Багровые дни моей юности

      Вернувшись за пределы стен после тяжёлого сражения, буквально каждый выживший желал остаться наедине с собой. Слишком много мыслей, которые следует укротить. Слишком много переживаний и сожалений для того, чтобы всё это выдержать.       Зябкий вечер затемнял цвета, возводя полутона в грязные контрасты. Фонари зажигались раньше обычного. А небо вовсе расплакалось, как дитя. Тоска накрыла. Апатия затянула кольцом. Кэссиди не хотела оставаться наедине с собой: и без того долго копалась в себе. Она слышала слова Арлерта, доносящиеся с коридора. Парень чуть ли не кричал на Жана. Причина этому явно стал какой-то спор, но девушка просто не считала нужным встревать. Сейчас же она находилась в захламлённом кабинете Зоэ. От пыльных стопок листов и пёстрых книг становилось по-своему уютно. Они сидели за круглым столом, не решаясь заговорить. Чашки с горячим напитком отдавали тепло рукам Эльвор. Леви спокойно потягивал чай, а Ханджи совсем подавленно опустила глаза. Обстановка действительно непривычная, учитывая то, что боевые товарищи сменили солдатские формы на гражданское, как только расправились со всеми делами.       — Что ты собираешься делать дальше? — отдалённо начала женщина. Она говорила совершенно не о том, о чём хотела бы.       — Думаю перейти в разведку, — с таким же чувством бросила она, мельком поглядывая на Аккермана.       — Я не могу тебя заставить, но было бы здорово встречаться как раньше, — печально продолжила Зоэ.       — Как раньше, — Эльвор зацепилась за слова, всё также разглядывая отношение Леви.       — Не мне решать, — удосужился произнести тот, как только почувствовал требование. Кэссиди понимала, что это уважение к её выбору, но ничего не могла поделать с накатывающей грустью. Сейчас она не такая всепоглощающая. Тем не менее, заиграла простая человеческая обида на столь шаблонное безразличие к своей персоне. Она никогда не свяжется с ним вновь. Пропустила мимо ушей.       — Знаешь, мне нужно обдумать это хорошенько.       — Разумеется.       Снова замолчали, не находя нужных фраз.       — Я заметила кое-что странное.       — Что? — Аккерман отозвался.       — С Эрсэль было что-то не так в тот момент, когда она нашла нас.       — О чём ты? — новоиспечённый главнокомандующий оживилась.       — Ладно, это не так уж и важно, на самом деле, — отмахнулась девушка, осознавая их незаинтересованность.       — Разберись, — капитан отпила горячую жидкость, прикрывая глаза. Эльвор использовала это как предлог разорвать порочный круг беспрерывного сожаления и нескончаемых часов ненужных трибьютов. Она молча поднялась и ушла, оставляя нетронутую чашку чая. Где-то в глубине души, чай значил возврат в прежнее положение: принимаешь напиток — запускаешь повторную воронку стремления к недосягаемому. Это уже можно назвать очередной маленькой победой над собой, ведущей к исцелению.       — Всё случилось так, как должно было случиться, — подытожила Зоэ, на бестелесном уровне уловив чувства старого друга. Он лишь хмуро глянул на неё, позволяя проступить тоске.       — Не называй это чрезмерной опекой. Я просто пытался тебе помочь. Не заставляй меня жалеть об этом. — Луи бегал по комнате, собирая скрюченные кусочки глины, тряпки и прочий мусор с весьма озабоченным видом.       — Что это было? — девушка стояла столбом посреди маленькой пыльной комнатушки, залитой солнцем. Можно сказать, комната рассчитана на двоих. Только вот вещей второго постояльца совершенно не видно: Вегард замешал всё с грязью, пробуя наделить материальной формой плоды своего больного подсознания. Если что и было в жизни этого человека реальным, то это определённо рукотворное: лепка из глины. Луи никогда не приуменьшал своих способностей, оттого и не чурался называть себя полноправным маэстро гончарного круга.       — Про каннабиноиды слышала? — брюнет на секунду остановился, ожидая реакцию собеседницы.       — И давно ты их используешь?       — Прилично, — он отчаянно рылся в хламе, затем психанул и скинул целую кучу «всяки» на пол, не стесняясь выражений. Ощутив на себе взгляд, он обернулся на Вернуарвер. — Только вот не надо так смотреть.       — А чего ты ждал?       — С чего вообще взяла, что я от тебя чего-то жду? — раздражённо вздохнул Вегард.       После короткого стука, в дверном проёме появился капитан военной полиции.       — Хорошо, что вы оба здесь. Нужно поговорить, — с порога заявила она. Явно обессилевшая, прошла вглубь душной комнатки, окидывая взглядом стены.       — В чём дело? — нейтрально среагировала Эрсэль. Луи замолчал.       — Что ты приняла во время вылазки? — Кэссиди не присаживалась. По всей видимости, она не собиралась торчать здесь долго.       — Наркоту, — совершенно безучастно произнёс юноша, складывая в коробку вещи.       — Это незаконно. За подобные вещи вас могут вышвырнуть из армии. Вы в курсе? — Эльвор находилась на грани яростного удушья, извечно стараясь сдерживать свой темперамент.       — А какая разница? Мы и так сваливаем отсюда, — беспардонно сказал Вегард в своей манере.       — Трибунал теперь работает вне государственных границ, — твёрдо заявил капитан.       — Тем не менее, он спас мне жизнь, — как-то странно подметила Вернуарвер, будто бы возлагая ответственность на себя.       — Я не стану рассказывать об этом намеренно, но, если спросят, врать не стану, — начала Кэсси.       — Вперёд, — Луи звучно захлопнул коробку пыльной крышкой, стервозно зыркнув на уже неплохо знакомого ему человека. Кэссиди не хотела спорить после всех этих событий. Ей вообще ничего больше не хотелось, кроме как провалиться в беспросветную апатию и укутаться хандрой. Выведя для себя определённые вещи, девушка развернулась и поспешила удалиться.       — Капитан, — Эрсэль впервые так обратилась к ней, — спасибо вам.       — А? — она встрепенулась, после чего последовала сестринская улыбка. — Любой другой поступил бы так же.       Когда здесь остались двое. Они просто молчали. Вегард принял это с комфортом, пока Вернуарвер пыталась отыскать в этом смысл. Ей было присуще искать смысл даже там, где его нет. Видимо, досталось от Ури. Если разобраться, она всегда мечтала находиться в неосязаемом мире, полном духовности и мастерства. Пытаясь приблизиться к идеальной версии себя, девушка всё дальше уходила от реальности, превращаясь в безмолвного наблюдателя собственной жизни. Остановив взгляд на чём-то смазанном и размытом. Поток слов ударил в голову, вызывая нужду уйти к себе в комнату.       — Останься, — всё также безучастно бурчал Луи, даже не обращая на неё внимания.       — Хорошо, — согласилась только потому, что таким образом выигрывает время, не возвращаясь к воспоминаниям о подруге.       — Как всё просто, — нагло ухмыльнулся. Его ухмылка напомнила о привычке Нейтана, с той разницей, что Вегард это делал ядовито.       Эрсэль присела на пустующую кровать, принадлежавшую когда-то Лоасу. Луи схватил рандомный стул, подвигая его под себя. Он уселся напротив знакомой, положив левый локоть на рядом стоящий стол.       — Я не видел его тела, — взгляд усталых глаз безнравственно сверлил собеседницу. Было в этих глазах что-то коварное и подлое, при этом очень честное и грустное.       — Нам стоит отпустить его. — Эрсэль поникла, произнеся фразу, которую слышала на протяжении нескольких дней.       — Я не видел его тела, — громче выплюнул тот, раздражаясь отрицанием.       — Ты не мог, — она смотрела в одну точку, вспоминая то самое страшное месиво.       — Мог. Я знаю, где он должен был находиться, — парень не принимал несогласия.       — Думаешь, он жив? — происходящее превращалось в допрос с пристрастием с поочерёдным правом.       — Да, — без колебаний ответил тот.       — Даже если так, долго не протянет. Отправиться туда мы не можем. Да что мы вообще можем? — задумалась Эрсэль.       — Я поговорил с ребятами, которые остаются. Они проверят, — нейтральным тоном продолжал Луи. Вернуарвер глубоко вздохнула, обретая надежду.       — Не будешь читать лекцию? Будем действовать вне закона.       — Линэй постоянно отчитывала тебя, — будто бы напомнила Вернуарвер.       — Ах, да. Хорошая девушка была, — грустно улыбнулся Веград. Заметил немой вопрос и предположил: — Хочешь знать, что у нас было? Ничего. Я, конечно, хотел воспользоваться, но она нравилась Гилю. Гиль хороший парень. Был. Как-то не очень весело вышло.       — Такие страсти кипели, а я даже не заметила, — улыбнулась своей глупости.       — Да куда тебе. Бегала там за своей принцессой, — снисходительно ответил тот.       — Заткнись, — на лице проступила неприязнь к этим словам.       — Прости. Я к тому, что ты даже не заметила Нейтана.       — Мы не были близки.       Его глаза загорелись победой, передавая всю смертельность. Он знал и ждал догадок, как самый тонкопалый садист.       — Он часто защищал тебя в компании. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я, — как бы нечаянно бросил он.       — Вот как, — глаза снова ушли вдаль, заранее сожалея о безответности.       — Он считал тебя очень красивой, я согласен, — без эмоциональной окраски сыпал фактами.       — Обезображенный эстет.       — Это просто факт. Не хватало мне ещё к тебе шары подкатывать, — лениво почесал шею. — В общем, предлагаю держаться вместе.       — Мы умираем, абсолютно не желая признать этого, так? — Эрсэль выбрала именно эту фразу для принятия предложения.       — Наша связь может стать недолговременной и порочной, — кажется, сейчас они начинают находить свой язык.       Посидев ещё немного, Вегард поднялся с места, отправляясь доделывать свои делишки, а Эрсэль всё-таки решила столкнуться с печалью один на один, вернувшись в свои покои.       Здесь время текло по-другому, а бессмысленное существования обывателя превращалось в бремя. Тяжесть подбирается ближе, припадая к коленям. Даже она не умаляет святость этого места. Хмель, музыка и цвета выпрыгнули в окно от духоты. Отныне здесь живут сны, грёзы и тоска, поглотившие дрянной свет. Эрсэль сделала неуверенный шаг, наступая между замызганными пузырьками с краской. Пол отзывается рыком, неприветливо отторгая незваную гостью. Девушка продолжила настойчиво двигаться к картине, привлекая внимание неспокойных духов, следящих за ней из тёмных уголков. Бестелесные существа устроили мистерию, принимая новую богиню в свои ряды. Они праздновали восхождение горчащими винами и солёными слезами скорбящих. Вот она встала напротив портрета Эрвина Смита. Дверь тихонько поскрипывала. Ей ещё рано посещать подобные рауты. Сжимая в руках холодный холст с ещё незастывшей краской, Эрсэль не спеша двинулась к выходу, перебиваясь шарканьем повреждённой ноги. Они не торопили. Наоборот, провожали почтительными речами и безмолвными хвалебными одами. Она помедлила на выходе, ещё раз окидывая взглядом безжизненную комнату.       — Прощай, моя маленькая любовь, — что-то заставило вспомнить то самое утро. Она должна была произнести по непонятной причине. Видимо, было в этом что-то магическое, такое тайное и родное.       Дверь самостоятельно захлопнулась, как только Вернуарвер переступила порог. Куда теперь? Не знала. Мимо прошёл Армин. Она редко заговаривала с этим парнем, но делать было нечего.       — Извини, — начала девушка.       — А? Здравствуй, — в печальной растерянности ответил тот.       — Ты не знаешь, как пройти к вашему капитану?       — Капитану Леви? Нужно идти прямо, потом два раза повернуть направо. Предпоследняя дверь. В чём дело? — Арлерт чувствовал себя скованно и виновато без вины.       — Отдать хотела, — прихлопнула пальцами по подрамнику.       — Командор, — глаза юноши приняли размер огромных монет, — Это ты рисовала?       — Нет, — подавленно ответила Эрсэль, — Это работа Ури.       Армин в своём стиле разнервничался, не зная как выразить свои переживания по поводу случившегося. На мгновение он застыл, смотря на картину, в который раз ставя под сомнение решение капитана о его дальнейшей судьбе. Услышав своё имя, парень очнулся.       — Да. Я помогу.       Эрсэль не сопротивлялась, лишь послушно передала творение в руки энтузиаста и аккуратно ступая, последовала за ним.       — Я слышал, вы сегодня уезжаете, — в тишине прозвучал голос помощника.       — Да.       — Вернётесь? — наивно спрашивал блондин, демонстрируя всю свою детскость.       — Не знаю, — не стала лгать сопровождающая.       — Вот мы и пришли, — он поставил картину на пол и постучал в дверь. Услышав одобрение с той стороны, ребята вошли внутрь. Армин установил портрет у стены, возле кресла капитана после того, как поздоровался с мужчиной.       — Разве ты не должен быть у Ханджи? — буркнул мужчина, давно раскинувшийся на диване.       — Да. Мне пора. Всего доброго. Ещё увидимся, Эрсэль, — неловко улыбнулся младший.       — Увидимся, — она помахала рукой на прощание, неторопливо присаживаясь на колени напротив картины. Аккерман молчал в ожидании объяснений, смотря на пришедшую. Вернуарвер разглядывая нарисованного мужчину, чуть ли не водя пальцем по натянутой ткани. Что-то не давало покоя.       — Что это? — пафосный тон расчётливости сменился на более мягкий интересующийся.       — Портрет Эрвина Смита. Ури работала над ним несколько месяцев, — не поворачиваясь, отвечала девушка.       — Вот как. — Леви поднялся с тёплого места, занимая место за спиной собеседницы. На них смотрел мужчина, обладающий таинственной силой. Его лицо оставалось расслабленным, а глаза сияли бесконечной надеждой. Ребёнок, застрявший в теле взрослого человека. Богоподобная улыбка не покидала его лицо. Он сиял зелёным светом на фоне бурь. Рука была прибита к сердцу, сжимая синий цветок с красными каплями.       Последнее, вызвало тёплые чувства у Эрсэль, отчего та болезненно усмехнулась.       — Чего смеёшься? — скептически зыркнул Аккерман, не видя в этом ничего смешного.       — Это ведь именно то, каким она его видела. Для вас он тоже такой? — Вернуарвер смотрела на капитана через плечо.       — Почти, — он медленно вернул взгляд к полотну. Смотрел ещё минуту и задал вопрос: — Почему цветок?       — Однажды мы видели, как владелец цветочной лавки дарил синий цветок одиноко идущей женщине. Ей стало так интересно: почему он выбрал для неё именно этот цветок, когда мог усыпать целую дорогу роскошными букетами. Тогда он объяснил, что именно так представляет себе любовь: больная, искренняя и безнадёжная. Она — трагедия, роднящая края разрыва жизни и смерти. После того случая Ури постоянно носила только синие вещи, постепенно превращаясь в тот самый цветок, — девушка коснулась невысохшего лепестка, оставив на пальце синюю краску.       — Похоже, твоя подруга действительно любила его, — в который раз подтверждал свои догадки Леви.       — Он рассказывал вам о ней?       — Вытри руки, — пропустил мимо, протягивая платок.       — Помогите мне подняться, — она вытянула испачканную руку перед собой. Леви впихнул в её ладонь платок, подхватывая за предплечье. Ей даже не пришлось напрягаться: он поставил её на ноги одним махом. Пока боль глухо отдавалась в бедре, она заглянула в его глаза. Разница в росте дала о себе знать, делая взгляд более надменным, однако черты значительно смягчились на заинтересованную благодарность: — Несмотря на свою компактность, вы и правда сильный мужчина.       — Ещё раз пошутишь про мой рост — зубов не соберёшь, — раздражённо настаивал Аккерман, подходя к небольшому диванчику, служившему явно не первый год, — Вытирай.       — Я не шутила, — отвечала она, получая укоризненный, едва смущённый взгляд, — Отвечайте.       — Сначала я задам тебе пару вопросов, — намеренно выворачивал ситуацию в свою пользу, принимая расслабленную позу, — Что же это у тебя за сила такая?       Она присела на стул напротив, словно на допросе. Сжимала платок, но смотрела прямо на него.       — Моя мать рассказывала, что эта сила — порождение любви. Я не знаю, так ли это. Определить любовь очень сложно. Тем не менее, мы защищаем только тех, кем готовы быть убиты, — более уверенно поясняет она.       — Понятно. Зачем было это всё в трактире? — Аккерман сверлил жертву своим излюбленным удушающим взглядом.       — Так было правильно. Пускай лучше обвинят меня как подстрекателя, чем будут жалеть о своём выборе, — закрыла глаза, в непринятии качнув головой.       — Эй, в глаза смотри, — неожиданно, но всё с такой же подавленной угрюмостью приказал Леви. Эрсэль подняла полные упрёка и сожалений глаза. Он понял, на что она намекает. Это невероятно бесило, ведь она не знала и половины его истории, — Мне не всё равно.       — Жизнь одинаково права. Я не виню Вас — Вам досталось не меньше, — сжала испачканный платок в кулак, пытаясь переключиться на физические ощущения, — Да и сама хороша: отсиделась, попряталась.       Молчание. Он не осуждал бездействие. Наоборот, проскакивала мысль, что факт её существования не только полезен в будущем, но и по-своему приятен. Леви немногословен, но Эрсэль чувствовала его отношение кончиками дрожащих пальцев. Нет желания плакать. Печаль разрывала тело, а она даже не сопротивлялась, принимая её как данность.       Стук в дверь. Аккерман задержал взгляд на лице собеседницы, делая ментальную пометку, затем наконец-то пригласил войти неугомонного визитёра. Из проёма появилась тёмная голова Луи.       — Нам пора, — поторопил тот.       — Дай мне ещё пять минут, — ответила девушка, не спуская глаз с капитана.       — Жду, — ответил тот и медленно спрятался за дверь, закрывая её за собой.       — Так, он любил её?       — Она мертва. Тебе нужно забыть об этом и двигаться дальше.       Два человека, готовые отдать если не всё, так многое за шанс что-то исправить. К сожалению, они всего лишь маленькие люди, неспособные обернуть время вспять. Люди, верившие в них до обожествления, до порока и беспамятства.       — В день, когда мы должны были обсудить план ещё раз. Она пошла к нему по первому зову. Я так хотела попросить её остаться.       — Прекрати, иначе я разобью тебе лицо, — мужчина сжал зубы, проецируя все слова на себя. Остановил прежде, чем дрогнула хоть одна мускула на лице.       — Да сделайте уже хоть что-нибудь, от Вас и получить не стыдно, — безысходно выдала Эрсэль.       — Никакого интереса, — бурчал он, посматривая в сторону. А ей отчего-то захотелось взять его лицо и сжать между пальцами, застать в таком удивлении, чтобы эти мёртвые глазёнки смутились до смерти, — Чего пялишься? Дурной тон, не слышала?       — До встречи, капитан, до встречи. — Эрсэль молча поднялась с места, протягивая его же платок. Леви и не думал, что она станет возвращать, но всё-таки принял его. Вернуарвер развернулась и медленно, волоча ноги за собой, направилась к двери, бросая взгляд на картину в последний раз. Перед тем как выйти, она развернулась и произнесла: — Не пропадите.       Он ничего не ответил, от неожиданности сжимая платок. Слегка свёл брови, нащупав что-то твёрдое внутри куска ткани. Развернул. На замазанном белом полотне лежало янтарное кольцо. Сжал в кулак и посмотрел вслед, пытаясь разгадать загадку.       — Ну наконец-то, — подвыл Луи. — О чём можно так долго болтать?       — Да так, — отмахнулась Эрсэль.       — Пошли. Нас уже ждут, — отпрянув от стены, парень последовал в темноту, ведя за собой подругу.       — Как скажешь.       Выйдя на улицу, Вегард вдохнул максимальное количество воздуха, закидывая голову назад. Всё-таки он будет вспоминать это место, пускай и не самыми добрыми словами.       — Вот и подошёл к концу очередной день нашей юности, — последнее, что сказал он, забираясь в повозку.       — Ты что-то сказал? — переспросила Вернуарвер.       — Ничего. Давай помогу.