В твоих глазах я вижу счастье.

Flashback. — Неужели сложно прислушаться к своим клиентам?! Мы тебе деньги платим за этот проезд, так будь добр, выполняй свою работу нормально! Ты хоть знаешь, как сильно ты подводишь нас сейчас?! Ты даже не представляешь- — Сонхун, — пытается успокоить разбушевавшегося парня Хисын и хватает за руку, стараясь усадить. — Сонхун! — Да что Сонхун?! — Уже поздно. Из-за ярости Сонхун сначала не понимает, что имеет в виду Хисын, отчего смотрит на него некоторое время, громко дыша после своих криков, а затем следит за его взглядом и поворачивается вперёд. Их дорогу перекрывала огромная чёрная машина, вокруг которой стояла парочка телохранителей. В этой самой машине находился отец Хисына. Трое моментально замолкают, рассматривая напротив находящийся и навевающий тревожность объект. От пугающих размера и вида Karlmann King стало не по себе даже Сонхуну. Он выпучил глаза, взволнованно втягивая в себя воздух с каждым новым шагом мужчины, приближающегося к такси, в котором они ехали, и повернулся к Ли. Поведением парня он был удивлён: тот и не двинулся с места. Откинул голову на спинку, прикрыл глаза и сжал зубы. Хисын принял свою судьбу. — Хисын? — беспокоясь за двоих, воскликнул Пак. — Давай сбежим! Почему ты сидишь? Он не успеет нас догнать на машине, если мы завернём в этот лес, — впопыхах протараторил он, указывая пальцем на густую рощу, взял его за запястье, открывая дверцу, и потянул за собой. Кудрявый открыл глаза, посмотрел на парня, что удивился тому, что тот бездействовал, и грустно покачал головой. — Мы не сможем, — тихо прошептал он и опустил взгляд на пальцы Сонхуна, крепко держащие его руку. Он мысленно улыбнулся, осознавая, что хоть кому-то небезразлично то, что происходит в его жизни. Это так странно, правда? — Какого чёрта они застряли там? — тем временем водитель негодовал из-за непредвиденных обстоятельств, даже не догадываясь, во что он вляпался, и начал сигналить, высовывая голову из окна и крича: — Отошли с дороги, долго стоять будете?! Пока мужчина всё пытался до них достучаться и отстоять свои права, как проезжающего, парни, затаив дыхание, следили за старшим Ли, который уже почти настиг их вместе с одним из телохранителей. Вскоре тот открыл заднюю дверцу, пугая таксиста, который аж вздрогнул от неожиданности и попытался возмутиться, но внезапно приставленное к его окну дуло пистолета телохранителя заставило его моментально заткнуться и замереть на месте, подняв руки у ушей. — Выходи, — пафосно бросил мужчина, даже не смотря на сына, оперевшись одной рукой о дверь, а второй облокотившись на крышу машины, из-за чего корпус его тела был повёрнут к салону, но лица не было видно. Сонхун начал кипеть от злости и крепче обвил пальцы вокруг запястья парня, боясь вновь потерять его. С вероятностью двести процентов он хотел высказать старшему пару ласковых слов, но держался из последних сил, чтобы как-то не навредить Хисыну. Он злился и на него самого. Почему он даже не борется за свою жизнь? До каких пор будет идти на поводу своего отца? Разве не он сбежал из дома, плюнул на его деньги и уехал в Дэгу, потому что хочет нормальной жизни? Так почему сейчас ничего не предпринимает? Сонхун вполголоса бормочет, стараясь отговорить его сдаваться прямо сейчас: — Хисын... — Не выйду, — равнодушно произносит кудрявый, удивляя, но тем не менее радуя и успокаивая Пака, который хотел показать его отцу язык. Вместо этого он всего лишь сдержанно улыбается, с гордостью смотря на кудрявого сияющим, словно в глазах заплясали звёздочки, взглядом. Сверху слышится озлобленный смешок. — Повтори? — Я не поеду с тобой никуда. Я вернусь в Сеул, но только с Сонхуном, — кажется, от этой фразы у рядом сидящего снова сводит живот. — Позволь нам проехать. — Д-да.. пожалуйста, — трусливо замямлил и водитель, нервно бегая глазами по оружию и думая о том, как бы парень, находящийся по ту сторону окна, не нажал на курок. — Я д-довезу их в целости и сохранности... А ещё у меня ж-жена и дети, п-пожалуйста, отпус- — Заткнись! — рявкает телохранитель, делая движение пистолетом, чем запугивает его ещё больше. — Хосок! — повышает голос Хисын, поворачиваясь в сторону того и встречаясь с его безразличным, жестоким взглядом. Взглядом самого настоящего убийцы. — Аджосси не виноват ни в чём, только посмей тронуть невинного человека. — Малыш, — усмехается Чон, — я не тебе прислуживаю. — Разговаривай с моим сыном подобающе, — отрезает Ли, на что тот прочищает горло, ненавистно окидывает взглядом младшего и нехотя принимает смиренный вид. — Простите, босс. — А ты, — внезапно он опускает голову вниз, заглядывая к парням в салон, и видит Сонхуна, сглатывающего от напряжённости, но тем не менее оглядывающего его недоброжелательным взглядом и сжимающего в своей ладони руку его сына, что, естественно, не упускает из внимания, — с ним, — кивает на него бестактно с ноткой брезгливости, — собираешься ехать, значит? Каждая минута разговора начинает всё больше тревожить и натягивать струны, а сие действия отца заставляют волноваться до тошноты. — Да, — неуверенно проговаривает Хи, переживая больше за своего нового друга, нежели за себя. Парень вырывает своё запястье из хватки Сонхуна, после чего перенимает его руку в свою, тем самым без слов говоря: «Теперь моя очередь защищать тебя». Пак удивляется от неожиданности и прикусывает губу от лёгкого удара смущения в груди, впоследствии чего опускает неловкий взгляд на их руки. Снова вместе. — Вот как, — дёргает бровями старший, давая сигнал телохранителю, который напоследок устрашающе зыркнул на водителя, рассмеявшись, ведь его зашуганное лицо доставляло ему удовольствие, а после отошёл от его окна. Ли довольно улыбается, понимая, что студенты обращают внимание только на него, тем самым не замечая, как Хосок плавно передвинулся в сторону Сонхуна. — А если его не станет? За головой Сонхуна раздаётся звук перезарядки оружия, который застаёт врасплох обоих. Пак резко поворачивается ровно лбом к дулу пистолета, отчего сердце уходит в пятки, а Хисын дёргается на месте, стараясь пересесть на другую сторону от парня, чтобы закрыть его собой, но ему не удаётся, потому что Чон вплотную приковал пушку к нему. Кудрявый застывает в полустоящем положении, от ужаса дрожа, что чувствует и жертва возможного будущего убийства своей рукой, которую, сам того не замечая, Хи сжимал до костяшек, делая больно и Хуну, побледневшему до невозможности. Хисын так боится за него. — Одно неправильное движение или слово — Хосок разнесёт ему мозг, — равнодушно бросает мужчина и, наслаждаясь моментом, достаёт из кармана пачку сигарет, закуривая одну. — Неприятное зрелище будет, сынок. — Т-ты.. ты не посмеешь, — шипит парень спиной к нему, пронзительно наблюдая за руками телохранителя, лишь бы тот ни на что не нажал. — Посме-е-ю, — хвастливо проговаривает он и осматривается по сторонам. — Какой красивый пейзаж! Надеюсь, твой дружок хорошо запомнит его, ведь это последнее, что он увидит перед смертью. — Папа... — голос парня содрогается от переизбытка смешанных чувства, а на глазах появляются слёзы. Хисын моргает, отчего несколько капель стекают по его лицу, после разбиваясь об сиденье, и тот еле находит силы посмотреть на затылок Сонхуна. Он чувствует огромную вину перед ним за то, что ввязал его во всё это. Ему не стоило уезжать с ним, иначе бы они бы не наткнулись на подобные неприятности, которые определённо останутся в памяти брюнета и, возможно, даже оставят травму на всю жизнь. Хисын не хотел, чтобы кто-то узнавал о его жизни. Не хотел, чтобы люди знали о том, что за всей этой роскошью и богатством скрывается такая ужасная сторона его семьи. Не хотел, чтобы в это вмешивались посторонние люди, которые могут подвергнуть себя опасности. Хисын никогда бы в жизни не хотел, чтобы Сонхун пострадал из-за него. — Хорошо, я поеду с тобой, — серьёзно проговаривает Хисын, окатывая холодной водой Пака, который дёргает рукой и раскрывает глаза. — Хисын, нет! — Тебе слово не давали, щенок, — фыркает Хосок и толкает пистолетом голову парня, отчего у Ли перехватывает дыхание. — Я же сказал, что поеду с тобой! Пусть он отпустит Сонхуна! — кричит на нервах кудрявый, озлобленно глядя на телохранителя, который и не смотрел в его сторону. Пак тем временем потерял чувство страха от слова совсем. Даже в такой ситуации, где единственный, кто в опасности, — это он, в его мыслях было только не позволить этим выродкам навредить Ли. Конечно, он понимал, что этого не случится, ведь Хисын — его сын, но это никак не успокаивало. Если тот вернётся домой, то его снова будут ждать моральная давка и ссоры. Сонхун никогда бы в жизни не хотел, чтобы Хисын пострадал из-за него. — Хисын, ты что творишь... — бесится парень. Ему хочется развернуться и заглянуть в его глаза, но рисковать было действительно страшно. Нет, он не боится умереть. Он боится, что если его убьют, Хисын будет всю жизнь винить себя в этом. Кудрявый медленно отпускает ладонь парня. — Пожалуйста, доберись до Сеула целым и невредимым, — буквально умоляет тот перед тем, как полностью разъединить их руки. Сонхун делает попытки задержать его, но вместо этого только пальцы цепляются за какую-то нитку, которая после оказывается в его руке, но что это было, он не знает и не может узнать — двигаться нельзя. — Обещай, что будешь в порядке, — просит он, не видя его лица, что так сильно раздражает и делает больно. — Обещаю, — отвечает Ли и выходит из салона, шмыгая носом. Хисын с ненавистью смотрит на расслабленное лицо отца, взглядом давая понять, какое сильное отвращение он испытывает к нему, и быстрым шагом уходит от машины, словно стараясь убежать от всего ужасного, ведь это делало ему только хуже. По пути он вытирает мокрые глаза и лицо рукавом одежды, дабы не показывать свою слабую сторону отцу, и подходит к его машине, встречаясь с другим телохранителем, открывающим ему дверь. — Здравствуйте, мистер Ли. Проходите в салон, пож- — Иди нахуй, — сквозь зубы проговаривает он ему и молнией прошмыгивает мимо него вовнутрь. Тем временем Хосок всё ещё стоит, направляя пистолет на Сонхуна, но после сигнала босса, убирает оружие за пазуху. Ли выбрасывает окурок на асфальт, топчет ботинком и засовывает голову к парню, который развернулся к нему, еле держась, чтобы не проехаться по его морщинистому лицу своим кулаком. — Только попробуй мешаться под моими ногами, я раздавлю тебя, как букашку. После этого мужчина достаёт из карманов перчатки, пафосно натягивает их на ладони и хлопает дверью машины, отдаляясь от тех. Чон же следует за ним, при этом не забыв про водителя и показав ему жест перерезания горла на случай, если он попытается что-то кому-то рассказать. Оба садятся в машину, в которой теперь находится и Хисын, и от них не остаётся и следа спустя несколько секунд. Сонхун тяжело вздыхает, откидывая голову назад, и после психованно пинает кресло перед собой, чем пугает и без того зашуганного мужчину, который вскрикивает от внезапности. — Блять, ненавижу! — шипит Пак, оглядываясь по сторонам, и несколько раз оттряхивает руками голову от безысходности. Он всё-таки не смог спасти его. — Едем в Сеул. Будьте добры, хотя бы ради своего блага держите свой рот на замке. — В Се.. Сеул... — начинает запинаться тот, боясь притронуться к рулю, будто бы на него кто-то всё ещё направлял оружие. — В Сеул..? — Да, в Сеул! — Я.. не могу... — Как не можете? Как я сейчас доеду?! Тем более вы уже наперёд взяли деньги, езжайте! — злится парень. — Но я правда не- — В чём ваша проблема? — Сонхун не выдерживает и привстаёт с места, чтобы приблизиться к тому и нормально поговорить, но как только он двигается вперёд, чтобы посмотреть на водителя, его взгляд цепляется лишь за мокрый участок изношенных мужских штанов в районе паха. — Какого чёрта... End of flashback.

***

Неприятно. Возможно, больно. Или совсем чуточку грустно. Запястье пустует, как и душа, и между ними двумя общим является не только отсутствие чего-либо, а также время, в котором они находятся в таком положении. Три дня — с момента, как он оказался в отцовской машине. Хисын снова вернулся домой, откуда не выходит ровно такое же количество времени под предлогом лечения от простуды. Идти на нелюбимую учёбу совершенно нет желания, а видеть там человека, в котором он сильно разочарован, — ещё больше. Все эти дни у него проходят напролёт за текстами песен. Это единственное, куда он может выплеснуть накопившиеся эмоции. Но не выходит. Ни-че-го. Сложно вносить в лирику глубокий смысл, когда во время её написания ты не чувствуешь абсолютно ничего, кроме усталости и головной боли. Ни одно достойное слово не может реализоваться на листе, из-за чего пакет за пакетом сменяются в урне каждые четыре часа. Зато хотя бы что-то занимает его мысли, например, злость на себя из-за неумения писать песни. Хисын разочарован и в себе. Парень больше не уверен в том, стоит ли доверяться кому-либо снова. Очередное его доверие обернулось ножом в спину. Драматизировать нет смысла — для него нарушение личного пространства равно неуважению к нему, а ложь уже идёт как специи и приправы к самому главному торжественному блюду. Он знает всё. Он узнал о том, как Сонхун написал Ёнджуну от его имени, без разрешения взяв его телефон и отменив их встречу, которая была очень важна, а ему соврал, что Ёнджун проспал и собрался пойти на кастинг без Хисына. И узнал он, конечно, одновременно с самим Чхве, у которого эти сообщения оказались, а у Ли — нет. Неприятно. Возможно, больно. Или совсем чуточку грустно. Травмы прошлого рядом с Сонхуном дают знать о себе уже во второй раз. На местах заживших ран проскакивают первые капли новых и свежих. Но этого нельзя допустить. Он не хочет больше испытывать тот кошмар, после которого смог исцелить себя только спустя четыре года. Хисын не ради этого боролся с самим собой такое огромное количество времени. Нельзя допустить, чтобы его труды и старания стёрлись в пух и прах и ушли впустую. Но и нельзя так поступать с человеком, который готов броситься в другой город ради тебя и, надо будет, встать под дуло пистолета. Он бы никогда такого не сделал. Сонхун не такой, как он. Сложно, запутанно, тяжело. Не хочется думать обо всём этом. Не хочется контактировать с кем-либо. Не хочется даже жить. Хочется существовать в этой жизни и не нести никакого смысла. Ни для вселенной, ни для кого-либо ещё. Хисын хочет спокойной жизни. Без ссор, без токсичных семейных отношений, без проблем, без решений, без эмоций. Его всё достало. — Мне не хватает тебя в такие моменты, мама, — лёжа на постели, обняв подушку, парень тихо шмыгает носом и берёт в руки телефон. «Вы заблокировали этот контакт». Всё ещё неприятно, больно и чуточку грустно. С одной стороны хочется дать Сонхуну шанс на объяснение, ведь его поступку должно же оно быть! Но с другой... Разве Сонхун обдумывал свои действия? Нет. Тогда почему Хисын должен это сделать? Он поступил так же резко и без оснований. Выйдя из чата с Паком, состоящим лишь из его сообщений «Жди меня» и «Ты хорошо доехал?», Хисын заходит в другой. Lee Heeseung: Если увидишь Сонхуна, скажи ему, чтобы отдал тебе мой браслет, а ты отдай Сону. Тебе самому лучше пока не приходить ко мне, а Сону нашёл общий язык с моим отцом, поэтому он его впустит ко мне. Ответ приходит спустя несколько минут. Lee Geonu: Я его не видел с того дня, как он уехал к тебе. Он не приходит в университет. Почему бы тебе самому не написать ему? «Не приходит..?» Хисына окатывает тревога. Lee Heeseung: Эм, не знаю... Я думаю, мы не так близки, чтобы я говорил ему об этом. Lee Geonu: Хисын, ты серьёзно? «Мы не так близки»? Слушай, он кинулся ради тебя в Дэгу, пытаясь помочь не попасться в руки дяди. Не так близки? Он пытал меня два дня подряд, чтобы узнать, где ты. Ты всё ещё считаешь, что вы не так близки? Lee Geonu: Я не понимаю тебя, Хисын. Сонхун так яро утверждает, что вы друзья, и доказывает это своими поступками, пока ты колеблешься, говоря, что вы недостаточно близки? Lee Geonu: Я прекрасно знаю, что ты так не считаешь. Но я не понимаю, почему ты избегаешь слова «друг». После всего того, что произошло, особенно когда приехав из Дэгу, ты ревел мне в трубку, рассказывая, как тебе было страшно за Сонхуна, ты действительно не можешь назвать его своим другом? Сообщения Гону становятся окончательным ударом. Он дал ему неплохую так пищу для размышлений. А ведь он прав. Почему? Почему даже после «официального» становления друзьями Хисын продолжает утверждать, что они недостаточно близки? Кто отдаст тебе шапку спустя несколько минут знакомства? Кто устроит вечеринку ради тебя, чтобы ты отпраздновал свой день рождения? Кто заплатит вместо тебя за окно в библиотеке, хотя по факту это именно ты разбил его, не удержавшись на лестнице? Кто будет доставать твоего кузена, чтобы найти тебя каждый раз, когда ты не приходишь в университет? Кто пригласит тебя попить по чашке кофе, оплачивая всё сам, чтобы ты не сидел на улице в холодную погоду? Кто после того, как у него появятся другие планы, проводит тебя до дома, чтобы провести с тобой хотя бы это небольшое время? Кто истратит свои карманные деньги на покупку лекарств тебе, несмотря на то, что сам заболевает и не лечится? И кто, чёрт возьми, найдёт адрес твоей бабушки с другого города, чтобы увезти тебя раньше отца? Друг? Разве нет? Слово «друг» само по себе звучит для него странно. Если друг делает для тебя что-то хорошее и полезное, можно ли было назвать Сонхуна им ещё в первый день их знакомства, ведь они тогда толком и не знали друг друга? А какова была причина для того поступка? Здесь ведь дружбой и не пахнет. Ничего не ответив брату и заблокировав телефон, Хисын переворачивается на спину, прикрывает глаза руками и тяжело вздыхает. Дружба. Между ними теперь дружба. По действиям Пака это действительно похоже на то, и Хисын уже не сомневается в том, что Сонхун правда дружит с ним. Но дружит ли с Сонхуном он? Что же он сделал ради него, чтобы заслужить его дружбу? Постоянно огрызался? Испортил его отношения? Сбил на мопеде и повредил ногу? Заставил есть ужасные блины? Позволил спать на полу в гостях? Подверг опасности? Кинул в чёрный список? Ух ты. А что же из этого является признаком дружбы? Ни-че-го. «Я не заслуживаю Сонхуна. Он столько всего сделал ради меня, а я?» Нужно исправиться. И надо сделать это как можно скорее. Хисын бы и сделал. Сделал бы, если бы не ошибка Сонхуна, о которой он только узнал и что стало причиной зарождения недоверия к нему и появлению ямы в их отношениях. Когда всё только начало налаживаться, когда их первичные дерзости в сторону друг друга закончились, и они поняли, что смогли бы по-настоящему дружить, стоило же этим психическим травмам появиться не в тот момент, не в том месте, не с тем человеком. Почему? Почему сейчас? Почему воспоминания четырёхлетней давности возвращаются к нему, когда он хочет начать нормально жить? Почему лишь один человек, по ошибке появившийся в твоей жизни, оставляет настолько глубокие раны, что ты ассоциируешь его теперь и с новыми людьми? Почему так сложно отпустить боль? — Как же я ненавижу его, — вздыхает обречённо Хисын, осознавая, что он не до конца справился с этим. Ему потребуется ещё времени, чтобы поработать над этим. Ему, возможно, потребуется и чужая помощь. Парень наконец берёт телефон в руки и открывает мессенджер. Нет, на сообщения Гону он отвечать не намерен — у него этих ответов даже нет. Но всё же они натолкнули его на другие действия. Lee Heeseung: Привет. Я доехал хорошо. Извиняюсь за то, что поздно отвечаю. Хочу попросить тебя отдать мой браслет моему другу Сону и сказать, чтобы он принёс его мне. Ты уже видел его месяц назад. Найдёшь в Ханлиме днём или дома вечером. Это его адрес (прикреплено ниже). Заранее спасибо. Сердце замирает, как и всё остальное, включая взгляд. Как только он отправил сообщение, ему пришли две галочки, говорящие о том, что собеседник уже прочёл сообщение. Это означает лишь одно: у Сонхуна на тот момент уже был открыт чат. Это застало врасплох и поразило Хисына до самых костей. «Он ждёт моего сообщения?..» И в который раз неприятно, возможно, больно или совсем чуточку грустно. Хисын ненавидит себя. Он видит, что через несколько секунд статус меняется с «онлайн» на «печатает», и быстрыми движениями нажимает на пару кнопок. Он снова блокирует Сонхуна. «Прости меня. Я слишком слаб».