Семь ударов сердца

— Уже прошло больше месяца, а ты всё так же вздрагиваешь при моем появлении, — Торин сидел на шкурах на полу, положив руки мне на колени. Я, кажется, заснула с книгой в руках перед камином, потому что его внезапное появление действительно стало неожиданным, и моё беспокойное и порывистое пробуждение стало тому свидетелем. — Просто плохой сон, — соврала я, погладив Торина по рукам, — Устал? — Не для тебя, — он поцеловал мои колени и положил на них свою голову. Я знала, что он устал. Я уже успела изучить его достаточно, чтобы понимать его настроение с полуслова и полувзгляда. — Спасибо, — прошептала я, расплетая его косы, — Я сегодня многому научилась. — Слышал, ты встретила Фили, — голос Торина был ровным, но я почувствовала в нем стальные нотки. Мои руки чуть не дернулись, но я вовремя задержала дыхание и сумела успокоить сердцебиение. — Да, — я продолжила расплетать косу, — Я пригласила Ашу и их детей провести со мной какое-то время, но кажется, что эта идея не очень-то им понравилась. — Я говорил не про Ашу и детей, — Торин оторвал голову и поднял на меня глаза. Я не выдержала его взгляда и посмотрела на свои руки. — Да, я его видела, — сжимаясь внутри от страха, сказала я, — Он был с Кили. С ними обоими, вроде, всё в порядке. — Никак не можешь забыть его? — Торин чуть сильнее сжал мои колени. — Он не существует для меня, как мужчина, — сказала я, поднимая подбородок и встречаясь с Торином глазами, — У меня только один мужчина. И это ты, Торин. Но я не могу по собственной воле просто взять и стереть воспоминания. Они будут всегда, хочу я этого или нет… — Я верю тебе, — лицо Торина разгладилось и он нежно погладил меня по щеке, — Я верю. Просто хочу убедиться, что тебе не больно. — Если мне станет больно, я знаю, что ты сможешь исцелить меня, — я потянулась к губам Торина, запутываясь пальцами в его волосах. От него пахло терпким вином и горьким элем. Его жар обжигал не хуже огня, а жесткие хозяйские ласки доводили до исступления, заставляя забыть глаза, полные небесной боли, ямочку на щеке и губы, произносящие моё новое имя с холодом и гневом. — Роханский король Тенгель прислал тебе в дар пони, — Торин поглаживал мою спину. — Мне? — я даже приподнялась, хотя очень хотелось спать. Торин всегда выжимал из меня все силы до последней капли, так что после близости мне хотелось только одного — закрыть глаза и забыться сном. — Это дружественный знак, — пояснил Торин, — Официальное признание тебя моей женой. Завтра тебе придётся присоединиться к обеду и поблагодарить послов. — Странный подарок для жены короля, — задумчиво сказала я. — Для рохиррим самыми ценными всегда были две вещи — оружие и лошади. Но дарить гномам лошадь — дурной тон. Поэтому Тенгель прислал пони. Обещаю, что прокачу тебя на нем. Я опустила голову обратно на грудь Торина и закрыла глаза. Меня признали женой Торина, а завтра я предстану перед рохирримцами. Меня будут знать в лицо. Но зато у меня теперь есть свой пони, и если удастся, если Торин позволит, то я научусь скакать на нём быстрее ветра. Я уснула с этой мыслью, которая дарила хоть и слабую, но надежду. — Я хочу, чтобы ты надела диадему, — сказал Торин, придя в покои на следующий день после полудня, чтобы сопроводить меня на обед. Сам он облачился в синий камзол с меховым воротником. Голову его венчала массивная корона из черненого золота. Я тоже уже была готова. На мне было строгое платье под цвет его камзола, украшенное тонким кружевом. Из украшений Толла предложила золотые браслеты с треугольными сапфирами и такие же серьги. От ожерелья я отказалась, посчитав его излишним. И правильно сделала, иначе вместе с диадемой стала бы похожа на рождественскую ёлку. — Атане, ты прекрасна, — прошептал мне Торин, поправляя на висках локоны волос, что так усердно завивала и укладывала Толла всё утро. Я улыбнулась в ответ, видя своё отражение в его темно-синих глазах, которые всегда приводили меня то в трепет, то в ужас. Обед состоялся в небольшом зале, где присутствовали только приближенные короля и гости из Рохана. Когда мы с Торином вошли, все без исключения встали со своих мест и поклонились в приветствии. Торин довёл меня в начало длинного, широкого стола, щедро заставленного разнообразными блюдами и пузатыми кувшинами с вином, и усадил по свою левую руку, а потом занял своё место. — Дорогая, это сэр Эдвин, почетный посол короля Рохана Тенгеля, — Торин слегка повернул голову в сторону посла, что занял место по его правую руку. Дальше сидели ещё несколько рохиррим. Остальные разместились в разных частях стола, — Рядом с ним сэр Турвин и его сын сэр Адрид. — Уважаемые послы, — улыбнулась я людям, которые с удивлением разглядывали меня. Видимо, никто им не сообщил, что я больше похожа на человека, нежели на гномку, — я приветствую вас в стенах Эребора, — послы вежливо склонили головы, выражая почтение, — Мне передали, — продолжала я, — что вы привезли для меня подарок от короля Тенгеля. Передайте ему мою искреннюю благодарность. — Мы обязательно передадим ваши слова, ваше величество. Вы уже видели ваш подарок? Он вам понравился? — спросил сэр Эдвин. — Я надеялась посмотреть на пони сегодня, — я перевела взгляд на Торина и он еле заметно опустил свои веки в знак согласия, — уверена, что он превзойдёт все мои ожидания. — Но вы же его ещё не видели, — лукаво улыбнулся сэр Адрид, глядя на меня поверх серебряного бокала, — Как вы можете быть уверены, что он вам понравится? — А вы бы предпочли, чтобы я сомневалась в качестве присланного дара от вашего короля? — улыбнулась я и тоже приподняла бокал. Краем глаза, я заметила, как Торин еле сдерживает улыбку. Посол Эдвин же открыто рассмеялся. — За королеву! — он встал, поднимая свой бокал. Присутствующие тоже поднялись со своих мест. — За королеву! — послышались громкие выкрики. Торин сжал мои пальцы и отсалютовал мне скупым, но величественным движением. Я постаралась обвести взглядом всех присутствующих, одаривая их улыбкой. Когда мой взгляд скользнул по Фили, я на долю секунды задержала дыхание, но потом быстро перевела взгляд на другого гнома. Голубые глаза укололи меня, словно острые льдинки. Рохирримцы оказались разговорчивыми людьми. Молодой Адрид развлекал меня историями о великих воинах Рохана, а его отец сэр Турвин поведал об отношениях с соседствующим государством Гондор, где долгое время жил их нынешний король. — Если хотите, я мог бы проводить вас до конюшен, чтобы вы могли по достоинству оценить присланного вам пони, — сказал после трапезы сэр Эдвин. Я перевела взгляд на Торина, и тот кивнул, а потом махнул в сторону Дора, что стоял с другими стражниками вдоль стен зала. Дор и ещё двое гномов приблизились к столу и встали за моим стулом. Сэр Эдвин быстро поднялся и обошел стол, выставив локоть в ожидании. Я поднялась, искоса поглядывая на Торина. Тот нахмурился. — Сэр Эдвин, прошу вас, — я знаком предложила мужчине следовать чуть впереди. Тот понял намёк и опустил руку, а потом проследовал вслед за Дором. Двое других стражников пошли чуть поодаль от меня. — Ваше величество, — произнёс Эдвин, поравнявшись со мной под хмурые взгляды стражников, — Надеюсь, вы простите мне мое любопытство, но можно я задам вопрос. — Конечно, сэр Эдвин, — я чуть повернула голову в сторону мужчины, который казался мне слишком молодым для роли предводителя посольской миссии. Он имел светлые волосы, как и все рохирримы, зелёные глаза цвета болотной травы и чуть размашистую и косолапую походку, которая выдавала в нём всадника. — Вы не похожи на гномку, — прошептал он, косясь на стражников, — Но прошу меня извинить, если это не так! Иногда я бываю до жути откровенным. — Не стоит извиняться, — поспешно перебила его я, — Это не секрет, что я лишь наполовину гномка. — Никогда бы не поверил, — распахнул глаза рохиррим, — Я многое слышал о гномьем народе. Они очень скрытные и не создают межрасовых союзов. — Сколько мы живём, столько и учимся, — пожала я плечами. — Как верно подмечено, — закивал сэр Эдвин, — Если честно, меня удивили книги, оставленные в приготовленных для нас покоях. — Неужели вы думали, что гномы только и могут, что размахивать мечами да кирками? — вырвалось у меня прежде, чем я успела осознать, что почувствовала ревность, — Мы любим науку, музыку и искусство. А наша библиотека насчитывает тысячи книг на различных языках. — О, я вовсе не хотел вас обидеть, — тут же воскликнул рохиррим. — Вы и не обидели, — смягчила я тон, — Я тоже была удивлена в свое время. — Так вы разве не выросли с гномами? — сэр Эдвин даже забыл прикрыть рот, настолько шокирующим оказалось для него это открытие. — Нет, я выросла среди людей. — Тогда я удивлён ещё больше, — он вдруг засмеялся, а гномы скривились, посматривая из под кустистых бровей на посла, — Если бы вы не были королевой, я бы подумал, что вас держат здесь насильно! — Почему? — я даже остановилась, поразившись его смелостью и дерзостью. — Вы постоянно оглядываетесь на своего мужа, — шепнул он, — и ждете его одобрения, словно приказа. — Я подданная короля в не меньшей степени, чем любой из гномов, — выдержав паузу, сказала я, — а может быть, даже и в большей. — То есть вы всегда выполняете его приказы? — Всегда. Он в первую очередь мой король и только потом муж, — я вдруг со всей ясностью осознала, какая ответственность сейчас легла на мои плечи. Стражники внимательно слушали наш разговор, и я не могла позволить себе ошибки. — Торин настолько суровый король? — сэр Эдвин глянул на меня с долей лукавства в глазах. — Не путайте понятия, сэр Эдвин, — улыбнулась я снисходительно, — Торин мудрый король, его суровость никогда не переходит грань разумного. Его уважают, боятся и любят. И любовь в данном случае — твердыня, на которой взрастают остальные чувства. — То есть, если он прикажет спрыгнуть с городской стены, вы спрыгните? — прищурился рохиррим. — Без раздумий, — выдохнула я, смело встречая взгляд посла, — Вы должны понять, сэр Эдвин, что Эребор — это не просто государство, состоящее из короля и подданных. Эребор — это один живой организм, где Торин… — Голова? — перебил меня сэр Эдвин. — Сердце, — улыбнулась я, — Он — сердце Эребора. Мы уже дошли до конюшен, и посол показал мне на светлого в коричневых пятнах пони, что смешно тряс ушами, прогоняя назойливых мух, и жевал сено. — Пони прекрасен, — я провела ладонью по жесткой шерсти, — Ещё раз благодарю вас и вашего короля. — Я рад, что вам понравился подарок, — улыбнулся сэр Эдвин, — И ещё в большей степени понравилась наша небольшая прогулка. Вы открыли мне глаза на многие вещи. Я слегка кивнула и направилась из конюшен обратно во дворец. Посол поспешил за мной. По дороге он начал читать мне стихи своего народа, чтобы как-то развлечь. Я поощряла его улыбкой. Оратор он был так себе — постоянно спотыкался и вспоминал продолжение баллад, причем с таким виноватым лицом, что мне искренне было смешно. — И быстрее ветра была его стрела, — декламировал посол, — и раненный вепрь… нет, медведь… хотя, я полагаю, что возможны оба варианта… в последнем порыве, разинув зубастую пасть… или клыкастую… что тоже не столько меняет саму суть…, — почесал лоб сэр Эдвин, — кровавые слёзы струились на землю, и там вырастали могучие сосны… или тополя… — Сэр Эдвин, благодарю вас, но думаю, что вам стоит вернуться в зал, — прервала я рохиррима, еле сдерживая смех. Самой мне в зал, наполненный мужчинами, идти не хотелось. — Да, вы правы, — посол рассмеялся, — Но я скажу вам по секрету, что ваше общество мне больше по нраву. Я не успела ничего сделать, как он подхватил мою руку и прижал мои пальцы к своим губам. Я почти сразу же выдернула свою руку, сжав в кулак и оглядываясь на стражников. Те были темнее грозовых туч и сжимали пальцы на рукоятях своих боевых топоров. Но не это было самым ужасным. Торин с тремя рохирримами как раз выходил из зала. Его взгляд говорил сам за себя. Мои внутренности вмиг похолодели. — Всего хорошего, сэр Эдвин, — скороговоркой проговорила я, и обратилась к Дору, — Я возвращаюсь в покои. — Как будет угодно, госпожа, — кивнул Дор, окинув рохиррима полным злобы взглядом. Весь оставшийся день я провела, читая стихи. Общение с рохиррим доставили мне немало удовольствия, а прогулка до конюшен взбодрила. Торин вернулся рано. Какое-то время он просто стоял в дверях, смеривая меня пристальным взглядом. Я отложила книгу в сторону, встала и подошла к нему, чтобы помочь снять камзол и тяжелый пояс. — Я видел, что тебе понравилось общество сэра Эдвина, — ровным голосом сказал Торин, перехватывая мои руки. — Глупости, — слишком быстро ответила, — Он просто пытался развлечь меня. — Смотрю, ему удалось, — лицо Торина словно окаменело. Я потянулась рукой к его щеке, но он схватил меня за запястье и больно сжал, — Я видел, как он дотрагивался до тебя! — голос Торина звучал утробно, словно рычала сама Гора. — Торин, — попыталась успокоить его я, — У людей, в некоторых обществах, принято целовать руки женщинам… — Я чуть не нарушил договор с Роханом и не убил этого сопляка, — взревел Торин, подхватывая меня за талию и вжимая в стену, — Ты моя! Только моя! Я отрублю пальцы тому, кто тронет тебя! — Твоя, — прошептала я, борясь с поднимающейся паникой. Глаза Торина горели яростью, — Я твоя, Торин. Только твоя… Одним движением, Торин сорвал с себя камзол и потащил меня в спальню. — Торин, — я гладила его по лицу и плечам, пытаясь успокоить, — Я твоя! Клянусь тебе! Только твоя! Моё платье тряпкой отлетело в сторону. Тяжелая ладонь грубо толкнула меня на кровать. — Я принадлежу только тебе, — задохнулась я, увидя его потемневшее от гнева лицо, — Для меня больше никого не существует. Клянусь тебе! Диадема с глухим стуком упала в шкуры у кровати. Торин больно схватил меня за ноги, притягивая к себе. — Не надо так, Торин, — я приподнялась и покрыла поцелуями его лоб, щеки и губы, — Я твоя. Твоя. Люблю тебя! — вырвалось у меня в порыве отчаяния. Торин замер, вглядываясь в моё лицо, я прикусила губу и осторожно дотронулась до его щеки, словно гладила опасного хищника. — Повтори, — рыкнул он. — Я твоя, — очень тихо, почти шепотом сказала я. — Не это, — сощурился он, приближая ко мне своё лицо, — Твои последние слова. — Люблю тебя, — я ощутила, как от этих слов в животе защекотало, а во рту стало неприятно сухо. Губы Торина смягчились и дернулись в легкой улыбке. Он чуть повернул голову, касаясь губами моей ладони. — Ты моя жизнь, Тал, — прошептал он, — моё сумасшествие, моя болезнь, моё сокровище. Моя. — Твоя, — послушно повторила я, подаваясь вперёд и отвечая на его ласки, — Только твоя. После я долго сидела в купальне, пытаясь согреться. В этот раз мне удалось справиться с его гневом, но будет ли так всегда? В какой-то момент я даже позавидовала Фрее, которая была лишена такой любви короля. Торин вспыхивал, словно лучина, и разгорался как просмоленный факел, который было сложно потушить. — Прости, что напугал, — Торин опустился в бассейн и подтянул меня к себе, усаживая на колени, — Когда я увидел, как ты улыбаешься ему, как его губы касаются твоих… — Это ты прости, — я откинулась на его грудь, закрывая глаза, — Я не успела вовремя убрать руки. Он не виноват, что у них в Рохане так принято. И он не знает наших традиций. — Мне нравится, когда ты говоришь «наших», — Торин поцеловал меня в макушку. — Я дочь гнома, — напомнила я ему, — гнома рода Дурина. — В тебе точно течет гномья кровь, — усмехнулся Торин, — Тебя было непросто приручить. Обычно гномки только в первые пять минут упертые, потом сдаются. — Так это у вас в порядке вещей брать женщин силой? — удивилась я. — У нас мало гномок, — Торин поглаживал моё бедро и живот, — Каждая достойна лучшего гнома из своего клана. Только сильнейшие и самые обеспеченные могут позволить себе такое сокровище, как жена. Ты же знаешь, что мы ценим наших женщин больше золота и самоцветов. — То есть гномки не выходят замуж по любви? — спросила я. — Иногда случается так, что гномка может полюбить, — продолжал рассказывать Торин, — Тогда потенциальные женихи могут устроить состязание. Слабые отсеиваются, ведь если они не смогли выстоять в бое, то не смогут защитить такое сокровище. Гномка становится женой сильнейшего. Это обеспечивает сильное потомство. — И все с этим соглашаются? — удивилась я. — Кто не согласен, тех укрощают, — Торин провел пальцами по внутренней стороне моего бедра, медленно скользя всё выше, — Силой или лаской, — добавил он, мурлыкая словно кот. — Если сильнейший забирает себе гномку, то тогда почему ты дал выбор Аше? — не сдержалась я. — Потому что она была мне не нужна, — ответил он, зарываясь в мои мокрые волосы и покусывая мочку уха, — Мне нужен был только наследник. А его может дать и Фили. — То есть ты поступил со мной, как с гномкой, — прошептала я. — Теперь ты понимаешь, — улыбнулся он, — Я поступил с тобой как с равной, чтобы все гномы в Эреборе и за его пределами приняли тебя. Толла восхищается тобой, ты знала? — Толла? — я повернула голову и Торин тут же поймал мои губы. — Она рассказывала, что ты хотела даже убить меня, — засмеялся Торин в мои губы. — А если бы я попыталась? — я заглянула в его глаза. — Я бы всё равно сделал тебя своей, — зарычал Торин, разворачивая меня и усаживая сверху, — Чем сложнее добиться женщину, тем она ценнее. Ты потрепала мне много нервов, Тал, но теперь ты моя. И я клянусь оберегать тебя, как самое дорогое сокровище, потому что ты бесценна. Потому что я люблю тебя. Его губы были горячи, как никогда, а ласки нежнее обычного. Он признавался мне в своей любви в каждом вздохе, стоне и прикосновении. Я таяла от его жара, от его шепота, от собственного желания. И в этот раз я не закрыла глаза, рисуя перед внутренним взором другое лицо. Я не попыталась отгородиться от происходящего, мечтая, чтобы всё закончилось. Моя кровь вспыхнула огнём, в ней зазвучал гул Горы, а всё тело словно наполнилось лавой. Я смотрела на Торина, а он на меня, и с моих губ то и дело стоном срывалось его имя.