Соратник

      Деревни больше нет, под стенами плещется море скверны, но Алистер не смотрит вниз, вглядываясь в небо. Дракона не видно.       Грохочут баллисты, звенят тетивы, гудит огонь, наколдованный магами, воют порождения тьмы. Алистер в который раз оглядывает безмятежную синеву. Ничего.       За спиной кто-то окликает Логейна, Алистер оглядывается. Мак-Тир держит в руках тончайший пергамент — такой передают с воронами. Стискивает листок в кулаке.       — Орда разделилась, — говорит Логейн. — Большая часть идёт на Денерим. С ней дракон.       Где-то рядом врывается руганью Огрен. Алистер готов ему вторить — узнав, что Орда идет на Редклиф, они рассчитывали связать ее долгой осадой, пока не появится возможность добраться до Архидемона.       Впервые за все время он смотрит в глаза Логейну.       — Мы можем справиться с этими и выдвинуться на Денерим до того, как будет слишком поздно?       — Да.       —Тогда приказывай.

***

      Они прибывают к Денериму на плечах арьергарда Орды, и все же опаздывают: город горит. Дым ест глаза, из-за треска пламени приходится кричать, чтобы расслышать друг друга. Логейн посылает в город разведчиков — по возможности не ввязываясь в схватку узнать, где Архидемон — хотя как не ввзязываться в схватку на улицах города, заполненного порождениями тьмы, Алистер не представляет. Уходит с отрядом добровольцев Риордан — тоже на разведку, обещая прислать гонца.       Дракон, словно нарочно, пикирует с высоты, истошно визжа у самой земли, так что даже королевские гвардейцы приседают, прижимая руки к шлемам, как будто так получится заткнуть уши. Сделав круг, Архидемон снова исчезает за стенами. Пробиваться через горящий город, пытаясь догнать, метаться по улицам бессмысленно, остается только ждать. Наконец, появляется гонец, и едва он открывает рот, Алистер расплывается в улыбке, а когда донесение заканчивается, сгибается от хохота, а рядом так же, в голос смеется Кусланд. Выдыхает:       — Он все же сделал нам одолжение, — захлебывается смехом, не обращая внимание на хмурое лицо Логейна и испуганные взгляды остальных.       — Могу я спросить, что так развеселило дорогих стражей? — спрашивает Зевран.       — Долго объяснять, — хихикает Алистер. Стирает улыбку и жестом подзывает командира гвардейцев.       — В форт Драккон.       Идти, просто идти, когда кругом кипит бой и кто-то сражается за тебя, странно и непривычно, странно и больно видеть, как один за другим падают люди, сомкнувшие строй вокруг них, и не хочется думать, сколько ещё погибнет, чтобы хотя бы один из стражей смог добраться до Архидемона и сделать то, что должно.       Едва они вываливаются на крышу, в уши бьет какофония битвы. Визжат порождения тьмы, воет дракон, ревут люди и нелюди. Не понять, где свои, где чужие, все смешалось. Где-то там, внизу, пробиваются к форту армии, завязнув в лабиринтах переулков: никто не рассчитывал на уличный бой, никто не собирался отдавать Мору столицу. Значит, придется разбираться самим.       Архидемон взлетает и тут же тяжело опускается, хлопая крыльями. Становится видно, что одна перепонка располосована по всей длине. Значит, не улетит. Хорошо. Риордана, похоже, можно уже не ждать. Жаль.       — Прорубаемся к нему, и дальше — как в Морозных горах, — говорит Кусланд.       Только в Морозных горах им никто не мешал, если не считать самого дракона. Сейчас же…       Алистер хлопает по плечу командира гвардейцев:       — Сделай так, чтобы к нам не подобрались со спины.       Тот кивает.       Они переглядываются: в щели забрал почти не разглядеть глаз, но они давно привыкли понимать друг друга с полужеста, обрывка слова, междометия. Стэн на острие клина, Алистер с Кусландом прикрывают его с боков, сзади остальные — они проходят сквозь свалку вокруг, точно нагретый нож сквозь кусок масла.       Как в Морозных горах. Мельтешит перед мордой чудовища Зевран — самый быстрый и верткий из них, размеренно кладет стрелы Лелиана, метя в глаза, остальные пытаются обездвижить дракона, перебив ноги. Логейн отшвыривает от лучницы прорвавшегося гарлока, разваливает надвое башку еще одного. Отчаянно не хватает Морриган: маг, что приставил к ним Круг — тот самый, с которым Алистер когда-то сцепился в Остагаре— наколдовывает отличные щиты от заклинаний Архидемона, знает, когда бросить заклинание, придающее бодрость, и умудрился закинуть огненный шар прямо в пасть дракону — но так непривычно не слышать голоса ведьмы.       Лелиана, наконец, попадает чудовищу в глаз, второй выжигает посланное магом заклятье, превратив его вместе с чешуей в кровавые потеки. Ослепший дракон мечется по крыше, круша в лепешку всех, кто не успевает обернуться, достается и своим, и чужим. Гоняться за ним бесполезно, остается только выстроиться кругом, прикрывая Лелиану и мага, да стараться не попасть под многотонную тушу — и не получить в горло клинок какого-нибудь гарлока, заглядевшись, потому что строй гвардейцев давно смешался, невозможно удержать боевой порядок в творящемся вокруг безумии. Сыплются заклятья и стрелы, пока на крыше не остается опаленная, окровавленная, но все еще шевелящаяся туша, вокруг которой до сих пор сражаются люди и нелюди.       — К нему, — говорит Кусланд. — Я впереди, Алистер, Логейн, прикрываете.       — Мальчик, ты ничего не перепутал? — спрашивает Логейн.       — Нет, — выдыхает Кусланд, насаживая на клинок очередное — лишь один Создатель знает, какое по счету — порождение тьмы. — Четыре легиона шевалье на границах.       — Айдан, не надо! — Содрать бы с головы шлем, да заглянуть ему в лицо, только кто ж им позволит такую роскошь — поговорить по-человечески. Алистер все же оборачивается. Сквозь забрало почти не видно глаз, но они давно научились понимать друг друга.       Куда убежать от собственной крови?       — А Хайевер? — безнадежно спрашивает Алистер.       — Фергюс.       Хочется завыть в голос, но все, что он себе позволяет — помедлить на миг, достаточный, чтобы свалить еще одного генлока.       — Перестраиваемся, — говорит Алистер.       И все, что ему остается — быть рядом, отбивая удары порождений тьмы, когда в последний раз взлетает клинок и в разлившемся слепящем свете истаивают очертания человека, которого когда-то ненавидел.       Которого так и не назвал братом.