пару слов. Регулус не знал, о чём они говорили, но спустя пятнадцать минут Сириус покинул Гриммо, 12 без истерик и хлопаний дверьми, а Вальбурга не провожала его истошными криками в спину. Он посчитал это успехом и в какой-то степени прогрессом. В дверь тихо постучали, и Регулусу пришлось поднять голову. — Да? — Можно? — послышался голос Вальбурги. — Заходи, — ответил Регулус, поднимаясь с кровати. Вальбурга вошла, закрыла за собой дверь и придирчиво осмотрела сына с ног до головы. Её взгляд зацепился за ту самую незастёгнутую пуговичку на воротнике. Она подошла к Регулусу и, не спрашивая разрешения, привела её в порядок. — Не переживай, — мягко проговорила Вальбурга, закончив поправлять воротник. — Ты ведь знаешь, что не сделал ничего плохого. — Долгое время я тоже так думал и поэтому с головой ушёл в работу, — невесело улыбнулся Регулус, рассматривая свои побелевшие ладони. — Не знаю, почему нахлынуло именно сейчас. Она наша семья, мам. Я люблю её, а сам… — Ты так думаешь, потому что всё наконец-то закончилось, — прервала его Вальбурга. — Тогда ты не знал, получится ли у вас, а по-настоящему осознаёшь последствия лишь сейчас, когда голова не загружена бесконечными мыслями: «Как бы выжить?» И потом, — добавила она, — Белла — взрослая женщина и знала, на что шла. — Я приложил руку к победе над Тёмный Лордом, — не унимался Регулус. — А значит, косвенно виноват. — А смог бы ты смириться и жить дальше, если бы не последовал зову своей совести? Смог бы и дальше спокойно служить ему, несмотря на собственное разочарование? — А смогу ли я жить дальше сейчас? Вальбурга не ответила и прикрыла глаза. Она отстранилась от Регулуса и зашагала по комнате. — Недавно мы обдумывали один вариант, который провернули Малфои с Люциусом, но с Беллой он не сработал, чего я, впрочем, и ожидала. Сигнус приходил к ней неделю назад и предлагал всё отрицать, говорить, что она была под Империо и не помнит практически ничего. Но она наотрез отказалась и вышвырнула его вон, — Вальбурга остановилась у письменного стола и присела на его краешек. — Позавчера к ней зашла Друэлла и в слезах умоляла согласиться на предложение Сигнуса, но она и слушать не стала. Меня Белла вчера даже не пустила к себе, сказав охранникам, что, если я пришла за тем же, за чем её родители, то могу катиться к дементорам. — Почему не предложили мне? Вальбурга как-то странно посмотрела на него и с непривычной для неё неловкостью улыбнулась. — Не предложили что? — Поговорить с ней. Вальбурга поджала губы и привстала со стола, поправив образовавшиеся на старательно выглаженной мантии складки. — Мы думали… — Что она не захочет меня видеть? Что я не найду в себе сил посмотреть ей в глаза и признать, что я паршивый предатель? — спросил Регулус. — Возможно. Но лучше пережить череду унижений от неё, чем позволить ей гнить в тюрьме. Попытаться стоило в любом случае. Собственно говоря… ещё не поздно. — Дорогой, — изогнула бровь Вальбурга, бросив быстрый взгляд на настенные часы, — через сорок пять минут суд. Никто тебя к ней уже не пустит, как бы тебе того ни хотелось. — Ну, не зря же у моей матери огромные связи и достаточно солидный достаток, чтобы дать маленькую взятку охране ради пары минут очень важного разговора? Пожалуйста, мам, — он посмотрел на неё с мольбой, — я не прощу себя, если не попробую. Вальбурга смотрела на Регулуса немигающим взглядом и судорожно что-то соображала. Она ещё раз бегло посмотрела на время и натянула перчатки. — Ты готов? Регулус похлопал себя по карманам и проверил все пуговицы. — Да, идём. Они вышли через камин её просторного кабинета. Пока они шли торопясь по бесконечным коридорам, на них то и дело оборачивались немногочисленные сотрудники министерства. Кто-то поглядывал с опаской, кто-то — с открытой враждебностью, а кто-то — с нескрываемым злорадством и чувством глубочайшего удовлетворения: наконец-то высокомерных Блэков поставят на место и засадят хотя бы одного члена их семьи за решётку далеко и надолго, и уж в этот раз им не выкрутиться. У крохотной комнатушки рядом с залом заседаний не было никого, кроме полноватого и почти заснувшего охранника, который наверняка стоял здесь с самого утра, не покидая пост. Вальбурга щёлкнула пальцами и тихо кашлянула — охранник распахнул заспанные глаза и недовольно уставился на неё, потерев затёкшую мясистую шею. — Вам нельзя здесь находиться, мадам. — А вам нельзя спать на рабочем месте, а уж тем более охраняя потенциально-опасных преступников, — холодно ответила Вальбурга. — Одно моё слово, и увольнение по собственному желанию станет самым позитивным последствием вашей безалаберности. Впрочем, если вы для нас кое-что сделаете за хорошую плату, можете и дальше спать спокойно. Где бы вам ни хотелось, — добавила она и колко улыбнулась. Охранник захлопал полусонными глазами и жадно уставился на позвякивающий мешочек в её ладони. Он облизнул свои засохшие изгрызенные губы и несмело заглянул Вальбурге в глаза. — Что именно вы от меня хотите? — О, — довольно протянула Вальбурга, — ничего сложного. Пропустите вот этого юношу, — она обернулась к стоящему позади неё Регулусу, — к заключённой Беллатрикс Лестрейндж всего на пару минут. Это ведь в ваших силах, я надеюсь? Охранник нахмурился, но не сводил алчного взгляда с увесистого мешочка с галлеонами, которого он — не вызывало сомнений — никогда в жизни не держал в руках. Он воровато огляделся по сторонам и открыл висящим на поясе ключом массивную дверь. Вальбурга протянула охраннику деньги, и он в ту же секунду выхватил мешочек, спрятав подальше во внутренний карман своей формы. — Пять минут, не более. — Думаю, нам хватит и этого, — согласилась Вальбурга и кивнула Регулусу. Она остановила его прямо перед порогом и быстро прошептала: — Если ты не сможешь её убедить, больше этого никто не сделает. Удачи, дорогой. Регулус натянуто ей улыбнулся и вошёл вместе с охранником. В маленькой комнатушке было пусто: только три одиноких двери вели в другие помещения. Регулус догадался, что их держат по одному. Охранник подошёл к центральной двери и отворил её уже другим ключом. — Мадам Лестрейндж, к вам посетитель. — Я никого не жду, — послышался охрипший голос Беллатрикс, и у Регулуса от безпричинного страха сжалось сердце. — Пусть проваливает. — Проходи, — не обращая на её слова внимания, буркнул охранник и завёл Регулуса в комнату, закрыв за собой дверь. Помещение напоминало то, в котором Грюм устроил ему небольшой допрос. Серые стены, обшарпанный потолок, плешивый пол, но стола в нём не было — только одинокий стул напротив камеры. За поржавевшими от времени железными решётками стояла узенькая деревянная скамейка. На ней удобно расположилась Беллатрикс и рассматривала свои скованные в наручниках запястья. Она не подняла голову, чтобы увидеть, кто к ней вошёл, и продолжила лёжа созерцать руки, переключив внимание на потрескавшийся лак на ногтях. — Привет, — тихо сказал Регулус. Белла не успела коснуться указательного пальца и застыла. Она медленно приподнялась со скамьи и так же медленно повернулась к Регулусу. Всего на миг ему показалось, что в её тёмных глазах промелькнула привычная теплота, но наваждение бесследно испарилось. Теперь там было пусто. Пусто, холодно и одиноко. Невозможно было счесть её эмоции и степень отношения к нему. Белла сложила руки в замок, и на её лице не нарисовалась даже тень улыбки. — Ну, привет.Глава 22
5 февраля 2021 г. в 16:00
Уши заложило нестерпимым перезвоном, и Регулусу на миг показалось, что он оглох.
В центре очерченного круга валялись обугленные крестражи, с которых стекала тёмная, вязкая, напоминающая кровь жидкость — она необычайно ровно собралась у невидимых границ, пока Адское пламя продолжало бушевать внутри. Огненные змеи отчаянно рыпались, высовывая длинные языки, а чьи-то острые рога стремились тщетно пробить барьер.
Регулус с трудом приподнялся на коленях, игнорируя пульсирующую боль в висках. В глазах помутнело, и он чуть не упал снова, но вовремя ухватился рукой за ближайшую ножку стола и зажмурился. Северус не отставал и тоже постепенно начал приходить в себя: не открывая глаз, он осторожно привстал на одно колено и потёр ноющий затылок. Регулус перевёл на него тяжёлый взгляд и с облегчением обнаружил, что наконец-то видит чётко. Северус медленно поднялся первым и сразу же грузно привалился спиной к стене, переводя дыхание. Регулус для себя решил, что пока ему и на полу неплохо — мерзкий звон в ушах никуда не хотел исчезать.
Они ожидали, что уничтожение крестражей вызовет немалой силы волну по всему этажу, но не предполагали, что настолько. Барьер сумел сдержать значительный всплеск ударной волны, но шум прокатился неслабый: с потолка начала осыпаться штукатурка, и Регулус вдруг нащупал у себя в волосах порошок от шпаклёвки. Отдышавшись, Северус подал ему руку и помог подняться на ноги. Они отряхнули себя и погасили Адское пламя.
— Как думаешь, — севшим голосом спросил Северус, — что там сейчас наверху?
— Пора выяснить, — таким же охрипшим голосом ответил Регулус, сгребая почерневшие крестражи в мешок. — Идём?
До лифта они добежали молча. Всё такой же издевательски мягкий женский голосок совершенно спокойно пропел: «Уровень восьмой. Атриум». Золотые решётки открылись, и их взору представилась неожиданная картина — на удивление, бой был закончен.
Регулус несмело вышел вперёд, стараясь не споткнуться об обломки золотых статуй, и пробежался растерянным взглядом по всему залу, найдя то, что на данный момент интересовало его больше всего остального. Ослабленный Волдеморт лежал без сознания на полу у дальнего камина, а его бледные, тощие руки были скованы магическими цепями. Происходящее вокруг представлялось сюрреализмом: никогда ещё Регулусу не приходилось видеть Волдеморта настолько беспомощным и, казалось, совсем безжизненным. Очевидно, уничтожение всех имеющихся крестражей одновременно сильно сказалось на нём. Авроры обеспокоенно сновали туда-сюда, но никто из них не решался приблизиться к Тёмному Лорду, кроме, разве что, Грюма, стоявшего рядом с нахмурившимся Дамблдором и бормочущего ему что-то важное. В другом углу он заметил перепуганного до смерти кандидата на пост министра магии, которого один колдомедик отпаивал успокоительным, а второй перевязывал ему окровавленное плечо. Рядом с ним сидела невозмутимая Миллисент Багнолд с одной единственной ссадиной на лбу и ничем не выдавала своего шокового состояния, если вообще в нём находилась, — словно это не её всего некоторое время назад насильно захватили в заложники и держали связанной, грозясь жестоко убить в любую секунду. Регулус впервые мысленно восхитился этой женщиной и точно для себя решил, что обязательно отдаст за неё свой голос.
Вторую вещь, интересовавшую его больше всего, он, к своему большому сожалению, так и не смог найти — Регулус не обнаружил не только Беллы, но и Родольфуса с Рабастаном. Страх постепенно стал подступать к горлу. Неужели сбежали? Он искренне надеялся на это и не мог позволить себе думать иначе — если убитые братья Лестрейндж ещё как-то укладывались в его голове, то вида мёртвой кузины он бы не вынес. Третья вещь уже на всех порах неслась к нему сломя голову и заключила в крепкие объятья, из которых не представляло возможности вырваться при всём огромном желании. Сириус сгрёб Регулуса до боли в рёбрах, и ему пришлось начать шумно протестовать, чтобы остаться если не здоровым, то хотя бы в живых от такого бесконечного потока радости.
— Живой чертяга! — счастливо протянул Сириус, и его искренняя улыбка потихоньку начала вырисовываться в собачий оскал. — Мы это сделали! Ну, технически всё сделал Дамблдор, но…
— Я понял, — выдохнул Регулус, не в силах выдержать натиск эмоций Сириуса. Его победный настрой оказался настолько заразительным, что губы дрогнули в лёгкой ухмылке. — А где?..
— Наша драгоценная кузина с её чокнутой семейкой? — догадался Сириус, заметив раздосадованный блеск в глазах брата. Он ему не понравился, и Сириус тут же сменил радостный тон на более серьёзный. — Увели под стражу всех троих. Паршиво тебе, наверное, да?
Регулус хотя и прекрасно знал, что при самом лучшем раскладе именно так и случится, на мгновение прикрыв глаза, в очередной раз проклял себя и не ответил, бросив настороженный взгляд за спину Сириуса. К ним уже спешно приближались Грюм и ещё двое незнакомых авроров. Регулус резко обернулся и заметил стоящего в таком же ступоре Снейпа, который всё это время не подавал признаков своего присутствия. Грюм выхватил мешок из рук Регулуса, дал короткий знак аврорам, и на него с Северусом в один момент нацепили наручники. Регулус непонимающе уставился на свои запястья, а затем — на Грюма.
— Что за…
— Почему...
— Регулус Арктурус Блэк и Северус Снейп, — грозно прохрипел Грюм, прерывая на полуслове поток недоумений. — Вы обвиняетесь в пособничестве Тому-кого-нельзя-называть. У вас есть право хранить молчание. Коулсон, Смит, уведите их.
— Какого дементора, Грюм? — вспыхнул Сириус, не отпуская плечо Регулуса.
— Помолчи, Сириус, и не мешай задержанию, — безапелляционно гаркнул Грюм, срывая его руку с плеча Регулуса. — Подойди к Дамблдору немедленно и отдай ему это, — сказал он, сунув Сириусу в ладонь мешок с тем, что осталось от крестражей. — И не вздумай выкинуть что-то из ряда вон выходящее!
Сириус осклабился и даже не думал успокаиваться, но предостерегающий, незаметный жест Регулуса не дал ему продолжить препирания. От досады он покрепче стиснул зубы, а в его глазах заплескала жгучая ярость, какую Регулус не видел уже очень давно. Сириус в последний раз злобно сверкнул взглядом на авроров и быстро зашагал по направлению к Дамблдору, явно намереваясь устроить небывалый скандал. Мешок в его кулаке мелко потряхивался, а побелевшие костяшки грозились нещадно прорезать ладони.
Холодные металлические наручники плотно вгрызлись в кожу и больно сжимали тонкие запястья. Палочки у них изъяли и надёжно спрятали в специальный футляр на хитром замке, предварительно наложив на него ещё парочку охранных заклинаний. Их долго вели по бесконечным тёмным коридорам второго уровня, прежде чем завести в одну из многочисленных узких комнатушек штаб-квартиры авроров. Регулуса заперли одного в небольшом квадратном помещении с очень низкими потолками и безжизненными серыми стенами. В комнате не было ничего, кроме массивного стола со специальным вырезом для рук и двух стульев друг напротив друга. Ведущий Регулуса аврор грубо усадил его и сковал руки в отверстии стола, прокряхтев, чтобы он сидел смирно и тихо ждал, когда к нему придут. Хлипкая деревянная дверь с треском захлопнулась, и Регулус остался в полной тишине наедине со своими бушующими мыслями.
«Что вообще происходит? — напряжённо думал он, теряясь в смутных сомнениях. — Грюм ведь точно в курсе, что я давно в Ордене Феникса и предал Тёмного Лорда. Если о Северусе не знал никто, кроме Дамблдора, меня и Сириуса, то почему я оказался под стражей?»
Минуты тянулись невыносимо долго. Регулус успел детально рассмотреть каждую трещинку на грязноватом потолке и самые мелкие плеши на полу, прежде чем дверь резко распахнулась, с характерным стуком ударившись о стену. В проёме возникла мощная фигура Аластора Грюма, державшая в обезображенной шрамами руке толстую пыльную папку с заметно выпирающими, помятыми и желтоватыми от времени страницами. Его настоящий глаз просматривал один из вложенных документов, в то время как второй волшебный неотрывно сканировал Регулуса. Зрелище было довольно жутковатым. Грюм захлопнул папку и швырнул её на стол, усаживаясь напротив него.
— Я так понимаю, адвоката мне не предоставят? — нахмурился Регулус.
— Успокойся, никто тебя сажать не собирается, — пропыхтел Грюм, кладя затёртые локти на стол и поудобнее устраивая деревянную ногу. — Но по судам потаскаться всё равно придётся. Альбус, конечно, подтвердит твоё участие в деятельности Ордена и работу двойного агента, но одних его слов мало, сам понимаешь. У тебя метка, и ты сидишь передо мной с известной всем маской на шее. Придётся свидетельствовать перед Визенгамотом и министром магии. Впрочем, эту процедуру можно упростить. Вот здесь, — Грюм раскрыл папку на нужной странице, где разместились портреты главных подозреваемых, и протянул ему чистый лист пергамента, — напиши мне имена ещё не отловленных Пожирателей смерти, и на предстоящие суды тебя либо не вызовут, либо попросят прийти и вновь подтвердить свои показания, не более того. Трое Лестрейнджей пойманы, эти четверо, — Грюм постучал указательным пальцем по чёрно-белым колдографиям, — тоже. Розье убит, остальные, кто сегодня участвовал, улизнули.
— Зачем вы увели меня прилюдно, нацепив при этом кандалы? Нельзя было это сделать без официоза? — не унимался Регулус.
— Включи свою светлую голову, мальчик, — буркнул Грюм, и его здоровый глаз задёргался. — Я же ясно сказал, что весь твой внешний вид так и кричит: «Задержите меня немедленно». Это нужно было сделать, чтобы ни у кого не возникло вопросов, в том числе и у наших двух кандидатов в министры с отличным зрением и слухом.
Регулус постучал свободными пальцами по поверхности стола и отодвинул бумагу от себя.
— Все важные имена уже звучали на собраниях Ордена, и я их называл. Да и до меня вы о многих слышали.
— Мы — да, аврорат и министерство — нет. Разница колоссальная, не находишь? Притом они должны прозвучать непосредственно из уст Пожирателя смерти, кем ты, как бы тебе того не хотелось, являешься. В чём проблема написать их сейчас?
Регулус, понимая, что Грюм прав, шумно выдохнул и упёрся безразличным взглядом в папку с колдографиями. Ни для кого из Ордена Феникса не представляло из себя никакого секрета членство Люциуса Малфоя, Магнуса Нотта и прочих в рядах Волдеморта. Но одно дело — знать об этом, совсем другое — своей же рукой нацарапать их имена на бумажке, которая даст аврорам разрешение на отловы, обыски и допросы. И если Регулусу было плевать на Ноттов, Крэббов, Гойлов и подобных им личностей, то Люциус был мужем Нарциссы, которая больше всего на свете боялась остаться одна с маленьким ребёнком на руках и супругом, пожизненно гниющим в холодной тюрьме. А что насчёт Барти? Регулус только сейчас вспомнил, что не увидел его в Атриуме, и понял, что никто не знает, кем он на самом деле является. Под ложечкой неприятно засосало, и чувство вины с новой силой нахлынуло на Регулуса. Он поднял глаза на Грюма и загремел цепями.
— Может, снимете это с меня? Я силой мысли писать не умею.
— От братца своего заразился остроумием, или все Блэки за словом в карман не полезут? — проворчал Грюм, освобождая ему обе руки.
Регулус не ответил и притянул к себе белоснежный лист. Он без зазрения совести написал на нём имена Магнуса Нотта, Антонина Долохова, Амикуса и Алекто Кэрроу, Крэбба, Гойла и Августуса Руквуда. Ноющая совесть не позволила ему вписать имена Люциуса и Барти. Он отложил перо в сторону и спокойно посмотрел на Грюма. Тот поднял лист и внимательно пробежался по нему глазами.
— Это всё? — недоверчиво спросил Грюм.
— Да, — сохраняя невозмутимое и невинное выражение лица, ответил Регулус.
— Что ж, — протянул Грюм, окинув Регулуса оценивающим взглядом. — В таком случае ты свободен, можешь идти.
Регулус поднялся со стула и вышел из треклятой комнаты допроса. Закрыв за собой дверь, он привалился к ней и закрыл лицо руками. Его локти упирались в висящую на шее серебристую маску и, казалось, сгорали лишь от одного лёгкого прикосновения. В голове целый рой навязчивых мыслей не давал здраво оценить ситуацию и осознать, что же всё-таки произошло. Ничего для него не закончилось — всё только начиналось.