all about you

      Сегодня Макс волновалась больше обычного; Турнир начинался в двенадцать часов дня, а девушка проснулась даже раньше будильника. И теперь она просто сидела на кровати, уткнувшись головой в подушку и прижав коленки к груди. На часах было всего лишь шесть, и Мэйфилд чувствовала, что больше не сможет заснуть. В голове крутились какие-то глупости: вроде того, что утро выдалось чересчур пасмурным, Билли ворочался всю ночь и его кровать отвратительно скрипела, а еще ей придется выступать в команде с Уилером. Хотя, подождите. Последнее точно было больше чем глупостью; это было настоящей катастрофой. И зачем Макс согласилась? Неужели ее желание выделиться перед Стивом перебороло ее категоричное нежелание работать вместе с Уилером? Неужели она действительно согласилась играть с дылдой Майком плечом к плечу на протяжении многих часов? Ох. Она такая идиотка. Да Уилер достанет ее своими дурацкими подколками и шутками раньше, чем они смогут победить хоть одну команду! Макс следует готовиться к худшему заранее.       Дверь в комнату резко распахнулась, и Макс сморщилась от света в коридоре, пробивающегося в ее темное царство. Довольная рожа Билли влезла следом, и Макс захотелось скорчиться еще больше. —Какого хера ты не спишь? — шепотом поинтересовалась Мэйфилд, отлипая от подушки и с силой пиная ее в Билли. — Не корчи такое лицо, выглядишь как сердитый гном из Марио. — боже, когда утро начиналось с попыток сводного братца шутить, то оно автоматически становилось отстойным. Билли поймал подушку, брошенную в него, и водрузил на лицо практически кроткую улыбочку «заботливого старшего братика». — Сегодня суббота, какого… зачем ты вообще зашел в такую рань? — Мэйфилд вяло огрызнулась, а потом нахмурилась, смотря на старательную игру Билли в «идеального брата», — И откуда ты знаешь, как выглядит гном из Марио? Билли отправил подушку в ответный полет и подошел к кровати сестры, усаживаясь рядом с ней на корточки. — Неужели ты не веришь в то, что я интересуюсь твоей жизнью, Максин? — рыжеволосая заметно расслабилась, уловив знакомые издевательские нотки в голосе, и то, с какой радостью он произносит ненавистное ей полное имя. Макс свесила ноги с кровати, надеясь ударить ими по лицу братца, но тот вовремя отодвинулся, продолжая довольно улыбаться. Знаете, что еще раздражало Макс? Хорошее расположение духа Билли. — Не верю. — Мэйфилд скрестила руки на груди и упрямо вздернула подбородок, — Тебе опять что-то нужно от меня? — Как грубо, — наигранно-разочарованно покачал головой братец, а потом, поднявшись с пола, невзначай бросил: — Я приготовлю завтрак. Тебе нужны силы на сегодняшнем Турнире! Макс осталась сидеть в ступоре до тех пор, пока Билли не спустился на кухню и оттуда не послышались звуки кастрюль, тарелок и прочей ерунды. Билли, готовящий ей завтрак  — да рыжеволосая послала бы человека, несущую такую чушь. Но себя посылать не хочется, как и верить в то, что братец неожиданно решил сделаться паинькой. Поэтому Мэйфилд вскочила с кровати, наскоро заправив ее, и понеслась в ванную, где, пытаясь пригладить торчащие во все стороны кудрявые волосы, наконец поняла, чем вызвана такая забота. А она уже начала верить в то, что ее братец не мудак… Макс бегом спустилась по лестнице, чуть не упав, поскользнувшись на самой последней ступеньке, и появилась на кухне с жутко-недовольным лицом. — Ты… — она осеклась, поумерив пыл, увидев сосредоточенно выкладывающего омлет на тарелки брата. От вида этого зрелища хотелось заржать в голос — но какое-никакое уважение к спящим родителям не позволило сделать этого, — О боже, надеюсь ты не хочешь отравить меня. Харгроув отвлекся, отчего кусочек бекона чуть не вывалился из сковородки: — Даже не думал. Садись. — он сделал приглашающий жест свободной рукой, и Макс неуверенно села за стол. — В общем, — Макс схватила столовые приборы и сжала в руках, чтобы не начать закипать. Билли, усевшийся напротив, лишь вопросительно приподнял одну бровь, снова состроив невинный вид, начинавший подбешивать Мэйфилд. — Ты что, поставил деньги на мою победу в Турнире? — выпалила Макс, и судя по застывшему личику брата — попала в точку. Застывшая физиономия превратилась в удивленную, затем проступила злость, но в последний момент Билли все-таки смог совладать с собой и его лицо выражало лишь легкую досаду. — Ну и что с того? — Ну и что? — передразнила Макс, чувствуя, как негодование распространяется по коже огнем, — Я не инструмент для заработка, Билли! — голос все-таки чуть дрогнул на последней фразе, но рыжеволосая не проигнорировала это. Харгроув возвратил себе безразличное выражение, подпер подбородок ладошкой и закатил глаза. — А если я проиграю? — Макс продолжила тираду, надеясь, что родители спят крепко, особенно отчим, — Ты пустишь все деньги Нила в унитаз! — Ну, — Билли наконец заговорил, и интонация его — расслабленная и умиротворенная, так не походила на типичное поведение Харгроува во время их ссор, — Будем считать, что я приготовил тебе завтрак «победителей». И если ты выиграешь, то мне не придется больше просить деньги у отца. Я смогу зарабатывать на подобных ставках. Макс борется с желанием закатить свои глазные яблоки как можно дальше, чтобы не видеть Билли, у которого проснулась жилка дельца. Это отвратительно. Собственный сводный брат использует ее, как возможность заработать легкие деньги! Боже, это звучит даже отвратительнее, чем кажется. — Ты в курсе, что мои шансы выиграть не самые высокие? — издевательски интересуется Макс. Билли расплывается в еще одной располагающей улыбке, которую, если не знать натуру братца, можно назвать восхищенной. — Не будь такой скромной, сестрица. Я знаю, что ты поставила в автоматах рекорд. Твои шансы уже на уровне семидесяти процентов. Мэйфилд хмурится, не понимая, откуда братец все-таки знает о ее похождениях в автоматах, и почему в его голосе прорезались нотки гордости. — К тому же, я знаю тебя, Макс. — пристальный взгляд в голубые глаза, — Ты не любишь проигрывать.

***

      Макс уже говорила, что в Билли есть примерно двадцать процентов чего-то светлого? Так вот, теперь их официально немного больше — ведь Харгроув-младший без всяких возражений подвозит ее к автоматам, и даже желает удачи, растворяясь в собравшейся толпе. Девушка неловко махает удаляющейся спине рукой, а потом начинает озираться по сторонам, надеясь увидеть хотя бы пару знакомых лиц до начала состязаний. Судьба решает смилостивиться — Макс видит знакомые лица, спешащие к ней, — но не настолько, чтобы Мэйфилд могла ее поблагодарить — ведь к ней идут Джейн и Уилер. Первая увлеченно щебечет о чем-то, то и дело кидая взгляды на парня, а тот — ну, как минимум не слушает Хоппер, а как максимум — сосредоточен на чем-то другом. Например на прожигании Макс взглядом. Жуть какая — думает Макс, готовясь к очередной порции подколок от Майка и к громким восклицаниям радостной Джейн. Макс не получает ни того, ни другого. Как только они оказываются достаточно близко, улыбка Джейн гаснет, а взгляд Уилера, напротив, становится мягче. — Эм. — рыжеволосая ощущает неловкость, повисшую в воздухе, и берет на себя тяжелое бремя — избавить их троих от душащего молчания. — Как… настрой? Боже, почему это так безнадежно прозвучало? — Почему это прозвучало так безнадежно? — мгновенно реагирует Уилер, и Мэйфилд застывает с чуть ли не открытым ртом. Он что, действительно записался в прорицатели? Иначе почему так часто читает ее мысли? — Это звучало нормально, — оправдывается Макс, встречаясь взглядом с темно-карими глазами, которые сегодня необычно мягко сияют. Нет ехидного прищура — подмечает про себя Макс. — Это звучало так, будто я — последнее, что ты хотела видеть, — о боже, это что, попытка Уилера завязать нормальный разговор? Нет, забудьте. Пусть в его тоне не было обычного злорадства или насмешки — это все еще идиот Майк с тупыми шуточками и попытками в сарказм. — Ты и есть последний человек, которого я хотела видеть, — Макс все-таки ведется на провокацию, и не удерживается от ответной издевки. После нескольких лет ругани с Билли терпение Мэйфилд иссекает мгновенно. — Не думаю, — этот гад улыбается так подкупающе-искренне, что Макс перестает дышать на мгновение. Она старается не думать о том, что сердце делает незапланированный кульбит, а по коже пробегает волна мурашек. Боже, это же просто Уилер — возьми себя в руки, Макс! — Не сегодня точно. Ведь успех нашей команды зависит от меня! — самодовольно заканчивает Майк, многозначительно выделяя голосом «нашей». Макс хочется скривиться, но некстати вспоминается сравнение с гномом, и Мэйфилд уже хочет ответить что-то, что собьет с этого дылды спесь, как Джейн неожиданно включается в разговор: — Вашей команды? — в ее голосе почему-то столько удушающего разочарования, что Макс хочется рассыпаться в извинениях, вот только, за что извиняться? — Но… Разве Макс не должна была быть с Дастином? И почему вы не сказали мне, что в одной команде? — голос Хоппер дрожал, и Макс боялась смотреть ей в лицо, ожидая увидеть там дорожки соленых слез, — Разве… разве это так сложно? Просто сказать? Макс закусывает нижнюю губу, пытаясь не рубить с плеча, ведь своей неосторожностью она еще больше может задеть Джейн. Рыжеволосая в поиске поддержки невольно натыкается на такой же задумчивый взгляд Уилера, лишенный и намека на насмешку. В темно-карих глазах почему-то плещется раскаяние, и Макс пугается от того, как не может распознать причину стольких эмоций своих новых друзей. Она не знает, почему Джейн разбита, и почему Уилер так искренне сожалеет о чем-то. Она совсем не знает. И ведь она даже не пыталась узнать. Она приняла новую компанию — как данность. Как что-то само собой разумеющиеся. Все эти разговоры с Дастином о новых комиксах, перемены в компании Лукаса, вкусные печенья, приготовленные Джейн для всех них, да даже перепалки с Уилером. Все это делало Макс счастливой; а она даже не замечала этого. Каждый ланч с ребятами, каждая беседа с ними — заставляли Макс искренне улыбаться, каждая затея Лукаса и Дастина — смеяться до слез и колик в животе, а каждый совет Уилла — всерьез задумываться. Да даже докучавший своим обществом Майк — заставлял практиковаться в остроумии! Все эти ребята были отличными друзьями, и Макс стоило бы отплатить им тем же. — Прости, — Мэйфилд произносит это со всем раскаянием, на которое способна, и удивленно замечает, что ей вторит хриплый голос Уилера. В нем — столько усталости, вины и жалости, что рыжеволосая буквально ощущает, как по собственному сердцу режут ножом. Столько отчаяния и скорби в его карих глазах, столько покаяния в этой затягивающей пустоте. И, кажется, Макс понимает. Картинка складывается, начиная с самого первого разговора с Джейн. И как, черт возьми, Макс могла быть такой слепой дурочкой? Джейн Хоппер влюблена в Майка Уилера. И, кажется, совершенно безответно. Осознание царапает горло, и Мэйфилд пресекает желание стиснуть Джейн в объятиях на корню. Она не может. Не должна. Не сейчас. — Джейн, я… — боже, Уилер, почему мне так больно только от звука твоего голоса? Хоппер смотрит куда-то в плечо Макс, но по ощущениям — сквозь нее вовсе. Мэйфилд решается взглянуть в по-детски беззащитные глаза Джейн, и жалеет об этом тут же. По щекам Хоппер — дорожки слез, а глаза — абсолютно мертвые. Будто все чувства разом выкачали, оставив лишь безразличный скелет и кожу, обрамляющую его. Джейн опускает голову, всхлипывает пару раз, и у Макс сердце обливается кровью от этого зрелища. Макс слишком остро реагирует, но не может иначе. Джейн только что разбили сердце, и Мэйфилд кажется, что ее собственное тоже трещит по швам. — Удачи вам на Турнире, ребята. — голос ломается, и девушка спотыкается о каждое произнесенное слово, — Я буду болеть за вашу команду. Макс видит все, как в замедленной съемке. Майк тянет к Джейн руку, но та резко одергивает ее и кидается прочь. Парень было следует за ней, но тут же теряет в толпе, которая так не вовремя начинает движение в сторону входа в автоматы. Майк чертыхается, но его и Макс уже уверенно пихают в зал автоматов, и Макс только успевает заметить, как настенные часы показывают ровно двенадцать.       Турнир начинается, люди восторженно улюлюкает, а Макс кажется, что сегодня она точно не оправдает ставку сводного братца.