Семь ударов сердца

Теплая вода обволакивала моё тело, расслабляя ноющие мышцы. Вчера, когда Торин навалился на меня, я стиснула зубы и хотела просто перетерпеть. Но когда он, сорвав одежду, перевернул меня на живот, я испугалась и вывернулась из его рук, упав с кровати на шкуры в попытке убежать. Он взял меня сзади прямо на полу, как дикий зверь, не обращая внимания на мои всхлипы и крики. Мне оставалось только вжиматься лицом в душные шкуры, пропахшие мускусом, и глотать слёзы. После он перенес меня на кровать и долго царапал своими мозолистыми ладонями, прижимая к своему разгоряченному телу, пока не уснул. Он не выпускал меня из рук до рассвета и пресекал любые попытки выскользнуть из его объятий. Только когда он ушел, я смогла доползти до купальни. Синяков прибавилось, низ живота стянула тупая боль, бёдра дрожали, а кожа на плечах и спине пощипывала от свежих царапин. Я со стоном потянулась за мочалкой. Вряд ли я смогу выдержать подобное долго. Не надо было мне противиться вчера. Возможно, тогда мне не было бы так больно. Но я ничего не могла поделать со своими инстинктами. Он собирался взять меня как животное. Он собственно и взял. И будет продолжать брать, как захочет и когда захочет. Ярость наполнила меня с головой. Мне захотелось отомстить. Убить его, растерзать, сделать так же больно, как он сделал мне. Не осознавая, что делаю, я поднялась из купальни и отправилась в гостиную, даже не взяв полотенца. Я подошла к стене, на которой висели мечи, топоры и кинжалы Торина. Сперва я потянулась за мечом, но тут же поняла, что это глупая мысль. Вряд ли я смогу даже поднять его. Поэтому мой выбор остановился на кинжале. Лезвие блеснуло в моих руках, а тяжесть оружия придала смелости. В этот момент в дверь постучали, и вошла Толла. На мгновение она замерла, в ужасе уставившись на меня, а потом резким движением прикрыла дверь и бросилась ко мне. — Госпожа! — выдохнула она, отнимая у меня кинжал. Я словно очнулась от её голоса, и закрыла лицо руками. — Толла, я не смогу так… — задыхаясь и икая, заговорила я, когда она прижала моё мокрое тело к себе и стала поглаживать по спине своей натруженной теплой ладонью, — Что мне делать, Толла? Я хочу убить его! — Тсс, не смейте такое говорить, — грозно сказала Толла, — Это может навлечь беду! — Мне всё равно! Посмотри на меня! Посмотри, что он делает со мной! — рыдала я на её плече, — Помоги мне, Толла! Помоги мне бежать отсюда… — Ну-ну, вы просто утомились, — Толла несильно, но уверенно заставила меня пойти в спальню, где усадила меня на кровать и подала полотенце, а потом потянулась к чистой сорочке на сундуке и платью. — Даже и думать забудьте о побеге, — спокойно сказала гномка, расчесывая мои мокрые волосы, — Куда вы одна собрались бежать? Вы гномка, хоть и наполовину. Ваш дом здесь. А Торин… наш король может казаться грубым, но его жизнь не была наполнена празднеством и лаской. Так что, думаю его можно понять… — Понять? Понять вот это? — я задрала юбку, оголяя ляжки с синими отпечатками. — Послушайте, — Толла заплела мне косу и села рядом, взяв мои руки в свои, — Торин никогда не проявлял столько заботы, как он делает по отношению к вам. Он заботится, чтобы у вас было всё, хотя вы и не просите ни о чем. Он вернул вам ваш эльфийский кулон, — Толла многозначительно опустила глаза на украшение на моей груди, — Он собственноручно выковал цепочку… Он делит с вами свои покои, а это уже о многом говорит. Я покачала головой, обнимая себя за плечи и чувствуя, как заныла под пальцами воспаленная кожа. — Госпожа, — упрямо продолжила гномка, — Вы теперь жена Торина. И как гномка, я истинно удивляюсь вашей строптивости. Вам оказал честь сам король Эребора, несмотря на то, что вы брошенка, а вы негодуете по поводу того, что он выполняет свой супружеский долг! — Он делает мне больно, Толла, — зло прошипела я, одергивая платье и сжимая кулаки. Какая честь? Мне были чужды их гномьи взгляды и традиции. Я просто не могла их понять. — А вы разве позволили ему приласкать вас? — лукаво прищурилась Толла, слегка покраснев, — Возможно, вам стоит попытаться расслабиться или показать ему, как надо делать, раз вам не нравится так, как делает он. — Что ты имеешь в виду? — вспыхнула я. — То, что вы слышите, — улыбнулась гномка, — Но мне уже пора. И знайте, король хороший гном, — сказала она мне напоследок, — Он не жестокий. Но он мужчина из рода Дурина. А в мужчинах этого рода слишком много огня. Если вы будете с ним бороться, он обожжет вас. Научитесь им управлять, и он будет греть вас. Я не хотела, чтобы Торин грел меня, но ещё больше не хотела, чтобы он снова и снова делал мне больно. Весь остаток дня я старалась отвлечься, дочитывая историю гномов. Я попросила стражников принести ещё книг и полностью погрузилась в чтение. Одиночество снедало меня, аппетита не было, но я сьела весь завтрак и обед, что мне принесли, памятуя холодный гнев Торина и его угрозы силой кормить меня. Тауриель прислала мне ещё мазей. Их целебные свойства успокоили мою кожу и уняли тянущую боль в мышцах. Даже место ожога не беспокоило меня. Когда солнце медленно скатилось за горизонт, отдавая мир на поруку звездам и ночной прохладе, я ещё долго смотрела в небо, такое непохожее на небо моего мира и такое удивительно красивое и печальное одновременно. Торин не приходил, и я понадеялась, что в эту ночь он будет занят больше обычного. Я сняла платье, уже зная, что никакая одежда не остановит его, если ему вздумается взять меня. Оставшись в сорочке, я заползла под шерстяные одеяла и свернулась в калачик, молясь, чтобы Торин пришел слишком уставшим, а лучше не пришел вовсе. Я уснула, убаюканная ночными звуками и шорохом тяжелых занавесок. Проснулась я от того, что Торин прижался к моей спине, положив руку на мой живот и поглаживая его. Я дёрнулась было от него, но он лишь сильнее прижал меня к своему телу. И я с ужасом почувствовала, что на нем нет одежды. — Тише, глупенькая, тише, — прошептал он мне на ухо, медленно скользя пальцами по бедру и поднимая вверх край сорочки. Его дыхание становилось всё тяжелее, а ласки напористее. Его губы пощипывали кожу на моей шее и плече, пальцы чертили круги внизу живота, подбираясь всё ниже. Я вскрикнула сквозь зубы, когда он силой развёл мне ноги, закинув одну себе на бедра, а его пальцы бесцеремонно коснулись нежной кожи. По моему телу пробежала волна помимо моей воли, живот наполнился раскаленными углями, а из груди вырвался стон. Я услышала, как усмехнулся Торин, но не могла ничего сделать. Он силой удерживал меня, приводя в исступление. Его движения становились всё грубее и яростнее. Я стиснула зубы, прикусывая костяшки кулака, чтобы приглушить крики. Он не жестокий… слова Толлы всплыли в моем сознании — приручи его, покажи как, позволь ему приласкать тебя… Я отгоняла эти мысли. Я не хотела приручать его, не хотела его ласк, не хотела ничего! Он пугал меня. Торин не успокоился, пока моё тело не среагировало и не затряслось от хлынувшей разрядки. Только тогда он вошёл в меня и грубо кончил сам, а потом прижал меня к себе, шепча что-то на кхуздуле. Лёжа на мокрых от пота простынях в горячих объятиях Торина, я вдруг поняла, что стала его игрушкой. Толла была права. Если я ничего не сделаю, то сгорю в его огне. Я должна хотя бы попытаться изменить что-то. Торин лежал на боку, перекинув руку мне через талию поверх смятой сорочки. Я повернулась сперва на спину, набираясь смелости, потом очень медленно перекатилась на бок, поворачиваясь лицом к Торину. Его глаза были открыты и тускло поблескивали в свете масляной лампы. Нельзя было сказать, удивился ли он, когда я положила руку на его грудь и провела пальцами по его ключице. Пальцы подрагивали, было ужасно страшно, поэтому я довольно быстро одернула руку и сжала в кулак. Что я делаю? Я уже успела пожалеть о глупом решении, как Торин перехватил мою руку и прижал к своим губам, не отводя от меня глаз. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Я боролась со своими сомнениям, старалась угомонить бушевавшие во мне чувства ужаса перед этим мужчиной, что никак не казался мне тем, кого можно приручить. Что, если он поймет, что я имею корыстные цели? Или ему всё равно? Он, должно быть, уверен в своей силе и власти. Что ему до моих жалких попыток изобразить покорность? Нужна ли ему вообще моя покладистость и ответная реакция? Торин отпустил мою руку и потянулся к моему лицу. Его пальцы коснулись моей щеки и виска, задели уголок губ и запутались в волосах на затылке. Торин настойчиво потянул меня на себя. Я напряглась, осознавая свою глупость. Если бы я не поспешила, то он бы сейчас просто уснул до утра. Но сделанного не воротишь. В этот раз я не дам ему сделать мне больно. Я прижала свою ладонь к его губам, создавая преграду. Он нахмурился, но я тут же провела пальцами по его щетине, убрала упавшую прядь волос с его лба и заглянула в глаза. Его хватка на моем затылке ослабла. Он опустил руку, с интересом наблюдая за мной. Подавив в себе желание тут же сбежать от него, я села, поджав под себя ноги, и начала разглядывать Торина. Он пугал. Огромный волосатый мужчина, покрытый шрамами и татуировками, с ручищами размером с кувалды и взглядом хищника. Но сейчас он не двигался, не пытался напасть, а лишь следил за мной. Он закинул одну руку за голову, принимая более удобное положение, и выжидательно приподнял брови. Его губы дрогнули в легкой улыбке, которая тут же сползла с лица, когда я протянула руку и дотронулась до шрамов на его животе. Его ноги и мужское достоинство скрывало одеяло, чему я была несказанно рада. Иначе не осмелилась бы коснуться его. Шрамы поднимались выше на грудь и шею, перемежаясь с темными угловатыми символами. Этот мужчина пережил множество сражений, он убивал и привык к насилию больше, чем к ласке. Я коснулась его руки, что покоилась на груди и перевернула, рассматривая его ладонь. Крепкие, натруженные и мозолистые пальцы привыкшие к мечу и к молоту. Он сказал, что сам выковал для меня цепочку. Как эти могучие руки умудрились сделать нечто настолько тонкое? Возможно ли, что и сам он не настолько груб, как кажется с первого взгляда? Я погладила твёрдые мозоли. Вот почему мне было больно. Его руки были слишком жесткими для моей кожи. А его сила в сотни раз превосходила мою. Он мог смять меня как сухую траву одним движением. Я поймала его взгляд и задержала дыхание. Мне было необходимо видеть его всего. Привыкнуть к нему. Понять. Перестать бояться. Набравшись смелости, я медленно стянула одеяло с его ног. Мой взгляд скользнул по его мощным, как бревна, бедрам, потом ещё выше. Я сжала руки в кулаки, сминая сорочку на своих коленях и чувствуя, как краснеет моё лицо и начинает пульсировать кровь в висках. Из груди Торина вырвался хрип, он вдруг приподнялся, принимая сидячее положение. Чуть склонив голову, он подхватил края моей сорочки и я послушно подняла руки, позволяя стянуть её с себя. Он заглянул мне в глаза, а потом медленно опустил взгляд вниз, охватывая каждый изгиб моего тела. Его пальцы тыльной стороной скользнули по моему плечу, вниз по руке, пробежались по животу и поднялись к груди. Кожа моментально покрылась мурашками, а соски затвердели. Торин провёл пальцем вокруг упругой кожи, заставив меня с силой втянуть воздух, потом наклонился и поцеловал меня, не хватая и не притягивая к себе, как обычно, а позволяя мне самой решать, хочу ли я продолжить. Он оттянул мне нижнюю губу и отпустил, отодвигаясь и вглядываясь, кажется, в самую душу. Моё сердце пропустило удар. Если я сейчас отступлю, то уже не осмелюсь на вторую попытку. Я была уверена в этом. Подсознательно понимала, что это мой единственный, первый и последний шанс. Я потянулась к лицу Торина и замерла в сантиметре от его губ. Он ждал, не шевелясь. Даже дышать перестал. Я прикоснулась к его губам, уколовшись щетиной, подхватив сперва верхнюю губу, потом нижнюю. Мои руки легли на его плечи, поглаживая и слегка царапая, скользнули по шее на затылок и зарылись в его волосы. Я не заметила, как оказалась на коленях Торина, прижатая к его телу. Нежный поцелуй превратился в неистовый дурманящий танец губ, а наши руки то переплетались, то сжимались на бёдрах, плечах, груди... Это не я поддавалась ему, это он принимал меня. Мир закружился, сводя с ума и унося все страхи, оставляя лишь желание обладать. На миг я ужаснулась собственной дикости, но эти мысли тут же растаяли в горячем дыхании Торина. Когда волна наслаждения затопила нас обоих и я устало опустилась на грудь Торина, то услышала как он шепчет моё имя. Его руки ещё долго гладили мою спину и подрагивающие бёдра. Биение его сердца ещё долго звучало в моей голове, баюкая и усыпляя. Постепенно ко мне пришло осознание, что только что произошло, и я до боли прикусила щеку, ощутив металлический привкус на языке.