Я не я, и Коноха не моя

Джирайя ко многому привык. К тому, что с каждым годом расценки у блудниц всё растут и растут, как, впрочем, дорожает и всё остальное, начиная выпивкой в баре и заканчивая раменом в Ичираку, и только гонорары от книг всё падают. И не потому что нет читателей, вовсе нет. Просто издатель-монополист совсем обнаглел, завышая комиссионные, добраться бы до него да намылить шею, но всё не доходят руки. Да и незачем это. Всё равно Цуна ни рё от них не оставит. К этому он тоже привык. Не привык он три года скрываться от жены. Путешествовать, зная, что дома тебя ждут (пусть и с кулаками, но всё же) — одно, другое — не быть в этом столь уверенным. Всё-таки на сей раз это была Мизукаге, да и Хару за ним некстати увязался… Но не прогонять же его? К тому же тогда Джирайя решил, что так для сына будет лучше. А ведь и правда, вся команда Хару, сдав экзамен на чунина, разошлась поодиночке. Куда ему идти? В госпиталь к матери? Да, задатки ниндзя-медика у Хару есть, но не то чтобы прямо необыкновенные. Да и энтузиазма в нём на этом поприще санин не видел. Ну и самое главное, какой нормальный подросток всерьёз захочет сидеть под юбкой у матери, пусть даже Цунаде никто в жизни не мог заставить надеть этот предмет гардероба. Нет, Джирайя знал по себе, дорожная пыль хорошо прочищает мозги. Может, не сама по себе, но всё же… Какой-никакой, а порядок в мыслях наводился. Только так. Только вдали от дома, от обычных хлопот и чужого влияния и можно услышать самого себя: понять, что действительно важно. Не дойдёт через мозги, дойдёт через ноги… В идеале. До самого же санина всё никак не доходило. Ходи, не ходи, а приемлемого выхода он не видел. Все ноги стёр да молодости сына обзавидовался. Быть может, он ещё и не такая дряхлая развалина, но всё же… Скрывать от Хару собственную усталость, когда он попросту вырубался в будуаре у очередного «материала», становилось всё тяжелее. А может, ему только казалось, что сын не догадывается. Всё же на редкость смышлёный мальчишка у них с Цуной подрастает. Настолько, что порой Джирайя ловил себя на мысли, что чувствует себя старым дураком. Впрочем, это ощущение быстро улетучивалось, и он снова вёл себя как болван. Ну а возраст… тут только Цуна обманывать может, ему же подобное и не светит. В общем-то привык он ко многому, а уж к чему нет, так простите… Научиться есть червяков, личинок и прочие коронные блюда Шимы и не меняться в лице, дабы не обидеть хозяйку, проще, чем свыкнуться с тем, что Минато — именно тот его ученик, что погрузит мир в бездну отчаяния. Не дословно, конечно, однако других живых учеников у него не было (не считать же сына!), а путь, по которому Минато сейчас шёл, точно не был тем, который сам Джирайя тщетно пытался найти. Не от Цуны и её гнева бежал он… Совсем не от неё. Просто смотреть, как в господине Четвёртом остаётся всё меньше того мальчика, которого он учил, оказалось выше его сил. Минато давно превзошёл его. По силе. По уму, скорее всего, тоже… Однако куда запропастилась та самая воля огня, которую, как Джирайя думал, ему удалось разжечь? Тлела ли она ещё? И узнает ли он Коноху, вернувшись спустя три года странствий? Будет ли Цуна ждать его со взбучкой куда страшнее прежней? Или же… Думать о том, что Орочимару и Минато могли с ней что-то сделать, было невыносимо. Новости из Конохи практически не поступали — те новости, которые, разумеется, шли в обход их канала связи с Четвёртым. В последние полгода их с Хару почти не одолевали кредиторы. Означало ли это то, что, прекратив получать от Джирайи деньги напрямую, Сенджу завязала с азартными играми, либо же что Минато по каким-то причинам прекратил выпускать её из деревни? Или же что случилось что-то непоправимое?.. Жабий отшельник не знал, однако первый вариант был уж совсем из области фантастики: Цуна всегда умела находить дураков, соглашавшихся спонсировать её отвратительную игру, притом глядя лишь на её во всех смыслах выдающуюся грудь. Два последних варианта были один страшнее другого. Он не хотел тревожить сына, но тот, кажется, и сам понимал, что настала пора возвращаться. Возвращаться с тяжёлым сердцем было непривычно, однако Джирайя и не думал, что груз его может оказаться куда более неподъёмным, чем виделся в начале пути домой. Страна горячих источников весьма удобно пролегала на их пути, не зайти туда было бы преступлением. Их встретили как старых знакомых. Впрочем, так оно и было. Были там заведения, куда Джирайе уж точно не следовало соваться, но были и те, кому он за день делал недельную выручку. К последним-то они и обратились. Жабий отшельник уже собирался вновь пытаться научить сына плохому, скорее по привычке, чем серьёзно того желая, хотя он и не понимал, как можно быть таким равнодушным при виде сих замечательных оголённых сисечек (О счастье, что в этом мрачном мире ещё остались совмещённые купальни!), когда его внимание привлекла брюнетка с выдающимися формами и в загадочных тёмных очках. По мнению Джирайи, глаза женщины хоть и манили к себе чуть менее груди и других выдающихся частей тела, но всё-таки были мощнейшим орудием обольщения. А уж как читать чувства, если не по ним! А то и не поймёшь вовремя, врежут ли тебе сейчас поддых или же чмокнут в щёчку. Вот глаза Цуны обычно были тёплыми и ласковыми, а уж когда та собиралась, как следует треснуть… Нет, глаза в Конохе по понятным причинам прятал только клан Абураме. Ну и всякие фрики вроде того поклонника его творчества… Неудивительно, что в незнакомке, несмотря на её юное прелестное тело, отшельник сразу почуял подвох. И он бы не был собой, если бы не постарался в этом разобраться. Судя по лёгкому дрожанию плеч и скрещённым на груди рукам, в совмещённой купальне девушке явно было не совсем комфортно, потому Джирайя оставил идею немедленного знакомства — только вот спугнуть не хватало… Он решил понаблюдать — и оказался прав. Вскоре к девушке спустился синеглазый блондин с подозрительно знакомым лицом. Пока отшельник гадал, где же мог его видеть, парочка ворковала о чём-то своём, причём в присутствии парня девушка явно стала раскованнее и расслабленнее. Они были очень молоды, немногим старше Хару, и в то же время казались взрослее… Из-за своей сексуальной раскованности? Джирайя моргнул. Нет, что-то тут не сходилось. Приглядевшись, он наконец заметил, что же его смущало… Эти двое занимались тем же, что и он. Слежкой. Только объектом был… Джирайя чертыхнулся, пожалуй, слишком громко. Хару заметил это и безошибочно выцепил взглядом того, чью рожу они, кажется, видели в одной из книг Бинго, которые каким-то только путями не попадали в их руки. За этого, если отшельник верно помнил, отваливали нехилый гонорар. Как-никак обладатель улучшенного генома, что, конечно же, весьма интересно тронутым вроде Орочимару. Вопрос лишь в том, кто эти ребятишки, шиноби под прикрытием (повязок Джирайя не наблюдал, хотя какие хитаи в купальне?) или же нукенины-охотники за головами. «Ребятишки» между тем осторожно двинулись за своей жертвой, покинувшей источник. Сначала поднялась девушка, затем, выждав минуту, парень. Джирайя с Хару выждали три и двинулись следом, только санин шёл впереди. Он-то и остановился, предупреждающе замерев перед чуть приоткрытой дверью в дацуиба* (совмещённой, так же, как и сама купальня, что приводило отшельника в восторг!): парочка уже расправилась со своим заданием. Парень как раз запечатывал тело в свиток (Джирайя успел разглядеть, что в подсумке у него подобных набралось с десяток), когда девушка бросила ему печально известный тёмный плащ с кровавыми облаками. Сама незнакомка уже была облачена в такой же. Сомнений не осталось. Им с Хару «повезло» нарваться на Акацуки. Однако! Как же молоды эти двое, да и напоминают кого-то, хоть ты лопни! Словно в ответ на его горячее, но не высказанное желание, блондин громко крикнул: — Да выходите вы уже, даттебайо! Именно это «байо» и резануло по ушам Джирайи. Где-то он уже что-то подобное слышал. И видел. Так что ни длинные волосы, ни очки, призванные закрыть пол-лица, не могли до конца скрыть вздувшиеся на висках вены… Это она их заметила. Не могла не заметить. С бьякуганом-то! — Не думал я, что в Акацуки стали брать генинов! — Джирайя нарывался, это точно, может, и не следовало бы. Вот только бьякуган ли не пойми откуда или же странные словечки да устрашающие плащи, а всё равно ребят серьёзно воспринимать он не мог. Даже после того, как убедился, что своё дело в охоте за головами они знают. — Много ты знаешь, старик-извращенец! — тут же взвился блондин. — Я видел, какими глазами ты смотрел на мою девушку! Нефиг так делать, понял? Иди, старух клей! — для полноты образа парень ещё и яростно сверкнул синими глазами. К слову, хм, где-то Джирайя этот взгляд уже видел. — Наруто… — попробовала угомонить его девушка, однако отшельник уже не слушал. — Наруто? — проревел он, жадно вглядываясь в лицо в блондина и чувствуя, как кусочки головоломки постепенно встают на места. — Наруто… — уже абсолютно убито проговорил он. — Узумаки Наруто, и чего такого, а? — сын Минато и Кушины явно потерял всякое терпение. — Какой-то ты странный, старик, шёл бы ты отсюда вместе со своим сопляком! — Наруто, это тот самый Джирайя! — оборвала его подружка. — Который пишет извращенские книжки что ли? — проревел Узумаки, скривившись. — Тьфу, даттебайо! Погоди, а в книге Бинго он есть? — Прояви уважение! — каким бы терпеливым Хару не был, но и он имел свои пределы. — Перед тобой Великий санин! — Значит, точно есть! — заметно оживился Наруто. — Ну что, Хината, обставим этих придурков Какузу и Хидана по выручке за месяц? Джирайя стоял, словно молнией поражённый. Наруто и Хината. Потерянные дети Конохи, в том, что оба мертвы, почему-то никто не сомневался, а они вот… состоят в Акацуки и охотятся на шиноби вдвое, а то и трое их старше. Выпить хотелось нестерпимо, да и не абы чего, а знаменитого самогона Орочимару, несмотря на то, что это и было опасно для жизни. Проклятье, Минато, выходит, зря ты тогда поверил, что надежды нет… Впрочем, надежда умирала прямо здесь, вместе с брошенными в него и усиленными чакрой ветра сюрикенами, следом за которыми в ход пошли водные техники. Хару тем временем дрался с похищенной дочерью Хиаши. В четыре года девочка вряд ли могла усвоить какие-то серьёзные техники своего клана, неудивительно, что тайдзюцу её выглядело странно и нетипично для Хьюга. Впрочем, это не означало, что оно было слабее. Однако Джирайя не мог толком наблюдать за соседним боем, его собственный противник требовал внимания. То, что использовал Наруто, напоминало сумасшедшую смесь техник со всех концов света. Серьёзно, складывалось впечатление, что он на среднем уровне освоил все стихии, а также несколько специфичных техник каждой из них, особенно много применялось ветряных дзюцу, что однозначно намекало на основную стихию. Применялось им и фуиндзюцу в виде гаденько распахнутого барьера, поглощавшего казавшуюся почти удачной атаку Джирайи. Поговорить не получалось. Едва отшельник раскрывал рот, как в него летело что-то особенно неприятное для его старых костей… Пришлось прибегнуть к призыву. Однако и сын Минато не остался позади. Хотя его призыв на первый взгляд не получился, Джирайя ощутил, как в лёгком хлопке в этот мир пришло нечто невидимое. Биться же с тем, кого не видишь, проблематично… Режим отшельника требовал времени, которое — он оглянулся на Хару, сын выглядел пусть и невредимым, но умотанным — было не на их стороне. Ради сына Джирайя применил обратный призыв. Вряд ли он мог сейчас привести сына Минато домой, однако сообщить об этом мог… Оказавшись в Конохе быстрее, чем планировалось и отпустив Хару задабривать мать, он с тяжёлой душою принялся искать Четвёртого. В резиденции Минато не обнаружилось, а по мере того, как Джирайя перебирал места, вероятность повстречаться с Цуной прежде, чем её хоть как-то успокоит сын, становилась всё выше. Он уже почти смирился с неизбежностью скорой встречи и, вероятнее всего, гибели от рук благоверной, когда всплеск знакомой чакры со стороны полигонов привлёк его внимание. Определённо, выбравшийся из желудка шинигами Девятихвостый никак не вязался с его представлениями о том, что произошло с Конохой за три года. Неужели у Орочимару получилось? То же, что подстерегало его на месте всплеска чакры, превосходило даже самые укуренные фантазии. Минато в режиме отшельника и с диким выражением лица сцепился с пышущим (в буквальном смысле этого слова) пламенем… повзрослевшим Наруто. Последний, несмотря на непривычную форму, узнавался мгновенно. Вот только как такое было вообще возможно? Подобными же вопросами, несомненно, задавались и замершие чуть в стороне Итачи и Какаши. Причём у Учиха на руках обнаружилась темноволосая девочка, которую уже ничему не удивлявшийся Джирайя тут же сопоставил с сыном Минато и дочкой Хиаши. Картина выходила на редкость сюрреалистической. — Ты тоже это видишь, пап? — тихонько спросил его Хару, оказавшийся во всём этом бедламе настолько неприметным, что санин вздрогнул. Ну и мысленно воздал хвалу неведомым силам за то, что уж его-то ребёнок подобных хлопот не доставляет.