Another Mountain to Climb

— Ты в курсе, что ты худший старший брат в мире? Несмотря на раздающиеся со всех сторон вопли и шум и то, что они по самые уши в тылу врага, Клинт умудряется негодующе посмотреть на Баки и через секунду увернуться от удара агента AIM в желтом костюме. Он поворачивается и, хорошенько размахнувшись луком, бьет его в лицо. Гребаные пчеловоды. — О’кей, он выбрал фильм, а я просто не стал спорить, — кряхтя, сообщает Клинт и, поднырнув под второго солдата, перебрасывает того через плечо. — Пацан захотел посмотреть на воинствующих римлян, кто я такой, чтобы ему отказывать? Баки весело хмыкает, хватает стул и швыряет в дверной проем, сбивая с ног входящих агентов. Все валятся на пол и принимаются стонать. Баки еще раз хмыкает и, склонив голову, разглядывает застрявший в стене стул. — И ты показал ему «Гладиатора». Ты серьезно, придурок? У него рейтинг 18+. — Там всего лишь немного крови! — возмущается Клинт, натягивая тетиву, стреляя и аккуратно пришпиливая последнего агента к стенке. Тот взвизгивает и начинает выкрикивать то, что Клинт опознает как грубое оскорбление на беглом итальянском. — Он не трепетная фиалка. — Ага… точно… — Баки хватает его за руку и не слишком вежливо толкает в направлении восточного коридора. — Пошли, нам еще данные скачивать. — Ему понравился фильм, — говорит Клинт, трусцой бегущий за Баки. — И мы в Италии, значит, это вполне уместно! Кроме того, он сказал, что когда вырастет, хочет стать гладиатором, и я думаю, что это отличная профессия в плане карьеры. — Так, во-первых, он понятия не имел, куда мы едем, а во-вторых, тебе повезет увидеть его взрослым — Стив в ярости, — фыркает Баки. — В основном из-за того, что Арто разбудил его в шесть утра, крича прямо в лицо «разве я не милосерден». Клинт смеется, а Баки за шкирку тащит его в следующую комнату. Ох уж этот ребенок… Даже всего лишь думая о нем, Клинт ощущает знакомый прилив нежности и гордости. В одиннадцать лет Арто Роджерс-Старк — это гребаный чудесный кошмар, состоящий из хаотичной энергии, выводящих из себя истерик, безграничной любви и неистовой привязанности. — Оно того стоит, — отвечает Клинт, тормозя у компьютерного терминала. Ну, это не столько компьютер, сколько огромное количество экранов и довольно громко гудящих жестких дисков, соединенных между собой невероятным количеством проводов. Клинт падает в кресло, а Баки, подняв пистолеты и направив их на дверь, замирает у него за спиной как излишне бдительный сторожевой пес. — Ты оказываешь на него ужасное влияние, — говорит Баки, прищуриваясь и оценивая средний рост агента AIM в дверном проеме. — Если кто-нибудь войдет, я выстрелю ему в голову. — Не вздумай, — хмурится Клинт, вытаскивая из кармана флешку. Баки закатывает глаза, но опускает стволы ниже, чтобы попасть где-то в район плеч. Из комнаты, через которую они только что прошли, доносится крик, и Клинт поднимает голову. — Иди. И не забывай — никаких смертей. Или сам окажешь на него дурное влияние. — Пацан все равно меня ненавидит, так какая разница, — вздыхает Баки, подходя к двери. Клинт качает головой. Вообще-то, Арто уже несколько лет как перестал ненавидеть Баки. С тех пор, как произошел тот инцидент с «Lucky Charms». Хотя он все равно продолжал относиться к нему несколько… настороженно. И иногда вел себя с ним прямо-таки несносно. Так что, вполне возможно, в глубине души он все еще чуть-чуть его ненавидел. Клинт обязательно спросит у него, как только вернется. Баки проверяет, сколько осталось патронов. — Я схожу посмотрю? Клинт показывает ему большой палец. — Вперед, тигр, действуй. Баки смотрит на него испепеляющим взглядом и скрывается в соседнем помещении, стреляя с обеих рук, как надеется Клинт, предупредительными выстрелами. Если это не они, Стива хватит кондрашка, и тогда им придется заполнить море бумаг, а Баки, скорее всего, снова вызовет на ковер Фьюри. — «Да здравствует Император», — ухмыляется Клинт. — Еще раз посмотрю, когда вер… Договорить он не успевает. Как только флешка оказывается в разъеме, раздается такой сильный взрыв, что Клинта выбрасывает из кресла, проносит через комнату и впечатывает в стену. Он падает на пол и, задыхаясь, пытается сплюнуть заполняющую рот кровь. Под ладонями все вибрирует, но он ничего не слышит из-за звона в ушах. Он пытается дотянуться до лука и двинуться в сторону двери, но что-то тяжелое падает на него сверху и сильно бьет по спине, ногам и плечам. Меня завалило, думает он, чувствуя боль каждым дюймом тела, а потом перестает думать. *** Баки сбивает с ног ударной волной. Как и единственного оставшегося агента AIM. Баки опрокидывается на спину и понимает, что они попали. Потом в голове проносится «Клинт». Рядом раздается стон солдата, а потом здание содрогается. Баки, продолжая сжимать пистолет, пытается подняться на ноги. Там, где раньше была дверь, нет ничего, кроме зияющей бетонной пасти. Он смотрит на нее целую долгую секунду, а потом от его металлического локтя отрикошетивает пуля. Он поворачивается, стреляет в несчастного, сбитого с толку агента AIM и бежит туда, где оставил Клинта. Его начинает мутить, и звон в ушах нарастает. Он не знает, это от жуткой головной боли, или от ужаса. — Хоукай! — хрипит он, кашляя и прикрывая нос и рот живой ладонью. Черт, его старая маска Зимнего Солдата, может, и была страшной, но, по крайней мере, позволяла нормально дышать. Баки выпрямляется и начинает снова чувствовать себя Зимним Солдатом. Не обращая внимания на опасность, идет к цели, чтобы выполнить критически важную миссию. Найти Клинта. Вытащить Клинта. Здание продолжает трястись, с потолка падают какие-то куски и обломки, и все вокруг искрит от скачков и перепадов напряжения. Все это очень напоминает их операцию по спасению Арто из объекта Гидры. Тогда Баки точно так же смотрел на рушащиеся бетонные стены и сходил с ума от беспокойства, потому что понятия не имел, в безопасности Клинт или нет. Он бежит обратно в комнату с компьютерами, и желудок сжимается сильнее, когда он видит лишь огонь, разруху и не замечает никаких признаков жизни. Он падает на колени и начинает разгребать кучи щебня, стальных конструкций и бетона. Сердце колотится в груди, а страх пробирается вверх по позвоночнику. Баки заставляет себя не обращать на это внимания и сосредотачивается на цели. Найти Клинта. — Клинт! — снова кричит он и начинает кашлять, заглатывая оседающую пыль. Пальцы правой руки давно кровоточат, кожа в нескольких местах содрана почти до кости, но он отчаянно продолжает копать и, оттащив в сторону огромный кусок арматуры, замечает покрытый известкой ботинок, неподвижно лежащий среди обломков. Он удваивает усилия, с яростным рычанием сдвигает бетонную плиту и падает обратно на пол, как только показывается Клинт. Совершенно неподвижно лежащий на животе. Баки кажется, что тот даже не дышит. Он скользит взглядом по его телу и видит, что вокруг левой ноги уже образовалась небольшая лужа крови. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — повторяет он, осторожно переворачивая Клинта на спину. Потом прижимает заляпанную кровью руку к шее и, не отрываясь, смотрит на грудь… Под пальцами прощупывается едва заметный пульс. Баки выдыхает, и от облегчения у него начинает кружиться голова. Клинт тихо кашляет, и его грудь слегка приподнимается. Боже, он весь в крови. И не только нога. Она течет из носа, уха, и ее слишком много. — Клинт, — Баки наклоняется ниже и прижимает ладонь к его груди. — Клинт. Тот молчит. Баки шумно сглатывает и включает коммуникатор. — База, это Зимний. База, ответьте. — Да, Бак. Вы там как, закончили с данными? А то Тони уже начинает дергаться. На связи Стив, и Баки прерывисто выдыхает. — Человек ранен, — сообщает он, заставляя голос звучать ровно. — Взрыв четвертой степени. Хоукай в критическом состоянии. Жив, но без сознания. — Черт, — шипит Стив, и тон сразу становится официальным. — Насколько все плохо? — Он… — беспомощно начинает Баки, — … я не знаю… он ранен… он… ранен. Голос Стива, раздающийся сквозь треск комма, — это стопроцентный голос Капитана. — Отчет о ранении, Солдат. Немедленно. Баки тут же собирается. — Рана на голове. Кровотечение из носа и ушей, — ровным голосом произносит он. Потом, проверяя, скользит руками по застывшему телу Клинта. — Раздроблена левая нога. Возможны сдавленные травмы. Дыхание есть. Пульс слабый. Зрачки на свет реагируют. Говоря это, он слышит раздающийся где-то вдали вой сирены и низкий, яростный, нестройный рев. Должно быть, Стив тоже это слышит, потому что он снова ругается. — Оцени риски, Бак, — просит он, так же хорошо, как и Баки, зная, что в ближайшие несколько минут комната будет буквально кишеть террористами. — Что будет хуже: вытащить его или остаться на месте? — Я везу его домой, — после паузы отвечает Баки, глядя на Клинта. — Прости меня, — шепчет он, вставая на колени, снимая ремень и перетягивая его ногу выше глубокой раны на голени. Потом он еще раз молча извиняется и тянет за концы так сильно, как только может. Мягкая, потертая кожа держится отлично. Наложив временный жгут, он берет Клинта под спину и под колени, поднимает с пола и старается не думать о том, какой вред может нанести, не зафиксировав откинувшуюся назад голову. — Не смей умирать, — бросает он, прижимая Клинта к груди. Тот тихо стонет и морщится от боли. — Держись, — просит Баки, собравшись с духом, и идет к двери. — Мы летим домой. Клинт молчит и с каждой минутой становится бледнее и слабее. Баки даже не шутит по поводу того, что несет его на руках. Никаких ехидных комментариев о том, что Клинт провернул все это только для привлечения внимания, или потому, что слишком ленив, и не хочет самостоятельно покидать базу. Баки напуган. Он боится так, как не боялся на той миссии пять лет назад, на которой видел складывающееся здание Гидры и думал, что Клинт остался внутри. Господи, он ведь именно тогда впервые поцеловал его. В тот день чувства Баки бурлили с невероятной силой. Он крепко сжимает челюсти, протискиваясь через дверь на лестничную клетку. — Ты все-таки вынудишь меня сделать тебе это гребаное предложение, засранец, — срывающимся голосом говорит он. — Черт побери. Должно быть, кто-то или что-то помогает ему, потому что, выйдя наружу, он не встречает никакого сопротивления. Сигнал тревоги продолжает реветь, но, по мере удаления Баки от базы, становится почти неслышным, и в итоге совсем затихает на окрестных пустынных улицах. Баки так хочется быть чуть менее заметным, но с бессознательным Клинтом у него совсем мало шансов. Он как мантру повторяет про себя поставленные цели, шагая в такт словам. Вытащить Клинта. Вернуться в джет. Оказать первую помощь. Добраться до дома. Сдать Клинта медикам. Доложить о миссии. Стиву бы это не понравилось. Он ненавидел, когда Баки входил в то, что Клинт с Тони в шутку называли режимом Терминатора, но прямо сейчас Баки было похеру. Это помогало ему идти дальше. Каждое слово приближало его к многоэтажке, на крыше которой их терпеливо ждал джет, мечтающий унести их обратно в Штаты. Вытащить Клинта. Вернуться в джет. Оказать первую помощь. Добраться до дома. Сдать Клинта медикам. Доложить о миссии. Он пинком распахивает дверь в подъезд и слышит крик. Молодая женщина, сжимающая ладонь ребенка, роняет пакеты с продуктами и пятится к лестнице, бормоча что-то по-итальянски. — Spostare fuori strada! — рычит Баки, и женщина, задыхаясь, падает на пол и прижимает мальчика к груди. У того огромные карие глаза, и он с ужасом смотрит на Баки. И хотя эти глаза совершенно другого цвета, Баки может думать только о точно так же глядящем на него Арто. Черт, он не хотел никого пугать. — Non abbiate paura, — понижая голос, и стараясь, чтобы тот звучал мягче, говорит он. — Не бойтесь. Я — Мститель. Мы здесь сражаемся с людьми, которые забирают ваших сыновей и дочерей. Женщина качает головой. — Non farci del male, — умоляет она, и Баки в отчаянье сжимает зубы. Он же уже сказал, что не причинит им вреда, ему просто нужно, чтобы она убралась с его чертовой дороги. Однако она выглядит так, будто вот-вот начнет кричать, так что Баки сдается, переступает через нее и ребенка и идет к лестнице, надежно держа Клинта на руках. — Надо было Кэпом пойти, — бурчит Баки, хотя и чувствует себя более комфортно в роли Зимнего. У Кэпа полно преимуществ, которые не ограничиваются тем, что обычно публика безоговорочно доверяет ему, а не смотрит так, будто он секунду назад убил их первенца. Джет там, где они его оставили. Баки отключает светоотражатели, открывает заднюю дверь, забирается внутрь и кладет Клинта на носилки. Проверяет пульс и тянется к коммуникатору. — ДЖАРВИС, соедини меня со Стивом. — Я здесь, — немедленно откликается Стив. — Отчет. — Мы на борту, — сообщает Баки, аккуратно поднимая руки Клинта, чтобы те лежали на носилках, а не свисали безвольно вниз. — Клинт все еще без сознания… — Ясно. Так, пристегни его и сделай все, что сможешь. Кровотечение не прекратилось? Баки проверяет уши, нос и ногу Клинта; к счастью, кровь больше не идет. — Нет. Я перетянул ногу ремнем. Она определенно сломана, но больше не кровоточит. — Хорошо. Если он потерял много крови, ему понадобится жидкость. Сможешь поставить капельницу? — Да, — отвечает Баки, открывает шкафчик над головой и достает аптечку. Металлические пальцы не дрожат — действуют быстро и уверенно, а вот живые — выбивают нестройную дробь на сверхпрочном пластике. Молча благодаря Клинта за то, что тот настоял на том, чтобы надеть безрукавку, Баки ловко вставляет иглу в вену и закрепляет пластырем. — Начинаю ввод физраствора, — вслух говорит он. — До дома тысяча миль… ДЖАРВИС, проследи за его гемодинамикой, пожалуйста. Стив, может, дать ему морфий? — Нет смысла, он же без сознания. Если понадобится, и если сможешь — наложи на ногу шину. — Понял, — отвечает Баки, на секунду сжимает край носилок и, пытаясь взять себя в руки, размеренно дышит носом. Закрывает глаза, сосредотачивается, потом открывает и заставляет себя сдвинуться с места. Ему удается вполне сносно перевязать Клинту ногу, а потом — игнорируя слова Стива — он все же делает ему укол обезболивающего, зная, что Клинт будет ему страшно благодарен, если очнется. Когда очнется. — Пристегиваемся… Ну, полетели… Он целует Клинта в лоб, еще раз проверяет ремни, удерживающие его на месте, и садится в кресло пилота. Как только он начинает щелкать переключателями, заводя двигатели, раздаются звуки попадающих в корпус пуль. — Отвалите, мать вашу, — рычит Баки и рывком поднимает джет в воздух. Двигатели начинают захлебываться, а на панели загорается предупредительная красная лампочка и раздается громкий сигнал. Баки плевать. Он прекрасно знает, как эта штука устроена — мигание совсем не значит, что неисправности катастрофичны. Но он, конечно, не собирается рассказывать об этом Тони; тот пришел бы в ужас от того, как Баки обращается с его драгоценным джетом. Вытащить Клинта. Вернуться в джет. Оказать первую помощь. Добраться до дома. Сдать Клинта медикам. Доложить о миссии. — Кэп, я в воздухе, — говорит Баки, поднимая джет над городом. Быстро заходящее солнце бликует на лобовом стекле. — Расчетное время прибытия — шесть часов. — Понял. Продолжай говорить, Бак. — Мы без проблем попали на базу. Там были самые обычные агенты. Нашли точку передачи данных, но чертов терминал взорвался, — докладывает Баки и замолкает. Повисает долгая тишина. Когда Стив начинает говорить, его голос звучит тихо и мягко. — Здесь только я, Бак. Я послал Тони проследить за подготовкой санчасти. Баки чувствует комок в горле; Стиву можно доверить то, о чем он думает. — Я… — начинает он и откашливается. — Меня не было с ним. Я ушел, и он остался один. Он слышит, как Стив тяжело вздыхает. Он не говорит, что Баки ни в чем не виноват, потому что ничто не сможет заставить его перестать чувствовать себя виноватым. Стив знает это, поэтому и не пытается. — Вези его домой, Бак. Баки выдыхает и откидывается на спинку кресла. — Хорошо, Кэп. *** Как только джет приземляется, его тут же окружают врачи и Мстители. В Нью-Йорке темно. Настолько, насколько в нем вообще может быть темно — в небе оранжевые всполохи от тысяч огней внизу, и звезд почти не видно. Стив, стоящий ближе всех, выглядит так, будто вот-вот вручную вырвет заднюю дверь, если в ближайшие секунды Баки не откроет ее. — Дай мне питание выключить, придурок, — рявкает Баки, вымотанный шестью часами полета, шестью часами тишины и шестью часами звуков «бип-бип-бип», идущих от датчика, прикрепленного к пальцу Клинта. Он отключает двигатели и открывает заднюю дверь, чувствуя налетевший порыв ледяного ветра. — Ладно, Бак, берись за этот конец, — говорит Стив, отцепляя пакет с физраствором и вешая на стойку для капельниц. Его обручальное кольцо блестит на свету, раскачиваясь на тонкой цепочке на шее, когда он наклоняется вперед. Сэм тоже здесь, забирается на борт и жестом просит Баки отойти. — Врачи уже ждут. Давай, шевелись. Сэм разберется с джетом… Баки прикусывает язык, встает с кресла и проталкивается мимо Сэма, чтобы взяться за ручки носилок. — Давай: раз, два, три, — считает Стив, и они выносят Клинта на посадочную платформу, защищая от ветра. — Полегче, Бак. Когда они подходят к башне, Баки видит, что у Стива абсолютно белое лицо и покрасневшие глаза. Баки чувствует иррациональный и сильный гнев; Стив не может сейчас расклеиться. Он должен держать себя в руках, потому что Баки пока не в силах помогать еще и ему. Он кусает себя за щеку, когда медик наклоняется, поднимает Клинту веки и светит фонариком в глаза. — Так, так, так… неплохие реакции… — произносит она. — Сколько вы ему вкололи, Барнс? — Стандартную дозу из аптечки, — отвечает Баки, и Стив смотрит на него взглядом, выражающим нечто среднее между раздражением и отчаянием. Баки не обращает на него внимания, а осторожно протаскивает носилки через открытую дверь в коридор. Внутри теплее, но Баки этого почти не замечает. — Хорошо, — кивает врач, и у Баки сжимается желудок, когда она ручкой пишет у Клинта на лбу «6 мг». Все это слишком напоминает войну… — Бак, останься со мной, — голос Стива эхом отскакивает от стен, но Баки почти не слышит. Он пристально вглядывается в лицо Клинта, пока носилки пристраивают на специальную тележку, которую прикатил Брюс с еще несколькими гребаными докторами. Они слишком громко разговаривают, и двое уже собираются катить Клинта к лифту. — Мы его забираем, — тихо говорит Брюс, и Стив отдает ему капельницу. — Баки, отпусти. А Баки понимает, что все еще продолжает сжимать металлическими пальцами запястье Клинта. — Нет, — он, не задумываясь, мотает головой. У Клинта все еще закрыты глаза, а на лице кровь. Слишком много крови… — Ты должен его отпустить. Нам надо идти… — Я пойду с ним, — ровным голосом говорит Баки. — Баки, отпусти его. — Нет… Он замолкает, и руки, такие же сильные, как его собственные, тянут его назад. Запястье выскальзывает из его хватки, и он пытается броситься за Клинтом, но Стив широко расставляет ноги и использует всю силу, чтобы сдержать его. Баки размахивается и сильно бьет его в грудь. Слышит, как Стив кряхтит от боли, но не отпускает его, а валит на пол прямо в коридоре. — Нет, — с трудом выдыхает Баки, слыша, как закрываются двери лифта, но Стив прижимается грудью к его спине, крепко держит ногами и, уперевшись ладонью в лоб, запрокидывает назад его голову. — Прекрати, — напряженно шипит он. — Давай, Бак, успокаивайся. — Отпусти меня, — умоляет Баки, продолжая попытки вырваться. — Стив. — Они отвезут его в санчасть, — говорит Стив, сжимая вокруг него руки. — Дай им сделать свою работу. Они приведут его в порядок, с ним все будет хорошо. Баки судорожно втягивает носом воздух и обмякает. — Г… где Арто? — спрашивает он и чувствует, как Стив утыкается лбом ему в шею. — С Тони, — хриплым голосом отвечает он. — С Тони и ничего не знает. — Клинт… — начинает Баки, потому что ему кажется важным сказать Стиву, что Клинт говорил об Арто, думал об Арто и всегда вполглаза присматривал за Арто, но единственный звук, который вырывается из его рта, — это отчаянный, дикий крик. *** Баки не знал, как долго они со Стивом просидели на задницах в тускло освещенном коридоре. Но, видимо, достаточно для того, чтобы он перестал кричать и бороться и, прижавшись спиной к груди Стива, сосредоточился на подсчете ударов собственного сердца, чтобы не вспоминать бледное лицо Клинта. К счастью, Стив не пытался разговаривать. А, прислонившись спиной к стеклянной стене, отделяющей их от холода и тьмы, царящих снаружи, просто сидел и молчал. Только когда Баки двинулся — едва заметно пошевелил металлическими пальцами, — Стив решился хоть что-то сказать. — Ты хорошо поработал, — мягко говорит он, и это совсем не то, чего ждал Баки. У него сжимается горло, и, черт, он не станет плакать. Потому что не плакал с тех пор, как много лет назад подрался со Стивом, когда не мог вспомнить, кто он такой и что делает. Когда Клинт был его единственным другом. Черт. Стив ничего не говорит по поводу его слез, а немного сдвигается, просовывает руки Баки под мышки и поднимает на ноги. — ДЖАРВИС, последние новости, пожалуйста. — Агент Бартон жив, и в настоящее время находится в руках бригады хирургов. Баки пронизывает ужас, а Стив бледнеет и становится точно таким же белым, каким стал Клинт после того, как потерял почти половину своей долбанной крови. Он дергается, собираясь снова схватить Баки, но, к несчастью для него, тот знает, как от него увернуться. — Я пошел, — говорит он, находясь уже на середине коридора. Стив бежит следом, хватает его за руку и пытается остановить. — Не поступай так с собой, Бак, — просит он таким голосом, будто тоже плакал. — Просто подожди. Пожалуйста. — Отпусти, или я выкину тебя из окна, — спокойно говорит Баки, и Стив разжимает пальцы так, будто металлическое запястье обжигает его. Двери лифта разъезжаются, и Баки заходит внутрь, предупреждающе вытягивая руку в сторону Стива. Тот не обращает внимания, а, сжав челюсти, заходит и отталкивает его ладонь. — Подожди, — говорит он. — Баки, я все понимаю. Баки морщится. — Правда? И сколько же раз ты позволял Тони взрываться? Стив дергается и зажмуривается. Раздув ноздри, шумно втягивает воздух, и Баки ждет, когда он признает, что ему никогда не доводилось переживать ничего подобного… — Два. Но кто, блядь, считает, — выдыхает Стив, и Баки начинает чувствовать себя самым большим мудаком на свете. Он прикусывает губу и, пытаясь сохранить контроль, смотрит на мелькающие на дисплее цифры. Когда лифт останавливается, он выходит и как вкопанный замирает; центральный отсек санчасти пуст, но в одной из стерильных палат кипит жизнь. — Нет, — качает головой он, подходя к стеклянной стене, отделяющей палату от главного отсека. Он видит голубую форму медиков, кровь, поблескивающие мониторы и сверкающие скальпели. Он почти не видит Клинта, только хрупкое на вид запястье и неподвижную руку; он прикрыт зеленой клеенкой и восемью докторами. Восемью. Их было всего шесть, когда однажды Стива покалечила турбина гидроусилителя. Баки пугается звуков шагов за спиной и руки, опускающейся на плечо. — Бак, отойди, — в который уже раз просит Стив. — Ты ничем не сможешь ему помочь. Баки не шевелится. — Если он сдохнет… — произносит он, не мигая глядя в операционную, — … я его прикончу.