***
Зарабатывать в наше время, естественно, очень тяжело, особенно когда ты проделываешь огромную работу, а тебе платят гроши. А находить деньги без высшего образования, при этом неся ответственность за все затраты одному, — куда тяжелее. Джейк не задумывался об этой проблеме, когда протягивал фальшивый документ о своих доходах и выписку из домовой книги с места жительства Сонхуна, чем полностью заверил органы опеки, что он сможет стать достойным «родителем» для Чонвона. Если бы можно было повернуть время вспять, он бы ни за что не повлёк его за собой в это болото, в котором тонут теперь оба. Ему жаль. Ему искренне жаль, что он стал причиной не особо и хорошей судьбы Чонвона. Кто знает, возможно, его бы усыновила действительно обеспеченная, полноценная семья? Было ли так обязательно забирать его к себе и позволять жить в условиях, что намного хуже тех самых детдомовских? Джеюн боялся. И боялся не за него, а за себя. Боялся стереться с лица этой земли одному. Боялся умереть нищебродом или бездомным одному. Боялся оказаться без семьи одному. Боялся остаться одному. Он боялся одиночества. Увы. Чувства опустошенности и сиротливости никогда не покидали его за эти полгода, как он (думал) выбрался в люди, свободу, мир. Он был одиноким всю свою жизнь. Тогда, когда его новорожденного оставили в приюте, и узнал он об этом в пять лет, а понял — в девять. Тогда, когда ребята с детдома, по совместительству его соседи по комнате, рылись в документах директора, находили информацию о том, что Джеюн метис, и травили его за нацию. Тогда, когда он обнаруживал в своём обеде колонию муравьёв или рой дохлых комаров. Тогда, когда его избивали на улице дети из полноценных семей, а его "друзья"-сироты проходили мимо, даже не пытаясь защитить. Тогда, когда никто не вызвал ему скорую после получения ножевого удара, и он был настолько жалок, что к нему подошёл совершенно случайный, незнакомый человек, спустя несколько месяцев ставший уже его парнем. Тогда, когда после очередной ссоры Сонхун оставлял одного, скидывая всю вину на его ревность. Тогда, когда он отрывал всю злость и боль на Чонвоне, который каждый раз прятался в ванной и тихо всхлипывал в рукав. Он был одиноким всегда и везде. И даже сейчас Джейк в одиночестве разгребает тяжёлые ящики, перетаскивая в них алкогольные напитки из грузовика в магазин. Деньги с неба не падают, а дома в холодильнике висит уже третья крыса. Последние пару дней парни питались лапшой быстрого приготовления, купленной на оставшиеся копейки, причём всего два раза в день. Видеть утром Чонвона, собирающего рюкзак в школу, при этом стараясь не обращать внимание на свой журчащий желудок, было безумно больно. «Накормить своего младшего брата». Это является задачей Шима, поэтому он немедленно прогулял сегодняшние пары и решил пойти на подработку с девяти утра. В такие моменты бывало, что Сонхун помогал с деньгами, ведь даже если он не был богатым, они были при нём всегда из-за обоих зарабатывающих родителей. А отец-то на какой должности работает — аудитор, — из-за чего часто разъезжает по другим городам, а то и странам в качестве командировки. Сейчас же и этой поддержки не было, так как Сонхун написал ещё три дня назад о том, что уехал к бабушке. Конечно, нет, Джеюну не нужен он только ради денег, просто сейчас это является необходимой помощью, и он был бы очень благодарен хотя бы за несколько тысяч вон, чтобы Чонвон не чувствовал стыд перед сверстниками во время уроков, когда из его живота рвутся гудения подводных раковин, или во время обеденного перерыва, когда все едят, а он пускает слюнки и грустит. Джеюн скучает по Сонхуну. Прошло так много времени с тех пор, как они нормально виделись, общались, держались за руки, в конце концов, встречались. Ему его жутко не хватает, иногда хочется просто услышать его смех и увидеть улыбку, чтобы все проблемы вмиг рассыпались в песок и ушли на задний фон. С Сонхуном всегда хорошо и спокойно, с ним уютно и комфортно. Стоит всего лишь оказаться в его утешающих объятиях, и Джейк чувствует такой прилив сил и энергии, что может одолеть все преграды, препятствующие достижению его целей. Единственная цель на данный момент, на сегодня и, возможно, на всю оставшуюся жизнь — это заработать деньги. Любовные дела должны отойти на второй план, ведь наверняка и Сонхуну не хотелось бы встречаться с мертвецом, умершим от голода. Ящики, по ощущениям, с каждым разом становятся тяжелее и тяжелее, и Джейку так хочется пошутить о том, что его схватил остеохондроз, да не с кем. Парень ставит коробку на землю у дверей магазина, чтобы передохнуть, и устало вздыхает, вытирая пот с лица грязной тканевой перчаткой. Спина действительно уже не выдерживает, как и кисти рук, но ему стоит переосилить себя, если хочет довести дело до конца. Он расставляет руки по бокам и оборачивается назад, чтобы издалека посчитать, сколько ещё ящиков ему осталось перетаскать. Джеюн слишком увлекается своей работой, что не слышит шаги, приближающиеся к нему сзади, и чьё-то горячее дыхание прямо на шее, лишь почувствовав которое, он задумчиво поворачивает голову назад. — Здравствуй, Джейк-хён, — с милым лицом улыбается ему парень и с интересом посматривает за его спину, чтобы разглядеть, чем он занимается. — Родители твои бизнесмены, говоришь? — Рики... — Для лгунов я Ники, хён, — серьёзным голосом проговаривает блондин и переводит взгляд с коробок прямо ему в глаза, отчего старшему становится некомфортно. — А для выпендрёжных лгунов — Ники-сан. — Позволь мне всё объяснить, Ники-сан, — отчаянно делает вдох Джейк и отходит на два шага назад, потому что японец стоял к нему максимально близко, что ещё больше пугало его и заставляло волноваться, особенно учитывая его высокий рост, чем он точно превосходил австралийца. — Тебе не стоит, я всё уже понял сам. Ты просто хотел показаться крутым в чужих глазах, но сам не понял, как теперь опустился в моих, — вроде бы с искренним, вроде бы с фальшивым сожалением произносит парень. Невозможно понять его настоящие эмоции, он слишком непроницаемый. — Я не хотел этого, я просто был пьян... — Давай без оправданий? — предлагает Нишимура, отводя взгляд в сторону и намекая, что ему не хочется продолжать этот бессмысленный диалог, на что Шим обречённо кивает от безвыходности. Ники всё ещё смотрит по сторонам и достаёт из кармана закрытую пачку сигарет, срывая с неё плёнку, чем не то, что удивляет, а шокирует старшего. — Ты куришь..? — у того зрачки выпадают из орбит, когда Ники достаёт одну штучку, кладёт меж пухлых губ и поджигает её зажигалкой. — Ну да. — Но тебе же пятнадцать! — восклицает Юн, вытягивая ладонь вперёд. Блондин смотрит на его грязные пальцы в перчатках и отходит назад, что тут же понимает австралиец и убирает руку. — Только не говори, что ты только что купил это в магазине. Они не имеют права продавать без паспорта, лишь глядя на твоё взрослое личико! — Продали, — хмыкает Нишимура, выпуская изо рта дым, который ветром несёт прямо на Джеюна, начавшего задыхаться и кашлять. — Странная реакция. А ты никогда не курил, хён? — Нет, — неловко со смущением отводит взгляд в сторону шатен и поджимает губы. — Это вредно для здоровья. Рики ничего более не отвечает ему, лишь продолжает курить на крыльце магазина, а затем устаёт стоять и садится на корточки. Джейк не может понять, что творится в голове этого ребёнка, ведь он сам первый подошёл к нему, поздоровался, а теперь сидит и игнорирует его существование. Он воспринимает это для себя, как конец разговора, поэтому зажато поднимает с земли ящик и направляется ко входу, как вдруг: — Джейк-хён, — отзывает тот его, на что шатен тут же поворачивает голову. — Будь уверен в своём секрете, — усмехается младший и встаёт с места, приподнимая сигарету в руках, словно хочет чокнуться бокалами. Австралиец непонятливо хмурит брови, бросая ему «В смысле?», но японец лишь улыбается, обнажая свои белоснежные зубы, и уходит прочь. Его фигура скрывается за грузовиком, с которого студент таскал напитки в магазин, и эта аура превосходства вместе со школьником испаряются мгновенно. Джеюн более-менее расслабяется, что отчётливо заметно в его опустившихся плечах, и заходит в заведение, ведь работа не ждёт, а время — деньги! Спустя несколько минут Шим в конце концов заканчивает с разгрузкой товара. Кажется, его позвоночник откинулся где-то под сухожилиями, а ноги вот-вот подкосятся и бросят его тело на землю. Он безмерно устал, а перетаскивать тяжёлые вещи на голодный желудок изнуряет до невозможности. У него очень сильно болят внутренние органы, суставы и руки, но он находит в себе последние силы, чтобы добраться до начальника и забрать свои деньги за сегодняшний день. — Мне кажется, вы дали мне слишком много, — в смятении произносит шатен, неловко смеясь, когда ему на руки вручают стопку денег. — Нет, всё правильно, — пофигистично цокает мужчина и садится за руль, намереваясь отъехать, но Джейк стучит по дверцу грузовика, раздражая старшего, который закатывает глаза и смотрит вниз. — Чё опять? — Здесь двести тысяч вон, я уверен, что столько не заработал! — продолжает возникать любящий честность (как иронично) Джейк. — Дают — бери! Иди уже, а, у меня и без тебя много дел, — машет рукой тот и нажимает на газ. От неожиданного звука мотора австралиец отскакивает от автомобиля на пару метров и в шоке рассматривает купюры в своих руках. Двести тысяч.. за пять часов работы... Джейк и не надеялся на пятьдесят, а здесь целых двести! Очуметь просто! Начальник так расщедрился? Но разве не он ли с самого утра портил ему настроение, говоря, чтобы тот на большие деньги не рассчитывал? С чего бы ему отдавать такую крупную сумму даже не за полный рабочий день? Неважно. Абсолютно ничего неважно! Да, шок шока Джейка тоже в шоке, но это не может его не радовать до смерти. Теперь у него есть деньги не только на покупку продуктов, а, возможно, их хватит хотя бы на одну толстовку для Чонвона. Уже скоро зима, а он всё ещё ходит в изношенной детдомовской прошлогодней одежде. Обязательно надо купить для него что-нибудь тёплое. Весь счастливый, парень хихикает под нос всю дорогу, позабыв о своих болячках и чуть ли не вприпрыжку ходя по тротуару. Он проходит мимо школы Яна, но не останавливается, так как его занятия давно закончились, и, должно быть, он уже дома. Но столкновение с этим местом возвращает к нему мысли о том, что произошло полчаса назад у магазина. — Джейк-хён, — отзывает тот его, на что шатен тут же поворачивает голову. — Будь уверен в своём секрете, — усмехается младший и встаёт с места, приподнимая сигарету в руках, словно хочет чокнуться бокалами. Быть уверенным в своём секрете... Интересно, что же он имел в виду этим жестом? «Может, он хотел сказать, чтобы я был уверен в нём, потому что то, что он курит, — тоже секрет?»***
— Хисын-щи, будете кушать? — стучится женщина в дверь, не осмеливаясь заглянуть в комнату. — Нет, спасибо, тётя Сынхи, — отвечает он негромко, перебирая свои конспекты на кровати. Домработница уходит, и парень снова включает спокойную музыку на ноутбуке, чтобы придать атмосферу. Хисын разбирал весь материал, который он пропустил за эту неделю, спрашивая у Кея, какие темы они проходили, и прося Ханбина отправить свои заметки. Он уже собирается вернуться на учёбу со следующей недели со справкой о том, что он болел, дабы это не отразилось на его отметках. Проблемы проблемой, но нельзя забрасывать университет, даже если тебе не хочется в нём учиться, ведь всё-таки высшее образование нужно, а про перевод обратно в Ханлим не может быть и речи. По крайней мере, пока он живёт со своим отцом и по его правилам. Мысленно проныв о том, как же сложно ему даётся физика, кудрявый медленно скатывается со своей кровати вниз, обречённо вздыхая и утыкаясь лицом в постель. Тяжело разбирать темы, когда ты не присутствовал на лекции. В дверь вновь стучатся, и Ли даже не поднимает головы. — Тётя Сынхи, я не голоде-ен, — лениво тянет он, но звуки столкновения кулачка с доской не прекращаются, вынуждая того подняться с места. — Не буду я кушать, правда! — прикрикивает он, но ему казалось, что у той затычки в ушах, потому что она не переставала звать его своими действиями. Хисын цокает недовольно, так как такое назойливое отношение действительно раздражало, поэтому он подходит к двери, чтоб открыть её. — Я же сказал, что не хочу- Перед его носом стояла вовсе не здоровенная тётенька, а крошечный Сону, смотря на него снизу вверх наивным детским взглядом и бегая глазками по лицу хёна. Он смиренно держит в руках пакет и поджимает губы, не зная, кто из них первый поздоровается, и, собираясь взять инициативу на себя, приоткрывает рот, но его прерывает старший: — Привет, — спокойно говорит Хи и от неловкости стискивает зубы. — Я ждал тебя. — Привет.. хён, — смущённо отвечает Ким и постепенно расслабляется, подмечая, что тот не настроен к нему агрессивно и не демонстрирует свою злость. — Проходи? — он отходит в сторону, пропуская младшего внутрь, и вскоре закрывает за ним дверь. — У меня тут беспорядок, извиняюсь! — он тут же подрывается с места, вспомнив про разбросанные тетради и учебники, и, подбежав к кровати, начинает вокруг всё убирать. На лице брюнета расплывается добрая улыбка, наблюдая за тем, как старший суетливо приводит в порядок свои вещи и аж переживает из-за того, что ему здесь можно быть некомфортно, хотя это вовсе не так. Сону плевать, в каком состоянии его комната; для него важнее увидеться с Хисын-хёном. — Садись, — прибравшись, он указывает на свою кровать, и младший тут же плюхается с довольной улыбочкой на лице. — Как у тебя дела? — У меня всё хорошо, — мурлычет он, но под конец горло подводит и начинает першить, из-за чего тот его прочищает и обращает внимание Ли на себя. — Ты снова порвал голосовые связки? — с ноткой опечаленности молвит тот, слегка меняясь в лице. По его реакции Ким понимает, что хён слишком хорошо его знает и вновь беспокоится, как и прежде. — Есть такое... — поджимает губы парень. — Пил что-нибудь? Надо смягчить боль в горле. — Да, я покупал молоко, как обычно, но не успел его выпить и выбросил в урну, потому что меня позвал твой.. друг? — неуверенно, чуть ли не запнувшись, спрашивает он с более вопросительной интонацией. Ким и не мог предположить, кем они являются друг другу, что отчасти волновало его. Если они знакомые, это странно, что браслет Хисына оказался у Сонхуна. Если они друзья, то Сону будет ревновать и бояться, что его место может занять кто-то другой. А если они... «Нет, не может быть.» — С-сонхун?.. — после несколько секундной паузы уточняет Ли и затаивает дыхание. Внутри что-то связывается в тугой узел, отчего начинает колоть где-то под рёбрами. Неприятное чувство. Возможно, болезненное. Или совсем чуточку грустное. — Ох, да. — Да, он мой.. друг, — заверяя больше себя, нежели Сону, старается твёрдо проговорить он. — В любом случае, — тут же меняет тему, — ты ничего практически не пил, поэтому я сейчас скажу тёте Сынхи приготовить для тебя молоко. — Нет, мне правда не нужно, — отрицает другой, махая руками, а тот уже успевает пройти к выходу. — С мёдом и сливочным маслом, как обычно? — Хисын-хён... — Понял, — парень исчезает за дверью. Сону берётся за голову, а после за щёки, пытаясь охладить себя от смущения и скрыть небольшую радость, и вскоре тот возвращается. — Скоро принесёт. — Тебе не стоило делать это, — цокает брюнет и шуршит пакетом. — Да ладно тебе. Это меньшее, что я могу сделать для своего друга, — внезапно вырывается из уст кудрявого, и это застаёт врасплох обоих, отчего они замирают, неловко прикусывая губы. — Ну... — Друга? — переспрашивает довольный Ким. У Ли горят щёки, отчего он жутко смущается и начинает неловко чесать затылок, не в силах посмотреть в глаза парня. — Ну.. да? — нервно смеётся он. — Мы же друзья, да? — Если ты так считаешь... — Сону... — сдавшись, тяжело вздыхает Хисын и поворачивается к нему, виновато надувая губы. — Я много думал о нашей ссоре в последнее время, и знаешь.. — он никогда не представлял, что признания даются настолько тяжело, — я сам виноват. Прости меня, пожалуйста. Я наговорил тебе много всего обидного и грубого на эмоциях, чем, безусловно, ранил и задел. Мне очень жаль, Сону-я. Из-за папы я начал сомневаться в каждом, и ты в том числе попал под горячую руку. Я бы никогда в жизни не подумал, что ты предал меня или пляшешь под дудку моего отца. Я знаю, что ты хотел для меня только лучшего, чтобы я не кочевал по чужим домам и не искал подработки, являясь членом состоятельной семьи. Мне правда жаль, извини меня, ладно? Я никогда не был плохого мнения о тебе, ты же сам знаешь это. Просто на тот момент я не знаю, что овладело мно... — искреннюю речь парня прерывают громкие всхлипы, которые шокируют его, а все мысли в голове моментально теряются. — Эй... Ты чего плачешь? Сону, жалостливо выпятив губу, окончательно громко рыдает взахлёб, смотря куда-то вниз. Сам по себе парень очень эмоционален и сентиментален, а такие слова довели его до слёз. Он слишком ценит извинения близких людей, а слышать их от Хисын-хёна, по которому он очень скучал и хотел помириться, превысили любой лимит. Он не сдержался и заревел на месте. — Сону... — теперь хнычет и старший, у которого начинает содрогаться губа при виде плачущего донсэна. Он подсаживается ближе к нему и заботливо вытирает ему слёзки, проводя пальцами по его щекам. — Не пла-а-ачь, — вопит тот и сам всхлипывает, чем смешит другого. — Но ты же и сам плачешь... — вперемешку с рёвом смеётся Ким, из-за чего теперь и улыбается Хисын, думая, как же забавно они выглядят со стороны. — Я прощаю тебя, Хисын-хён, — кивает он, надувая губы. — Прости и ты меня, если заставил тебя сомневаться в себе. — Нет, не извиняйся. Здесь виноват только я. — Но всё же- — Нет, Сону, — качает головой Ли. — Не надо. Брюнет полной грудью выдыхает и шмыгает носом, тяня обратно все свои сопли и стараясь успокоиться. Хисын продолжает заботиться о том, чтобы его лицо не было мокрым, придерживая другой рукой за плечи, а вскоре приходит в себя и сам. Эта небольшая минутка "слабости" очень сильно помогла обоим, когда на душе много всего скопилось и было очень тяжело. Всё негативное вместе со слезами вылезло наружу и покинуло их, и сейчас стало так легко-легко, словно внутренний мир очистился от груза, как будто тучи рассеялись, и за облаками просияли первые лучики солнца. Облегчённо вздохнув, Хи приобнимает Сону и поглаживает его по спине, поддерживая и говоря, что теперь всё хорошо. — Ох, хён, твой браслет... — младший достаёт из кармана изделие и бережно отдаёт его в руки ему. — Ты просил, чтобы я- — Да, — прерывает его Ли и вытягивает руку вперёд, закатав рукав. — Наденешь сам? — Конечно! С энтузиазмом парень берёт вещицу обратно в руки, рассматривает дорогие ему инициалы «HSSN» и тут же закрепляет их вокруг запястья друга, который смотрит на них и тоже улыбается. Как же приятен момент примирения. Как же хорошо, что всё между ними наконец-то наладилось! Сону тянет рукава и своей рубашки, демонстрирует ему своё запястье с браслетом и буквами «SNHS» и приставляет к руке Хисына. — Не двигай! — строго указывает он старшему, который аж афигевает от такого тона, но молчит и ждёт, что же тот предпримет. Ким достаёт свой телефон, открывает камеру и запечатляет этот момент в своей галерее, спустя несколько секунд тут же публикуя этот кадр в своём инстаграме. — Готово! — Ну ты даёшь, я аж испугался, — хохочет Ли. — Кстати, — брюнет поднимает с пола пакет, который во время его истерики и слёз был удачно выброшен на пол, — Сонхун-хён передал тебе эти фрукты, сказав, что ты приболел, — протягивает его изумлённому парню, у которого уже мозг перестал функционировать на фразе «Сонхун-хён». — А..? А-а.. да. Да-да, но мне уже лучше! Не переживай, — он заторможенно забирает у него фрукты, благодарно кивая за то, что нёс их с собой на учёбе и по пути сюда. — А ещё, — Сону хлопает ресницами и достаёт из внутреннего кармана своего пиджака тот самый скомканный конверт. — Он написал тебе письмо. — Ч-что? — сглатывает кудрявый, у которого пальцы дрожат при прикосновении к бумаге. — Письмо..? — Да, — кивает Ким, хмыкая. Как оказалось, Хисын в шоке не меньше, чем Сону, значит, и он этого не ожидал. — Ох... — затаивает дыхание Ли и осторожно берёт его в руки, кладя на постель и стараясь утихомирить своё сердце, бьющееся быстрее обычного от волны вопросов, окативших его с ног до головы. — Хорошо, я прочту его позже. — Ваше молоко, Сону-щи, — в этот момент в комнату входит домработница, занося на подносе кружку с тёплым напитком и ложечкой внутри. — Спасибо большое, тётя Сынхи, — благодарит парень и собирается забрать молоко, но его опережает Хи, который берёт сам поднос в руки и смотрит на женщину. — Что сегодня на ужин? Мы хотим с Сону поесть. — Вы же говорили, что- — Мало ли что я говорил, я очень проголодался сейчас, — кудрявый берётся за живот и показушно потирает его. — Сегодня мистер Ли попросил приготовить вашу любимую острую курицу в кисло-сладком соусе! — восклицает женщина, на что с энтузиазмом реагирует и Хисын, пока Сону растерянно смотрит то на него, то на домработницу, то на свою вытянутую руку, которая так и не дотронулась до кружки. — Отлично, сейчас спустимся, вы можете идти. Женщина тут же покидает комнату, а Ли поворачивается к озадаченному другу. — Но Хисын-хён, я же... — В моём доме мы говорит нет диетам! Ты будешь есть всё, что хочешь и сколько хочешь, наверняка, опять голодаешь, — заботливо, но в то же время со строгостью в голосе, как самый настоящий старший брат, произносит тот и, подойдя к нему, берёт под ручку, уволакивая за собой. — Вперёд к еде! — Ах, если я наберу лишние килограммы, ты будешь виноват!***
Понедельник. Самый ненавистный день недели в жизни Сонхуна, а, учитывая, что это его первое появление после долгого отсутствия, — вдвойне. Он стоит в прихожей, натягивая обувь, пока ему не перестаёт звонить Джей, бьющий тревогу из-за того, что лучший друг проспал, и поэтому теперь они оба могут опоздать на пары. Но если бы не он, Сонхун, наверное, и не взял бы себя в руки. Благодаря Чонсону, он сейчас стоит и здоровенький, и свеженький, и не особо подавленный в отличие от того, что было пару дней назад. И не сказать бы, что Хун забыл про эту ситуацию и отпустил боль, нет, скорее, он просто закинул это всё в дальний ящик, похоронил чувства и решил сосредоточиться на учёбе. Если он впадёт в депрессию и перестанет учиться, то, считай, до отчисления рукой подать. — В следующий раз тебе конец, — пригрозив кулаком, Пак встречает его у подъезда. Они обмениваются рукопожатиями и начинают свой путь в сторону университета. Он находился не так далеко, за 15-20 минут вполне можно успеть дойти. — Как дела на работе? — интересуется брюнет, спрятав руки в пальто и смотря под ноги. — Да нормально. Со всеми подружился, особенно с Чонгук-хёном. Он такой крутой, — восхищённо рассказывает Джей. — У него вся правая рука набита татуировками! На работе он обычно всегда в рубашке, наверное, боится отпугнуть посетителей, но когда после смены переодевается в комнате для персонала, я просто ахуеваю. Я бы тоже хотел себе пару татушек. — Набей на лбу «ге-те-ро», — по слогам произносит Хун, проводя пальцами по своей чёлке, и получает удар локтём в рёбра от друга, заливаясь смехом. — А что, разве не правда? — Тогда ты — «гей», — закатывает глаза блондин и тоже получает несильный удар. — Всё, квиты! Шутить про ориентацию несмешно. — Я знаю, но когда дело доходит до тебя, мне всё кажется ржачным. — Йа! Сонхун начинает громко смеяться, оголяя свои острые клычки и закинув голову назад, после очередной шутки в сторону Джея, которая злит второго, и он пускается в бег, чтобы отомстить ему за это. Парни начинают бежать по центральной улице, словно играя в догонялки, как в детстве, что, конечно же, мелькает перед глазами у обоих, как тёплое воспоминание, когда они по этой же дороге шли вместе в школу. Кричат, резвятся, хохочут, бегут, задыхаются, получают осуждающие взгляды остальных, но им плевать. Они не хотят пропускать прекрасные моменты юности из-за совершенно чужих людей, которых они в жизни больше никогда не встретят. Следовать их правилам совсем того не стоит, ведь пытаясь угодить им, они потеряют ценные воспоминания, которые создают прямо сейчас. Вскоре Паки так и добегают до самого универа, достигнув которого, оба окончательно сдаются и выдыхаются. — Э-эй, всё! — еле проговаривает блондин, согнувшись пополам и опираясь на колени. — Устал я. — Да у меня тоже в боку колет, — задыхаясь, полушепотом проговаривает брюнет, держась за решётку ворот, а второй рукой — за правую сторону туловища. — Но признай: было весело. — Не отрицаю, — с улыбкой отвечает Чонсон и смотрит на наручные часы. — О, мы даже пришли вовремя, несмотря на то, что ты поздно встал. Точнее, прибежали. — Ну, вот, не зря же! — пожимает плечами парень и, восстановив дыхание, перекидывает руку через плечо друга. — Всё, пошли. — Да, идём, — соглашается тот. [ audio : stray kids — secret secret ] — Сонхун! — внезапно зовёт кто-то его, как только те направляются ко входу. Однофамильцы тут же оборачиваются и видят в стоящем напротив них парне причину всех эмоциональных качель названного по имени. — Я пойду, — без объяснений всё понимает Чонсон и, похлопав по плечу друга, сам продолжает свой путь. Напротив Сонхуна стоял Хисын. Хисын, прочитавший его письмо. Оба не видели друг друга с тех пор, как их разлучили в машине, и встретиться лицом к лицу после стольких дней мучений, что для первого, что для второго, было в диковинку. Естественно, им хотелось поскорее скоротать дни и дожить до понедельника, ведь, что очень странно, оба чувствовали, что могут сегодня столкнуться, но чтобы их шестое чувство было настолько чутким... Пока Пак осмысливает происходящее, не веря своим глазам, увидевшим его, и ушам, услышавшим своё имя, Ли действует первый и идёт навстречу. На его физиономии пробуждается раскаяние, а губы приоткрываются в желании что-то прикрикнуть, но это кажется глупой мыслью. «Привет, Хисын. Я долго думал, стоит ли это писать тебе или нет, но я понял, что если не сделаю этого, то просто профукаю свой шанс на объяснение. Я хочу извиниться. Извиниться за то, что соврал тебе и подделал переписку с Ёнджун-хёном. Извиниться за то, что сказал, что у тебя ужасные блины. Извиниться за то, что свалил на тебя вину в библиотеке, хотя это я вывел тебя из себя. Извиниться за то, что ты стал чувствовать вину после моей ссоры с парнем, хотя опять же, был виноват только я. Извиниться за то, что затрагивал те самые запретные темы, которые могли задеть тебя до глубины души. Извиниться за то, что давил на тебя, когда ты не хотел брать деньги от отца. Извиниться за то, что чуть ли не заставлял тебя остаться со мной тогда в кофейне. Извиниться за все свои шутки и назойливое поведение. Извиниться за то, что влез в твою личную жизнь и попытался пойти против твоего отца. Извиниться за то, что всегда вырастаю перед тобой не в то время, не в том месте. Извиниться за то, что появился в твоей жизни. Прости меня, пожалуйста. Я пойму, если после этого ты не хочешь меня видеть и продолжать со мной общение. Я готов это принять. Но дай мне знать об этом. Дай мне знать о своём решении. Я не хочу оставаться в неведении, мне очень больно. Мне больно ничего не знать и не понимать, я не имею и малейшего понятия, что ты чувствуешь ко мне сейчас: отвращение или безразличие. Но я хочу, чтобы ты знал одно: я никогда не хотел делать тебе больно намеренно. Это просто мой характер, и я не в силах себя изменить, но я бы сделал это, если бы ты простил меня и попросил об этом. Честно. В конце концов, нет смысла оправдывать все свои действия, потому что им нет оправданий. Но.. я бы просто хотел сказать причину, по которой так поступил тогда, в «Matinée d'automne». Я просто хотел сблизиться с тобой. Я хотел провести с тобой время. Ты мне интересен, как человек, и я, даже если не мог этого признать, делаю это сейчас и говорю тебе искренне, что я всё это время хотел подружиться с тобой. Из друзей у меня только Джей, и то, с которым я вырос с пелёнок, поэтому я не умею общаться или дружить, из-за чего и преподнёс всё неправильно. Я плохой друг, знаю, но я надеюсь, что ты дашь мне шанс исправиться и больше не совершать этих ошибок. А если и этого шанса не будет, то просто прости меня. Это моя последняя просьба. Пак Сонхун.» Вспоминая каждую строчку, написанную на бумаге, Хисын ускоряет свой шаг и чуть спустя переходит на бег. После ухода Сону в тот день он в слезах читал это письмо, совершенно не догадываясь, что своим поступком так сильно задел чувства Сонхуна, который буквально кричал о том, что ему, блять, больно. Но, конечно, он думал только о себе, думая, что больно только ему, пока тот, кто делал ради него всё, сам страдал в одиночестве, не показывая этого. В глотке застревает очередной разрывающий всё изнутри всхлип, но Хисын сдерживает до самого конца. До того самого момента, пока не бросается в объятия шокированного Сонхуна, который от почти что прыжка в его руки не падает вместе с ним на асфальт. Пак еле сохраняет равновесие в то время, как Ли крепко обхватывает его спину своими руками и начинает плакать, думая о том, какую же боль он наносит ему. Услышав чужой (родной) плач, Хуну становится не менее грустно, поэтому он без лишних слов отвечает взаимностью и нежно обвивает руками талию старшего, не понимая, в чём дело, но не упуская этого прекрасного момента. Он сглатывает, застывшим взглядом смотря куда-то в лужу, пока по его пальто стекают хисыновы горькие слёзы. Сердца обоих разрываются под слоями одежды. — Прости меня, Сонхун! — всхлипывает Ли, шмыгая носом, и ещё крепче прижимается к нему, уткнувшись лицом в плечо парня. — Прошу, прости за всё! — Тш-ш, — тихо шепчет брюнет, опаляя в такую холодную погоду горячим дыханием мочку уха парня, подмечая, что он снова замёрз без шапки, и осматривается по сторонам, видя несколько пар глаз, устрёмленных в их сторону, но те лишь единожды окидывали их взглядом и проходили на территорию универа. — Всё хорошо, Хисын, — он поднимает одну свою руку с его талии и начинает успокаивающе поглаживать по кудрявому, пушистому затылку. — Теперь всё хорошо.