В твоих глазах я вижу счастье.

— Надеюсь, что это точно здесь, — парень протирает вспотевшие стёкла машины, любопытно разглядывая двухэтажный частный дом, и взволнованно поворачивается к родственнику. — Ты не в курсе? — К сожалению, нет, — качает головой второй и, сняв очки с переносицы, вытирает их линзы об подол своего свитера, ловя вопросительный взгляд кузена. — Что? Я оставил салфетку дома. Хисын смеётся и закатывает глаза на это. Такси подъезжает как раз к этому особняку, и, расплатившись, Ли выходят из салона. Интроверта Гону ещё можно было понять, ведь он по своей натуре нервничал перед тем, как столкнуться с большой компанией, тем более компанией не близких себе людей, а вот кудрявый вообще места себе не находил, потому что ему было очень неловко. Кто бы вообще себя чувствовал в своей тарелке, если бы его пригласили на его же день рождения отмечать в чужой дом? — Давай ты первый, — умоляюще смотрит он на Гону, который удивляется и тут же начинает отрицательно качать головой. — Ни за что! — Ну, пожалуйста. Я не знаю, что делать, как вообще поступать, что сказать, как себя вести, ну, Гону... — Нет, я сказал, — шатен скрестил руки перед своим лицом, не переставая мотать головой из стороны в сторону. — Гону. — Нет, Хисын. — Прошу. — No-o. — Даже в мой день не выполнишь моей просьбы? — наигранно охает парень, манипулируя, так скажем, совестью кузена. Не успевает родственник и возразить, как дверь внезапно открывается со скрипом, из-за чего братья синхронно дёргаются, что первый тут же поправляет свои очки, а второй — зелёную шапочку на голове. Они прочищают свои горла, начинают переминаться с ноги на ногу и бегают глазами по кафели, на которой стояли, потому что им было как-то стыдно смотреть на человека, отворившего им дверь. — Эхе-хей, вот и именинник явился! — весело встречает их японец и открывает свои руки для крепких объятий. — С днём рождения, Хисын! Кудрявый чувствует себя менее напряжённо, поэтому широко улыбнувшись, подаётся вперёд и прижимается к Кею, хлопая его по спине, и тоже чувствует его ладони на своей. Он поднимает взгляд с плеч брюнета, случайно цепляется им за зал, который уже был украшен к его приходу, и замечает у стола с напитками Сонхуна в праздничном колпачке, пьющего нечто прозрачное через трубочку из стакана. Тот что-то увлечённо обсуждал с блондином в бандане, который уж очень взбудораженно что-то рассказывал, жестикулируя руками, а то и строя какие-то рожицы, из-за чего окружающие его люди смеялись, и не замечал того, что за ним наблюдал Ли. Но последний не успел отвести свой заинтересованный взгляд, потому что Пак тут же поежился от холода из-за открытой двери и прикрикнул Кею поскорее её закрыть, из-за чего заметил в его объятиях Хисына и застыл на нём, тем самым также ловя именинника с поличным. Словно договорившись на «раз, два, три», оба синхронно отвернулись и постарались расслабить свои лица, улыбаясь своим собеседникам и дальше. — Спасибо большое, Кей. На самом деле, мне так неловко, — пропуская стеснительный смешок, Хисын чешет затылок сквозь шапку и поворачивается к Гону, который за всё это время успел тысячу раз прокрутить в голове мысленный опрос, который выглядел буквально: А. Свалить в середине мероприятия. Б. Свалить прямо сейчас, пока никто его и не увидел. Он уже и склонялся ко второму варианту, но, к счастью или к сожалению, его заметили. — О-оу, Гону-у, — также встречает его японец, кивая кудрявому во внутрь и говоря, чтобы он не стоял на пороге и заходил. Переступая ещё одну лесенку, Ли оказывается в центре внимания всех парней, находящихся в зале. Некоторых из них он уже знал: Ханбин и Николас, его новые друзья, с которыми он частенько проводит время, включая самого Кея; его одногруппники Ёнбин и Сеон и, конечно же, его.. знакомый? Кем является ему Сонхун? Донсэном с первого курса? Приятелем его кузена? Никем? Как бы Хисыну хотелось, чтобы последний вариант оставался таким всегда, но, увы, он уже успел прокрутить в своей голове, что они уже дошли до стадии «знакомые». Хисын начинает потеть. Его ладони становятся мокрыми, зубы невольно прикусывают нижнюю губу, а большие оленьи глаза бегают по парням, собравшимся в честь его дня рождения. Но все они почему-то молчат, чем вгоняют его в ещё бо́льшую панику, что в какой-то момент ему хочется закрыть лицо, чтобы скрыть покрасневшие от стыда щеки, вжаться в угол и исчезнуть в нём, дабы не чувствовать на себе такие внимательные несколько пар глаз, исследующие его анатомию с головы до ног. Что происходит? Почему все так ведут себя? Разве они не должны хотя бы просто поздороваться с ним? Это было ошибкой. Не нужно было соглашаться на эту глупую затею. Ощущение, что кроме Кея, ему тут никто не рад. Ощущение, что он здесь лишний, хотя это его день рождения. Ощущение, что они все пришли сюда только ради еды и выпивки, но никак не ради него. Что делать? Убегать? Пройти вглубь и вести себя, как ни в чём не бывало? Свернуть в уголок комнаты и провести свой праздник в одиночестве? Хисын растерян и до предела смущён. Не этого он ожидал. Максимумом его ожиданий было то, что он бы отрывался только в кругу своих друзей, но не игнорирование его присутствия, а то и более — странные и ничего не объясняющее разглядывания его внешности, вида, тела. Казалось, что они оценивают его по какой-то десятибалльной шкале и жалеют о том, что потратились на подарки ради какой-то серой мышки в роде него. А что он? На нём были всего лишь тёплые широкие брюки тёмно-коричневого цвета, вязаный красный, словно рождественский, свитер с оленями, поверх которой непримечательная демисезонная белая курточка и зелёная шапка, из-под которой выглядывает пара волнистых чёрных волос. Он выглядит, как ёлка новогодняя, а то и клоун. Разочарование-то какое. — Пиздец... — первый прерывает, наконец, тишину Сеон, с какой-то ухмылкой приподнимает левую бровь и кривит губы, начиная кивать. Хисын готов к тому, что сейчас однокурсники его обосрут за внешний вид. — Согласен, — вторит ему другой знакомый парень с розовыми волосами с третьего курса, который также известен как очень талантливый студент по области «айдолских» навыков. Это ещё больше добивает Ли, ведь, можно сказать, они неосознанно видели в друг друге конкурентов. — Он такой... — шепчет один из первокурсников, приподнося к приоткрытым губам ладонь. «Ужасный» договаривает за него сам Хисын. «Страшный» добавляет, а после к нему «уродливый», —...красивый. Эти слова вырывают его из собственных мыслей, отчего парень резко реагирует и вскидывает бровями, уставившись на того самого брюнета с милым лицом и телом какого-то качка, что произвело на него двоякое впечатление. Но сейчас не это самое важное. Что он сказал? Красивый? — И очень высокий, — добавляет вновь розововолосый, восхищённо осматривая его рост. — Ч-что? — почти неслышно переспрашивает Хисын. — Ага, — раздаётся вдруг более менее знакомый голос со стороны, и парень замечает фигуру Сонхуна, приближающуюся к нему с разрисованным колпаком в руке, на котором было написано «20». — Сегодня ты выглядишь хорошо, — удивляет он его своими словами и цепляет ему на подбородок жёсткую и неприятную верёвку от аксессуара, после надевая картонку ему на макушку, — но всё равно телепузик. — Вы что?! — появляются Кей с Гону в зале, а первый вскрикивает, пугая всех остальных, чем спасает ситуацию. Ведь Хисын не переставал растерянно смотреть на губы Сонхуна, произносящие подобные фразы, потому что это действительно было неожиданно. К счастью, Пак сам не видел этого, потому что отвлекался на колпачок в своих руках. — Почему здесь всё ещё светло?! — Ой, точно! — подмечают остальные, и внезапно, но и вполне ожидаемо в комнате вырубается свет, а после из какого-то коридора появляется шоколадный торт с горящими свечками в форме цифры «19». — С днём рождения тебя-я, — начинают напевать все хором весело, хлопая в ладоши, кроме Ханбина, который на тележке вёз лакомство к имениннику. — С днём рождения тебя-я. С днём рождения, Хисын-и-и-и. С днём рождения тебя-я! Ли готов заплакать. За какие-то жалкие несколько минут эта компания успела перевернуть его внутренний мир верх дном. Сначала они молчали, разглядывая его, потом начали произносить странные фразочки, пугая, а потом начали так тепло поздравлять, отчего он чуть ли не прослезился. Чуть не прослезился от приятных мгновений. Чуть не прослезился от неприятных воспоминаний, связанных с его прошлыми днями рождениями, которые проходили у него дома вместе с отцом и, надеялся тогда он, будущие. Вместе с лучшими друзьями из школы искусств.. вместе с Сону. Ему так хочется, чтобы этот весёлый и солнечный паренёк был рядом, потому что только от его присутствия поднималось настроение, но сейчас оно лишь портится от его мелькания в мыслях, потому что он всё ещё очень сильно разочарован в нём столько же, сколько и в отце. О последнем он предпочитает вообще не вспоминать. Он даже не удосужился отправить смс-ку с поздравлением, не говоря уже о звонке. — Загадай желание и задуй свечи, — негромко говорит Гону и, заметив на себе несколько пар глаз, смущённо замолкает. Ему кажется, что он не вписывается в этот круг. «Я хочу, чтобы у меня всё было хорошо. Хочу найти любовь. Хочу простого счастья. Пожалуйста.» — в мыслях произносит Хисын, сложив руки и закрыв глаза, а после задувает свечки, из-за чего зал меркнет в кромешной темноте, что разбавляют громкие хлопки и взвизги. Через несколько секунд кто-то включает свет, и в комнате снова становится ярко и светло, что не мешает никому заметить слегка влажные глаза Ли, который поспешил сделать вид, что всё хорошо, но неожиданно всхлипнул, из-за чего парни дружно засмеялись, чтобы парень не чувствовал себя неловко. — Надеюсь, что это слёзы счастья? — громко смеётся Кей, и все снова его подхватывают. Он действительно умел поддерживать приятную атмосферу в компании. — Конечно, Кей. Спасибо тебе, — подтирая глаза пальцами, благодарно улыбается кудрявый. — Если бы не ты, я бы навряд ли чувствовал себя сегодня счастливо. — Вообще-то... — японец приложил к носу указательный палец и как-то мимолётно взглянул на Сонхуна, который округлил глаза, давая ему непонятный знак, после чего брюнет замялся, не зная, как теперь продолжить свои слова, но его поспешил прервать и одновременно спасти Чонсон: — Вообще-то над декорациями постарались мы все, ахаха, — шутливо возмутился он, посмотрев на которого, Хисын понял, что это тот самый блондин в бандане, развлекавший компанию, в которой находился Сонхун. Он показался ему довольно забавным и создателем хорошего настроения. — О, кстати, теперь я хочу познакомить тебя со своими друзьями и друзьями своих друзей, — засмеялся Кей, облегчённо выдыхая и про себя благодаря друга за помощь. — Это Джей. Он учится в нашем университете на первом курсе, — блондин слегка улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. — Это Ёнджун с третьего курса. Думаю, ты его знаешь, — кивнул он на мило улыбнувшегося розоволосого. — Приветик. Давно хотел лично познакомиться с тобой, как только мне сказали, что в нашем университете появился ещё один студент из школы искусств, — это было довольно неожиданное заявление. Получается, он тоже перевелся сюда потом? Интересно, почему? — Ты не против на днях сходить со мной на прослушивание? — ещё больше удивляет его Ёнджун. — Ох, ну... Я не собирался участвовать в кастинге, но тебя обязательно могу поддержать! — неловко отозвался Хи. — Замётано, — подмигнул ему Чхве, за которым неотрывно наблюдал где-то в стороне Сонхун, ни разу не приподнявший уголки губ за всё время их диалога, в отличие от остальных, которые умилялись со знакомства двух тузов. «Неужели в этом можно найти что-то милое?» — думает он, но тут же закатывает глаза на свои мысли и забивает. — Так, потом. Это Ким Тэён, — знакомит дальше Кей и указывает на того самого первокурсника с милым личиком и крепким телосложением. — Это Джехо, а это Кёнмин. Остальных ты вроде всех знаешь, — задумчиво осматривает он гостей и кивает самому себе. — Сейчас придёт ещё один первокурсник, Джейк. Потом увидишь его, он что-то опаздывает. — Мне приятно познакомиться со всеми вами, надеюсь, мы подружимся, — поклонился он вежливо, замечая, что остальные тоже начали сгибаться пополам, и, выпрямившись, поспешил поправить колпак, верёвка которого больно давила ему на подбородок. — Вот чёрт! — та вдруг рвётся, стреляя ему в кожу порванными концами, отчего она уже зудит, и снимает с головы картонку, переворачивая её лицом к себе. — Двадцать? Но.. мне же девятнадцать исполнилось! — Что? — удивляется Джей, подходя к нему и убеждаясь в том, что маркером было написано именно «20», никак не «19». — Действительно... Разве не ты должен был написать возраст, Сонхун? — он обращается к брюнету, вырывая его из мыслей о том, что слишком уж этот Ёнджун, в котором тот чуть не прожёг дыру своим недоброжелательным взглядом, такой смазливый. — Хун! — А? — он поворачивается к остальным и растерянно оглядывает парней. — Что Хун? — Ты же подписывал колпак? — переспрашивает Кей. — Да... А что? — не понимает тот. — Тут написано двадцать... — отвечает сам Хисын, недовольно смотря на Сонхуна, хотя старался не выдавать этого. — Ты решил меня состарить? — миссия провалена. — Что? — возмущается тот. — Да нахрен мне это надо? Ну-ка дай, — он забирает вещицу с его рук, случайно соприкасаясь пальцами с кудрявым и тут же поднимая секундный взгляд на него, но успевает опустить прежде, чем встретиться с карамельными глазами Ли. — Это не мой почерк! — Стоп-п-п... — на выдохе произносит Кей и, прикрывая веки, медленно разворачивается назад, поднимая голову наверх в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — Ники, это твоих рук дело?! — кричит он на весь дом. Сверху доносится мужской, но всё ещё достаточно детский довольный смех парнишки, и все понимают, кто это сделал. — Ахаха, Хисын, прости, это сделал мой брат. Помнишь, я говорил, что он будет дома? Я тебя познакомлю с ним попозже, потому что сейчас он наказан за то, что втайне успел стащить взрослое шампанское, но, кажется, он решил мне отомстить, а получилось, что тебе... — Да нет, всё понимаю. Дети на то и дети, — веселеет на глазах и сам парень. — Он подросток, ему почти пятнадцать уже, но до сих пор любит вести себя как ребёнок, что ж поделать, — пожимает тот плечами. — Давайте, наконец, уже веселиться и отмечать праздник! — нетерпеливо вскрикивает кто-то из младших, и все начинают смеяться, соглашаясь с ним. Да начнётся веселье.

***

Все эти полчаса, которые проходят очень долго и мучительно для него, Сонхун провел в недовольстве. Значит, он придумывает идею с вечеринкой. Он оплачивает все затраты на неё, включая еду и напитки. Он сам руководит здесь всем, миллион раз переделывая декорации или заставляя делать это остальных. Он заказывает базу торта и украшает. И если посмотреть на всё это с адекватной точки зрения, получается, весь праздник — его заслуга. И нет, он вовсе не делает это одолжением и не ворчит из-за этого, просто.. какого хрена? За весь текущий вечер Хисын не сказал ему даже спасибо хотя бы за подарок, который он ему вручил первым, не говоря уже о том, чтобы подойти к нему и поговорить, чтобы он не чувствовал себя виновато, как и пару дней назад. Он его всё ещё не простил за тот глупый поступок или просто предпочитает игнорировать? Чаша терпения брюнета переполняется, а Хисын, развлекающийся в картонных мемных чёрных очках на танцполе с Николасом и Ёнджуном, бесит ещё больше. Бесит, что он развлекается без него. Это же, блин, Сонхун затеял вечеринку, почему ему не весело и почему этот именинник веселится без него? Он до сих пор не успел опустошить и одну банку пива, а Джей, то присаживающийся к нему на диван, то исчезающий в толпе вновь, выпивает уже пятую, если только не шестую. Сонхуну почему-то так одиноко на празднике, хотя здесь столько людей, многие из которых не раз пытались утащить его к себе, чтобы потанцевать, на что парень отмахивался ленивым: «Я устал», нагло обманывая, ведь он даже не поднимал свою задницу с дивана в течение этих тридцати минут. — Да ну нахрен, — раздражённо усмехается парень и закатывает глаза, когда Хисын и Ёнджун устраивают танцевальный баттл, а второй танцует так, словно флиртует с младшим, всячески прикусывая губы, подмигивая или ухмыляясь. — Чего же тебе так невесело сегодня, любимый? — как внезапная вспышка костра, мужской голос обжигает мочку уха Сонхуна своим дыханием, и на его плечи ложатся тёплые руки с красными рукавами. Он, естественно, узнает парня, на которого немного обижен за позавчерашний день, за то, что он устроил ссору из-за ревности, но отрицать того, что он скучал, не может. — Потому что тебя тут не было, — Пак опрокидывает голову назад, видя слишком любимое и красивое лицо Джейка, который плюёт на присутствие остальных и чмокает своего парня в губы. Не проходит и полминуты от этого соприкосновения губами, как в стороне слышится звук рвоты. Оба оборачиваются на источник и видят Джея, блюющего в какой-то полиэтиленовый пакет. Сонхуну кажется, что его стошнило не только из-за алкоголя. Походу, он заметил этих голубков. — Я так скучал по тебе, — шепчет шатен на ухо парня и переплетает с ним пальцы. — Мне так не хватало тебя эти два дня, хоть ты и был рядом, — ноет он и приближается губами к его шее, но Сонхун тут же поднимает голову со спинки дивана и демонстративно окидывает зал взглядом, намекая, что они сейчас не одни. — Мы не можем сейчас исчезнуть, праздник только начался. Давай через какое-то время, хорошо? Поднимемся в комнату Кея, туда никто не зайдет, — спокойно произносит он и хлопает по месту рядом с собой. — Садись. — Стой, — прерывает его австралиец и достаёт из пакета праздничную коробку. — Я же ещё не поздравил именинника, — улыбается он, осматривая ленточку и проводя по ней пальцами. — Где он? Сонхун с любопытством осматривает подарок, даже не предполагая, что мог приготовить Джейк, а после озвученного вопроса резко отрывает глаза от него и ищет взглядом Хисына, найдя которого, он просто фыркает под нос. Кажется, тот подвыпил, потому что прямо сейчас он развлекал всех, вращаясь на танцполе на коленях, причём делая это так профессионально и изящно, что очень завораживает, затягивает и даже заставляет хотеть это повторить. Именно этим занимаются некоторые ребята, а Ёнджун, который постоянно попадается на глаза Сонхуну, снимает их на видео. Раздражает. Проследя за его взглядом, Джеюн нашёл главного гостя этого мероприятия и с довольной ухмылочкой пошёл к нему, словно что-то задумав. Заметив пришедшего, все приостановили танцы, а кудрявый поднялся на ноги и начал тяжело дышать, не в силах стереть с лица свою счастливую улыбку, которую до жути хотелось убрать австралийцу. Желательно, своим кулаком. — Вот мы и познакомились, Хисын-хён! — натянул широкую лыбу шатен, осматривая внешний вид своего «соперника» и подмечая, что на них сегодня одинаковые свитеры. — «Какого черта?» — Ты, наверное, Джейк? — дружелюбно спрашивает Хисын, получая кивок, и протягивает руку, которую сильно пожимает второй и резко тянет опешившего старшего на себя, приобнимая и выговаривая ему в ухо: — С днём рождения, — кудрявому показалось, словно он съехидничал, но, может, алкоголь в голову ударил? Шим также резко отстранился и вручил ему коробку в руки, улыбаясь. — Спасибо.. большое, — с двоякими чувствами парень принял подарок и попытался улыбнуться уголками губ, но вышло принужденно, потому что что-то не давало ему покоя. Какой-то этот Джейк странный и совсем не внушает доверия. Внутри зарождается сомнительное предчувствие, на что он решает забить и скидывает всё на не совсем трезвое состояние.

***

Третий час балдежа. Все (почти) пьяные в стельку, запасы алкоголя всё ещё остались, а вот еды — точно нет. С колонок до сих пор орёт клубная энергичная музыка, под которую дрыгался в одиночестве Джей, до этого пребывавший в отключке, но сейчас пришёл в себя и, когда остальные выдохлись, решил блеснуть на сцене. Наевшийся и достаточно пьяный Сонхун почти что засыпает где-то сидя на полу, но об его ногу случайно спотыкается Ханбин, из-за чего тот пробуждается, и начинает мило извиняться на своём ломаном корейском, следуя дальше по своему неопределенному маршруту. Брюнет поднимается с места и слегка теряет равновесие, тут же схватившись за край стола, под которым он оказался хрен знает как. Осмотревшись вокруг, он видит в зале только нескольких, а остальных не было, в том числе и Джейка. На самом деле, парень не помнит, что произошло после третьей банки пива, поэтому и предположить не может, куда делся его парень. Краем глаза Сонхун замечает, как со второго этажа спускается какой-то светловолосый парнишка, и сначала он его принимает за Чонсона, но после видит, что Чонсон танцует прямо сейчас в трёх метрах от него. Протерев глаза, он пытается разглядеть его лицо, но все попытки тщенты. Единственное, что может Пак понять, — он видит его впервые. Или, возможно, не обратил внимания на него. — Хэй, — подходя к перилам, машет он рукой. — Ты не видел Джейка? — Мне бы ещё знать, кто такой Джейк... — бурчит под нос Нишимура и прикрывает его из-за запаха, которым несёт от старшего. — Как он выглядит? — Ну... Красивый такой! — влюблённо улыбаясь, смеётся Хун и потирает лоб запястьем. — Значит, тут нет никакого Джейка, — своему же стёбу ухмыляется парень, но после всё же решает помочь ему найти этого парня. — А одет во что? — Хмм, дай вспомнить... А! В красный свитер с.. с.. оленями! — А, так он зашёл в комнату к моему брату, — кивает Ники на второй этаж. — Прямо по коридору и вторая дверь слева. — Спасибо, — щёлкнув языком и подмигнув, брюнет побежал наверх.

***

Хисын, конечно, был дико благодарен Ёнджуну за то, что он отговорил его от идеи сегодня напиться, потому что завтра снова учёба, а на неё нужно же как-то идти, но тем не менее даже от одной бутылки алкоголя у парня сильно разболелась голова, поэтому он предпочёл побыть немного наедине с самим собой в полной тишине и отдохнуть от этого шума и громких звуков. Да, это круто — веселиться с большой компанией и чувствовать себя в хлам, но у последнего есть очень много последствий, и, чаще всего, они все отрицательные. Кей предложил ему свою собственную спальню, гарантируя, что сюда никто не зайдет, даже его собственный младший брат, ведь их семья ценит уважение личного пространства друг друга. Это ему снова напомнило об отце, который мог ворваться к нему в комнату когда угодно и начать скандал из-за мелочи. От этой навязчивой мысли Ли неохотно проверяет телефон и расстраивается ещё больше, чем в трезвом состоянии. Ноль пропущенных, ноль сообщений. Его это не должно заботить, но становится всё равно грустно. — Ммм... — болезненно стонет он, держась за виски. Казалось, что голова сейчас взорвётся. Ему действительно не стоило пить так много, хотя, по сравнению с остальными, он выпил совсем ничего. Наконец, сев на кровать друга, парень полной грудью вдыхает свежего воздуха в лёгкие. Не то что та вонь от алкоголя внизу. Тошнит уже от этого запаха до невозможности. Как вообще живут алкаши и бомжи, к которым он уже приелся? Бр-р. У Хисына мурашки от этой мысли. Кудрявый только собирался лечь и расслабиться, но его внимание приковывает шоколадный торт, который никто ещё не разрезал. Странно это, конечно, ведь именинник должен был сделать это ещё в начале, но, может, они оставили это на потом или вообще только ему самому, чтобы только он смог насладиться сладостью в свой день рождения? Непонятно. Понятно только одно — Хисын обожает шоколад и он прямо сейчас умрёт на месте, если не попробует хотя бы пальчиком. В предвкушении Ли облизывает свои губы и с довольной мордочкой крадётся к столу, на котором стоял его главный подарочек. Нет, ну, серьёзно. Он готов все свои подарки променять на что-нибудь вкусненькое. Достигнув своей цели, он медленно погружает указательный палец в тесто, и вся фаланга пачкается в шоколаде, которую аппетитно оближет сейчас этот девятнадцатилетний ребёнок. Торт настолько сильно увлёк брюнета, что он вовсе и не заметил, как за ним открывается входная дверь и в комнату входит ещё один черноволосый. Он также беззвучно закрыл её и тихо стал подходить к имениннику в красном свитере, стараясь не засмеяться в голос от себя же самого, потому что подкрадывался, как самый настоящий агент. Сонхун высовывает язык меж зубами и становится сзади Хисына, который всё ещё лакомился десертом, но на этот раз точно почувствовал что-то неладное. Будем точнее: он почувствовал, что кто-то дышит ему в затылок, отчего он то ли испуганно, то ли стыдливо вздохнул, так как, возможно, со стороны он выглядел очень смешно, поедая втихаря тортик. Сглотнув, он начал вытирать свои руки об белоснежную скатерть, совсем не заботясь о том, что она была только отстиранная и расстеленная, и стал медленно разворачиваться назад. — Мне просто зах- Хисын застывает, увидев перед собой лицо Сонхуна, которое приближалось к нему, поэтому он испуганно вскрикивает прежде, чем тот успевает накрыть его губы своими. Пак осознаёт, что это вовсе не голос Джеюна, и бледнеет лишь от мысли, что сейчас могло случиться, если бы не быстрая реакция Хисына. В темноте они смотрят друг другу в глаза, тяжело дыша и не в силах что-либо произнести. Оба испуганы, оба пьяны, оба шокированы и оба думают только об одном. О том, чего не произошло, но почему-то посещает мысли обоих. — Что ты.. тут делаешь... — голос Хисына срывается на шёпот, и он сглатывает, бегая потерянным взглядом по лицу Сонхуна, которого практически не видно. — А.. ты?.. — также сильно растерян брюнет, что не знает, что ответить, и просто разворачивает стрелки в его сторону. Ли не успевает ответить ему, потому что обоих пронзает яркий свет, включившийся в комнате, хлопок двери и посторонний голос, раздавшийся внутри. — Ч-что это такое?.. Что происходит?.. — шатен не может поверить своим глазам. Прямо сейчас в спальне Кея Сонхун ошарашенно отпрыгивает от Хисына, прижатого к столу с тортом, а сам именинник вытирает слегка опухшие и испачканные шоколадной начинкой губы рукавом такого же красного свитера, как у австралийца. Джейк снова чувствует это. Джейк снова чувствует себя брошенным, униженным, разбитым.

***

Джеюн не видит перед собой ничего. Ноги сами уносят его вниз, переступая через две, а то и три ступеньки. Глаза застилают жалкие слёзы, в горле застревает огромный тяжёлый ком крика, который необходимо освободить, иначе Шим разорвётся изнутри, и вместе с телом разорвётся и его сердце. Но цело ли оно сейчас? Живо ли оно? Чувствует ли хоть что-либо кроме адской боли и желания где-нибудь броситься под машину? Он видел всё своими глазами. Он видел, как его собственный парень бесстыдно изменял ему с новеньким у Кея в комнате, где ранее он предлагал остаться наедине ему. Как у Сонхуна вообще хватило совести на подобное дерьмо? Как он мог так нагло врать, что между ним и Хисыном ничего не было и не будет, если прямо сейчас он сам застал этих двоих во время поцелуя? Может, у них было что-то ещё бо́льшее? Подобные мысли сдавливают грудь и без того еле дышащему Джеюну, который находит в себе последние силы, чтобы обуться и вылететь из дома японца прежде, чем его успевает догнать его парень. Сонхун не станет и дальше бегать за ним, потому что понимает, что это бессмысленно. Сейчас по-любому Джейк не в состоянии что-либо понять, адекватно выслушать и поверить. Лучше оставить его в покое, не трогать и позволить успокоиться. Он более уязвим в подобном состоянии, поэтому Хуну вообще не стоит ничего предпринимать, чтобы не ухудшить и так имеющееся дерьмо, потому что лучше он точно не сделает. Он обязательно поговорит с ним завтра.

***

Идёт третья минута с момента, как двое покинули спальню, но Хисын всё ещё не может сдвинуться с места. Его шокированные глаза прикованы к полу, зрение всё равно не функционирует, потому что мозг парня зациклился только на произошедшем. Сонхун.. гей. Джейк.. тоже гей. И они.. встречаются. Хисын не может прийти в себя. Ему не удаётся переварить столько всего одновременно, учитывая, что до получения этих информаций этот самый гей Пак Сонхун чуть не поцеловал его. Осознание событий происходит очень медленно, заторможенно, и только затем по щекам парня растекается алая кровь. Этому служат те стыд и смущение, которое он испытывает, понимая, что мог тоже спалиться перед парнем, если бы не отреагировал на его действия отрицательно и не закричал от неожиданности, спокойно позволяя ему поцеловать себя. Спустя какое-то время на смену этим эмоциям приходит чувство вины. Перед ним произошла ссора влюблённой пары, и Ли как никто другой принял в этом участие. Он стоял перед Сонхуном. Он находился в этой комнате. Он отмечает свой день рождения. Он оделся в такой же свитер, как Джейк, из-за чего Сонхун по-пьяни чуть не перепутал их. Если бы только он не выпил, у него бы не болела голова, и ему не пришлось бы заходить сюда. Если бы только он не увлёкся поеданием торта, он бы заметил Сонхуна пораньше и развернулся бы, чтобы тот увидел, кто стоит перед ним. Если бы только он не принял предложение Кея отметить день рождения у него дома, всего бы этого не случилось. Он рассорил их, сам того не понимая и не замечая. «Что я, чёрт возьми, наделал...» На душе скребут кошки, отвращение к себе разрастается внутри, а глаза застилаются пеленой слёз, и кудрявый хватается за волосы, медленно скатываясь по ножке стола и начиная всхлипывать. Как же сильно он сейчас виноват перед ними... Хисын всегда был из тех людей, которые брали всю вину на себя и предпочитали страдать самим, чем делать кому-то больно хоть словами, хоть поступками. Из-за отца он привык к тому, что в любой плохой херне, что происходит, есть только его вина. Эта моральная травма преследует его с детства, ведь даже если сломалась обычная машинка, всегда ругали его, потому что он неаккуратно ею игрался, а не родители покупали у некачественного производителя. Обняв себя за колени, парень опустил лицо вниз и начал тихо плакать, жалея о том, что вообще родился в этот день, в этот месяц. Жалея о том, что ушёл из дома, потому что если бы Гону не встретил его на остановке, то он бы никогда и не познакомился с Сонхуном и не стал причастен к разрушению его личной жизни. Горячие слёзы разочарования в самом себе стекают с его подбородка, на который только три часа назад давил праздничный колпак, и разбиваются об ткань его штанов, оставляя мокрые следы. Самокопание — не есть хорошо, но ему сложно избавиться от этого. Хисыну легче причинить боль себе, чем другим, но последствия этого могут быть ужасны. Особенно, если боль физическая. «Они из-за тебя поссорились. Ты не должен был быть здесь. Это ты находился не в то время не в том месте.» Мысленная атака и внутренняя истерика доводят его до такого состояния, что через несколько минут у него не остаётся сил на то, чтобы просто спокойно вздохнуть, при этом не всхлипывая. Не получается. Не выходит. Душа кричит о боли. Хисын находит в себе последние остатки энергии, чтобы подняться с пола и лечь на кровать, отвернувшись к стене, потому что знает, что сюда может вернуться Пак, и, нежелательно, чтобы он видел его в таком виде, когда на щеках влажные солёные дорожки, пустые глаза на мокром месте, а губы не хотят даже двигаться, не говоря уже о разговорах с кем-либо. Как он и предполагал, дверь в комнату открывается и слышится сначала громкое, но после затихшее сонхуново: — Хисын, ты.. здесь... — брюнет видит его тело под одеялом на кровати и предполагает, что тот, возможно, вырубился из-за головной боли после вечеринки и решает обговорить это всё с ним после. Но перед тем, как выключить в комнате свет и выйти, Сонхун не упускает из вида то, что Хисын вздрогнул и всхлипнул. Во сне никто этого не делает. Хисын притворяется, что спит.