Another Mountain to Climb

Баки стоит у стеклянной стены ровно пять часов двенадцать минут. Видит, как у Клинта останавливается сердце. Как врачи возвращают его к жизни при помощи отчаянной двухминутной реанимации. Как хирург разрезает и снова зашивает его. Видит каждое движение его грудной клетки, каждый его вдох и выдох, и всё, что делают долбанные медики. Наконец все заканчивается. Безумие в палате стихает, и врачи уходят. Сначала четверо — молчаливые и измученные. Потом еще двое. Оставшимся двоим Баки стучит в стекло. Они поднимают головы, переглядываются, и одна кивает и машет ему рукой, приглашая войти. Желудок сжимается, Баки открывает дверь и переступает через порог. Доктор пытается всучить ему маску и перчатки, но Баки, не останавливаясь, идет к койке. Ему нужно увидеть Клинта прежде, чем он сойдет с ума. Аппарат искусственной вентиляции легких отключен, но Клинт все еще слишком бледный. И он не двигается, а у Баки довольно большой опыт общения с мертвыми телами, поэтому ему кажется, что его сейчас стошнит. — Состояние стабильное, — сообщает врач. Бердж, вспоминает Баки. Это она вправляла ему плечо после эпизода с танком и возглавляла команду докторов, по кусочкам собирающих искромсанного турбиной Стива. — У него было серьезное внутреннее кровотечение, вызванное обширными ранами, поэтому нам пришлось удалить селезенку. Баки в ужасе смотрит на нее. — Что? — Это орган не первой необходимости. Без него прекрасно можно жить, — пожимает плечами Бердж, и ладно, ее пренебрежительное отношение забавно, когда направлено на него самого или на Стива. У них, черт возьми, ускоренная регенерация. Клинт же для этого слишком хрупок. — Еще мы зашили разрыв печени и наложили шину на сломанные большеберцовую и малоберцовую кости. А раздавленное запястье зафиксируем, как только извлечем канюлю. Раздавленное запястье? Баки вспоминает, как держался за Клинта, не обращая внимания на то, что это была металлическая рука. Черт. Он пытается выровнять дыхание, слушая продолжающую говорить Бердж. — Бартон под довольно сильными обезболивающими, и если в ближайшие несколько часов он не решит расплющить себе еще парочку органов, то с ним все будет в порядке. Баки надолго закрывает глаза и решает не обращать внимания на ее комментарии о Клинте и его внутренних органах. Это не так смешно, как она думает. — Я останусь здесь. Бердж качает головой. — Нам нужно вытащить канюлю и… — Я останусь, — с нажимом повторяет Баки, и она делает шаг назад, в знак капитуляции поднимая руки в перчатках. — Тогда уж будьте добры, наденьте маску. Без селезенки его иммунитет совсем ни к черту… Баки ее не слушает, а, не отводя взгляда от лица Клинта, садится на стул возле койки. Доктор, похоже, капитулирует. Обычно сдаться так быстро ее может заставить лишь непревзойденное упрямство Роджерса. Баки же приходится тратить на нее куда больше усилий. Сейчас — всё по-другому. Он берет Клинта за руку. Не за ту, что покрыта синяками в форме отпечатков его пальцев. — Ладно, черт с вами, — вздыхает Бердж. — У вас будет немного времени, но мы скоро вернемся, чтобы закончить. Баки молчит. Бердж с коллегой уходят и плотно прикрывают за собой дверь. Баки выдыхает и мысленно благодарит их за возможность уединиться и за тишину, хотя большая его часть хочет схватить Клинта в охапку и утащить из этой ужасной стерильной операционной в свои комнаты, чтобы спрятать там в безопасности и уюте. — Эй, — дрожащим голосом говорит он, дотрагиваясь до его щеки. — Это я, придурок. Клинт молчит. Баки чувствует подступающие слезы и запрокидывает голову, тяжело вдыхая и выдыхая ртом и собираясь с мыслями. Потом опускает ее и дрожащим большим пальцем гладит нижнюю губу Клинта. — Почему я вспоминаю о том, как сильно люблю тебя, только когда думаю, что ты погиб, или когда ты находишься при смерти, — шепчет он и, проведя тыльной стороной металлической ладони по щеке, понимает, что плачет. Он быстро вытирает глаза, но это не помогает. Тогда он до боли сжимает зубы и, держась за руку Клинта, смотрит, как поднимается и опускается его грудная клетка — доказательство того, что он все еще жив, все еще с ним. — Пожалуйста, очнись, — шепчет он. — Не бросай меня, Клинт. Ты мне нужен. Ты всем нам нужен. Ты должен выздороветь и снова стать худшим старшим братом в мире. Горло сжимается, и слова застревают. Арто. Баки с трудом сглатывает. Лучше бы докторша оказалась права насчет того, что Клинт стабилен. Потому что если он не выживет, его лишится не только Баки. Арто тоже патологически боится потерять близких, и интенсивность этого страха за последние пять лет практически не изменилась. Стоит только вспомнить, какую бучу он устроил в прошлом году, когда решил, что Тони не хочет жениться на Стиве из-за того, что собирается уходить. Если он узнает, насколько близок к смерти был Клинт… Баки заставляет себя перестать думать об этом. — Я… — начинает он, но не знает, как продолжить. Почему я не могу перестать любить тебя? Баки вздыхает, понимая, что это эгоистично. Он знал, что решение остаться с Клинтом и Стивом сделает его таким уязвимым, каким он не был с тысяча девятьсот сорок четвертого. А еще подарит друзей и семью. — Ты выкарабкаешься, и я женюсь на тебе, — уверенно говорит он, убирая волосы со лба Клинта. — И тогда у меня появятся законные права никуда тебя не пускать. Он понимает, что это бессмысленно. Что его слова безумны и больше подходят Тони, чем ему самому. От этой мысли Баки почти улыбается; Тони Старк — закоренелый романтик. Кто бы мог подумать… А Баки с Клинтом… ладно. Ни один из них ничего не смыслит в романтике. Честно говоря, они просто тусуются и трахаются, но Баки абсолютно уверен, что никогда не захочет остаться один, без Клинта. Никогда. Звук открывающейся двери заставляет Баки оторвать взгляд от его лица. Он думает, что это Бердж, и, увидев Наташу, напрягается. Она обходит кровать с другой стороны и наклоняется. У нее осунувшееся лицо, и она внимательно осматривает Клинта. Баки молчит. Он не знает, что говорить. — Эмма сказала, что он стабилен, — наконец произносит она. Баки хмурится. — Эмма? Наташа пристально смотрит на него. — Бердж, — поясняет она, и Баки не понимает, почему она злится. — Ты же знаешь ее. Знаешь кто она. Эмма несколько раз лечила вас со Стивом. Сейчас у тебя нет проблем с памятью, значит, ты не помнишь потому, что тебе плевать. Баки свирепо смотрит на нее. — Отвали, Романофф. Она прищуривается. — Итак, мы снова вернулись к фамилиям… А потом наклоняется и целует Клинта в лоб. Баки затапливает волной ревности. Он сглатывает, но все только усиливается, когда Наташа нежно гладит Клинта по щеке. Не успев подумать, Баки вскакивает, хватает ее за запястье и сильно дергает, убирая ее руку от лица Клинта. — Одно ты уже сломал, — спокойно произносит Наташа, но дрожащий голос выдает, насколько она расстроена. — Думаешь, Стив будет счастлив, узнав, что теперь их два? Ход нельзя назвать гениальным, но он срабатывает; Баки разжимает пальцы и, может, слишком сильно, отталкивает ее. Наташа делает несколько шагов назад и замирает, глядя ему в глаза. Задумчиво смотрит, а потом подходит к кровати и опускает руки на боковой ограничитель. Баки расценивает это как компромисс. — Я тоже люблю его, — тихо говорит она. — Не так, как ты, конечно… Мы все любим. Так что тебе придется… — Если скажешь «успокоиться» — я за себя не ручаюсь, — перебивает ее Баки. — Я хотела сказать, поделиться. — А я делюсь, — бурчит Баки, думая о том времени, что Клинт проводит не с ним, а с Арто. — Я же типа добрый. — Я пытаюсь сказать, что сейчас ты не сможешь сделать то, чем занимаешься обычно — запереть его и до тех пор, пока ему не станет лучше, никого к нему не пускать. Он не тво… — Романофф, ты охренела? Приходишь, лапаешь моего парня и говоришь, что он не мой? Чего тебе надо? Баки понимает, что кричит, лишь, когда слышит другой, более громкий голос. Он разворачивается и инстинктивно поднимает металлический кулак. — Перестаньте! — хмурый Тор подходит ближе. Даже в штатском он выглядит так, будто вот-вот начнет стучать по головам, и тот факт, что у него в руке Мьёльнир, все только усугубляет. — Сейчас не время спорить. И уж точно не о том, кто больше его любит. — Ты это ей, блядь, скажи, — огрызается Баки, опуская руку и решая не жалеть о проявленной агрессии. Он чертовски напряжен, а эти клоуны совсем не помогают. Тор сочувственно смотрит на него. — Барнс, мы знаем, как ты относишься к Клинту. И не собираемся ни сомневаться, ни умалять этого. Наташа, Барнс не заберет у тебя Клинта. Он позволит тебе быть рядом, как только тот поправится. Наташа напряженно кивает, а потом сникает и опускает плечи. — Простите. Когда ему больно, я схожу с ума. — Не ты одна, — бурчит Баки. — И вы, черт возьми, не должны сейчас ожидать от меня разумных поступков… Горло перехватывает, и он замолкает. Откидывается на спинку стула и закрывает лицо ладонями. Становится тихо. Он слышит, как подходит Наташа, и маленькая рука опускается ему на плечо. — Мне очень жаль. От этих слов Баки становится еще хуже. — Прекрати. Я только что видел, как умирает, а потом воскресает любовь всей моей жизни, а вы болтаете о всякой ерунде и хотите, чтобы я отошел в сторону и не мешал, тогда как единственное, чего я хочу, это чтобы он был в безопасности… — Пойду схожу за Стивом, — вздыхает Тор. — Не надо никуда ходить, — кричит Баки, и у него снова срывается голос. — Может, вы просто свалите и оставите нас в покое? Он слышит, как Тор говорит что-то еще, но не хочет знать, что именно. Он зажимает уши ладонями и начинает глубоко и размеренно дышать. Наташа расстроена, это ясно, но она не смеет говорить, что Клинт не его. Клинт — это причина, по которой он все еще жив и функционирует. Клинт — его семья. Проходит довольно много времени, но в конце концов Баки удается взять себя в руки и посмотреть по сторонам. Он вздыхает и в очередной раз чувствует себя самым большим мудаком на свете, потому что ни Наташи, ни Тора нет. Черт, он не хотел, чтобы она уходила. Он ведь знал, как ей важно здесь находиться, просто ему нужно было, чтобы она поняла… Господи… В голову снова приходит мысль о том, что надо бы поскорее надеть это дурацкое кольцо на палец Клинта. Тогда больше никто не посмеет недооценивать существующую между ними связь. Баки встает и, опустив руку Клинту на грудь, прислушивается к его дыханию. Потом щупает пульс на шее, проверяет зрачки, оценивает жизненные показатели на мониторе и молча велит ему встать. Естественно, Клинт — упёртый сукин сын — этого не делает. Баки выпрямляется, заводит руки за голову и, тяжело вздохнув, выгибается. Правая рука дрожит все заметнее, и это говорит о его собственном моральном и физическом истощении. К тому же начинает болеть желудок. Раньше он спокойно мог не есть неделю, теперь же, живя с командой, он расслабился, привык к комфорту и с трудом мог вынести дня три, не больше. — Пойду попью, — говорит он Клинту и целует в щеку. — Очнись, пока меня не будет, ладно? Он криво улыбается и заставляет себя повернуться к двери. — Твою мать… — выдыхает он. Потому что это не Стив замер у двери, напряженно и испуганно глядя сквозь стекло, а тот, кто чертовски на него похож. Только не такой высокий и не такой взрослый. Как только Арто замечает, что Баки на него смотрит, он тут же исчезает. Баки, не задумываясь, срывается с места и бежит через палату. Он почти достигает двери, когда слабое шевеление за спиной заставляет его остановиться. Он оборачивается, и почти перестает дышать, когда видит, что Клинт беспокойно вертит головой, сжимая пальцами одеяло. — Да что б тебя с твоим гребаным чувством времени, — шипит Баки и с колотящимся сердцем возвращается. — ДЖАРВИС? Скажи Стиву, что его отпрыск добрался до санчасти, и что Клинт приходит в себя. — Слушаюсь, — отвечает ДЖАРВИС, а Баки берет Клинта за здоровую руку. — Бак. Он такой слабый, что его еле слышно. Баки наклоняется. — Я здесь. Клинт, ну давай же, любимый. В обычной ситуации Клинт устроил бы ему взбучку за это «любимый», но не сейчас. Он хмурится и пытается открыть глаза. — Бак? — Я здесь, — повторяет Баки, а Клинт сжимает его ладонь и начинает медленно моргать. — Бак, — хрипит он. — Ты… — Да, я здесь. Ты опять не слушаешь, придурок? Когда-нибудь я прибью тебя. Сколько раз ты еще собира… Клинт? Тот смотрит на него пустым, затуманенным взглядом и пытается поднять загипсованную руку, но быстро сдается и, выдернув вторую из ладони Баки, тычет пальцем себе в ухо. — Я не… — хрипит он. — Баки, я… — Чего ты «не…»? — спрашивает Баки, но Клинт ведет себя так, будто не слышит. С чудовищным усилием он поднимает вторую руку и прижимает обе ладони к ушам. Открывает рот, как будто собирается что-то сказать, но у него закатываются глаза, и он снова теряет сознание. Руки безвольно падают на подушку. — Клинт, — произносит Баки. Потом еще громче. — Клинт. У Клинта слегка приоткрыт рот, и он без сознания. Он выглядит измученным, но, по крайней мере, живым. Тихий звук от двери заставляет Баки поднять взгляд и начать мысленно материться. Вернулась Наташа, но не одна — с ней Стив. Одну руку положивший на плечо Арто, а другой — осторожно постукивающий по стеклу в немом «можно войти?». Баки вздыхает. Арто выглядит так, будто рыдал несколько часов подряд. Баки не хочет говорить «нет», ведь тогда тот может заплакать снова, и Стиву придется иметь с этим дело, а он и так выглядит как усталая, побитая собака. Баки оглядывается на Клинта, мысленно прокручивая их недавний разговор, и резко опускает подбородок. Наташа толкает дверь и пропускает Стива с Арто вперед. Арто цепляется за его руку так, будто от этого зависит его жизнь, и Стиву приходится мягко подтолкнуть его вперед своим телом. Наташа что-то говорит обоим, но Арто отчаянно качает головой и, повернувшись к Стиву, тянет вверх руки. Ему одиннадцать, но Стив молча поднимает его и сажает на бедро. Хорошо, что Арто слишком мал для своего возраста. — Видишь, он в порядке, просто спит, — говорит ему Стив. — Его прооперировали, но врачи сказали, что с ним все будет в порядке. — А почему он не просыпается? — испуганно спрашивает Арто, тощими руками крепко сжимая его шею. — Если он в порядке, то должен проснуться. — Минуту назад он просыпался, — говорит Баки, и Наташа невольно дергает головой, подходя ближе. Обхватывает пальцами прутья ограничителя, но к Клинту не прикасается. Баки решает пока не обращать на это внимания. — А потом снова заснул. Он очень устал, мелкий. Арто кивает, но у него дрожит подбородок, и в глазах начинают блестеть слезы. — Хочешь остаться или уйдем? — мягко спрашивает Стив, тыкаясь носом ему в щеку. — Остаться, — отвечает Арто, и Стив опускает его на пол. Баки смотрит, как Арто, испуганно оглядываясь по сторонам, подходит к кровати. — Он сломал руку, — тихо говорит он. Баки кивает, не обращая внимания на чувство вины и уж точно не глядя на Наташу. — Запястье. И ногу. Арто кивает. — А можно мне с ним посидеть? — спрашивает он. Стив нервно зачесывает назад волосы. — Только не рядом, садись на стул. Арто недовольно хмурится, и Баки решает вмешаться. — Давай, с ним все будет хорошо, — говорит он и опускает правую решетку кровати — у Клинта сломаны левые рука и нога. — Нат, помоги. Арт, вставай. Только не дергай за провода. Стив устало и укоризненно смотрит на него, взглядом выражая «благодарность» за очередное подрывание его и так изрядно потрепанного авторитета. Обычно его удостаивались Тони или Клинт, ну, а сегодня, похоже, настало время Баки. Стив вздыхает. Сейчас он не в силах вступать в бой ни с ним, ни с Арто, поэтому взгляд быстро исчезает. Осторожно, чтобы не побеспокоить Клинта, Баки с Наташей поднимают верхнюю часть кровати, Стив кивает, и Арто забирается к Клинту, придвигается ближе и сжимает в кулаке распашонку, которую на него надели врачи после операции. — Не трогай живот и грудь, — предупреждает Баки. Арто, не реагируя, утыкается лицом Клинту в плечо. Баки вздыхает и поворачивается к Стиву. Ему, конечно, хотелось бы переговорить только с ним, но отвязаться от Наташи точно не получится. — Что-то не так, — шепчет он, чтобы не услышал Арто. Стив хмурится и оглядывается на Клинта. — Но врачи сказали, что все хорошо… — Да, но… Он очнулся и позвал меня, а когда я сказал, что я здесь, было ощущение, что он не услышал. Стив закусывает губу и обменивается с Наташей обеспокоенными взглядами. — Думаешь, он ударился головой? Они что, пропустили травму головы? Узел в животе Баки затягивается туже. — Не знаю, — отвечает он, чувствуя подступающие слезы. — Но здесь что-то не так. — Клинт! Все поворачиваются на громкий крик Арто; тот сидит на койке и нервно дергает Клинта за ворот распашонки. — Он пошевелился! Очнись, Клинт, вставай. Клинт кашляет, морщится от боли и с трудом открывает глаза. Которые от удивления распахиваются шире, когда в нескольких дюймах от себя он видит Арто. — Привет, мелкий, — пытаясь улыбнуться, хрипит он и снова морщится. Потом трогает горло и с трудом сглатывает. Баки быстро подходит и гладит его по плечу. Клинт цепляется за его металлическое запястье, а Баки свободной рукой убирает со лба его волосы. — Клинт, это я, Арто. Ты в порядке? Что случилось? Стив сказал, что дом рухнул, а ты был в нем. Что произошло? Клинт молча смотрит на Баки, Нат со Стивом переглядываются. Арто начинает нервничать сильнее и, повернув к себе голову Клинта, продолжает выдавать сто слов в минуту. С каждой секундой Клинт хмурится все больше. Он убирает руку с горла и подносит к губам Арто; тот обеими руками хватает его за запястье. — Клинт, ты меня слышишь, что случилось? Неужели дом правда рухнул? Так должно было быть, или это несчастный случай и ты оказался не в том месте… — Я не… — произносит Клинт и оглядывается на Баки. — Баки, я ничего не слышу. Баки сжимает зубы. Черт. Мысли начинают быстро вертеться в голове. Их предыдущий разговор, то, как вел себя Клинт, подозрения Стива о том, что у него может быть травма головы. Господи, когда Баки вытаскивал его из-под обломков, у него из ушей текла кровь. Даже у Баки после взрыва звенело в ушах, а Клинт находился в самом эпицентре. Нат подходит и встает у Баки за спиной. — Клинт, посмотри на меня, — отчетливо произносит она, но Клинт не может отвести от Баки испуганного взгляда. — Я не слышу, — в панике повторяет он. — Бак, я не слышу, что ты говоришь. Не слышу, что я говорю, я… — Клинт! — кричит Арто, и Клинт вздрагивает. — Тебя я слышу, — говорит он. — Но больше ничего. — Арт, нам пора, — быстро произносит Стив. Арто поворачивается, чтобы начать возражать, но Стив поднимает его, перекидывает через плечо и идет к двери. Арто протестующе вопит, Баки морщится, а Клинт хватает его за руку и трясет. — Баки, я тебя не слышу, что случилось? Наташа наклоняется к нему. — Клинт, успокойся, — просит она, но Клинт уже, похоже, на грани срыва. — Моя рука, — бормочет Клинт. — Моя рука, мой бок… я не слышу тебя, Баки, ты слышишь меня? Баки, что происходит? Он срывается на крик, и монитор начинает пищать. Баки смотрит на него — давление и пульс взлетели до небес. — Клинт, перестань, пожа… Он даже не знает, почему делает это: вытягивает руку из пальцев Клинта и резко опускает правую ладонь на левую. Это один из четырех или пяти известных ему знаков. Стоп. Клинт замирает. Потом, тяжело дыша и держась за живот, опускается на подушки, смотрит на Наташу и снова переводит взгляд на Баки. Тот наклоняется и стучит себя по губам металлическими пальцами. Взгляд Клинта послушно перемещается. — Успокойся, — четко произносит Баки. — Я тебя слышу. Мы с этим разберемся. Клинт кивает. — Я не хочу снова быть глухим, — жалобно говорит он, и у него на глаза наворачиваются слезы. — Бак, я не смогу. Только не снова. Сердце Баки вот-вот разорвется. Он с трудом сглатывает и чувствует, что Наташа берет его за локоть, скорее всего, успокаивая и поддерживая. — Мы разберемся, Клинт! Мы все уладим, клянусь. Клинт начинает плакать. Слезы льются ручьем, от рыданий у него сбивается дыхание, и он снова хватается за бок. Черт, так у него швы разойдутся, думает Баки и быстро берет себя в руки. — Прости, — вздыхает он и, повернув колесико на капельнице, увеличивает дозу морфия. — Черт, мне так жаль. — Нет, — у Клинта на лице кроме боли и паники появляется еще и обида. — Бак, не надо. — Прости, — повторяет Баки и думает о том, что знак, обозначающий это, он тоже знает. *** — Баки, держи. Баки поднимает взгляд. Рядом стоит Наташа и протягивает кружку кофе и «Сникерс». Он молча берет и устраивается поудобнее на жутком стуле рядом с кроватью Клинта. Им действительно не мешало бы купить сюда мебель получше. У них довольно неплохие зарплаты, поэтому кто-нибудь должен был догадаться и заказать сюда диван или что-нибудь помягче, чем то пластиковое дерьмо, на котором он сидит. — Что будем делать? — спрашивает Наташа, опускаясь рядом. — «Будем»? — настороженно повторяет Баки. — Да. Будем. Мы. Я серьезно. На этот раз тебе не удастся его спрятать. — А я мог бы… Вдруг он завтра проснется и снова будет слышать. — Но если этого не случится, нам придется придумать план. И… прости, — немного рассеянно говорит она, не сводя взгляда с Клинта. — Я испугалась. Решила, что ты… ну, не знаю… запаникуешь и увезешь его куда-нибудь. И он останется один. — Он был бы не один, а со мной, — говорит Баки, отпивая кофе. Хороший кофе, крепкий. Такой кофе можно использовать вместо растворителя. Все, как он любит. — Слушай, я знаю, что ты переживаешь. И знаю, что обычно я — неизвестно почему — оказываюсь из нас всех самым уравновешенным. Но теперь, ребята, думаю, что вы должны позволить мне побыть тем, кто психует. Наташа вздыхает. — А я и забыла об этом. — Ну… другие варианты меня не очень устраивают, — пожимает плечами Баки, и Наташа морщится. — Ты даже сейчас это делаешь. Остаешься рациональным в момент, когда пытаешься сказать, что больше не можешь. — И никогда не мог, если дело касалось Клинта. — Такова любовь. Прости, что напала на тебя и вывела из себя. Баки вздыхает. — Прости, что позволил напасть. — Ага. Извинения приняты, — кивает она, берет у него кофе и отпивает. Потом морщится и отдает обратно. — И что нам делать? Баки задумывается. — Это зависит от того, будет ли глухота постоянной… — А что сказала Бердж? — спрашивает Наташа и кивает на батончик. — Ешь. Баки разворачивает «Сникерс» и откусывает. — Сказала, что да, его оглушило взрывом, — жуя, отвечает он. — Одно ухо расхерачено полностью, другое — чуть меньше. Она не знает, навсегда этот или нет, но говорит, что возможно все. — Умеешь ты подбирать слова… Надо сообщить команде. Баки напрягается. Сказать команде — это значит признать произошедшее. А ведь Стив с Тони поженились лишь год назад, и все только-только почувствовали себя более или менее счастливыми… Черт, чего же вселенной так неймется-то… Баки вздыхает. — Скажем команде, и что? Устроим шикарную вечеринку жалости? — Баки, — Наташа укоризненно смотрит на него. — Они заслуживают того, чтобы знать. Баки задумывается. Даже если он ничего не расскажет, все равно пойдут слухи. Арто знает, что с Клинтом что-то не так. И Стив тоже. Если знает пара Роджерсов, то обязательно узнает Тони. Следующим станет Брюс, за ним Лилия, потом Джейн. Всё выйдет из-под контроля, и в итоге Наташа выложит всем больше, чем будет готов рассказать Клинт. — Хорошо, — кивает Баки. — Позови их в гостиную. — Прямо сейчас? Баки кивает. — ДЖАРВИС, созывай собрание. Он доедает батончик и встает, глядя на Клинта. Тот все еще спит. Баки надеется, что он успокоился. Ведь с новым эпизодом шоу «Клинт сходит с ума» Баки точно не справится. В первый раз все было плохо, но во второй — уже при врачах — еще хуже. — А как быть с Арто? — спрашивает Наташа. Баки пожимает плечами. — Это Стиву решать. Наташа кивает и уходит. Баки не считал, что Арто должен был присутствовать на общем сборе, но иногда отделить его от Стива было почти тем же самым, что оторвать ему руку или ногу. Почти невозможно и довольно болезненно. Решив, что на всё про всё Наташе с ДЖАРВИСом потребуется минут двадцать, Баки не спеша допивает кофе. Потом достает телефон и начинает хмуро листать бесконечные страницы результатов по запросу «потеря слуха». Он не знает, с чего начать. — Гугл абсолютно бесполезен, — вздыхает он. — Мне не нужны десять миллионов ссылок, мне нужно узнать, как ему помочь. Он убирает телефон и встает. Ему совсем не хочется уходить от Клинта, но если он не уйдет, то или Нат, или Стив заставят его поговорить с командой, поесть и поспать. Он выбирает легкий путь, надеясь, что сумеет обойтись лишь первым. — Скоро вернусь, засранец, — говорит он Клинту и заставляет себя уйти. Когда он выходит из лифта, толпа, собравшаяся на общем этаже, затихает. Баки проходит в центр комнаты и останавливается перед телевизором. Все поворачиваются к нему, как будто он самая интересная передача в их жизни. — Ну… — неловко начинает Баки. Он так и не привык находиться в центре внимания. Несмотря на все те три гребаных года, которые провел в качестве Капитана Америка. А потом Стив решил, что вполне сможет справиться еще и со щитом. Сейчас Баки по большей части прятался с Клинтом за Стивом, но не в этот раз. В этот раз Стив сидел на диване с Арто на коленях. Подбородок Стива лежал у него на голове, и Арто выглядел… ну, не счастливым, а вполне довольным, играя с обручальным кольцом, висевшим у Стива на цепочке. Тони сидел рядом, пристроив локти на колени, кусал губу и вел себя на удивление тихо. Наташа, Брюс, Лилия, Тор, Джейн, Пеппер, Сэм, Роуди и Фил стояли и сидели в разных частях комнаты. Черт, неслабая у них команда. — С Клинтом все будет в порядке, — говорит он, и по комнате прокатывается ощутимая волна облегчения. — У него в двух местах сломана нога и запястье. Ему зашили печень и удалили селезенку. Так что теперь его ждет курс иммунотерапии. Баки с трудом сглатывает и смотрит, как Стив целует Арто в макушку. — И его… его уши. Черт. Он оглох. — Что? — потрясенно спрашивает Брюс. Лилия шлепает его по руке. — Это не шутка… насколько все плохо? — Почти восьмидесятипроцентная потеря слуха. Он не слышит, когда я кричу. — Он слышал, когда кричал я, — вскидывается Арто, и Стив успокаивающе гладит его по голове. — Да, — кивает Баки, махая в сторону Арто. — Он слышит крик ребенка, и то, чья громкость звука превышает девяносто децибел. Но фоновый шум, что-то невнятное или приглушенное и то, на что он не смотрит, он не слышит. — Это навсегда? — спрашивает Брюс. Баки пожимает плечами. — Не знаю. — А он не может просто воспользоваться слуховыми аппаратами? — спрашивает Сэм. — Ведь должно же быть хоть какое-то решение. — Я этим займусь, — говорит Тони, и, естественно, кто бы сомневался… Баки не знал, почему это не пришло ему в голову. — Сегодня мне доставят посылку, и стандартные технологии перестанут быть стандартными. — А еще Клинт знает язык жестов, — говорит Наташа, сидящая рядом с Сэмом, и все удивленно поворачиваются к ней. — И мы должны этому научиться. Ну, на всякий случай. Вдруг это навсегда. — Откуда он знает язык жестов? — спрашивает Тор. — Да. Он же даже среднюю школу не закончил, — кивает Роуди. — Не думал, что учеба была его любимым занятием. Баки захлестывает ярость. — Он, блядь, не имбецил. — Следи за языком, — хмуро бормочет Арто с коленей Стива, и Баки хмурится в ответ. — Я не имел в виду… — начинает Роуди. — Он умнее, чем кажется, — влезает Тони. — Не стоит его недооценивать. — Но язык жестов? — Брюс недоверчиво качает головой. — Почему именно он? Я бы понял, если бы это был испанский. — Он… — начинает Наташа, но Баки обрывает ее. — Это, кроме Клинта, никого не касается, — коротко бросает он, вспоминая рассказы Клинта о детстве и секреты, в которые тот больше никого не хотел посвящать. —  Оставь это, Нат. Наташа медленно кивает, и Баки понимает, что в комнате стало очень тихо. Он с трудом сглатывает, пытаясь придумать, что сказать, но, к счастью, его опережает Тони. — Ну ладно, собрание окончено, — вставая и потягиваясь, говорит он. — Я сейчас не в настроении разговаривать о технических новинках для слабослышащих, так что давайте завершим нашу встречу. И закажите, кто-нибудь, поесть — умираю с голоду. Ведь вы, саранча, сожрали все мало-мальски съедобное в этом здании. Брюс, тебя я реквизирую. Пойдем изучать слуховые аппараты… Все отворачиваются от Баки и начинают заниматься своими делами: кто-то разговаривает, кто-то проверяет мобильный, кто-то уходит. Они как стая перелетных птиц, рассеянно думает Баки. — Я иду к Клинту, — заявляет Арто, готовясь сползти с коленей Стива. — Ну-у… — тянет тот, хватая его за локоть и за ногу, — … попробуй еще раз. — Отпусти, — ноет Арто. — Я хочу увидеть Клинта. Баки морщится. Клинт сейчас не в том состоянии, чтобы принимать гостей. Все, что он делал с тех пор, как очнулся, — это спал, бесился, рыдал и так по кругу. Он точно не захочет, чтобы Арто увидел его таким. Хотя, возможно, эта встреча подняла бы ему настроение… — Тебе еще уроки делать, — говорит Стив, продолжая держать его непослушные конечности. — И не говори, что ничего не задали. Логан сказал, что у тебя специальное задание от профессора Ксавье. — Но я завтра не пойду…. Я не могу завтра идти в школу. Стив озадаченно смотрит на Баки. — Ты же знаешь свой распорядок, сегодня понедельник, значит… — Нет, нет, нет! Я не пойду, пока Клинт ранен, — кричит Арто, пытаясь вырваться из хватки Стива. — Вдруг ему станет хуже, а я в школе… Черт, в отчаянии думает Баки, парень стал излишне драматичным. — Давай я схожу и посмотрю, не встал ли он? — предлагает он. — Если Клинт проснулся и неплохо себя чувствует, я пришлю за тобой. Арто морщится. — Ты соврешь. Ты захочешь, чтобы он был только с тобой, — кричит он, и Баки шокировано застывает. Стив ставит Арто на пол. — Извинись, — жестко говорит он. — Ты прекрасно знаешь, что Баки никогда не мешал тебе встречаться с Клинтом. — Не буду, — огрызается Арто. — Мешал. Он всегда врет и запирает дверь в спальню, даже когда они не занимаются сексом… — Арто! Тот замолкает, когда на него рявкает Стив. А потом начинает вырываться еще сильнее и выглядит так, будто понимает, что переступил черту. Все оглядываются, а Тони тут же оказывается рядом. — Знаю, что ты расстроен, но если ты продолжишь, у тебя будет тайм-аут, — предупреждает Стив, и Арто сердито фыркает. — Что случилось? — спрашивает Тони. — Арт, что у тебя с лицом? — Я хочу видеть Клинта! — отвечает Арто, сердито зыркая на Баки. — Баки сказал, что ты сможешь увидеть его, когда он проснется, — спокойно и твердо произносит Стив. — А если у тебя будет тайм-аут, этого не случится. — Тони. Арто умоляюще смотрит на него, но тот качает головой. — Не-а, не выйдет. Ты слышал отца. И раз уж ты так жаждал поженить нас, то будь добр принимать то, что теперь мы во всем на одной стороне. И не смотри на меня так, будто я в чем-то виноват. Баки отворачивается. — Пойду посмотрю, может, он проснулся. Он чувствует себя странно, заходя в лифт. Да, у них с Арто с самого начала были довольно сложные отношения, но раньше он никогда не высказывал ему претензии в лицо. Господи, неужели Арто и правда видит в нем соперника? Мысли Баки возвращаются к недавнему противостоянию с Нат — еще одному случаю борьбы за Клинта, которого он ну никак не ожидал. Может, он действительно был эгоистом и даже не заметил этого. Ну и хрен с ними, устало думает он, пока лифт везет его в санчасть. Да… слушать, как Арто кричал людям, что они занимались сексом, было намного забавнее, когда этими людьми были Тони со Стивом. Это случилось до того, как Арто выполнил свою матримониальную миссию, вспоминает Баки. Черт, что же с ним будет, если пожениться решат они с Клинтом? Исходя из того, что он только что услышал, скорее всего, Арто сделает все возможное, чтобы убить его во сне. Он приезжает на медицинский этаж и встречает доктора Бердж, закончившую очередной осмотр. Та сообщает, что со швами Клинта все в порядке и нет никаких признаков инфекции. И что Клинт отказывается разговаривать и кажется очень напряженным. Да что ты говоришь, вертится у Баки на языке, но он только очаровательно улыбается, пока она не уходит. Потом толкает дверь и машинально зовет Клинта, но тут же вспоминает, что тот не слышит. Так держать, Барнс, ругает он себя. Какой же ты, блядь, Зимний Солдат? Даже вводные данные не помнишь. Он обходит кровать, чтобы Клинт увидел его, но у того закрыты глаза. Вздохнув, Баки прикасается к его плечу и отскакивает, когда Клинт резко дергается, в панике взмахивая рукой. — Эй, эй, это я, — успокаивает Баки, переплетая свои пальцы с его. Клинт, тяжело дыша, расслабляется, но потом отворачивается и пытается вырвать ладонь из его руки. Подумав, что ему больно, Баки отпускает, и Клинт тут же поворачивается к нему спиной. Баки качает головой и хочет перевернуть его, но Клинт упирается. — Какого хрена? — хмурится Баки и, аккуратно перепрыгнув через кровать, фиксирует Клинта, чтобы тот не откатился. — Клинт, — произносит он, показывая пальцем на губы, но Клинт упрямо закрывает глаза и крепко сжимает челюсти. — Клинт, — громче повторяет сбитый с толку Баки, но тот неуклюже вытягивает загипсованную руку, отталкивает его и переворачивается на спину. Ну и черт с ним. — Ну и пошел ты, — цедит Баки и сует ему в лицо вытянутый средний палец. Клинт отпихивает его, тогда Баки бросается к выходу и так сильно хлопает дверью, что дребезжит стекло. Повернув за угол, он лицом к лицу сталкивается с Тони и зареванным Арто. — Черт, он спит, да? — обреченно спрашивает Тони. Арто утыкается лицом ему в бок. — Нет, — отвечает Баки и идет дальше. — А почему ты уходишь? — удивленно кричит ему вслед Тони. Баки хочет огрызнуться, но, помня об Арто, берет себя в руки. — У него плохое настроение. Устал, наверное, — врет Баки. — Не удивляйся, если он не захочет общаться. — Постой, — кричит Тони, но Баки уже в лифте. Нажимает на кнопку и, привалившись к поручню, мрачно складывает руки на груди. Двери закрываются, и у него есть мгновение, чтобы дать волю гневу. — Гребаный засранец, — шипит он и в отчаянии пинает стену лифта. В металле остается вмятина, и Баки стонет. Ему не хватит зарплаты, чтобы починить все, что он ломает, а это скрыть совершенно невозможно. А люди еще удивляются, почему я предпочитаю людям оружие, мысленно ворчит он, спускаясь в спортзал. Оружие никогда не скажет вам, что любит, не вступит с вами в довольно серьезные отношения, не напугает вас до смерти, чуть не умерев, а потом не откажется с вами разговаривать. Оно просто делает то, для чего, черт возьми, предназначено, если раньше получило от вас хоть какое-то техобслуживание и немного ухода. Он проходит через спортзал в тир и отпирает дверь с помощью карты-ключа и датчиков отпечатков пальцев, установленных исключительно из-за Арто. ДЖАРВИС приветствует Баки и запирает за ним дверь, автоматически открывая сейф с оружием. Баки проводит пальцами по винтовке, но берет Глок. — Ты ведь никогда не отвернешься от меня, правда? — вполголоса спрашивает он, роясь в ящиках с патронами. Ему больнее, чем можно было подумать. Клинт знал, как ему трудно с кем-либо общаться, поэтому должен был… Но Клинту тоже больно, напоминает себе Баки. — Прекрати. Давай, постреляй уже во что-нибудь, — бурчит он себе под нос. — ДЖАРВИС, приготовь пару мишеней. — Какие-нибудь предпочтения? Баки пожимает плечами, заряжая Глок. — Давай в форме сердца, — наконец решает он и с кривой улыбкой встает на изготовку. К черту всё. Он понимает, что Клинту сейчас совсем хреново, но… за закрытыми дверями Баки вполне может позволить себе побыть задницей. Раундов примерно через триста голограммы начинают мигать, и включается свет. Сбитый с толку Баки опускает оружие, поворачивается и за пуленепробиваемым стеклом видит знакомую фигуру. У Баки отвисает челюсть, когда фигура поднимает загипсованную руку и машет ему. В другой руке у фигуры стойка с капельницей. — Клинт! В рекордное время убрав пистолет, Баки сдергивает наушники, бежит к стеклянной двери, распахивает ее и застывает возле еле стоящего на ногах Клинта. — Прости, — слишком громко говорит тот и падает Баки на руки. Баки ловит его, и они опускаются на пол; Клинт запутывается в трубке капельницы, и стойка с грохотом опрокидывается. — Черт! — Баки освобождает Клинта и ставит стойку вертикально. Ничего вроде не течет, и крови нет, поэтому он переводит взгляд на Клинта, который… … плачет. Изо всех сил прижимается к Баки и плачет. Баки тут же начинает чувствовать себя распоследней сволочью из-за своего недавнего приступа мудачизма. — О, мой хороший, — беспомощно говорит он и ему самому хочется заплакать от отсутствия такого привычного: «и вовсе я не твой хороший!». — Прости, — повторяет Клинт, и Баки осторожно поворачивает его голову. — Все в порядке, — четко произносит он, испытывая облегчение от того, что Клинт смотрит на его губы. А потом наклоняется и нежно целует его. К счастью, Клинт отвечает. — Все еще хуже, чем раньше, — через пару минут слишком громко говорит он. — И я даже не могу… Он замолкает, и у него по щекам снова начинают течь слезы. Баки вздыхает и обнимает его. — Успокойся, — просит он, прижимаясь губами к его макушке. — Я держу тебя, хороший мой. И никуда не уйду, даже если ты снова отвернешься. Клинт всхлипывает. — Я чувствую, что ты что-то говоришь, но… Он поднимает голову и беспомощно смотрит на Баки. Тот криво улыбается. — Я сказал, что ты гребаный идиот, потому что через три дня после удаления селезенки разгуливаешь по этажам, а не лежишь как порядочный в постели. У Клинта дергаются губы. — Я идиот, потому что через три дня после удаления селезенки разгуливаю по этажам, а не лежу в постели? Баки кивает. — Гребаный идиот, — уточняет он и снова прижимает голову Клинта к своей груди. — Прости, Клинт. За то, что меня там не было. После этих слов на него накатывает чувство вины. Которое все это время не давало ему покоя. Он не должен был оставлять Клинта… Нет, через несколько секунд говорит он себе. Это уже произошло, и ты, мать твою, ничего не сможешь с этим сделать. Никакого больше гребаного чувства вины. Он еще сильнее прижимает к себе Клинта и металлическим пальцем вытирает ему слезы. Никакого чувства вины, думает он. А как насчет печали? На этот вопрос тело отвечает само — Баки зарывается лицом в волосы Клинта, крепко обнимает его и тоже позволяет себе заплакать.