Багровые дни моей юности

      Глубокая ночь. Несколько отрядов с тихим шуршанием брели по лесу. Свет от фонарей полосами бегал по холодной траве, пытаясь запечатлеть туманную дымку, появляющуюся на рассвете. Всё будто впервые: зелёная шёрстка земли, мятный и колкий запах воздуха приятно режет слизистые оболочки, напрочь лишая ощущений, деревья начинают бояться друг друга, защищая себя шумом листвы. В такое время замечаешь малейшую деталь, вплоть до движений пальцев свойственных только твоему товарищу. Это не просто момент особенной внимательности — они стараются оставить себе что-то на память: глубокий вдох перед скрытым чувством, особый взгляд, ямочку на щеке, родинку на виске, шрам, принадлежащее слово, почёсывание затылка. Каждый короткий разговор звучит так, словно последний.       — Похоже, они сделали свой выбор. — Нейтан оглянулся через плечо, бросая взгляд на свой отряд.       — Да, — кивнула Эрсэль.       — Они последовали за тобой, хотя я должен был вступиться. Не хотел перекладывать на тебя ответственность, — он грустно улыбнулся.       — Прости, — тихонько ответила она, смотря себе под ноги.       — Переживаешь из-за Ури? — подметил Лоас.       — Да. Мы даже не попрощались. — Вернуарвер подняла глаза и посмотрела на собеседника.       — Что произошло между вами? Я заметил, что вы были порознь весь вечер, — он глядел с грустью и даже печалью.       — Недопонимание.       — Должно быть, паршивое ощущение, — нахмурил брови Нейтан, с ноткой жалости смотря на напарницу. Он не припомнил, чтобы подобное когда-то случалось.       — Я бы отдала всё, лишь бы проститься с ней, — взгляд метался по земле, а голова несколько раз кивнула, подтверждая слова.       Парень опустил глаза. Так смотрят в минуту скорби в честь усопших. Так провожают покойников. Он знал: не все смогут вернуться назад — лишь единицы удостоены такой чести, а может и участи.       — Мы обязательно вернёмся домой, — обнадёживающе улыбнулся он, невзирая на всю безнадёжность брошенной фразы.       Кэссиди молча следовала по пятам, ведя за собой несколько солдат. Эльвор не приказывала — личная война каждого. Почему она пошла? Потому так правильно. Она просто чувствует. Сомнений нет и, кажется, девушка возвращается к той самой смелой и безукоризненной персоне, которой была когда-то давно. О чём-то думает, думает. Оступилась и врезалась в неразборчивую фигуру. Сделала шаг назад, подняла фонарь. «Преградой» оказался высокий парень атлетического телосложения с узковатыми плечами. Он резко обернулся, выдавая пренебрежительный звук. Она поднесла фонарь к его лицу, неприлично интересуясь юношей: приятное овальное лицо, вздёрнутый нос и неприветливые пухлые губы, узкие янтарные глаза смотрели устало, дико и безразлично, тёмно-коричневые волосы зализаны назад.       — Прости, — картинно бросила Кэссиди. Он жестом показал, что всё в порядке, хотя раздражённо сомкнул губы.       — Я тебя видела. Как зовут?       — Луи. Вегард, — он сказал исключительно ради приличия, зная, кто она такая. Луи не из тех людей, которые охотно идут на контакт с малознакомыми людьми, но в своей компании ведёт себя абсолютно иначе. Она продолжила идти вперёд, теряя всякое одиночество в новой, пускай в такой скудной компании.       — Точно. Сегодня виделись, — Эльвор улыбнулась, с теплотой вспоминая помощь.       — Почему вы здесь? — единственное, что интересует парня.       — Плачу за свои ошибки, пусть будет так, — Кэссиди задумалась на пару секунд. — А ты? Слышала о вашей ситуации.       — А чёрт его знает, — парень оглядывается по сторонам, хмуря пышные брови. — Чутьё.       На удивление, он показался девушке довольно симпатичным со своей подозрительностью, скверностью в лице, отдаленно напоминающей Аккермана. Верно же говорят: всю жизнь будешь искать первую любовь в чужих лицах. Всё же Луи отличался. Значительно отличался от вышеуказанного.       — Капитан Леви, город! — чуть громче остальных прозвучал встревоженный голос.       Рассвет наступает неожиданно, но в то же время до боли плавно, позволяя отрядам оседлать своих лошадей и помчать со всей скорости к стенам по приказу. «Сегодня всё закончится», — думал Эрвин Смит. Это последний шаг, а может быть и первый. Каждый ловил себя на тёплой, спасающей и в то же время разрушающей мысли, идущей от самых истоков прошлых, будущих потерь. Топот копыт создаёт невероятную иллюзию единения. Нет. Почему иллюзию? Здесь больше не существует «своих» и «чужих». Здесь все укрыты зелёной мантией бессмертного братства.       Сигнал перейти на УПМ был отдан, как только солдаты оказались в досягаемости стен. Выверенное становление на спину абсолютно бесстрашного животного, выстрел якорем и назойливое шипение, к которому просто невозможно привыкнуть. Они парят с лёгкостью водной глади, манёврами рождая ощущение приближающейся свободы. Несколько десятков пар ног уверенно встали на стену, переходя на бег. Ещё один приказ от командующего: «Запечатать внешние врата!». Ни один не осмелится ослушаться, ни один не дрогнет и не покинет твёрдый строй. Бойцы отряда именуемого «К14» готовы следовать указаниям, тут же бросаясь вслед новоявленным товарищам.       — Нейтан, вы остаётесь здесь, — отрезал Смит.       — Вас понял, — парень остановился, вытягивая руку вправо, запрещая вести ход.       Воины враждебно стали осматривать территорию, подозревая неладное. Они оказались не единственными, кого одолели сомнения насчёт происходящего: тихо, слишком тихо. Арлерт вскинул руку в небо, озвучивая свои опасения.       Жёлтая молния с грохотом разрезала мрак возможного провала, объявляя об успешном начале операции. Никто не радовался — боялись спугнуть. Парад цвета возглавил зелёный дым, стремящийся как можно выше, оставляя жирную точку на первом закрытом проходе. Хорошо, можно действовать дальше.       — Сколько не смотрю, этот парнишка меня удивляет, — серьёзно пробубнил под нос Линэй. — Ты так не думаешь, Луи?       — Я не думаю об этом.       — Снова ты со своим вечным скептицизмом, — она вздохнула, оглядываясь по сторонам, будто этой беседы и не происходит вовсе.       — Прекрати, мне просто не интересно.       Линэй остановил на нём свой взгляд, немного щурясь и пробуя на вкус его осязание. А он и не прочь. У парня никогда не было полного ощущения происходящего. Не было ощущения скорби и радости, будто его просто не учили рефлексировать на окружающие события. Это могло бы стать отличным качеством в командовании людьми, хотя он и к этому не стремился, мечтая о совершенной жизни.       — Обыщите стены! — выкрикнул Армин после того, как ему «вручили» пачку солдат.       После неудачных попыток оправдания дурных предчувствий, он выдвинул гипотезу о поиске титанов внутри самих стен. Солдаты бездумно уставились на него, не понимая: это настолько бездарная идея или мысль с родни произведения искусства. Шумный свист газа — они начали выполнять. Тактичное постукивание лезвиями по стене — никаких результатов. Ещё немного и какой-то паренёк браво вскрикнул, объявляя находку. В итоге распоротый навзничь несчастный слетел вниз, выпуская из проёма Райнера. Капитан Леви не был бы капитаном, если бы не отреагировал в нужный момент, вонзая клинок в шею носителя бронированного. Его губы всё больше кривятся в гримасе отвращения и жестокости, но это нисколько не помогает. Еще один момент и этот недружественно настроенный юноша обратился в груду стальных щитов. Капитан сообразительно отступил.       Землю прошибла световая встряска, ослепляющая своим величием, делающая всё остальное таким мелким и незначительным.       — Оглянитесь по сторонам! Ищите остальных! — ежесекундно отдал приказ Смит.       Ещё один источник токсичного света серпом упала по другу сторону стен. Они ждали. Они оказались на шаг впереди, не оставляя выбора, кроме как вступить в смертельную битву.       — Так вот как он выглядит, — тихо выговорил Нейтан, стараясь не потерять ни капли самообладания. Страх. Последнее перед паникой — валун, отделяющий тень от тела, душу от сердца, жизнь от смерти. Нестерпимый грохот, поражающий все внутренности своей непонятной целью.       — Промахнулся?       — Нет. Бросок точный. Лошади не пройдут. Они зажимают нас с двух сторон, — выверено ответил Эрвин стоящему рядом. Он думал, пока вокруг собирались самые верные товарищи, давно вручившие ему свои судьбы. Ждали слов. Ждали приказа.       — Марлен, Дирк, Клаус, берите своих и спасайте лошадей. Так мы сможем вернутся в случаи победы. Отряд Леви — с Ханджи и Кэссиди! Убить бронированного, — размахивал рукой, указывая направления.       Командор рассыпался впечатляющими, воодушевляющими и губящими речами, в призыве отдать свои сердца. Незамедлительно группы рассыпались. Аккерман и Арлерт последовали указаниям. Смит объяснял необходимость капитана на позиции: прикончить звероподобного.       — Что делать нам? — Нейтан подошёл ближе, обращая на себя внимание двух мужчин.       — Поскольку вы добровольцы, я доверюсь вашему выбору, — Эрвин находился в ожидании, пока Леви искал решительности. Эрсэль находилась рядом и подмечала неспособность ушедших солдат расправиться с мелкими титанами.       — Туда, — она тычет пальцем вниз, указывая на совершенно безобразные тушки нелепых существ.       — Посвятите свои сердца, — благословил их Смит.       Отряд сорвался с места, стремительно помчавшись вниз. Они приземлились рядом с совсем молоденькими парнями и девушками, всматривались в их лица, совсем уж искажёнными страхом и застигнутые врасплох. Две несуразные нелепицы приближались, не разбирая дороги.       — Они — на мне! — Нейтан безукоризненно набрал высоту, попутно обнажая острейшие лезвия. Два лёгких и ловких манёвра — высек жирные куски плоти. Вернулся.       — Рассредоточиться, — закричал Лоас. — Будьте осторожны.       Безликие, в зелёных плащах, ставшие частью корпуса, теряющего былую славу — они бросили вызов сами себе, защищая слабых. Команда заняла указанную позицию — экзамен, который обязаны сдать все. У каждого свои минуты, свои возможности вырезать парочку туповатых кожаных полудурков. На этот раз им пользуются Линэй и Гиль, расчищая путь трясущимся ведущих лошадей. Капитан не остался в стороне, своевременно разбрасывая одного за другим. Сейчас мужчине значительно легче выдерживать давление, оказываемое на него как на сильнейшего бойца человечества: здесь есть достойно обученные люди. Он занял одну из самых высоких позиций, наблюдая за происходящим.       Хлопок. Каменные груды спесиво разбросили бумажные стены хижин, взбили с земли ещё тёплые тела героев, так отчаянно неготовых быть разодранными на куски. Вместе с сердцами разрывались души, издавая истошные, адские вопли. Осколки отвратительных булыжников мяли кости, выгрызали плоть, превращаясь в сокрушающие драгоценные рубины. Душная пыль. Такие неестественные части тела. Глаза не видели ничего, кроме бордовой дымки вдали. Ветер разносил брызги крови павших товарищей. Эти капельки въедались в кожу, в попытках обрести новую жизнь, в просьбах не сдаваться выжившим, в мольбах мести. Сердце упало в живот. Так говорят, когда чувствуют скорую гибель. Стоящие на крыше созерцают, приходя в шокирующее остолбенение.       — Все в укрытие! — слетел вездесущий голос главнокомандующего. Внизу раздался крик. Новобранцы не смогли пройти дальше: на горизонте титан, выглядывающий из-за стены. Капитан Аккерман слишком далеко. Эрсэль заметила панику. Она немедленно среагировала на визг. Выстрелив якорем без задней мысли, но с должной яростью впилась оружием в шейную часть обидчика, словно выжигая заветный ошмёток туши.       Второй хлопок не заставил себя ждать: новый шквал безразличной серой груды улетел значительно дальше, чем предыдущий, достигая самих созидателей. Новобранцы с лошадьми несутся врассыпную, ближе к стенам. Момент запечатлён во времени. Всё происходило слишком близко. Эрсэль не успела почувствовать опору под ногами, как стену, что совсем рядом, расшибло в клочья. В наказание за медлительность, в наказание за игры со смертью она получила ранение в бедро. Команда резко спряталась за преградами. Находившийся рядом Луи кое-как выхватил пострадавшую и нырнул между ближайшими домами.       Земля не прекращала сотрясаться. Лошадиное ржание смешивалось с треском и запахом смерти. Воздух приобретал кровавый цвет, накладывая обречённую пелену слёз на глаза. Отряд «К14» прибыла на «зов» в неполном составе. В отсутствие нулевого и первых двух, третья сломилась под грузом ответственности. Линэй упала на колени от бешеного давления и усталости. По шоколадным волосам стекали красные дорожки крови. Она смотрела так, как никто никогда не видел. Она говорит так, как никто никогда не слышал:       — Всё. Эрвин о чём-то думает, смотря на эту практически незнакомую особу. Остальные молчат.       — Где ещё восемь? — процедил Аккерман, абсолютно нехотя обвиняя в этом явившихся.       — Их нет! Всё! — надрываясь, она проорала прямо в лицо мужчине.       Непонятное звукосложение родилось из уст Леви, пустота снова легла в сердце. Сегодня удивление не сходит с его так часто серого и угрюмого лица. Он же приказывал не умирать!       Ещё удар и Линэй обхватила худощавыми руками голову, нагибаясь до земли, стараясь выстоять. Кадеты теряли боевой дух точно так же, как потеряли всех своих товарищей. Смит всё ещё опустошённо молчал, сворачивая за угол.              Вернуарвер опёрлась спиной о стену. Всё плыло. Она совершенно не замечала следящего Луи. Дрожащими пальцами коснулась раны, легонько надавливая. Шипит. Посмотрела на окровавленную руку, затем отвернулась вбок в отрицании и непринятии. Натянув все нервы, стянула с себя красную тряпку, предусмотрительно повязанную на руку, и пережала ею область выше ранения, чтобы кровь не хлестала так сильно. То ли она так впечатлилась и словила горячку, то ли просто исходила летально — начала съезжать вниз по стене. Луи ловко подхватил её, усаживая на продрогшую землю.       — Ничего себе, тебя кроет. У меня таких приходов ещё не было, — даже в такой ситуации чёртова натура не покидала его.       — Что? — в полумраке спросила та. Эрсэль попыталась привести себя в чувства и подняться на ноги. Едва удалось. Непрекращающаяся череда каменного ливня продолжила уподоблять земле строения на своём пути. Природа всячески отторгала это насилие, недовольно кипя тряской и бурлением. Это сбивало с ног, лишало всякой опоры.       — Стоять, — он подхватил её выше талии.       — Нам нужно искать остальных, — сказала уверенно, ступая шаг.       — Ты что, берсерк или просто бессмертная? Нас превратят в решето, — недовольно оттащил назад.       Сверху свалился затасканный Нейтан. Весь в крови и недостатке лезвий. Он и не думал их найти здесь: прятался рефлекторно, запрыгивая в каждый «живой» проём.       — Луи? Эрсэль? — он был поражён. Стоял на месте с чуть ли не мокрыми глазами. — Я думал…       — Живы, — добавил Вегард.       — Эрсэль, все видели. Как ты? — парень легонько коснулся светлых волос.       — Мне нужно жить, — собеседница полная мыслей, уставилась в сырую землю.       — Всё будет хорошо. Вот увидишь, — Лоас улыбнулся настолько натянуто, что струны давно бы разорвались от этого страдания. Тысячный! Миллионный всплеск! Всё что можно и нельзя, продолжало дробиться в щепки.       — Не говори мне, что ты собрался пойти на это, — Луи сверлил друга взглядом янтарных глаз.       — Да. Я должен выполнить свой долг. Мы — до конца, — он старался держаться позитивно, не расстраивая Эрсэль.       — Веди нас, — заявила девушка. Юноша отрицательно покачал головой. Не хотел. Не в этот раз.       — Вы сделали достаточно. Отдохните, нам ещё понадобится ваша помощь, — уверил капитан, смотря на Луи. В этом взгляде оголялись все чувства, тонула печаль и лопались артерии. — Это приказ!       Глаза девушки покраснели так никчёмно и выразительно, а синева превратилась в ярчайший аквамарин, омываемый удушающими слезами. Бесполезно и безрезультатно, она поддалась вперёд. Вегард оттянул Эрэль на себя, следя за тем, как друг холодно исчезал в пропасти.       — Почему? — она совсем не плакала, подавив бурные воды и изнуряющие вулканы внутри себя.       — Почему не пускаю? От мёртвой тебя пользы не будет, от живой — несомненно, — констатировал парень, отпуская её. Он отступил под сокрушительные звуки погрома и сел на какой-то абсолютно побитый жизнью ящик.       — Вот оно что, — она не в силах пошевелиться, стараясь окончательно взять себя в руки. — А самому как?       — Не верю я в эти все сказки про небывалую свободу. — Луи ловко отмахнулся рукой.       — Зачем ты здесь? — Эрсэль развернулась к нему, не в состоянии подойти.       — Решил наделить свою жизнь смыслом. Сейчас понимаю, что и без него живётся неплохо, — этот вечно уставший голос начинает преследоваться эхом краха.       — Безнравственно, — болезненной усмешкой взбрызнула она, тут же шикнув от боли.       — Истощены ваши нравы. Всё, — он резко встал и, хватая девушку за предплечья, настойчиво усадил на своё место.       Нейтан нашёл Гиля. Юноша лишился глаза и нескольких пальцев, тщетно спасая погибших. Тем не менее он ещё держался. Двое прибыли на крики оставшихся солдат. Линэй Гетвуд тут же вскочила в слезах и бросилась к ним, не чувствуя от этого победы. Она обняла каждого так, будто делала это в последний раз. Заметила ранения Гиля и молча оторвала кусок своего и без того дырявого плаща, в готовности отдать последнее. Девушка судорожно перевязывала. Гиль скорбел по себе прошлому, не понимая, чему принёс жертву.       — Где Луи? Эрсэль! Эйдан? Эллия, — Гетвуд совсем растерянно смотрел на своего капитана.       Лоас молчал. Он не знает: примут ли они правду? Сам понимал, что это всё выглядит, как последнее самое подлое и бесчестное предательство. Молчал, прокручивая в голове все возможные варианты отступления, пока десятки пар глаз следили за ним. Слепая отвага или тяжёлое сердце?       — Прости, — всё-таки отрицательно кивнул головой, топя тёплых в холод. Она всё поняла и оттого отстранённо попятилась назад.       У Флока началась истерика. Он упал на землю в слезах, что-то бурча под нос, а позже перешёл на крик. Говорил о смерти и неприкаянности, о страхе и беспомощности, навевая справедливую смуту. Смит слушал внимательно, как полагает хорошему командующему. Аккерман в это время бросил взгляд на Лоаса, так и застыв. Во взгляде Леви не было никакой злобы, сожаления и грусти, лишь лёгких флёр печали. Он ожидал смертей как никто другой, но не дожидался их. Он был готов к тому, что не станет каждого.       Новобранец вылил все свои переживания, после чего Смит и Аккерман завязали напряжённый диалог недоступный слуху оставшихся. Через несколько минут они вернулись. Эрвин попросил всех присутствующих выстроиться и выслушать. Его сердце наполнилось печалью, когда он сказал, что все они — существа, которые не несут никакой ценности, пока этой ценностью их не наделят соратники, возводя на пьедестал вечности. Печаль переросла в необузданную храбрость, пока страх измельчал существа в звёздную пыль, готовую засиять на столетия. Такая ирония, являться сплошным противоречием: совершенно непочётные, гонимые верхними кругами разведчики обретали колоссальный смысл лишь после исчезновения. Не будет их — не будет и надежды. Мужчина отдал последний и, наверное, самый важный приказ: посвятить свои сердца. Испуг обезобразил лишённые лица. Кто-то упал, опустошая желудок. Не выдержал. Они поняли: это последний раз. Теперь не сможешь свалить свои обязанности на другого. Не сможешь сбросить вину и переложить ответственность. Есть только ты и смерть. Лицом к лицу. Зелёный капюшон проскочил в толпе, беспрекословно выполняя приказ.       — Сильно болит? — Луи присел на корточки напротив Эрсэль. Она подняла голову и смотрела на него, пока несколько капель пота бегут вниз по лицу. — Плохи дела твои. Ладно. На вот, съешь это.       Парень уверенно запустил руку в карман штанов и достал оттуда свёрнутую бумагу. Развернув скрюченный жёлтый листок, он протянул спутнице непонятный предмет, похожий на засушенную травяную пастилку.       — Что это? — спросила она, пошатываясь и пытаясь держать глаза как можно дольше открытыми.       Вегард недовольно цокнул и насильно запихал постилку в рот девушке. Сопротивляться совершенно не было сил, поэтому Эрсэль просто прожевала непонятную дрянь, закинув голову и прикрыв глаза. Луи смотрел на неё, уже зная все надвигающиеся последствия. Молчал и ждал, пока она окончательно потеряется. Через минуту тупого взгляда посветлевших глаз в небо веки Вернуарвер опустились, а тело обмякло, проваливаясь в сон. «Так будет лучше для всех. Грохот стих. Осмотрюсь», — про себя размышлял Луи, аккуратно выглядывая из укрытия. Никого нет. Мёртвые тела и то, что от них осталось разбросаны по округе. Парень понимал, что, скорее всего, все мертвы. Откладывая всепоглощающее ощущение на потом, Вегард старался придумать пути отступления. Со стороны стен доносился гулкий топот, встряхивающий мертвецов. «Ещё титаны?» — первое, что пришло на ум. Он сцепил зубы и проверил свою экипировку, готовясь сражаться. Нет. Это были солдаты. Луи было подумал, что операция завершена и все возвращаются домой, до тех пор, пока не заметил зелёный дым, отравляющий духом бессмертия. Всё не так. Клубы пыли взмывали в воздух. Они совсем близко. Он без капли робости и стыда сделал шаг назад, прячась в тени. Юноша совершенно не боялся быть замеченным, чувство реальности так и не вернулось к нему — бред. Всего этого просто не существует и быть не может. Они мчались совсем рядом. Так близко и быстро. Лишь один человек повернулся и увидел Луи, смотрящего с непонимающим поражением в ответ. Он видел, как этот человек истекал кровью. Истекал на всех уровнях, кроме физического. Он попятился назад.       — Как, блять, такое возможно? — он настолько не ожидал увидеть подобное, что чуть было не оступился.       До прелести отважно мчали лошади, выполняя до глупости несносный план. Единственная надежда отражалась в глазах и солнечных прорехах, разъедающих видимость. Отступать никак нельзя. Только вперёд. Только дать земле впитать свою кровь. Всё, что они могут себе позволить: хорошенько взглянуть на свою жизнь в последний момент. Камни ненавистно давали отпор силам добра, ослепляя жизнь вечным покоем. Ломались люди. Ломались лошади. Ещё одна группа сорвалась на безрезультатную помощь, в прямом смысле проходясь по костям так ненужно брошенных товарищей.       «Чем сейчас занят мой отец? Наверное, снова срезает белые пионы. Я так люблю пионы», — Линэй не сбавляла ход. Она не разбирает дороги, глядя вперёд смутными слезами.       «Я покинул свой бастион ради спасения. Оливер, брат, мы встретимся совсем скоро», — Гиль по какой-то причине думал именно об этом.       «Я сделала всё, что было в моих силах». Лошадиное ржание, вопли, святая неуязвимость, редкая отдача и багровая смерть — искупление. В какую честь? Что эти мирные существа сделали для того, чтобы искупать свои грехи.       Луи стащил обездвиженную Эрсэль с ящика на землю и сел рядом, обнимая и прикрывая собой. Ведь брошенные стены начали содрогаться, поневоле распадаясь к фундаменту. Первобытная грязь поднималась в окружение из недр небытия. Так гремело несколько часов, а может быть даже несколько неумолимых лет, как казалось до того безразличному парню.       Стихло. Эрсэль открыла глаза в подавленном состоянии, не помня и половины последних событий. Она уставилась в пустоту, словно умалишённая, не чувствуя совершенно ничего. Луи отстранился и отошёл в сторону.       — Скоро отойдёшь, — прислушался к тишине. — Так. Посиди пока здесь, я пойду искать уцелевших лошадей, может из людей кто тоже остался.       Девушка ничего не ответила, будто бы и не слышала. Луи тут же бросился на поиски, даже не обернувшись на прощание. «Чёрт. Где же ты?» — парень пытался пойти по предполагаемому следу, пока наконец не заметил того, кого искал.       Эрсэль успела немного отойти от действия непонятного вещества и решила помочь товарищу. Конечно, двигаться было по-прежнему тяжело из-за ранения, но так она принесёт больше пользы. Медленно выйдя из поворота, стала лениво оглядываться, пока не услышала крики. На далёкой крыше. Спорят, делят. Эрсэль подумала, что Луи уже там. Ждать помощи не пришлось, поэтому она решила использовать УПМ и, превозмогая боль, добраться до крыши самостоятельно.       — Эй! — выкрикнула Саша в момент жаркого спора.       — Что? — обернулся Жан.       Вернуарвер звучно рухнула на твёрдое покрытие, упираясь в него руками, склонила голову.       — Живая! — Кэссиди подбежала к ней, хватая за плечи, заставляя посмотреть на себя. — Эй! Как ты?       Девушка медлительно подняла голову, оглядела выживших, в ответ смотрящих на неё. Она искала глазами того, кому принадлежал голос. Эльвор протянула руку, касаясь ладонью её лица. Эрсэль наконец-таки обратила внимание.       — Луи? — единственное, что спросила она.       — Он был с тобой? — удивился Конни. — Как вы смогли выжить?       — Подожди, Конни, что-то не так. — Кэссиди осматривала неестественно лопнувшие капилляры прибывшей.       — Что с ней? — в своей манере вмешался Леви.       — Пока не знаю, — ответила она внимательному мужчине. — Ладно, на это нет времени, давай я сделаю что-нибудь с твоей раной.       Пострадавшая послушно согласилась. Под шум нарастающих споров, Эльвор старалась как можно чище оказать помощь. Эрен разрывался в слезах, пока Эрсэль то ли вдумчиво, то ли совершенно бездумно всматривалась в него. Парень на секундочку оторвался и оторопел. В этот момент до крыши добрался Луи, прижимая практически бездыханное тело. Он молча уложил человека рядом с Вернуарвер. Увидев, кто это был, она окончательно потеряла дар речи, а слёзы начали хлыстать из глаз, как кровь из артерий.       — Ури, — одними губами прошептала Эрсэль, словно забыв обо всех своих немощных состояниях. Отряд был удивлён не меньше, даже Эрен и Микаса перестали давить на Аккермана.       Ури лежала неподвижно. Её былые длинные волосы оказались обрезаны по самые уши. Видимо, она боялась быть замеченной до самого конца. Леви вспомнил, что это именно она отправилась исполнять приказ Эрвина самой первой. Имело ли это значение сейчас?       — Эр, — девушка улыбнулась так же ярко, как когда-то давно. Она звучала совсем прерывисто и хрипло. Кожа бледнела, обличая все синюшные венки на лице. После пары слов Винтерфолл старалась как можно чаше дышать. Все внутренности были переломаны в прах, делая каждый вдох невыносимым, при этом жизненно необходимым. Эрсэль держала трясущимися руками поглощённое лицо подруги, пока она сгорала как осень. Пепел оседал в горле, превращаясь в комок. Слёзы лились совсем тихо. Она просто не позволяла нарушать момент своими бездарными воплями.       — Я хотела, чтобы моя доброта… Исцеляла, — взгляд Ури устремился в небо. — Прости.       Принцесса. Нет. Бравый воин раскашлялась так, что эту боль в рёбрах ощутил буквально каждый.       — Всё в порядке. Ты поступила правильно. Ты всегда поступала правильно. — Вернуарвер кивнула несколько раз, в подтверждение своих слов. Голос надломился.       — Я плачу. Мы ничего не должны. Не позволь, — её губы начали исходить багровым цветом, сама она сделалась совсем усталой. Луи вспомнился Оливер. Кэссиди начинала жрать себя изнутри, принимая факт приложения руки к чувству вины и долга. Эрен и Микаса находились с Эрсэль в одной лодке, явно тонущей. Ханджи старалась вынести такое количество потрясений.       — Я сделаю всё возможное. А сейчас засыпай. Ты так устала. Мы обязательно встретимся. Всё будет хорошо, — девушка скорбно улыбалась. Она торопливо достала кусок чёрной тряпки из кармана и вложила его в руки подруги, затем легонько коснулась губами лба Ури, как часто это делала перед сном. Винтерфолл, в свою очередь, вручила то самое кольцо, которое не успела отдать, и опустилась в вечный покой.       — Выбирайте между тремя, — наблюдая за этой картиной, отозвался Луи, рефлекторно протягивая руку вперёд. Аккерман был шокирован давлением, но виду не подал. Эрсэль молча коснулась руки единственного выжившего товарища, как бы запрещая ему претендовать на эту пытку. Похоже, она не хотела такой участи своей принцессе. Вегард скривился, не понимая её, но сдался.       Что было дальше, она не слышала и не видела. Подобные чувства едва облекаемы в слова. Всё вокруг замерло. Когда капитан попросил всем убраться с крыши, девушку никто трогать не стал. Когда решение было принято, и Арлерт в титанической форме сжирал вопящего Бертольда, Леви отступил назад, находясь в пределе слышимости Эрсэль.       — Кольцо — знак преданности тем, кому служит твоя семья, — сказал он совершенно в никуда, не ожидая реакции.