Багровые дни моей юности

— Ты точно уверен, что это здесь? Мы носимся уже полчаса! Двое мужчин спешно заглядывали в витрины новеньких лавок и магазинов. Один кутался в пальто и придерживал шапку-ушанку на серых коротко стриженных волосах. Второй вдруг остановился и огляделся. Он потоптался на месте, будто очарованный подлипающим к ногам снегом. — Подожди, Конни! Это точно где-то здесь. Она писала мне адрес, вот, — он достаёт из кармана аккуратно сложенный листок и разворачивает. Сверяется с написанным и снова вертит головой, в поисках указателей улиц. — Настроят, а потом ищи где хочешь. — Ну ты смотри, смотри, капитан будет зол, если мы опоздаем, — говорит Спрингер, переминаясь с ноги на ногу. — Уже несколько лет прошло с того момента. Он уже не капитан, так что успокойся. — Ну, капитан не капитан, а мужик конкретный, — Конни вдруг замечает в отражении витрины строителей, подозрительно снующих у какого-то занавешенного постамента. — А там что? — Я, кажется, понял, где это. Нужно будет перейти дорогу, — товарищ погружен в свои ориентировочные видения, — потом направо и… — Идём, — мямлит Спрингер, рассматривая странную для себя активность напротив. — Сначала в книжную лавку, — наткнувшись на слегка взбешенный взгляд, он добавил: — У нас не принято с пустыми руками идти в гости. — У нас, у вас…— негодует Конни. — Ладно, только быстро. Я уже отморозил всё что можно и нельзя. Они зашли в довольно уютное местечко, красочно обыгранное рождественской гаммой. Конни топтался на пороге, пока загадочный друг нырял в заставленные полки. — Иди сюда! — окликнул он, и Спрингер поплелся к выборщику через все пестрые стеллажи. — Как думаешь, ей понравится вот это? — мужчина вытянул перед собой книжонку в переплете зеленой бумаги. — «Нежные слезы порочной весны». Звучит романтично, что скажешь? — Ты ж её друг, а не я. Да и вообще, что романтичного в слезах? Выбирай сам, — пожимает плечами советчик. — Да уж, что с тебя взять…— товарищ раздосадовано вернул книгу на полку и ступил дальше, рассматривая белую обложку с красными буквами, — «Яркие розы Марлен», как тебе? — Розы, слёзы. Ничего лучше не придумали? Вот писаки… — возмущается Спрингер отходя от друга. — Не я же писал. Вообще, как бы ты свою книгу назвал? Конни чуть было и вовсе не покинул магазинчик, в поисках чего-нибудь интересного, как только синяя роза на черной обложке застала его врасплох. Он призадумался, стараясь отчаянно вспомнить, где же мог увидеть что-нибудь схожее. — Эй, что с тобой? — товарищ подошёл ближе. — Знакомый рисунок. Кажется, у Армина есть такая же книга. — «Багровые дни моей юности». Исторический роман. А что, звучит неплохо. Основано на реальных событиях? Ну-ка, — мужчина взял увесистую книгу и перелистал пару страниц. — Неторопливый стук деревянных колёс, цоканье лошадиных копыт о прибитую к земле пыль, непонятная возня кучера под липкий грохот дождевых капель. Нерасторопная суета сменяется мертвенной тишиной. Теперь слышно, как топот разрастается в остывших коридора ночных бараков, шаги приближаются уверенно, оставляя за собой странный призвук пошаркивания о каменную кладку. Всё становится на свои места, когда в назначенное помещение проходит фигура небольшого роста, спрятанная в тёмно-синюю мантию. Она двигается плавно, едва ли поднимая ноги. Последние слова становятся всё тише и тише. Мужчина понимает в чём дело и пытается отыскать автора Луирия Верманн. Как только картинка в голове собирается до мельчайших деталей, прорехи зарастают, а разуму открывается совершенно новое восприятие, он делает вздох и опускает руки. — Что? — спрашивает Конни. — Кажется, я знаю, откуда эта роза, — он без задней мысли готов купить это произведение. — Так говори, почему из тебя всё нужно вытаскивать, когда ты таким стал, а? — Конни старался подколоть друга, но, судя по напряженному выражению лица, вышло не очень. — О, это плохо. Что-то случилось. — Мы навестим их завтра. — Завтра? Но мы же перлись сюда чёрт знает сколько! И потом, через день нам возвращаться на остров. Работа ждать не будет. — Конни, не истери, — серьёзность упала собеседнику на лицо неизгладимой тенью. — Точно такая же роза изображена на портрете Эрвина Смита. Здесь описано всё то, что происходило, за исключением настоящих имен. А ещё это странное имя. Мне нужно во всём разобраться. Если Эрсэль как-то замешана в этом, то мне нужно идти подготовленным. — Вот это да…И что, прям вплоть до войны? – Спрингер перешел на шёпот, произнося последнее слово. — Пока не знаю, но первые страницы описывают наш первый день у вас, если ты понимаешь, о чем я. — Офигеть! — вскрикивает Конни, и слегка пятится назад. — Молодые люди, я могу вам чем-нибудь помочь? — пожилая женщина с удивительно пушистыми волосами рыжего цвета бодро подскочила к уголку актуального чтива. — Вот эта книга. Вы можете что-нибудь рассказать о ней? — будто торопится мужчина. — О, да! Это прекрасный рассказ о судьбе девушки, которая участвовала в спасении человечества. Однако если вы хотите ознакомится с историей, вам это не подойдет: здесь, скорее, о её личной жизни. Изумительный роман. Основан на реальных событиях, однако все имена изменены. Я понимаю, всё-таки публичность — дело опасное, учитывая то, через что она прошла, — женщина затихла и опустила крохотные горящие глаза, словно сожалея о чем-то, затем резко вскинула голову и заговорила: — Знаете, по правде говоря, когда я читала эту книгу, не могла оторваться. Вы поймите, я воспитана марлийцами, и это произведение — замечательный повод понять и напомнить себе, что все мы люди и у каждого свои обстоятельства. — Обстоятельства, — проговорил Спрингер под нос. — Вот-вот. Кроме того, — её голос сменился на шёпот. — Вы не представляете, какой общественный резонас вызвала работа. Поговаривают, сверху уже начинают подыскивать пути сближения различных государств. — Простите, а Вы ничего не слышали об авторе? — очнулся друг. — Что вы, этим занимается издательство. Да и тем не всегда известно. — Ладно, я возьму. Спасибо за информацию. Оплатив покупку, спутник Конни поспешил покинуть помещение с шагом угнетенного и торопливого человека. Он уже и забыл про подарок, который так норовил выбрать. Однако Спрингер не растерялся и схватил с полки первое, что попалось под руку, бросил несколько монет и помчал следом за товарищем. — Да постой ты уже! — еле нагоняя кричит младший. — Тебя будто книгой этой приложили по голове. — Мне не терпится это прочесть. Я не имел возможности поговорить с ними столько лет, а теперь у меня в руках буквально личный дневник. Мне нужно подготовиться к этой встрече. Уверен, что у меня возникнет немало вопросов, — собеседник не сбавляет шаг. — Ты, вот что, напиши телеграмму: «Завтра в пять часов вечера». Свидимся на месте. Я ещё кое-куда заскочу. — Ладно, — тихо ответил Конни вслед уходящему человеку. Уставшие рабочие маячили по улицам без всякого наслаждения, безрадостно пробегались глазами по аккуратным вывескам и огням. Время — вечер и никому нет дела до развлечений уж тем более после тяжелого дня. Сумятица серой массы истаптывала снег, сбивая белые подушки в убитые лужи грязи, но даже они смотрелись уютно в отблеске свечей по ту сторону витрин. Там скоро поднялась пурга, что разогнала всех по домам, включая самих владельцев магазинчиков. На этой улице свет исходил только от размазанного в многоэтажке уютного магазинчика, тонувшего в ароматах чайных этюдов и необъяснимых рапсодий. Хозяева явно не собирались домой. И не напрасно. Тогда колокольчик в углу двери зазвенел, оповещая о присутствии. Из-за двери, что была позади прилавка, показался мужчина с тростью. — Явился, — безрадостно приветствовал тот. — Ты рано. — Есть кое-что, что я хотел бы отсудить в более узком кругу, господин Аккерман, — сказал гость и принялся стряхивать влагу с поднятого ворота пальто. — Эрсэль долго? — Скоро придет — спросил Леви и проковылял к столику, стоящему недалеко от окна. — Поверни в двери ключ и садись. — Прежде чем снять пальто, гость положил две книги на стол. Завидев знакомый корешок, Аккерман порядком напрягся. — Сначала думай, потом говори. Не хватало мне проблем. — Проблем? Он не успевает изумиться словам хозяина чайной лавки, однако всё становится на свои места,когда в другом конце комнатки появляется тяжелая женщина в самом точном смысле этого слова: она носит под сердцем ребенка. — Нейтан! — хрупкие руки расходятся в стороны от восторга. Она ускоряет шаг, смешно семеня широкой обувью по ветхому полу. Лоас, будучи джентельменом, спешит подняться и поприветствовать давнюю подругу. — Эрсэль, — лыбка растягивается на потасканном размышлениями лице, и он отмечает интересное положение, смотря на неё так, будто она с ног до головы увешена самыми дорогими бриллиантами. — Выглядишь превосходно. Вот уж не думал, что ты… Фразу обрывает нервный стук тростью. Леви явно не в восторге от подобных пассажей, однако он не собирается встревать бессмысленными ссорами. — Я и сама сомневалась, — стыдливо призналась Вернуарвер. Погодите, правильнее будет сказать миссис Аккерман. — После всего этого. Ну, в общем, неважно. Давай уже обнимемся, сто лет не виделись! Нейтан покорно потакает очаровательному капризу и некрепко прижимает её к себе, похлопывая по плечу. — Послушай, я не мог вчера прийти. Ты уже извини. — Всё в порядке, мы здесь каждый день. Хорошо, что написал. Кстати, разве ты не должен прийти вместе с Конни? — Эрсэль касается плеча своего супруга, словно здороваясь с ним в который раз, затем присаживается рядом с ним, не сводя любопытных глаз с собеседника. — Должен, но пришёл раньше. — Лоас стал строже в лице и смахнул верхнюю книгу вбок, обнажая знакомую обложку. — Прочёл, — с облегченной печалью в голосе проронила она. — Вероятно, не нравится? — Зря ты так. Хорошо написано. Да и я вовсе не против, раз уж твоя история вызывает такой резонанс, — мужчина говорит вкрадчиво, без напора. — Да уж. Теперь ты знаешь обо всём, что с нами было, — сказала Эрсэль и потупила глаза, прокручивая самые отвратительные моменты. — Я не стану тебя судить, всё-таки мы не всесильны и времена не те. В общем, я просто хотел прояснить кое-что. — Эй, я же просил, — отвесил Аккерман, в упор глядя на гостя. — Всё нормально, Леви, — едва улыбнулась она. — Только, раз уж ты знаешь, скажи, что стало с Каем? — Когда народ узнал о том, что он творил, его закидали камнями на площади. — Поделом. Позорище, — процедила сквозь зубы Эрсэль, затем злость сменилась на милость: — Хорошо, что хоть кто-то из нас его почувствовал. Всегда говорила, что твоему чутью нет равных. — Да, об этом тоже хотел узнать. Тебя же не было, — мужчина прищурился, хитренько улыбаясь, как когда-то на тренировочном поле. — Зато был там был он, — она с любовью посмотрела на мужчину, сидящего рядом. Он, по всей видимости, до сих пор время от времени смущался её щедрых романтических пассажей в его сторону. — И Луи, конечно, Луи. С именем последнего печаль прокралась в идиллию чувственности и ностальгии. Женщина сделала глубокий вдох, а глаза затянулись мокрой пеленой. Она старалась перевести дух, оглядывалась и кусала губы до тех пор, пока не почувствовала руку Аккермана у себя на спине. — Я оставил витамины. Доктор просил не пропускать прием. Сходи и выпей, пожалуйста. Я сам, — тихо говорит он, а выражение лица сигнализирует о тотальном отсутствии толерантности к пришедшему. Когда Эрсэль смахивает упавшие слезы, Леви не пытается её остановить, лишь добавляет: — Если будет совсем плохо, я приду. — Постой, я не хочу тебя расстраивать. Почему ты плачешь? — Нейтан старается поспеть и вот уже встает. — Не лезь, пусть идёт, — более угрожающим тоном выдает Леви. — Я же сказал, расскажу сам. Ей лучше к этому не возвращаться. — Вегард натворил дел? — спросил Нейтан. — Натворил. — Вот гаденыш, — усмехнулся Лоас. — Годы идут, а он так и не научился обращаться с дамами. Кстати, где он? Читал, свой бизнес открыл. Только вот найти не смог. — И не найдешь, — беспристрастно продолжал Леви и тени эмоций не проскользнуло на его моложавом лице. — Если Эрсэль плачет, не всё так просто, верно? — Нейтан нехотя вернулся к напряженному ожиданию объяснений, окончательно оставив всякую надежду. — Да. После того, как закончилась война, твой дружок свалил восвояси. А когда Эрсэль нашла его. Оказалось, что та бабка его выгнала и нашла себе кабеля помоложе. Может и тот сторчался, хрен знает. — Сторчался? — Нейтан прокручивал вычитанные моменты, стараясь припомнить точные сюжеты. Потом в ход пошли воспоминания легкого и чего покрепче. Мужчина разочарованно опустил голову, испытывая разочарование и стыд. — Подох от своей дряни. Мы нашли его в какой-то лачуге. Отвратительное зрелище. Ещё отвратительнее записка. Я не смог ей сказать. Может тебе сгодится, — мужчина залез в карман и достал аккуратно сложенный огрызок бумаги. «Ты найдешь меня. Не успеешь. Сегодня в шесть, помню. Не плачь. Устал. Очень устал. Не могу. Вчера скучал, вспоминал. Обещание выполнил. Устал. Должен Тебе. Старался. Прости. Не плачь. Он рядом, нормальный. Живи. Устал. Нейтану привет. Пусть как хочет. Не могу. Соврал. Прости. Спасибо Тебе. Придешь — буду спать — не буди.» — Поразительно, — несколько минут спустя ответил Лоас, до этого перебрав все матерные эквиваленты у себя в голове, — даже страшно. — Что? — Аккерман надеется получить ответы на ментально поставленные вопросы. — То, как они спелись. Луи всегда считал её заносчивой и высокомерной. Это буквально всё, о что он мог сказать о ней, — идиотская улыбка словно парализовала его лицо. — Понятно. Друга совсем не жалко? — с напускным удивлением задает вопрос Леви. — Луи был хорошим другом. Сделав такой выбор, он решил свою судьбу самостоятельно. Мне остается это только принять. Не впервой мне его хоронить, — помрачнел Лоас и все его годы отразились в этих словах. — Да уж, ты поменялся. — Все мы изменились, капитан. Даже Вы, — с грустной поволокой заключил он. — Может быть, — ответил Леви, затем услышал звон кипятка, разливающегося по чашкам, и добавил: — Эрсэль скоро придёт. Про записку ни слова. Я не показывал. Не хочу лишний раз… ты понял. — Понял. Хорошо, что Вы о ней заботитесь. Она заслужила. Каждый заслуживает. — Я помню, что ты тоже метил. Так вот, может быть я и не такой ловкий, как прежде, но я всё-таки Аккерман. Так что, несмотря на то, что ты хороший друг, держись подальше, — мужчина не напрягался, скорее выносил дружественный предупредительный. — Верно! — словно опешил Лоас, затем осекся и притих, добавляя: — Я хотел поговорить как раз об этом. Видите ли, несмотря на то, что я питаю к Эрсэль тёплые чувства, не стоит забывать, что я был каким-никаким капитаном и относился ко всем одинаково. Поэтому никаких приказов её спасать не было. Кроме того, мы были едины в готовности идти на верную смерть. И если это не сюжетная выдумка…Чёрт…Я же сам видел. — Он был неглуп, — вовремя подхватил Леви. Мужчине стало несколько тошно, да так, что пришлось перекрутить все события в голове в который раз. — Судя по твоим словам, даже очень умён. — Теперь, кажется, она просто не вынесет. Сложно жить, когда знаешь, что мог бы повлиять на прошлое. — Я расскажу ей об этом, обязательно. После того, как родит. Будь готов к вопросам. Скажешь, что был влюблен, но перерос, понятно? — совсем тихо бурчал мужчина. Нейтан молчал. Леви продолжил: — Осуждай сколько хочешь, но сделай, как я сказал. — Я бы поступил точно также. — Я не хочу, чтобы она плакала каждый день и думала, что могла бы всё изменить. Всех спасти нельзя. — Вы сказали это в день первой вылазки, — мягко улыбнулся Нейтан, затем притих: — Луи был хорошим другом, и он сделал всё правильно, просто оступился. Нам не в чем его винить. В конце концов, может быть поэтому она и осталась в живых. — Согласен. Кто знает, где бы мы все сейчас были…— многозначно протянул Леви, складывая руки перед собой. Блюдца гремели друг о дружку, позвякивая чашками с горячим напитком. Эрсэль звонко шуршала широкими штанами, подбираясь к столику. Оставив поднос, она перевела внимательный взгляд на капитана и заметила его взвинченность. — Ты отчего такой? — госпожа Аккерман ласково поглаживала выбритый затылок своего мужчины, вплетая пальцы в тёмные волосы. Затем она наклонилась и шепнула на ушко: «Люблю тебя», отчего Леви приподнял уголки губ. Нейтан всё-таки ощущал прилив нежных эмоций, наблюдая за этой чарующей картиной, однако осадок от услышанного надолго осел на глубину души. — Не стесняйтесь, нам есть, что обсудить. — Спасибо, — ответил Нейтан. — А хорошее у вас местечко! Мне нравится. — Да, ты прав. Людям нравится. — Эрсэль кивнула головой в знак благодарности. Затем зазвенел крохотный звоночек в углу двери. В лавку завалился румяный Конни. Похоже, вечер долгих бесед только начинался.